Тихонов, ты такой придурок!

Ещё вчера, на Питер обрушился небольшой слой снега. Илья лежал в темной, холодной комнате, потому что отопление ещё не дали. Пальцы сжимают одеяло, взгляд сверлит стенку. Из груди вырывается тяжелый вздох. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Так не должно быть. Это неправильно. И не правильно это, лишь потому что, уже битый час, Илья не может отделаться от жгучего желания, что прокатывал по телу приятные мурашки. Он вдруг понимает, что ему мало, чертовски мало насмешливых и в тоже время безразличных взглядов от Юры, его ненавязчивых, едва уловимых касаний пальцев. Ему хочется почувствовать его ладони на своей талии или плечах, а губы на своих губах или где-то ещё. Что бы до дрожи в коленках, тугого узла в животе, бабочек и тяжелого дыхания. Одного на двоих. Тихонов бесится. «Это не правильно» — из раза в раз твердит себе он, но никогда не задумывался, почему неправильно? Наверное потому что так сказал отец, показательно фыркнув, когда по телевизору показывали что-то, связанное с этим. Маленький Илья, кажется, на всю жизнь запомнил фразу отца о том, что «всех этих пидорасов надо истребить, нечего им среди нормальных людей жить», а теперь, с ужасом, уже семнадцатилетний Илья осознает, что наверное такой… Как ему в глаза смотреть семье? Друзьям? Юре? Он стонет от отчаяния и пытается уснуть. Но даже завтра и послезавтра эти мысли не проходят. Они всплывают в светлой голове, стоит появится Исаковскому в поле зрения. Совершенно не важно, урок это или тренировка по волейболу. Или под тусклым светом, укутанный в теплые вещи, Илья сидит делает уроки, случайно залипает в одну точку, чувствуя как кончики ушей краснеют, от всех тебе неприличных картинок, что подкидывает его влюблённый мозг. И от этих ярких, красочных картинок, в горле пересыхает, мысли куда-то улетучиваются вовсе. Как дальше решать алгебру было неясно. И вдруг, ему становится страшно. Все внутренние переживания внезапно захлестывают, вынуждая совсем отстраниться от компании. Начать избегать Юру в особенности, холодно отвечать Роме, если вообще отвечать… и это так глупо. Действительно глупо и даже наверное ужасно по отношению к остальным, но он кажется не может иначе. Он запутался. Он хочет, но боится. Наверное, Илья бы так и дальше бегал ото всех, если бы не сегодняшняя тренировка и очень душная раздевалка. Здесь было тихо, вся их шумная компания разошлась ещё минут пять назад, договорившись встретиться возле школьных ворот. Только Илья все таки был здесь не в гордом одиночестве, он был под цепким взглядом Юры, который следил за каждым, без преувеличения, каждым его движением. Словно пытался отпечатать в своей голове все эти резкие местами движения, этот хмурый взгляд. Тихонов и шага в сторону выхода не успел сделать, как почувствовал крепкую хватку на своем запястье и этот до боли знакомый, едва ли безразличный взгляд. — Что за хуйня? — его голос хриплый от шоколадных сигарет, голубо-льдистые глаза строгие. — Пусти меня. — Илья дергает рукой, пытается высвободиться из хватки. — Что происходит? — Юре кажется все равно на попытку Ильи высвободиться и уйти от разговора, он продолжает гнуть свою палку. — Юр… прошу, — голос Ильи вдруг падает до шепота, а взгляд становится таким потерянным и разбитым. Он наверное, впервые предстает таким перед Юрой. Нуждающимся. — Обними меня. В глазах Исаковского, конечно встает немой вопрос о том, что черт возьми творится, но отказать Илье он не в праве. Точно не сейчас и точно не тогда, когда от него поступает такая просьба. Он осторожно обвивает его талию своим руками, притягивает ближе. Разрешает ответно обнять, спрятать замёрзший нос в своих волосах собранных в низкий хвостик, пока в голове медленно складывается пазл. Пазл происходящего. Неоднозначные взгляды Тихонова, едва уловимые касания, длящиеся дольше положенного, испепеляющий взгляд на Вадима, а потом и вовсе он шагнул с ним разбираться, потому что Юра его команда, потому что Юра ему небезразличен и потому что Юра кажется, больше чем просто доигровщик и друг, ведь… иначе Илья не стал бы его избегать. — Тихонов, ты такой придурок. — первым отзывается Исаковский. Он отстраняется, пальцами хватает его за подбородок и оставляет столь желанный поцелуй. Мягкий, изучающий границы дозволенного, но Илья уже закончился на этом моменте.