Летняя дача

— Юр, ну ты там где? Юра обречённо и шумно выдыхает и чуть ли не валится с ног, с громким стуком ставя на землю жестяное ведро. Со лба струятся ручейки пота, а ноги слегка дрожат от усталости. Поехали отдохнуть на выходные на дачу, называется. Костя и Аня слишком настаивали, и Челябинск отказать никак не мог. Хорошо всё-таки Ане, думается Юре, почти всю работу они с Костей вместе делали, пока та, быстро прибрав в доме, занималась чтением какого-то невероятно скучного романа, одолженного соседкой бабулькой. За весь день Юра успел прополоть и полить всю свою половину грядок, честно поделеленных с Костей, убрать дорожки и съесть полкуста малины под шумок. — Иду, Ань! — практически прохрипел он, доползая наконец до домика и беря со стола бутылку воды, припадая к горлышку и жадно глотая спасительную жидкость. Аня лишь тихо хихикает, поправляя подол пёстрой юбки и падает на стул рядом, с насмешкой наблюдая за Челябинском. — Неужто устал, Юрчик? — поёт она, откладывая в сторону книжку и складывая руки на груди. — А Костика где потерял? — Он там огурцы пособирает и придёт, поспели вроде. — бурчит в ответ Юра, из-под бровей наблюдая за той. Аня счастливо улыбается и слегка поправляет волосы, закидывая ногу на ногу. Юра, кажется, от злости скрипит зубами. — Всё, огурцы собрал, грядки прополол, можно и поесть, думаю. — раздаётся сзади относительно бодрый голос Кости, и Юра оборачивается, чуть ли не роняя бутылку. Без футболки Уралов оказывается очень даже неплох, и сзади себя Татищев слышит смущённый писк. Ну это Юра так, по дружески говорит. — Юр, все в порядке? Выглядишь горячо. — замечает вдруг Костя, наклоняясь и забирая из рук бутылку, делая пару глотков. Юра смущенно кашляет, и Костя от неожиданности давится водой, когда до него и самого доходит смысл сказанных слов. — Я имел ввиду, ты выглядишь красным, когда у тебя бывает температура! — поспешно оправдывается он, вытягивая вперёд ладони, как бы защищаясь. — Я имел ввиду не это! — Это? — Аня внезапно подыгрывает, хитро улыбаясь и наклоняя голову набок, из-за чего рыжие волосы падают на плечо, струясь волнами вниз по руке и боку. — Что ты имеешь ввиду под словом «это»? Юра впервые видит, что бы Костя так стремительно и сильно краснел. Уши и щёки заливает алый румянец, и он отмахивается от Ани под её громкий смех. — Ну ладно, ладно! — сквозь смех сжаливается она над Костей, вставая из-за стола. Юра смотрит куда то мимо, тарабаня пальцами по деревянному столу, пока Костя разваливается рядом на кресле, взяв со стола Анин роман и используя его вместо веера. Юра про себя отмечает, что ему за это она бы отвесила как минимум хороший подзатыльник. Косте почему-то можно. — Вы пока разожгите костёр, а еду я принесу. Костёр разжигается как назло ужасно. Юра поливает горючим ветки, машет газетой, матерится, однако никакое из действий результатов не даёт. Костя тоже предпринимает попытку зажечь, но так же безуспешно, и про себя Юра внезапно отмечает, что этому рад. Меньше насмешек от Ани, чтоб её со своей любовью к Косте. Юра не глуп, догадаться было слишком просто, и хоть на Костю злость быстро прошла, на Аню всё еще затаилась где-то глубоко в душе. Костя внезапно касается рукой коленки Юры, и тот чувствует внезапное тепло. Костя бросает тихое извинение, бросая последнюю спичку на ветки и те наконец вспыхивают, обдавая жаром склонившиеся к ним лица. Коленка Юры всё еще горит от прикосновения, и тот думает, что стычки с Русланом надо прекращать, уж слишком плохо они на него влияют. Наконец-то приходит Аня с полными еды корзинками, садясь напротив. — Разожгли, молодцы, — улыбается она, доставая еду и раскладывая на постеленном ранее полотенце. Костя тянется за бутербродом, попутно передавая один и Юре. Случайно соприкоснувшиеся пальцы бьют током обжигают даже сильнее коленки. Юра предпочитает матернуться про себя, чем одернуть руку быстрее. А бутерброды оказываются между тем очень вкусными. Юра хрустит поджаренным хлебом, салатом и ветчиной, вполуха слушая одну из Костиных баек, над которой так звонко смеётся Аня. Юре хорошо. В стаканы разливается яблочный сок под недовольство Челябинска. "На пиво денег что ли не хватило" - притворно бурчит он. "Ну и гадость эта ваша водичка фруктовая, ужас". Костя над его словами лишь смеётся, доливая еще. И Юра пьёт. "Ладно-ладно, признаю, это не так уж и ужасно" - признаёт он под смех. Первая порция принесенных зефирок, которые Аня назвала чудаковатым словом"маршмеллоу", жарятся на палочках, когда Костя роняет их в огонь под всеобщий вопль негодования. Виноват Костя что ли, что глаза у Юры такие чёрные-магнитные, и волосы треплет ветер слишком уж красиво. Руки сами опускаются. Вторую порцию жарит уже Юра. Костя завороженно смотрит на ловкие тонкие пальцы, рассматривает вены, проступающие через бледную кожу, которая не загорела даже за целый день под палящим солнцем. Подтаявшее над костром маршмеллоу оказывается не менее вкусным, чем бутерброды, и все три пачки улетают за десять минут. Дальше идёт в ход старая потрёпанная гитара, найденная под кроватью старого дачного дома. Костя, неумело перебирая расстроенные струны, усердно старается сыграть "Батареи", перевирая до неузнаваемости слова и порою не попадая в ноты под поддержку Ани и Юры, и кажется, получилось даже не совсем плохо. Юра даёт себе слово обязательно послушать как нибудь эту песню еще, хоть и не любит подобное вовсе. Позже оказывается, что нравится песня ему только в исполнении Кости. Рассказывать страшилки - нерушимая традиция, и Юра начинает первым. Аня пару раз вздрагивает от резких звуков и даже Костя к большой радости Татищева пару раз недовольно хмурится и ёжится. Юра думает о том, что в следующий раз он обязательно придумает что-нибудь еще более страшное. Спать они идут в дом ближе в трём часам ночи, усталые, но до невозможности счастливые. Костя падает с Юрой на одну кровать одновременно, так вторая и последняя в этом доме была уже занята Аней. Уже малосоображающий мозг Татищева противиться не спешит, и лишь пролетает мимолётная шальная мысль о том, что и друзья тоже могут поспать рядом. В прохладную ночь без одеял с Костей безумно тепло, и о последствиях нужно будет думать только к утру, а пока вместе им и так хорошо. Замерзшие тела автоматически жмутся друг к другу как можно ближе, и в полусне Юра не чувствует тёплую руку на своей талии. Утром они с Костей обязательно поговорят, и кажется, уже даже на реакцию Ани будет как-то всё равно. Юра непременно знает, что у них будет всё хо-ро-шо.