Отпуск на даче

      Вырваться в жаркий июньский день на дачу — может ли быть что-то приятнее? Для полковника Сергея Орестовича Жилина — почти что нет. Если ещё и его горе бешеное в лице Игоря Катамаранова на даче будет — так жизнь, можно сказать, вообще удалась. И, видимо, в этом году Жилин более чем хорошо потрудился на благо Катамарановска, раз мироздание вознаградило его не только летним отпуском, но и согласившимся поехать с ним на дачу Игорем. Отдых обещался быть одним из самых лучших.              Правда, каждый отъезд на дачу — будь то на пару часов, дабы собрать урожай малины или же на недельку ради полезного отдыха — в дальнейшем сопровождался нервотрёпкой из-за Катамаранова. За короткий срок, пока Жилин оставался на даче, Игорь успевал начудить так, что Сергею приходилось изворачиваться в отчётах только так, лишь бы придумать, что «бешеный» его не виноват: ни во взрыве котельной, ни в украденной из магазина «Докторской» колбасе (хотя на деле там даже не Игорь был виноват, а его рыжая бестия в виде кота), ни в очередной пропаже Зинки — а та так-то сама попросила Катамаранова снова запустить её в Чехословакию. Из раза в раз Жилин уговаривал давнего друга отправиться на дачу вместе с ним, но куда там! Вечно у того находились какие-то дела.              — Игорь, хороший мой, ну что ты будешь целыми днями в подвале делать? На даче отмоем тебя в баньке-то, накормлю хорошо, окрошечку сготовлю, салат, там как раз редис мой поспел. Ну ты чего?              А Катамаранов смотрел на него исподлобья и ворчал каждый раз одно и то же.              Когда не надеявшийся ни на что Жилин в очередной раз пригласил того на дачу, а он вдруг согласился, полковник даже сначала подумал, что ослышался.              — Игорёк, правда, что ль, согласен? Ух ты, как хорошо! — заулыбался он, дёрнув усами. — Это ты правильно, хороший! А то всё ворчал и ворчал, вообще не дело…              Даже когда Жилин собирал вещи на дачу, он был уверен, что в какой-то момент Катамаранов передумает и не придёт. Каково же было его удивление (и искреннее счастье), когда в договоренное время Игорь уже стоял у милицейского «бобика» в своей неизменной каске, грязной майке и рваных штанах, а в руках у него сидел его рыжий кот.              — Надеюсь, с Жетоном моим они подружатся, — проговорил с улыбкой Жилин и открыл автомобиль.              Пёс сразу запрыгнул на заднее сидение, туда же заскочил и Игорь с котом и неизменной бутылкой скипидара.              — Игорь, может, хотя бы до дачи потерпишь? — Сергей закатил глаза. — А то в дороге плохо станет, вот и что я с тобой, красивым таким, делать буду?              «Хотя тебе вряд ли когда-нибудь будет плохо в обычном понимании этого слова», — подумал Жилин. Катамаранов же в ответ широко улыбнулся своей фирменной улыбкой — пугающей всех, кроме самого Жилина.              — Не боись, н-чальник! Все уедем, хор-шо всё будет!              — Смотри мне! — пожурил Сергей и сел на водительское сидение. — А то отниму скипидар-то твой, чтоб неповадно было.              Катамаранов что-то проворчал себе под нос и плотнее прижал к себе кота.              Дорога к даче выдалась довольно спокойной и комфортной: стараниями президента Стрельникова и по личной просьбе самого полковника трассу разровняли и просыпали щебёнкой («не серчай, Жилин, уж чем смог, тем помог»), так что в грязи, появлявшейся порой из-за дождей, теперь никак не застрять. Впрочем, грязи уже давно не было, как и дождя, и мысленно полковник сокрушался: как бы не пострадал там без влаги его урожай редиса, посаженный по весне. Вдоль дороги колосилась насыщенным зелёным ковром июньская трава, чуть поодаль от дороги ласково покачивались посаженные несколько лет назад берёзки, а кое-где на их ветках сидели и чирикали синицы, ласточки да воробьи. Жалел Жилин, что из-за шума мотора не слишком-то слышно их чудесного щебетания, и доставались им с Катамарановым лишь тонкие отголоски.              К слову, сам Игорь сидел в автомобиле довольно смирно, и даже скипидарный запах не ощущался: видать, действительно прислушался. На мгновение Жилин обернулся и увидел, как тот ласково гладил закемарившего на его коленях Жетона и улыбнулся. Любвеобильность Катамаранова к братьям меньшим зашкаливала.              «Меня б так кто любил… Да тот же Катамаранов — и тогда всё: всё, что мне нужно для счастья, у меня было бы, — задумался Сергей. — А чем я хуже той же его рыжей бестии? А её он любит».              Пока мысли о Катамаранове не зашли куда-то не туда, Жилин сосредоточился на дороге — хотя смысла в том не было, он и так знал её как свои пять пальцев. Однако это всё же немного помогло очистить разум и немного успокоить заполошно бьющееся сердце.              В скором времени они приехали к даче. Жилин открыл ворота и пропустил на участок остальных «гостей». Жетон, увидевший такие просторы, с радостью помчался изучать территорию. Рыжая бестия, имени которой Сергей, к своему стыду, не знал, осторожно спрыгнул на землю и вольготно, степенно пошёл ближе к крыльцу. Хитрец, и как узнал, что там вкусности спрятали?              — Кр-сиво у т-бя тут, н-чальник, — проговорил Катамаранов, заходя следом за Жилиным и закрывая калитку. — Редис твой где?              — Проголодался? — Жилин чуть улыбнулся. — Голубчик мой, сейчас всё покажу. Но не одним же редисом ты питаться будешь! Подождёшь минут пятнадцать — я окрошечку сделаю, на кваску, вкусную. У меня тут квас в подполе хранится, хороший. Сам делал. Будешь?              — Б-ду, — кивнул Катамаранов и, достав из-за пазухи бутылку скипидара, открыл и сделал из неё пару глотков.              «Ладно уж, до дачи-то доехал без дозаправки своей, обещание выполнил», — махнул рукой Жилин и открыл дом.              Наскоро скинув вещи, он сходил на огород и вырвал несколько редисок — на счастье, засуха не слишком на них повлияла (спасибо, видимо, низинам, где располагалась дача: вода не ушла глубоко), так что выросли они на загляденье. Огурцы в большинстве своём только начинали завязываться, но вот парочку из раннеспелых сортов всё же уже подросли и были пригодны в пищу, так что Жилин и их взял с собой. Немного травы — петрушка, укроп, лучок да огуречный дух — и можно готовить окрошку. Тщательно упакованная взятая с собой «Докторская» колбаса не успела испортиться, так что окрошка сулила быть и вкусной, и сытной.              Пока Жилин на скорую руку готовил солянку, сам Катамаранов шумел где-то в сарае: Сергей то и дело слышал звуки копошения, чего-то сломавшегося, звон каких-то инструментов…              «Чем бы дитя ни тешилось», — усмехнулся Жилин в свои усы. А Катамаранов порой вёл себя как тот ещё ребёнок — даром что они с Жилиным ровесники.              Через минут десять окрошка была готова, и Сергей быстренько налил им по тарелке летнего супа, нарезал привезённый чёрный хлеб и налил успевшего вскипеть чая на травах — хоть и тёплый, а при жаре хорошо помогает и жажду снимает.              — Игорь! Голубчик! Где это ты? — Жилин подошёл к сараю и увидел, что Катамаранов уже занимается починкой старого «Муравья» — мотоцикла, стоявшего здесь по крайней мере последние лет пятнадцать, а то и больше — отцовское наследство, которым Серёга не очень-то и пользовался. Незачем было.              — Здесь я, — пробурчал он, откидывая гаечный ключ в сторону. — П-ломка серьёзная… Но починю.              «Да зачем чинить-то, всё равно он никому не нужен», — хотел было сказать Жилин, но вдруг его осенило — а зачем? Катамаранов в кои-то веки нашёл себе более-менее безопасное занятие. Тут и при деле будет, пока соберёт этот мотоциклетный конструктор, да ещё и травить свой организм скипидаром, может, перестанет. Хотя бы на время.              — Спасибо тебе, Игорёш, — Жилин улыбнулся. — Очень тебе благодарен. Но давай-ка сначала поедим с дороги. Окрошку вкусную приготовил. Пойдём, хороший мой.              Катамаранов пожал плечами и пошёл следом за другом.              Пока Жилин уходил звать Игоря, рыжая бестия успел залезть на стол и сожрать добрую часть нарезанной для бутербродов «Докторской», но Сергей на это только лишь вздохнул.              — Ну вот и что ты будешь делать?              — Эт-та он из вредности, — ответил Игорь, садясь за стол. — З-то вкусно.              — Да, колбаска вкусная, у Эдика в магазине брал, — зачем-то добавил Жилин. — Но руки всё же помой, голубчик: а то будешь бутерброды с мазутой есть, охо-хо!              Катамаранов пожал плечами — мол, не впервой — но всё же выполнил просьбу. Вообще, на удивление Жилина, Игорь пока что казался более-менее послушным.              Пообедали они довольно быстро: Катамаранов, наконец дорвавшийся до более-менее приличной еды, чуть ли не за минуту выхлебал свою порцию и закусил с бутербродами, а также быстро выпил пару чашек предложенного чая. А пока Жилин спокойно и с расстановкой доедал окрошку, успел помыть за собой посуду, наругать кота, угостить хлебом Жетона и снова отправиться в сарай.              — Игорь, я на огород! — крикнул он со двора. — Приходи, как освободишься!              «И прошу тебя, никуда не влезай!» — хотел было предупредить полковник, но вовремя себя остановил: зная Катамаранова, из принципа куда-нибудь да влезет.              Под горячим июньским солнцем полоть огород — дело муторное, но Жилину не привыкать: сколько времени в детстве он провёл за этим делом — уже и не вспомнится. Жила, то бишь, брат родной, быстро проходил свой участок и мчался к ватаге ребятни, дабы поиграть да искупаться в речке. А вот Серёжа порой по несколько часов горбатился на огороде. Вот и кто бы мог подумать, что, повзрослев, он будет здесь находиться по доброй воле? Что ведение огорода станет для него чем-то вроде расслабляющего хобби? Да, жизнь удивительна. И нет больше Жилы (воспоминания о нём до сих пор больно били в сердце), отца… И остались у Жилина только Жетон да Игорь Катамаранов — его главная проблема и главная же надежда. Без него бы Сергей вообще бы загнулся без смысла жизни. А так — хоть вытащит его из передряг, такая цель жизни давно сама собой определилась.              Заросший огород требовал немало внимания, так что пару часов кряду Жилин пропалывал длинные грядки и даже не сразу заметил, что Катамаранов пришёл к нему.              — Хороший мой, ты уже починил? — Сергей изрядно удивился.              — П-чти, — буркнул Игорь и протянул ему стеклянную бутылку с водой. — Выпей, уд-р же будет.              Такой заботы от Катамаранова Жилин не ожидал: хотя, вообще-то, Игорь часто обо всех заботился — по-своему. Видимо, где-то в глубине него всё ещё был жив этот добрый и отважный пионер, помогающий всем страждущим.              — Спасибо, Игорь. Хорошее дело сделал. А то, думал, совсем тут… это… того, на грядках останусь, охо-хо! — усмехнулся он и отпил прохладную воду. От неё стало полегче, даже горячая кожа, кажется, подуспокоилась и её не так сильно пекло.              — Отдохни, н-чальник, — фыркнул Игорь, вставая с земли, и забрал у Жилина тяпку. — В тень иди!              Сергей улыбнулся и не смел перечить такому заботливому Игорю — как же в этом приказном тоне он был похож на себя двенадцатилетнего, когда во время «Зарницы» в «Лисьей горке» объяснял, как им поступать ради победы!.. И пусть не победили — зато сколько тёплых воспоминаний осталось…              …и вместе с тем — ужасно болезненных от того, что пришлось пережить Катамаранову в конце той тёплой насыщенной смены в детском лагере.              Воспоминания иглой кольнули что-то в сердце, и Жилин махнул головой, дабы прогнать неприятные видения. Ничего уже не изменить, Игорь после злополучного взрыва давно такой, и ни одна медицина мира его уже не изменит. И сколь бы ни грузился чувством вины Сергей («надо было вовремя заметить, что Игоря рядом нет, что Инженер уволок его за собой!»), его Катамаранову это не поможет. А маленький герой в нём всё ещё жив, проявляется временами… И кто знает, как самому Игорю с этим живётся. Он не любил об этом говорить. По молодости, в первые годы работы Сергей как-то попытался поговорить по душам, но Катамаранов посмотрел на него таким болезненным взглядом, что Жилину стало совсем не по себе. А Игорь после этого разговора ещё и пропал на целый месяц, заставляя переживать и самого Жилина, и даже весь Катамарановск.              Жилин бросил беглый взгляд на Игоря. Тот в конечном счёте снял майку и отбросил куда-то на грядку, закрыв один куст с кабачками, и полол огород, оставшись лишь в порванных штанах. Невольно Сергей загляделся на друга. Не будет секретом сказать, что Игорь… очень красив. На удивление, организм пропойцы его не подводил, и внешне алкоголизм проявлялся исключительно в полупьяном косом взгляде и шатающейся временами походке. Кожа — грязная, в мазуте и кто знает, в чём ещё, оставалась мягкой и гладкой (а Жилин это хорошо знает: сколько раз тащил Катамаранова в отделение). На здоровье Игорь тоже не жаловался и даже зимой болел крайне редко — или Жилин не успевал об этом узнать. И тело у него то ли от постоянной работы, то ли от беготни то тут, то там, было крепким, жилистым и подтянутым. И прямо сейчас Жилин неотрывно смотрел на это тело, которое быстрым темпом — ещё быстрее Жилы в юности — пропалывало грядки.              «И все-таки Игорь очень красивый», — с щемящей болью в сердце подумал Сергей.              Самому Катамаранову такие комплименты о его внешности вряд ли были нужны, и Жилин об этом всё же жалел. Да и говорить о таком мужчине — всё же как-то… не с руки. Да и кто знает, как Катамаранов бы ко всему подобному отнёсся. Если бы не условности — может, Жилин и решился бы рассказать Игорю, что на самом деле чувствовал к нему что-то, похожее на влюблённость. Знал — Игорь не оскорбит в ответ и не обидит. Но вот ответить симпатией вряд ли бы смог. Да и кто знает — вдруг бы робкие слова стали бы концом их странной, но всё же дружбы? А этого Жилин лишать себя не собирался.              За разглядыванием Катамаранова Сергей даже не сразу заметил, что тот умудрился прополоть всю оставшуюся часть огорода.              — Сер-рёг, ты в п-рядке? — Игорь подошёл к нему и присел рядом. — Выгляд-шь неважно.              — Хорошо всё, Игорёш… — выдохнул Жилин, давя в себе иррациональное желание придвинуться ближе и положить голову на разгорячённое плечо. — Спасибо, помог ты мне очень сильно. Самому-то от жары плохо не стало?              Катамаранов посмотрел на него таким недоумённым взглядом, что Сергей поспешил перевести тему.              — Пойдём к дому? Я ужин приготовлю. А к ночи и в баньке воду согрею, искупаемся.              — П-йдём, — согласился Игорь и встал вместе с Жилиным.              Время до ночи пролетело незаметно: пока Сергей сварганил яичницу на них обоих и салат и затопил баню, Катамаранов куда-то подевался, так что пришлось его искать. На участке того не оказалось, и Жилин уж было подумал, что тот назад в город удрал, как тот появился — с Жетоном на пару.              — Пр-сти, Сер-рёга, — пробубнил Катамаранов, слегка шатаясь — ага, скипидар уже выпил. — Я тут… это… см-таны у местных купил. Вкусная, — и с гордым видом продемонстрировал доверху наполненную стеклянную литровую банку.              У Жилина чудом глаза на лоб не полезли.              — Ничего себе! Охо-хо, Игорёша, вот это ты меня удивил! А сметанка — это дело хорошее, я на завтрак драники с ней приготовлю, будешь? — Катамаранов в ответ кивнул. — Но скажи-ка мне правду: ты точно не крал? А то вернёмся и посажу на пятнашечку!              Игорь посмотрел на него обиженным и оскорблённым взглядом.              — Об-жаешь, Серёга! Я у тёть Раи куп-пил! У меня ж… эта… з-рплата вчера была, — и вытащил из кармана порванных штанин смятые грязные купюры. — Н-много осталось. Вот и п-подумал, пригодится см-тана-то.              Серёжа сразу же заулыбался. Ну какое чудо его Катамаранов!              — Ладно, голубчик, верю тебе. А теперь пойдём есть! Яичница-то небось уже остыла! Но мы и такую поедим, что уж нам, охо-хо!              ***              В бане Катамаранов поначалу чувствовал себя, видимо, несколько неуютно — постоянно озирался, но это быстро прошло. Он скинул с себя старую одежду и отправился париться — лишь недолго, ибо уличная жара и так на них сегодня повлияла. Но смыть с себя грязь и пот стоило. Жилину пришлось тоже непросто: сколько раз видел оголённого Катамаранова — в том числе и в своей ванной, когда уговаривал того искупаться от мазуты и кто знает, чего ещё — а всё равно в бане этот момент казался более… интимнее. Может, потому, что в те разы сам Жилин всё же был в одежде — даже когда помогал отмывать от строительной грязи и, ужас, даже застывшего слоя чего-то похожего на бетон Катамаранова. Бегло, украдкой он и тогда, и сейчас посматривал на Игоря, который в этот момент отмывался от грязи и споласкивал волосы, и снова любовался его телом.              Что он нашел в Катамаранове? Так бы наверняка спросил его Инженер, узнай правду о чувствах Жилина. Впрочем, не тому судить: сам-то то и дело кружится со Стрельниковым-старшим и делает вид, что так и должно быть. Но Жилин и сам не знал, что ответить на вопрос. Игорь просто всегда был в его жизни и всегда являлся огромной её частью. Катамаранов восхищал его в любой ипостаси: и будучи ребёнком, удивлял своей храбростью, решимостью, любовью к активностям и открытостью, и сейчас — пьяным, чудящим, вытворяющим что-то абсолютно фантастическое и всегда приходящим на помощь. Жилин знал, что Игорь, каким бы «бешеным» ни был, всегда оставался хорошим человеком. А Жилина, как милиционера, к хорошему тянуло только так.              Враньё. Не тянуло его к хорошему. Его тянуло к Игорю Катамаранову.              — Серёг, ты… норм-мально? — проговорил Игорь, возвращая Жилина в реальность.              — А? Да-да, всё хорошо, голубчик, всё хорошо… — отвернувшись, Жилин наскоро вытерся полотенцем и переоделся. Однако снова не мог преодолеть себя и опять украдкой посмотрел на друга. Накупавшийся, чистый Катамаранов в его вещах смотрелся несколько сюрреалистично. Но он любой Жилину нравился.              Всегда нравился.              ***       Наутро Жилин был готов взвыть: жаркое солнце сделало своё дело, и плечи и руки пылали огнём, покрасневшие и болезненные. Прав был Игорь, плохо стать могло… вот и стало в итоге спустя энное количество часов.              На удивление, самого Катамаранова в комнате не оказалось, более того — кровать, в которой он стал, оказалась заправлена. Нет, Игорь, конечно, всегда наводил за собой порядок, если оставался ночевать у Жилина, однако часы показывали всего-то пять утра. Куда его бешеный уже успел запропаститься?              Вскоре нос почувствовал аромат чего-то жарящегося… Знакомого… Осознание пришло быстро. Драники!              Игорь его не дождался и решил сварганить еду сам? Идея, конечно, хорошая, да и готовить он вполне себе умел — Сергей убедился в этом, когда повредил ногу и не мог ходить, а у него оказалась максимально неожиданная сиделка. Однако вдруг он снова по случайности что-нибудь вычудит или взорвёт? Дачи любимой и Игоря любимого лишаться как-то не хотелось. Хотя Катамаранов при любых странностях выживет. А вот насчёт дачи мужчина был не очень уверен.              Подняться с кровати было делом простым, а вот повести плечами, дабы размять их — уже сложным из-за стянувшейся кожи. Жилин не смог сдержать болезненный стон. И, видимо, его услышал Катамаранов, поскольку буквально через несколько секунд дверь осторожно приоткрылась, и в комнату заглянул его гость — уже опять изгваздавшийся — теперь в муке.              — Серёг… я др-ников испёк, — отчитался Игорь. — Сейч-с сметану пр-несу, — и прикрыл дверь.              — Ох-ох, дойти бы еще до твоих драников, — простонал от боли Жилин, но не успел выйти из комнаты — как тут же появился Катамаранов со сметаной в какой-то старой тарелке. И без драников.              — А где драники? — да, Жилин не думал, что его голос окажется таким жалобным.              — Ты зд-сь драник, — пробубнил Игорь. — Л-жись давай.       — Чего? Голубчик мой, ты чего это такое…              — К-жа болит у т-бя, слезает, — он кивнул на самого Жилина. — Ещё вч-ра красная была. Я п-тому и сметану искал, — мужчина пожал плечами. — Охладит.              Сердце Жилина сделало кульбит. Что там говорят, при любви бабочки появляются в животе?.. А что же никто не предупреждает, что это ощущение вообще настолько отключает от реальности? Или всё же предупреждал?..              Игорь догадался, что на следующий день Жилину будет плохо и позаботился о помощи заранее. Никому ничего не говоря и ничего у Серёги не прося.              — Спасибо… Хороший мой… — только и смог сказать Жилин. — Ну вот и как тебе, хорошему такому, пятнашечку за что-то давать?.. Ты ж такой хороший, такой заботливый!..              За отпечатками муки на щеках Игоря появился предательский румянец, и Жилин обомлел: Катамаранов засмущался?.. Так, а не наелся ли сам Жилин подболотников каких, и это ему всё кажется?              — Ложись д-вай, — приказал Игорь. — Я с-м намажу.              Казалось бы, Жилин здесь главнее, но приказного тона друга ослушаться не смел, да и плечи болели неимоверно. Так что он спокойно лёг в свою кровать, демонстрируя обгорелую спину и руки.              Да уж, думал Сергей, что приключения себе найдёт Игорь, а в итоге всё получилось наоборот.              Холодная субстанция осторожными, мягкими прикосновениями растягивалась по всей спине, и Жилин не сдержал облегчённого вздоха: сметана была холодной, и желанная прохлада быстрее утешала горячую кожу.              На удивление, Игорь был предельно ласков и аккуратен, и продукт размазывал, пусть и не жалея, но внимательно и осторожно, следя, чтобы капли не попали на простынь. А прикосновения грубых из-за постоянных ран да мозолей рук не ощущались какими-то болезненными. Пользуясь случаем, Жилин наслаждался ими: когда ещё выдастся возможности, что Игорь прикоснулся его именно таким образом?.. Вряд ли в ближайшее время. А так — Жилину теперь будет, о чем повспоминать вечерами в отделении.              — Лежи т-перь, — сказал Игорь через несколько минут, когда спина, руки и даже часть ног была покрыта сметаной. — П-зже смоешь. А потом приходи др-ники есть.              Драники от Катамаранова оказались съедобными и очень вкусными, правда, жирноватыми от масла — но ладно уж, Жилину-то не привыкать. После совместного завтрака Катамаранов снова удрал в сарай чинить мотоцикл, а Жилину строго-настрого запретил показываться на солнце. Так что, разобравшись в дачном домике, Сергей заскучал и в итоге отправился к сараю и какое-то время издалека наблюдал за тем, как Игорь, бубня себе что-то под нос, чинил «Муравей». Тот ревел время от времени с какими-то скрипами, но вот — и раздался ровный приятный рокот мотоцикла. Неужто починил?              — Что стоишь? Заходь, — пробубнил Игорь и заулыбался своей широченной улыбкой.              «Снова в мазуте весь, горе луковое, опять тебя купать», — выдохнул Сергей и подошёл ближе.              — Какой ты молодец, голубчик мой! Мотоцикл мне починил… Поедем, может, куда на нём?              — П-ехали, — пожал плечами Катамаранов. — Т-лько кепку надень, напечёт, — и с этими словами надел на себя свою неизменную каску.              Легко сказать — да трудно найти хоть какую-то кепку, в итоге пришлось надеть милицейскую фуражку. Из окна дома Жилин снова залюбовался подтянутым Игорем, который, выкатив мотоцикл на улицу, раздавал какие-то указания своей рыжей бестии.              За рулём «Муравья» Катамаранов захотел быть сам, так что Жилин запрыгнул в «коляску», однако Игорь повернулся и приказал садиться к нему: мол, чего ты будешь там с неудобствами сидеть. Сергей послушался и сел аккурат за Катамарановым и понял, что эта поездка будет одновременно и ужасной, и прекрасной для него самого. Ему придётся держаться, обняв со спины Игоря, прикасаться к его телу, наслаждаться машинно-скипидарным ароматом его кожи… И снова очередное прекрасное воспоминание, которое отправится в копилку прекрасных и вместе с тем грустных — потому что Игорю его чувства к чёрту не сдались.              Его молчанка затянулась, так что Жилин всё же прижался и с осторожностью обхватил Катамаранова у живота. Так и есть — крепкое жилистое тело, даже зачатки пресса ощущались при таком прикосновении. Удивительный аромат земляничного мыла, смешанный с мазутой и хвойным скипидаром, хотелось вдыхать снова и снова. Приятный.              — Кр-пче д-ржись, я ж дурить буду, — сказал Катамаранов, и Жилин по его словам прямо почувствовал эту хитрую улыбку.              — Игорёш, ты чего это удумал такое, голубчик?              Ответом ему был взревевший шум мотора и резкий порыв вперёд. Сергей, боясь упасть, на автомате вжался в Игоря и уткнулся носом в его отросшие волосы на затылке.              Игорь оставался Игорем, и никакая дача не могла, видимо, отгородить его от желания что-нибудь сотворить. Правда, обычно он делал всё один, а тут решился взять с собой в опасность и друга. Ох, Игорь, Игорь…              По деревенской, а следом — и лесной дороге они ехали долго и быстро: останавливаться и сбавлять скорость Катамаранов и не собирался, так что их то и дело подбрасывало на кочках, отчего Жилин цеплялся за него всё крепче. Адреналин от такой поездки лишил его желания поругать Катамаранова за такую выходку, и на первое место вышли совсем другие стремления, которым Сергей, пользуясь возможностью, потакал: обнимал Катамаранова, вдыхал его аромат, наслаждался близостью и надеялся, что сам Игорь ничего такого не заметит.              В какой-то момент Игорь завернул к опушке и вывез их к небольшому, но красивому озерцу. Мужчина резко остановил мотоцикл, да так, что Жилин впечатался в Катамаранова ещё сильнее — хотя куда там? Но тот ничего против не сказал, лишь развернулся и с тяжелым дыханием и широкой улыбкой спросил:              — Не серчай, н-чальник, — пробубнил Игорь. — Я т-бе это озеро показать хотел. Кр-сивое. Как ты. Но подболотники тут не растут.              «Красивые. Как ты».              «Как ты».              Игорь ему комплимент сделал, что ли? А вот это было совсем неожиданно, так что Жилин даже маленько засмущался — насколько может милиционер.              — Вот как скажешь, тоже, Игорь… А на мне что, подболотники растут? Охо-хо! — хихикнул он, но Катамаранова этим не проведёшь:              — Ты долго ещё лямку будешь тянуть?              — Ты это о чём, Игорь? — с непониманием посмотрел на него Жилин.              Игорь неестественно тяжело для себя самого вздохнул и слез с мотоцикла и встал аккурат напротив Жилина.              — Я дурной, но не сл-пой, Серёг.              Так, а вот сейчас Серёга решительно ничего не понимал.              — Ты что такое говоришь, мой хороший? Не дурной ты, а бешеный мой, в хорошем смысле бешеный…              Хтоньская улыбка снова озарила лицо Катамаранова, он наклонился к нему ближе, а руку положил на правое колено, окончательно вводя Жилина в состояние непонимания.              Ещё и прикосновение это — такое решительное, но такое трогательное…              — Я ж в-жу всё, Серёга… Как ты смотришь на м-ня, как взгл-дом окут-ваешь… Как Инженер Гр-шку своего… Как «Фантом-сы»… Как в «Слёз-х сентября» этих… В книгах… По-настоящему, ж-вому смотришь, — тёмные глаза не давали отвести взгляд: казалось, Игорь прожигал его душу.              Сердце рухнуло куда-то в пятки.              Сколько ни прячься, преступник — а всё равно найдёшься. Эта простая истина стала верной и для Жилина. Сколько б он ни маскировался при Игоре — а тот ведь далеко не дурак, может сопоставить такие вещи. Вот и додумался…              Признаваться — так признаваться. Юлить перед Катамарановым не вышло бы: мало того, что не умел никогда ему врать, так и сам Игорь ложь и притворство ой как не любил.              — Ты не в-лнуйся, Серёг… — вдруг усмехнулся он, и Жилину стало как-то не по себе. Что тут ещё скажешь?..              «Неужто больше даже на пятнашечку его не посадишь?..». А кто знает, нужен ли ему такой милиционер с симпатиями?              — Да как не волноваться, хороший мой?.. Ты ж удерёшь сейчас…              — Не удеру. Н-шёл я тебя, С-рёга мой, — Катамаранов встал ещё ближе.              — А я терялся? — опешил Жилин.              — Ага. В г-лове своей, — сказал Игорь и снял с него фуражку. — Напёк себе г-лову. Кепка где?              — Дома забыл.              — Зря, — заключил Катамаранов. — Из г-зеты сд-лаем.              Забота Игоря всегда поражала, а сейчас, казалось, перешла вообще все пределы.              То есть, он не собирался никуда сбегать? В самом деле?              — Не сб-гу, — словно услышав его мысли, произнес Катамаранов и осторожно обхватил пальцами подбородок. — М-сли гл-пые думаешь. Выкл-чи их.              — Их можно выключить? — спросил Жилин, и вдруг резко почувствовал на своих губах на удивление мягкие губы друга.              Если Жилина в этой фуражке всё-таки настиг солнечный удар, то это видение — самое приятное, что могло произойти: привкус хвои, картошки с маслом и чего-то приторного (где только конфеты достал?) был немного странным, но при этом не менее желанным — ведь целовали Сергея губы Игоря. Мог ли он мечтать о большем?..              Мог. И мечтал. Прямо сейчас, цепляясь руками за опять где-то порванную майку.              Обхватывая жилистое тело руками.              Запуская ладони под майку и чувствуя ответные уверенные касания у своих бёдер.              Прижимая к себе ближе и чувствуя, как заполошно бьётся от этого и своё, и чужое сердце.              Раздвигая ноги, дабы Катамаранову было удобнее стоять и целовать Жилина.              Притягивая его к себе ближе.              Спускаясь с поцелуями ниже, к испачканной и пахнущей при этом земляникой загорелой шее.              Развязывая узелки на спортивных штанах Катамаранова.              Стаскивая брюки вместе с бельём.              Жилин мечтал об очень многом, и больше всего он наслаждался тем, что его мечты наконец-то сбывались.              И этот летний отпуск действительно оказался самым лучшим из всех, что у него когда-либо проходили.