Занимайтесь любовью, а не войной

      Ледяной ветер пронизывал улицы Петербурга, заставляя прохожих ускорить шаг и прижать воротники пальто плотнее к шее. В этот морозный вечер, под покровом ночи, в одном из уединенных особняков на Невском проспекте собиралась тайная встреча.       Лампы светили тусклым светом, создавая загадочную атмосферу в помещении. Декабристы, в основном молодые и амбициозные офицеры, сидели вокруг длинного стола, обтянутого черным сукном.       Во главе стола сидел Рылеев, выдающийся оратор и один из идейных лидеров декабристов. Он сиял своим уверенным обаянием и поставленным голосом, повествуя о необходимости борьбы за свободу и равенство. Слова его отзывались эхом в глухих стенах особняка, наполняя сердца присутствующих страстью и решимостью. Разговоры шли о планах бунта, о необходимости объединения всех движений против царизма. Декабристы делились идеями, обсуждали тактику и стратегию. В каждом глазу горел огонь надежды на перемену и светлое будущее для России.       Подполковник Олег Волков сидел чуть поодаль от эпицентра сего безумства, коим действительно и является их идея изменить саму твердь Российской Империи, будучи бывалым воякой, он, однако, не принимал радикальной позиции, от того мысли Пестеля или же других единомышленников слышались вздором юных мальчишек. Умудренный опытом, прошедший Отечественную войну, Волков не понаслышке знал, какого это пачкать руки в крови.       Дверь в комнату отворилась, впуская студеный ветерок и новоприбывшего гостя. — Прошу меня извинить, задержался в пути, погода, будь она неладна, — зябко поежившись проговорил офицер, на вид которому не было и двадцати лет от роду, и прошмыгнул ближе к столу, по пути скидывая шинель на вешалку.       Олег проводил паренька долгим взглядом, не без интереса разглядывая того, необычайно длинные рыжие волосы, что так красиво отливали золотом при свечах, ладная фигура, скрытая под камзолом, и тонкие аристократичные черты лица — все, без исключения, цепляло мужчину. Он впервые видел кого-то настолько загадочного, способного привлечь внимание только к своей персоне.       За спиной Волкова находился Павел Пестель, присевший отдохнуть от бурных дебатов, легко покачивая в руке полупустой бокал, он плавно проследил за взглядом мужчины, снисходительно усмехаясь. — Заинтригованы, Олег Давидович? Это наш поручик Сергей Викторович Разумовский, да-да, спешу заметить, из тех самых Разумовских, — приметил Пестель, между делом пригубив вино из бокала. Его взгляд, в глубине которого залегла смешинка, снова перешёл на мужчину рядом с собой. — Вы как всегда у дела, товарищ Пестель, — тонко поддел его Олег, на миг пришедший в себя от созерцания нового лица человека, чей род был на слуху во всех знатных кругах. — Однако, что же он забыл здесь, среди нас? — Не будьте глупы, титулованные личности не ново для нас, чего один князь Трубецкой стоит. — Дело совсем не в этом, он же мальчишка! Какой прок в этом безобразии, сломать судьбу всегда успеется, но только не здесь, — хмуро рассудил Волков, в миг будто подобравшись на месте. — Это правое дело, отдать за него жизнь — для многих счастье, — не обидевшись на слова товарища, произнес Павел Иванович, а только хлопнул того в дружеском жесте по плечу, осушая бокал до конца. ***       Полковник жил в небольшом уездном городке, находившемся в Малороссии, куда совсем недавно его сослали после бунта, учинившегося по вине Шварца. Разбушевавшиеся офицеры, благодаря Волкову, сложили оружие, пойдя с повинной на мирную капитуляцию. Вот только ситуацию это сгладило не на много, полк расформировали, и многих сослали как можно дальше — на задворки Малороссии. Окруженный изумительной природой и свежим воздухом, вкупе с необычайной тишиной, мужчина отдыхал душой и телом. Из всех забот были крестьянские разборки, да детишки, что всюду сновали, заливая смехом всю округу. Однако, на голову свалилась еще одна проблема. Она была рыжеволосой бестией, влетала ураганом и нарушала покой. Поручика Разумовского сослали вместе с Олегом, он жил неподалеку, всего в нескольких десятков верст от полковничьей деревушки. Волков был мужествен и решителен, но в вопросе с Сергеем это никак не спасало, внутри него бурлила волнующая сердце истома и тайная надежда. Сергей, молодой и обаятельный офицер, пленил его своими глубокими, цвета ясного неба, глазами и нежной улыбкой.       Олег денно и нощно размышлял о своих терзаниях, не понимая, как смог влюбиться в молодого и взбалмошного мальчишку. Подобное в их реалиях считалось не принятым, он мучился сомнениями и страхами, не зная, что делать и как теперь быть. Началось все холодной зимой, а вот уже летняя духота накрыла Россию, а ответа так и не нашлось.       Они не стали ближе, Волков, как мог, пытался оттолкнуть Разумовского, часто попрекал, отчитывал перед другими офицерами во время построения, а в тайне ревновал к каждому неверному взгляду в сторону Сережи, ловя масляные взгляды на ладную фигуру парня, и каждый раз коря себя за слепую ненависть, неспособность решить в голове эту проблему.       Олег задумался над тем, что влюбленность — это нечто большее, чем просто физическое влечение, она связана с глубоким уважением и взаимопониманием, которые, как ни пытался искоренить в себе, пытаться видеть лишь глупого юношу, желторотого птенца, не вкусившего настоящей жизни — все в пустую. Настоящего Сергея он узнавал по крупицам и искренне проникся им.       Тот был талантлив не только в военном деле, но и в языках, умении вести переговоры, благодаря своему красноречию. Было страшно и за себя, но больше за Разумовского, а также нестерпимо жаль за всю боль, что полковник причинял ему.       Расписывая уже десятый лист бумаги чернилами, корпя над очередным отчетом, Волков сидел в своей комнате небольшого деревенского домика, духота стояла невыносимая, да такая, что даже под покровом ночи пришлось скинуть с себя мундир, аккуратно повесив на спинку стула. Свеча на столе отбрасывала причудливые тени. Мерную тишину нарушил легкий стук в дверь и скрип половиц на входе. Крикнув нежданному гостю: «Войдите!», Олег продолжил работу, не отрывая от стола взгляд. — Олег Давидович, не позволите отвлечь вас на минуту, — словно гром среди ясного неба, посреди опочивальни появился Сергей, тут же нарушая покой. Выглядел Разумовский взъерошенным, рубаха торчала из-под камзола, а на голове творился легкий беспорядок. Прерывисто дыша, будто пробежал милю, он ломано изъяснялся, из последних сил сохраняя субординацию.       Поднимая взгляд на пришедшего, мужчина погодя заговорил: — Какое лихо принесло тебя сюда, Сергей, среди ночи? — Прошу, выйдите со мной во двор, я кое-что привез, — протараторил молодой человек и тут же скрылся за дверью из виду. Поворчав для приличия, Олег поднялся со своего места и последовал за ним. Разумовский был как снег на голову, впрочем ничего нового, но каждый раз необъяснимо и неожиданно. Отвлекал от работы или отдыха, будто даже не замечал этого. Словно жил в моменте — здесь и сейчас. Выйдя на порог избы, полковник смог разглядеть лишь неясный силуэт чего-то светлого и массивного. Однако интриги это не умаляло ни сколько, а только подогревало интерес.       Сергей шустро оббежал нечто, скрытое под вуалью ткани, и озорно поглядел в сторону вышедшего мужчины и тут же принялся стягивать покрывало. Через несколько мгновений посреди двора появилось старенькое и потрепанное, но все еще рабочее пианино. — Олег Давидович, это вам! — чуть ли не светясь от восторга, крикнул Сережа, откидывая покрывало на землю. Заискивающе вглядываясь в глаза Олега, тот пытался различить что-то, известное только ему.       И это получилось, Волков был немало удивлен, более того, эта выходка знатно порадовала. Он спустился с крыльца, ближе подходя к инструменту. — Боже правый, Сергей, где ты откопал это чудо, — мужчина мягко провел ладонью по крышке и тут же ее приоткрыл, нажимая на пару клавиш, исторгая красивую мелодию. — Обменял на корову у одного помещика, инструмент простаивал без дела, вот я и подумал, что было бы неплохо, — остаток фразы он не договорил, запинаясь на полуслове, обращенный весь во внимание от длинных пальцев рук полковника, аккуратно порхающих над клавишами. — И что же ты будешь делать с ним? — Вообще-то хотел преподнести вам, как подарок, — резко замялся офицер, переводя взгляд на фигуру мужчины.       Олег остановил игру, удивленно осматривая Разумовского. Стало ощутимо незримое напряжение, растущее в нем, но на душе у Волкова разлилось тепло от подношения со стороны молодого человека. — Не стоило, но все же благодарю, это отличная вещь, — мягко проговорил полковник, подходя ближе к Сергею и приобнимая его в дружеском жесте.       Щеки мальчишки зарделись от простого движения, стараясь спрятать их от чужого взгляда, он опустил голову ниже, скрываясь за прядями волос. — Простите, не подумайте ничего превратного, я не пытаюсь набиться вам в товарищи или нечто подобное, знаю, вы не жалуете меня, но все же, я вас уважаю как старшего по званию, — Разумовский начал бегло изъясняться, в миг подобравшись и отходя от Олега на небольшую дистанцию. ***       Жаркое утро в Василькове начиналось с упражнений по фехтованию. Олег предавался этому искусству со всей страстью и мастерством. Профессионализм и страсть, которые таяли в его сердце, не давали ему покоя, поэтому он решил провести день, отдаваясь любимому искусству. Взяв в руки саблю, Олег вышел на открытое пространство и начал свой танец с оружием.       Стальные клинки встречались в спарринге с такой ловкостью и мастерством, что казалось, будто само время замирает, чтобы наблюдать за этим великолепным шоу. Полковник Волков вглядывался в глаза своего противника, чувствуя каждое их движение, каждое дыхание.       Солнце нещадно пекло, обжигая их кожу, но страсть к борьбе за победу была сильнее любых невзгод. Под его руками сабля оживала, воплощая в себе весь опыт, мастерство и силу. Каждый удар, каждое парирование были безупречными, словно танец виртуоза.       Для Олега фехтование было не только военной обязанностью, но и занятием, в котором он находил свою сущность. Этот знойный летний день не мог проходить лучше, но внезапно его тренировку прервала неожиданная весть. Из-за калитки выбежал рядовой офицер и направлялся прямо к мужчине. — Товарищ полковник! Товарищ полковник! — он подбежал к нему, крича во весь голос, но как только оказался рядом, моментально сдулся, переводя дыхание. — Что стряслось, офицер? — прекращая учебную дуэль, Олег опустил саблю и чуть оттянул ворот рубахи, и так расстегнутой на несколько пуговиц. — Разумовский! Его вызвали на дуэль, а он, дурак, принял вызов. Олег Давидович, угомоните безумца, погубит себя ни про что!       Офицер еле пришел в себя, весь запыхавшийся и с глазами по рублю он дико смотрел на Волкова. Мужчина безмолвно стоял рядом, обдумывая информацию, в голове все будто перемешалось. — Какая дуэль, к чертовой матери…? Тарковский, объяснись по существу! — Они опять повздорили с Галицким, но на этот раз все намного хуже. Сергей вспыльчивый, вы же знаете, вот и понесло его.       Олег, не слушая более, быстро приказал вести к месту. Он изменил настрой с расслабленного на ужасно встревоженный. За Разумовского стало не на шутку страшно, полковник Волков как никто другой знает о сумасбродности парнишки, каждый раз, когда тот ненароком повздорит с сослуживцами, впору запасаться бинтами, да спиртом, а также стальными нервами. Конфликтному Сереже тяжко жилось среди других офицеров, особенно преклонных возрастов, когда проблемы поколений сталкивались один на один.       Разумовский обнаружился сидящим на лавке под палящим солнцем, волосы были небрежно забраны в хвост, а внешний вид оставлял желать лучшего, ссадина на щеке и грязь на белесой рубахе выдавали ситуацию, скорее всего недавно произошел конфликт, который плавно перешел в рукоприкладство.       Завидев издалека приближающегося Волкова, местные зеваки мигом разбежались кто куда, однако Сергей не заметил устрашающую фигуру старшего по званию и остался сидеть, погруженный в свои мысли. Олег молча подошел сзади, останавливаясь аккурат за правым плечом офицера. Наклонившись вперед, так чтобы его смог услышать только он, полковник начал: — Не соизволите отойти на пару слов, Разумовский, — ставя вопрос ребром, это прозвучало скорее, как утверждение, чему юноша очень испугался, чувствуя неприкрытую угрозу.       Молча поднявшись, и между тем не подавая вида, что хоть каплю опасается Волкова, Сережа последовал за ним, крепко стискивая кулаки до белых костяшек и сжимая губы в тонкую полоску. Отойдя под тень, к деревцу, что растет на участке за сараем, мужчины остановились, первым разговор начал Волков. — Что происходит? Какого черта мне докладывают о том, что ты, Разумовский, собираешься стреляться? Мы лицо русской армии, черт тебя побери, а не шуты гороховые, на потеху публике! Еще хоть один проступок и ты вылетишь, быстрее, чем пуля сможет пробить твою пустую голову, — мужчина чеканил каждое слово, оперировал словно сталью, раздаваясь в голове эхом. Было ужасно неприятно слышать такие слова в свою сторону, Разумовский никогда не видел настолько серьезно разозленного полковника, однако причины гнева не находил. — Почему вы ни во что меня не ставите? Чем я заслужил такое отношение? — выпалил Сергей, — Да, принял вызов — дело чести! Галицкий, старый хрыч, заявил, что я больно смазливый для офицера! Что гожусь только подстилкой быть, и что в армию попал через вашу постель! Никто не смеет распускать подобные слухи, и я отстою свою честь офицера!       Разгневанный Разумовский острым взглядом прямо смотрел в глаза Олега, словно пытаясь испепелить того, ровная осанка выдавала всю злобу, что накопилась в молодом человеке. Тирада прервалась, оставляя за собой смешанные чувства, Волков растерянно взирал на собеседника, вся спесь моментально исчезла, оставляя после себя лишь непонимание. — Что ты такое говоришь, Сережа? — слабым голосом проговорил Олег, на миг ему показалось, с каким отвращением было сказано об их возможной физической связи, что он тут же начал думать о другом. Было неправильно заботиться о своих чувствах в этот момент. — Говорю как есть, Олег Давидович, если такова цена чести, то я постою за нее, — Сергей раздосадованно отвел взгляд, горько усмехнувшись. — Какая наглая ложь! Тебе нельзя стреляться из-за этих сплетен, решим все мирным путём. Поговорю с Галицким один на один, — он был уже готов развернуться и идти, как за рукав тут же схватили ловкие пальцы. — Только не это! Вы только усугубите ситуацию, это же прямое доказательство его словам! — Брось, Сергей, если так пойдет дальше, то дойдет до руководства, и нас разжалуют наверняка, — Олег твёрдо стоял на своем, но ладонь Разумовского не торопился скидывать. -Вы не понимаете, насколько это для меня важно… — Сережа стоял, опустив голову вниз, слабо хватаясь за ткань рукава. — Если тебе настолько противно слышать подобные сплетни, я разберусь с этим, положись на меня, — он снова хотел уйти, горечь осела на языке, полковнику не хотелось думать, что Сереже могут быть противны отношения с ним, даже на словах. — Нет! Постойте, — вновь вскинулся Сергей, — не принимайте это на свой счёт, Олег Давидович. Меня злит только товарищ Галицкий, никак не вы. — Все хорошо, Сергей, я не могу позволить тебе так праздно отдать свою жизнь. ***       Спустя несколько недель с инцидента со стрельбой, Олег Волков спокойно продолжал работать и жить в своей деревушке. Однако, из Петербурга начали поступать письма секретной важности, автором которых был товарищ Пестель. Будучи проездом в северной столице, он разведывал обстановку и рапортовал во все уголки государства. Наметив некоторые загвоздки в приготовлениях, он поспешил написать Волкову в Малороссию.       Всю неделю разбираясь с приготовлениями, Олег забыл, что такое крепкий сон. Планы Пестеля нисколько не радовали, каждую секунду боясь, что их разоблачат, мужчина все скурпулезно просчитывал. Но на этом проблемы не кончались, Сергей, будучи вовлеченным в их революционный кружок, но не принимающий никакого участия, с упорством быка, капал на мозги Олегу. Ему очень хотелось сделать что-либо, чтобы быть полезным для их общества, но Волков не позволял, всячески оберегая от опасностей. Разумовский, в свою очередь, расценивал это, как недоверие к себе, чем очень оскорблялся.       В очередной такой раз, они крупно поссорились, Разумовский покинул дом полковника только ближе к ночи, а Олега терзали муки совести, ему никак не хотелось ругаться с мальчишкой. Приняв решение последовать за ним, мужчина отправился в дом к Сергею.       Быстро доскакав на лошади к нужному месту, он спешился и, загнав коня под навес, постучал в дверь. Та, к большому удивлению, была открыта, а из избы не донеслось ни звука. Олег, не дожидаясь более, отворил дверь, проходя внутрь. Свет горел из спальной комнаты, казалось что хозяин дома уже спал, видя десятый сон, но тихое шуршание выдавало обратное.       Оказавшись на пороге, тот увидел, как Сергей, сидя за столом, что-то с упорством черкает на листе бумаги. Погруженный в свое дело, он не сразу обратил внимание на гостя. — Позволишь войти? — первым подал голос Олег. — Проходите, — ответил Сережа, продолжая писать, будучи все еще обиженным на мужчину.       Заприметив стул, стоящий чуть поодаль от стола, Волков направился к нему, присаживаясь. — Что-то хотели, Олег Давидович, или просто так, мимо проходили? — в своем репертуаре спросил Разумовский, с трудом сдерживая всю желчь, что так и просилась наружу. — Я пришел извиниться за свои слова, — пропуская мимо ушей саркастический выпад в свою сторону, начал Олег, — мне не стоило так резко говорить, ты очень ценен для нас, я просто забочусь о тебе. — Это не забота, товарищ полковник, не лукавьте, знаю, что вы обо мне думаете. Взбалмошный мальчишка, да? Не сложно догадаться, на каком я счету. — Сергей, все не так, я действительно беспокоюсь о тебе, мне сложно говорить об этом всегда, но я не лгу, — Олег, как на исповеди, говорил то, о чем думал уже долгое время, боясь сказать лишнего, — ты мне важен, Сереж.       От такой откровенности перехватило дыхание, Разумовский отвлекся от своего дела и недоверчиво посмотрел на собеседника. Те слова, что так долго ждал Сергей, были сказаны. — Именно поэтому вы всегда были недовольны мной, вечно попрекали и отчитывали, как же, — он продолжал гнуть свою линию, не разрешая поддаваться секундной слабости.       Олег, встав с места, медленно обошел стол и подошёл к Разумовскому сзади, останавливаясь позади. — Позволь мне сделать кое-что, — сказал Олег и, не дожидаясь разрешения, крепко обнял Сережу, чуть наклоняясь вперед.       Разумовский опешил, сердце в миг будто остановилось, а потом понеслось с огромной скоростью. Объятья были крепки, Олег не хотел отпускать офицера, все его чувства были сконцентрированы здесь и сейчас. — Что происходит…? — Ты мне нравишься, Сереж.       Сердце последнего снова пропустило удар, щеки накрыл румянец, а дышать стало сложнее. Не веря собственным ушам, Сергей медленно повернул голову к Олегу, пытаясь увидеть его лицо, но вместо этого наткнулся на тонкие губы, что были так близко к нему. Доверяясь порыву, он быстро накрыл их своими губами, тут же отрываясь, боясь, что его ударят за такую наглость.       Но этого не произошло. Минутное оцепенение спало, и Волков продолжил поцелуй, теперь уже сам накрывая своими губами чужие. Жар затопил тела обоих, стало ужасно душно, в головах у них творилось черти что, но оба были счастливы. Потянув на себя Серёжу, тот встал, следуя за мужчиной, перебравшись на койку, что стояла неподалеку, они сели на нее. Не отрываясь друг от друга, оба принялись стаскивать верхнюю одежду с себя, когда дело дошло до рубашек, они остановились. — Нет, Сережа, нам не стоит сейчас… — Волков был прерван слабым укусом в шею, после чего прозвучал стон, — что же ты со мной делаешь? — Олежа, мне это нужно, пожалуйста, я так долго мечтал о тебе, — отринув формальности, проговорил Сергей, путаясь в пуговицах.       Сдаваясь, Олег плавно провел ладонью по промежности молодого человека, срывая с его губ стон. Расправившись с рубашками, они легли на кровать. Приспуская брюки, Волков ни на секунду не переставал целовать шею и плечи Разумовского, рукой тут же проводя по органу и соединяя со своим, продолжая плавное движение. Сережа лишь успевал хватать воздух ртом и путать руки в коротких темных волосах партнёра. Через какое-то время активных действий, они оба достигли пика и, откликнувшись на спины, пытались отдышаться, моча смотря в потолок.       Тишину прервал Сергей. — Я люблю вас, Олег, — засмущавшись произошедшего, тихо выдал Разумовский, поворачивая голову в его сторону. — К чему формальности, Сереж, я тоже люблю тебя, — проведя ладонью по щеке молодого человека, он заправил выбившуюся прядь рыжих волос, ощущая небывалую легкость на душе, — прости, что отталкивал тебя, я думал, так будет лучше и не знал о том, что чувствуешь ты. — Все в порядке, Олежа, — прислушавшись, ответил Сергей, заключая того в нежные объятия.