Алые паруса

Музыка — это не только совокупность каких-то звуков, воспроизводимых музыкальными инструментами. Музыка — это искусство, пульсирующее в душах людей. Музыка — это жизнь, а жизнь в свою очередь является постоянным движением вперёд. Она заряжает и разжигает в сердцах людей огонь. Огонь же пробуждает чувства. Если вы не любите слушать мелодии и песни, то скорее всего вы человек, которому свойственно опираться лишь на разум или же которому не включали хорошую музыку, из-за чего вы не нашли то, что вас пришлось бы по душе. Определение музыке можно давать разное. Каждый даст своё, и каждый окажется по-своему прав. Меня зовут Джо Гарднер, недавно мне исполнился сорок один год. И я, должен признаться, в своё время тоже не любил ни джаз, ни рок, ни рэп, ни оперу. Ни одно музыкальное направление мне не приходилось по душе. Я нарочно затыкал уши, лишь бы не слышать эти песенки! До того самого момента, как мой отец привёл меня в джаз-клуб, где я впервые увидел и услышал всю прелесть сего произведения искусства. Тогда я твёрдо решил, что в будущем я свяжу себя с музыкой, а в частности с джазом. Мама долгое время не принимала моего выбора, а я толком ничего не делал такого в жизни. У меня была мечта, которая потом не дала мне нужного эффекта, ожидания не совпали с реальностью. Но всё же я не пал духом, не подвергся никаким апатии и меланхолии, поскольку я хорошо знал, что такое смерть. Да, один раз я едва не «ушёл в закат», и мне удалось увидеть, как рождаются и умирают души. Там я познакомился с нерожденной душой с номером «22», что не хотела отправляться на землю. Это приключение меня многому научило. И сейчас я жив благодаря 22 и в целом всем тем, кто меня окружают и поддерживают. Не знаю, как там 22, но я надеюсь, что у неё всё хорошо, и она сумела обрести себя и на земле. Сейчас я уже десять лет как женат, и у меня есть шестилетняя дочь, Эбигейл, и четырёхлетний сын, Ной. Я имею любимую работу (да, тот самый школьный учитель), изредка я играю с Доротеей Уильямс в её квартете и много путешествую. Но в основном мои путешествия не дальше США. Этим летом я решил отправиться со своей супругой, Лизой, заграницу, и нам захотелось повидать великолепные просторы холодной Шотландии. Я с нетерпением ждал даты вылета. Естественно, мы направлялись в Эдинбург. А детей оставили с бабушкой, с моей мамой.

***

Я и Лиза вышли на прогулку в Старый город Эдинбурга. Случайно мы попали на необычный фестиваль в стиле средневековья (место выбрано потрясающе, ибо вся архитектура была подстать заданной эпохе!), и мне стало очень интересно поглядеть на это представление. Девушки и женщины расхаживали в длинных коричневых и зелёных платьях, волосы у них были распущены и у некоторых украшены цветами, в руках они носили корзинки с травами и тканями. Мужчины и парни ходили или в рыцарских доспехах или в туниках, плащах и брэ (некие средневековые бриджи), с собой носили мечи, луки и колчаны стрел (разумеется, ненастоящих). Но самое цепляющими были мужчины в килтах (мужских юбках, что являлись практически национальным символом Шотландии). Яркий маскарад казался невероятно красочным зрелищем и словно взаправду перемещал во времени. На импровизированной сцене играли волынки, шены и флейты. Люди вокруг смеялись, танцевали, прыгали и призывали к веселью остальных прохожих. Удержаться было почти невозможно. Меня под руку подхватила какая-то женщина с приделанными эльфийскими ушами, и вскоре я переместился в самую гущу сего действа. Лиза прикупила себе амулеты с красивыми камнями, а вместе с тем серьги из перьев. Я же в качестве сувенира приобрёл стальной кинжал ручной работы с каким-то причудливыми узорами на нём. Мы бродили по Старому городу и не могли налюбоваться его историей, его культурой и его людьми. Сегодня выдалась солнечная погода, потому несмотря на то, что в Шотландии всегда была прохладная погода (а временами ещё и дождливая), гулять было приятно. Столбики термометра с трудом достигли отметки «+10°C». И тем не менее мне всё нравилось. И Лизе, судя по всему, тоже. А для меня нет ничего важнее комфорта близкого человека. В программке Лиза вычитала, что скоро по реке Лейт, протекающей через город, проплывёт деревянный корабль с алыми парусами, на котором будут выступать девушки-танцовщицы и парни-танцоры всё в тех средневековых традиционных платьях. Мы двинулись в ту сторону, где должно было появиться судно. На набережной я с супругой встали у самого забора. Толпа ещё собраться не успела, мы пришли слишком рано, но всё же мы не скучали. Вокруг нас ходили нарядные люди: и местные, и туристы. С собой у них имелась, как и прежде, разнообразная атрибутика. Недалеко от нас находились всевозможные лавки, где продавали и амулеты, и ожерелья, и мечи, и кинжалы. Словом, именно здесь мы и приобрели сувениры. Поблизости кроме того были бутики с соответствующей одеждой, пекарни, а также что-то вроде трактиров и таверн (последние видно сделаны на время, лишь для фестиваля). Мы пообщались с прохожими, узнали много интересных историй и здорово провели время, пока корабль с алыми парусами не показался на горизонте. Ждать оставалось недолго, но холодный воздух давал о себе знать. — Ох, поскорее бы уже, — произнесла Лиза. — Я так замёрзла! Я бы очень хотела горячего шоколада. — Так давай я схожу, ты тут подожди, — предложил я, параллельно поправляя шарф супруги, чтобы ей не продувало горло. — Не, не надо, после вместе сходим, — Лиза мне улыбнулась. — Ой, смотри, какая девчонка танцуют! Я посмотрел туда, куда указала жена. Народ встал полукругом и, свистя, аплодировал какой-то танцующей девочке, которой с виду можно было дать около десяти лет. Я поправил очки и пригляделся к ней. Под резвые звуки волынки она скакала, выгибалась, словно кошка, и показывала невероятные трюки с небольшим мечом, что был в её руках. Я давно не видел такого, чтобы человек от природы так чувствовал музыку. Казалось, что мелодией пропитана каждая клеточка её тела. Её длинные волнистые тёмно-русые волосы двигались вслед за ветром, и её движения напоминали полёт бабочки. Это восхищало и потрясало до глубины души: в ней сошлись лёд и пламя, суровый северный холод и горячий резвый танец. Для её лет такое представлялось более, чем удивительным. Создавалось впечатление, будто она знает своё место с самого рождения, в то время как многие взрослые люди не могут обрести себя. Тут девочка подпрыгнула, подкинула меч, резко опустилась на землю и, сев на изящный шпагат, поймала меч. Затем снова поднялась и, крутясь, как юла, обогнула круг зрителей, отчего в толпе снова раздались овации. Она воплощение и утончённой леди, и бесстрашного воина. Невероятно! Лиза тоже принялась нахваливать девочку и поддерживать её аплодисментами. Я же смотрел на девочку так, словно она мне была знакома. По идее такого быть не могло, тем более за границей я вовсе впервые. Откуда мне знать её?! Да и с танцами я плохо знако́м; всё-таки я музыкант, а не танцор. Но я чувствовал, что знал её, моё сердце твердили об этом. Вдруг кто-то громко радостно воскликнул, выкрикнув на английском (с американским акцентом; заметно, что наш земляк): «Алые паруса! Смотрите, смотрите, алые паруса здесь!» И впрямь на реку выплыл прекрасный корабль с такими же прекрасными алыми парусами, развевающимися на ветру. Он изящно медленно двигался по воде. Его размер не был слишком огромным, но и маленьким я бы его не назвал. Но то, что он являлся великолепной задумкой и частью фестиваля, я точно спорить не стану. Вместе с появлением корабля зазвучал бой барабанов и вой труб, переворачивая внутри абсолютно всё. — Ох, Джо, вот это да! Какая красота! — восклицала Лиза, дёргая меня за руку, как дитя. — Фантастика! Тут столько всего и сразу, аж глаза разбегаются! А посмотри, какой там капитан Грей! Ах, прелестно, прелестно! — Да, это изумительно, — согласился я. — Надо записать на видео скорее. — Я сама, — заявила Лиза. — Только я отойду вон туда. Ладно? Там удобнее! Я сейчас приду, — и она убежала в сторону, забравшись на какой-то валун рядом и включив видеозапись на телефоне. На капитанском мостике за штурвалом взаправду стоял молодой человек с чёрными волосами в хвосте в белой рубахе и в чёрных бриджах (я не знаю названий всех этих элементов одежды, поэтому назову её одеждой моряка средних веков). На палубе и кормовой части находились танцоры и танцовщицы, как и обещалось, из-за музыка опять сменила ритм и темп. Вновь заиграла волынка, но вместе с тем всё также стучали барабаны. Танцевали ребята, конечно, здорово, но в них не ощущалось того, что было в той девочке. Они совершенно не чувствовали музыку, их сердца не жили ею. Они выполняли все движения точно и мастерки, но бездушно и пусто, как какие-то роботы с определённой встроенной программой, не более того. Я обернулся, чтобы посмотреть: здесь ли ещё та девочка. Меня передёрнуло от неожиданности и испуга, поскольку девочка стояла прямо передо мной! Она глядела на меня и, прищурив глаза, хитро улыбалась. Я сглотнул, зачем-то проверил шляпу и, откашлявшись, обратился к ней: — Э-э, здравствуй, девочка. — Здравствуйте, — она приподняла полы юбки своего изумрудно-зелёного платья и поклонилась в реверансе, продолжая играть роль девочки из средневековья (всё-таки фестиваль посвящён этому!). Голос мне, на моё удивление, показался смутно знакомым, только несколько искажённым, но я не понимал почему и от чего. Что-то здесь не чисто… — Вы меня, наверное, не помните, — покачала головой девочка, не переставая улыбаться; говорила она при том совсем не по-детски, как взрослая, даже интонация казалась таковой. — Вы не поверите, но я вас помню. Это странно помнить то, что было в мире «до», — я ошалённо замер и, вскинув брови, широко раскрыл глаза. — Или помните… помнишь? — 22! — воскликнул я, и моё лицо наверняка засияло ярче, чем любые лампочки в мире. — 22, какая встреча! Ох, как я рад! Ах, ты же… Как тебя зовут? — Меня зовут Айлин Лермонт, — она подошла ко мне ближе и внезапно обняла меня, я не смел её оттолкнуть и тут же обнял в ответ; наконец я могу это сделать, наконец я встретил и узнал её. — Спасибо тебе, Джо, что помог найти мне себя! — Ты сама себя нашла, я тут ни причём, — потрепав её по спинке, ответил я. — И я горжусь тобой. Молодчина! — Всё равно ты мне помог, — произнесла она. — Я сразу тебя узнала, я почувствовала тебя. — И я тебя тоже, — признался я. — А ещё не ты должна благодарить, а я. Ты дала мне возможность понять этот мир. Я в нём жил много лет, но долго не осознавал истинного смысла жизни. Я думал, что для жизни нужно предназначение, а на самом деле, важно не терять себя и уметь наслаждаться каждым мигом. Айлин, что когда-то звалась просто 22, явно смутилась, но радости на её лице от этого меньше не стало, и я был рад лишь от одной мысли, что она родилась здоровым и счастливым человеком, ведь главнее этого ничего быть не может. — Расскажешь, как ты живёшь? — спросил я, и Айлин оживилась ещё больше от такого предложения. «Как ты стала прекрасна, 22, — подумал я с отеческой любовью. — Благодаря таким, как ты, и рождаются восхитительные истории про алые паруса, Ассоль и капитана Грея».