Беглая ночь

Ma il mio mistero è chiuso in me, il nome mio nessun saprà!*

Беда пришла, откуда не ждали — через главный вход, сверкая и переливаясь свежим топом из «Зары» и улыбаясь той самой улыбкой, от которой Ларри терял рассудок уже неоднократно. Обмануться было легко: ну как существо столь ангельской внешности может быть собственником и скандалистом, отравляющим своей токсичностью все живое? Ларри раздраженно потер штамп клуба на тыльной стороне ладони. Эйден искал встречи с тех самых пор, как Ларри заблокировал его везде, где только было можно. То, что сам Эйден до этого не отвечал на звонки две недели, было, вероятно, флиртом и прелюдией в его понимании. Так уже бывало раньше — они сходились и разбегались столько раз, что Ларри уже потерял счет. Эйден мариновал его молчанием, пока Ларри не начинал думать, что вот на этот раз уж точно все кончено, потом врывался обратно в его жизнь ярко, красиво, с заверениями в любви, и Ларри велся как баран каждый божий раз. В клубе было душно и как-то влажно. Сущие тропики, будто за день солнце раскалило тела, и теперь они отдавали жар с такой силой, что не справлялась даже система вентиляции. Под кондеем дуло — аж морозило, стоять рядом — и то зуб на зуб не попадал, но от одного вида Эйдена в момент взмокли подмышки. Эйден еще не увидел его, но подошел так близко, что Ларри мог сосчитать сережки в его идеальном ухе. Один взгляд, один поворот головы... Ларри не хотел влипнуть в его паутину снова. Инстинкт «бей или беги» щелкнул в голове, как тумблер. Бить, впрочем, было бесполезно — Эйден жил драмой, питался бурными эмоциями, он ел скандалы на завтрак и запивал стаканчиком примирительного секса на адреналине. Бежать тоже было некуда — он бы неминуемо засветился: Эйден стоял на пути к выходу, окруженный своей пестрой свитой. Наверное, где-то миллион-другой лет тому назад далекий предок Ларри, улепетывая от хищника, удачно слился с грязью после дождя, а может, выдал всклокоченную бороду за мох на стволе, потому что Ларри не раздумывая выбрал из двух третье: мимикрию. Он ловко сцапал с барной стойки солнечные очки из-под локтя здоровенного мордоворота, в мгновение ока надел и стремительно сменил траекторию, пройдя по самому краешку радара Эйдена, сканирующего взглядом танцпол. Нырнул в отнорок, где располагались туалеты — рискованно, из тупика деваться было некуда, но по крайней мере прочь с глаз. Оставалось только надеяться, что Эйден его не заметил. В туалете он оперся на умывальник, переводя дух. Снял невероятно уродливые очки, пристроил на диспенсер жидкого мыла, плеснул в лицо воды. Бегать от бывшего, что за нелепость. Какие-то шпионские страсти. Но не мог же он просто сказать в лицо — хватит, мол, мы попробовали, у нас не вышло. Это ж пришлось бы сразу удалить инсту и все прочее, потому что свита Эйдена такого не простит — заклюют, из-под земли достанут. Эйдена боготворили все, кто хоть как-то задевал его орбиту. Модный, ухоженный, сладкоголосый Эйден был душой любой вечеринки. С ним никогда не было скучно, это факт. Он притягивал к себе ярких красивых людей, которые, по всей видимости, проходили какой-то внутренний кастинг, по крайней мере, Ларри всегда чувствовал себя так, будто его самого не выбрали по любви, а утвердили на роль «парень главного героя». Вокруг постоянно были толпы претендентов на внимание Эйдена, и Ларри никогда толком не оставался с ним наедине. Если они были вдвоем — то только в постели, и там Ларри выкладывался, как на экзамене. Он трахался так, будто лично написал Камасутру, потому что сразу после секса Эйден делал селфи, и если у него было недостаточно довольное лицо, Ларри рисковал впасть в немилость свиты. Эйден жил на публику, документировал каждый миг каждого дня, одаряя с барского плеча мимолетной популярностью любого, кто грелся в его сиянии. Это подкупало. Кружило голову. Но черт возьми, на практике все это оборачивалось таким пиздецом, что Ларри в считаные дни вспоминал, почему от Эйдена надо держаться подальше. Эйден на серьезных щах мнил себя главным героем. Если что-то крутилось не вокруг него, он безжалостно подавлял любые всплески интереса. А если ему было скучно — делал драму из ничего. Из подручных средств. Ларри был сыт этим по горло. За спиной стукнула дверь, и Ларри вздрогнул, но в зеркале отразился незнакомый парень. Не Эйден или кто-то из его окружения, кто мог доложить... Господи. Ларри потер переносицу мокрыми пальцами. До чего он докатился? Он отсиживается в клубном туалете, чтобы не попадаться на глаза ебучему Эйдену! — Клевые очки, — сказал вошедший, включая воду в соседнем умывальнике. — Что? — Очки. — Он кивнул на мыльницу, и Ларри запоздало вспомнил: — А. Да. Они не мои. — Я видел, как ты их увел, — мягко рассмеялся парень. — Ловко. Рэй-бэны, секунда работы — четыреста баксов в кармане. — Чего? Нет, я не... Сколько?! — Только зря ты это сделал. — Парень невозмутимо надергал себе бумажных полотенец, промокнул руки. Наклонился к зеркалу, поправил темную гриву волос. — Ты хоть знаешь, кого обнес? Есть люди, с которыми такие шутки шутить не стоит. Слышал такую фамилию — Урбано? Ларри всегда думал, что «волосы зашевелились на голове» — это художественное преувеличение. Как оказалось, нифига. У него совершенно буквально встали дыбом волосы на затылке. — Урбано? — сглотнул он. — Тот шкаф с антресолями — из семьи Урбано? Той самой, которая... — Той самой, ага. Которая. Ларри схватился за голову: — Я спер очки за четыреста баксов у мафиози?! — На твоем месте я бы не разбрасывался такими словами. Мордоворот в полтора раза больше Ларри уже сам по себе, разумеется, был серьезной угрозой, но будь он обычным качком — хотя бы можно было как-то выкрутиться. Отбрехаться. Ну получить, в конце концов, по зубам разок — неприятно, но не то чтобы Ларри прям никогда не прилетало. Но Урбано?! — Я верну очки. Тихонько подброшу на барную стойку, может, он еще даже не заметил, что они пропали... Ларри обернулся на мыльницу, потянулся рукой... И чертовы очки выбрали именно этот момент, чтобы сползти по наклонной поверхности диспенсера и с хрустом приземлиться на кафель. Упали прямо на стекла — Ларри даже не нагибаясь видел трещины, перечеркнувшие блестящую поверхность. — Минус четыреста баксов, — хмыкнул парень, и Ларри словно очнулся от ступора: — Мне переломают ноги. Боже правый, меня закатают в бетон, и никто даже не узнает, что со мной случилось! Он бухнулся на колени, бережно поднял очки. Правое стекло осталось на полу. Ларри выругался, и тут же раскрошилось в пальцах левое. — Ты немного драматизируешь. — Я не знал! Я вообще не собирался их брать, это был рефлекс, я увидел в толпе своего бывшего, и мне надо было срочно исчезнуть, а очки были прямо под рукой! Откуда я знал, что они стоят, сука, стопятьсот миллионов?! Да они страшные, как вся моя жизнь! — Твой бывший настолько мудак? Ларри метнулся к двери. Он не просто спер очки у серьезных людей, он еще и сломал их. Офигеть. Да ему сегодня везет. Вариант вернуть отпадал, оставалось только надеяться, что, кроме этого чернявого, никто не заметил, какой номер отмочил Ларри. Он приоткрыл дверь и выглянул из туалета. В конце коридора маячил здоровенный силуэт, а рядом с ним второй такой же. Ларри похолодел. Мордовороты стояли к нему спиной, но явно поджидали. — Твою мать. Они там. Он вжался лопатками в дверь, будто надеясь своим цыплячьим весом остановить два танка. Чернявый наблюдал за ним оценивающе, явно решал, стоит ли связываться, потом спросил: — Как тебя зовут, беда? А то надо ж знать, что написать на твоем могильном памятнике. — Ларри. — Я Сэл, — он протянул руку, — и я знаю, как отсюда выбраться. Ларри не успел еще даже задохнуться от переполнившей его благодарности и надежды, как Сэл отодрал его от двери, тихонько приоткрыл ее и нырнул в проем, цепко держа Ларри за руку. Только потому Ларри и не начал бить копытом: очень уж быстро все произошло, а в коридоре упираться было поздно, там и дышать-то было боязно. Мордовороты Урбано стерегли выход из тупика, нечего было и думать туда соваться, но Сэл уверенно двинул к неприметной двери возле туалета, на которой висела табличка с огнетушителем. За дверью оказался чулан с швабрами и всякой хозяйственной ерундой, кажется, даже действительно с огнетушителем. Но главное — в чулане было окно! Ларри ахнул. — Подсади-ка, — сказал Сэл весело. По комплекции они совпадали, весу в обоих было ну не то чтобы. Прикинув, Ларри приподнял его, обняв в районе колен. Нелепо уткнулся лицом незнакомому парню в яйца. Сэл насмешливо глянул сверху вниз и навалился животом на подоконник, чуть не заехал коленом по челюсти, потом нырнул и исчез за окном — только ноги взбрыкнули. — Эй, ты куда! — перепугался Ларри, высунув нос, но окошко выходило не на улицу, а на лестничную клетку — какие-то служебные помещения, в которые явно не предусматривался доступ посетителей клуба. Сэл оперся на перила. — Допрыгнешь? Оглядевшись, Ларри приспособил к делу перевернутое ведро и вывалился на лестничную площадку. Где-то наверху шумно ворковали голуби, хлопая крыльями. Эхо металось по стенам узкого вытянутого колодца. Одним и тем же владельцам принадлежало и здание клуба, и соседний дом, оба помнили еще Депрессию. Вход в узенький переулок попросту заложили кирпичом от посторонних и отгрохали общую лестницу в промежутке, а окна, видимо, так и остались. Под лестницей курили здоровяки из охраны клуба, в бледных сумерках сизый дым огибал пролеты, как привидение. Сэл перегнулся через перила, оценивая перспективы, но один из охранников заметил его и крикнул: — Эй! Это закрытая зона, сюда нельзя посторонним! Сэл отпрянул, схватил Ларри за руку. Глаза его горели. — Бежим! Они рванули по лестнице вверх, к свету и голубям. Вслед гулко топал по ступенькам охранник, но дыхалка у него была явно не очень, и они быстро оторвались. На верхних пролетах стены и пол были в белых кляксах голубиного помета, и Ларри сбавил скорость — не хватало еще свалиться с лестницы, поскользнувшись на птичьем говне. Голубей было несметное количество — над переулком возвышался навес, и на балках пернатые засранцы сидели плотными рядами. Те изгои, которым места не хватило, облюбовали ступеньки и теперь убегали, как куры, из-под ног, будто забыли, что могут улететь. Прочие обращали мало внимания на людей, которые потревожили их покой. Сэл выбрался на крышу первым, и Ларри услышал: — Ого! — Что там? — спросил он, перелезая через бортик, и тут же сам увидел. Закат был яркий, как Кампари со льдом, и расплескался вдоль всего горизонта. На крышах лежали его пьяные розовые поцелуи, лицо Сэла золотилось в последних вечерних лучах. Тучи над головой как трактором перепахало, и все вместе смотрелось драматично — Эйден бы уже позировал для селфи. Мысль о том, что ему не нужно прямо сейчас доставать телефон и в ближайшие двадцать минут бегать кругами вокруг Эйдена в поисках лучшего ракурса, была невероятно освежающей. На лестнице все ближе пыхтел порядком рассерженный охранник, стоило убраться подальше с глаз. Ларри огляделся. На крыше клуба было несколько технических надстроек, труб и всякого такого, но все это так себе подходило в качестве убежища. Охранник, похоже, не привык легко сдаваться. Сэл кивнул на соседнюю крышу. Она была чуть пониже и очень близко, здания примыкали друг к другу почти вплотную. — Допрыгнем? Ларри глянул вниз. — Туда — запросто. Обратно — никак. — Влезем в окно, — рассмеялся Сэл. — Ага, чтобы за нами еще и полиция бегала? — Да ну, у кого поднимется рука натравить копов на таких классных парней? — Сэл подмигнул, и Ларри с удивлением обнаружил, что у него потеплели щеки. — Эй, вы! — послышалось за спиной, и запыхавшийся охранник чем-то громыхнул, выбираясь на крышу. — Здесь частная территория! Голубей к тому моменту, видимо, все же подзаебало, что их уютный уголок превратился в проспект, по которому шастают туда-сюда всякие подозрительные млекопитающие. Вся стая разом снялась с насестов и плеснула в оранжевое небо. Даже охранник застыл, разинув рот. Не сговариваясь, Ларри и Сэл спрыгнули на соседнюю крышу. — Головы свернете! — крикнул охранник. Он выглянул из-за края, оценивая расстояние. Видимо, пришел к тому же выводу, что и Ларри: обратно на крышу клуба вернуться будет проблематично. — Ну и идите в жопу, — буркнул охранник себе под нос, — моя территория заканчивается вот тут. — Он провел жестом линию вдоль края крыши. — Если вы оттуда ебнетесь, клуб ответственности не несет! — Спасибо за заботу, дяденька, — фыркнул Сэл и демонстративно пристроил задницу на кондиционер или чем там была эта херня, которых на крышах натыкано было повсеместно. Ларри сел рядом и уставился в оранжево-багровое небо, где кружились темные росчерки голубей. Охранник покурил, безмолвно наблюдая ту же картину, и наконец свалил. Крыша раскалилась за день, жесть даже сквозь джинсы ощущалась приятно горячей. — Так что там, ну, с твоим бывшим? — спросил Сэл. — Не сошлись характерами. — Разбежались? — Кажется, на этот раз да. Мы довольно долго были вместе, у нас куча общих знакомых, одни и те же любимые места, очень трудно перестать видеться совсем. А если видеться, приходится как-то общаться, а там слово за слово — очень легко споткнуться и упасть в привычное, так уже было много раз. Но если мы раз за разом расстаемся, значит, что-то не работает. Когда-нибудь все равно придется это признать. — И что, теперь ты ужасно страдаешь? Ларри пожал плечами: — Приятного мало, но думаю, это к лучшему. — Кто кого бросил? — Это важно? — Если он послал тебя, ты будешь слать ему унылые сообщения и ныть. И в таком случае я лучше вломлюсь к кому-нибудь в окно и залечу в обезьянник на ночь, чем это слушать. — Я совершенно точно не буду ныть. Я вообще намерен о нем не думать, так что давай сменим тему. Сэл улыбнулся, откинулся на локти: — Ладно. Тогда... Ларри. Это от «Лоренцо»? — Лоуренс, — поморщился Ларри. — Маме страшно нравится актер, который играл Лоуренса Аравийского в фильме. — Что еще за перец? — Питер О’Тул. Она могла бы назвать меня Питером, но папа сказал, что все Питы, которых он знал, были с прибабахом. Можешь себе представить, как мне было выживать в старшей школе с именем Лоуренс, да еще и предпочитая парней. — Я учился в частной школе-пансионе, — вздохнул Сэл. — Поверь мне, ничего хорошего ты не потерял. А Сэл — это от чего сокращение? Сэл уже раскрыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент запиликал его телефон в кармане. Глянув на экран, Сэл сбросил звонок, но стоило ему убрать телефон, как тот зазвонил снова. Сэл выругался и выключил его совсем. — Любимая девушка? — съязвил Ларри. — Любимые родственники. Ни минуты покоя. Задолбали. И у меня нет девушки, только подружка, которой я приплачиваю, чтобы она ходила со мной на всякие тусовки. — Зачем? Сэл пожал плечами: — Потому что прийти с парнем было бы слишком скандально для моей родни. Они надеются, что я перерасту... вот это вот все. — Он неопределенным жестом обвел Ларри. — «Вот это вот все»? — язвительно повторил Ларри, и то ли закат перед смертью выбросил из последних сил самые яркие краски, то ли Сэл вспыхнул. — Скоро стемнеет. Надо найти пожарную лестницу, а то мы шеи сломаем. Сэл спрыгнул с насиженного места и деловито зашагал по крыше. Съехать с темы было бы слишком просто, Ларри не собирался облегчать ему задачу. — Эй, что «вот это все»? Это был подкат? Мне что-то светит? Сэл обернулся через плечо, улыбнулся лукаво, ветер всколыхнул ему волосы, и Ларри сам не заметил, как потянулся за ним следом, точно сам Гамельнский крысолов наиграл ему пленительный мотив. Чувство отозвалось давно забытым азартом — Ларри был скован отношениями так долго, что почти разучился видеть в каждом привлекательном парне потенциальную интрижку. Сэл выглядел, без дураков, очень привлекательно. Интрижка — впервые за долгое время — была вполне вероятной. Уже отзвеневшая, припыленная весна толкнулась в грудь. Ларри зажмурился до золотых всполохов под веками, вдохнул горячий воздух, пропитанный запахом плавленого асфальта и выхлопа. И наконец медленно, до самого дна выдохнул из себя Эйдена. — Я нашел лестницу! — крикнул Сэл с дальнего края крыши, и Ларри, счастливо улыбнувшись, нагнал его. Пожарная лестница начиналась на уровне верхнего этажа, и пришлось свеситься с крыши, держась руками за край, чтобы безопасно спрыгнуть. Рыжее от времени железо гулко вздрогнуло до самого основания, из переулка взвились, рассекая ножами крыльев воздух, уже прикорнувшие было на ночь голуби. Багровое небо с утреннего края уже потемнело, поскучнело, но еще полыхало над крышами на западе. Внизу же день лег отдыхать на горячий асфальт, как теплолюбивая змея. Свернулся в клубок, укрываясь сумраком. Зажглись фонари и фары, заранее чествуя ночь. Цветными глазами вылупились витрины, вывески и рекламная мелочовка. Чем ниже уводили ступеньки, тем темнее становилось, будто лестница вела под мутную воду. Ларри не нравилось это ощущение — вот только что смотрел на мир с высоты, а теперь ты все ближе к земле, все вокруг становится большим и реальным, будто он сам уменьшился до габаритов никчемной букашки. — Здесь есть неподалеку какое-нибудь непафосное место, где можно перекусить? — спросил Сэл, спускаясь с этажа на этаж. — Фуд-трак с корейским барбекю, — отозвался Ларри, подумав. Сэл пришел в восторг. Эйден никогда в жизни не ел то, что нельзя было красиво сфоткать, а одноразовая посуда в кадре не смотрелась дорого. Сам же Ларри терпеть не мог рестораны, где приборы уже разложены к приходу клиента и где скатерти такие белые и крахмальные, что страшно тронуть. Побеждал в этом противостоянии, впрочем, чаще Ларри, потому что денег на регулярные рестораны не напасешься. Побеждал, правда, с оговорками: все, что он брал на вынос и притаскивал Эйдену, извлекалось из пенопластовых коробочек и картонок, художественно раскладывалось по тарелкам и позировало для фотосессии. Ларри и не помнил, когда ел еду горячей, обжигаясь и дыша ртом, как дракон. Неудивительно, что Эйден не хотел расставаться с ним насовсем: Ларри знал про него столько постыдной правды... И не той, какую знают о близких друзьях, вроде тайны о том, кто в младшей школе обмочился, ночуя в гостях, а рабочей: как Эйден имитировал для инсты шикарные путешествия, снимаясь с крышкой от унитаза в роли иллюминатора, как проводил два часа в ванной с масочками, тоналкой и укладкой для кадра «проснулся красивый»... Ларри посмеивался над этими выкрутасами, но принимал заебы милого дружка как нечто само собой разумеющееся. До тех самых пор, пока не начал чувствовать себя аксессуаром. — О чем задумался? — спросил Сэл, пихнув его плечом. Говорить о бывшем на свидании — так себе стратегия, а с Сэлом у него, похоже, намечалось. К тому же он обещал не думать об Эйдене, и не прошло и получаса, а он уже нарушил обещание. Сложно не думать о человеке, вокруг которого вращалось все твое существование. — Я забыл, кто я без Эйдена. — Вор рэй-бэнов, — хохотнул Сэл, но Ларри возмущенно ткнул его локтем: — Это было один раз, и я еще, можно сказать, был морально в отношениях! — А у тебя быстро все меняется! С Сэлом было легко. К тому моменту, когда они спустились до нижнего этажа и спрыгнули в вонючий переулок, Ларри был уже безбожно очарован. Небо над крышами выцвело, как синяк, до нездорового желтоватого, а в переулке уже сгустилась ночь. Пар клубился над канализационными люками, загибался в завитки, подсвеченные фарами проезжавших мимо переулка машин. Вдоль стены наставлены были мусорные баки, оставляя не так много места — на одну машину, но сюда, хвала всем святым кошкам, не сворачивала ни одна колымага. От баков, впрочем, несло так, что впору жаться к противоположной стене. Ларри жался так, что проехался костяшками по руке Сэла. Отдернулся. Сэл улыбался, глядя четко вперед, и это было одновременно так дико мило и так дико глупо, будто часы крутанулись вспять, приросли обратно листки календаря, и Ларри обнаружил себя в старшей школе. Он наблюдал за лицом Сэла искоса и только потому поймал резкую смену выражения на нем. — Эм, не хочу портить такую милую прогулку, но... Ларри проследил за направлением его взгляда. У въезда в переулок стояла припаркованная машина, светя фарами сквозь завесу пара. Рядом маячил силуэт с узнаваемо квадратными плечами. Ларри сглотнул. — Думаешь, они меня запомнили? Вместо ответа мордоворот Урбано зашагал им навстречу, грозно раскачиваясь из стороны в сторону. И он, и его приятель, оставшийся в машине, были одеты в пиджаки, невзирая на жару — может, Ларри пересмотрел фильмов, но под таким пиджаком точно можно было спрятать кобуру. — Насколько серьезно я влип? — пискнул Ларри. — Думаю, самое время сматываться. Сэл схватил его за руку, и они рванули в противоположную сторону. Вслед неслась непонятная дословно, но очевидная по смыслу итальянская брань. Взрыкнул двигатель, но водила не рискнул соваться в узенький переулок на своем танке и перецеловать все мусорные баки. Пеший мордоворот, однако, шел вслед быстрым шагом и явно собирался перейти на грузную рысь. — Не так я себе представлял этот день! — выдохнул Ларри на бегу, поминутно оглядываясь. Итальянский шкаф был настойчив. — А как? — Ну, я предпочел бы запомнить его как день, когда я окончательно расплевался с Эйденом, или день, когда я встретил классного парня Сэла, да пусть даже, черт, это будет день, когда я случайно разбил чужие очки за четыреста баксов, но не последний же, блин, день в моей жизни!!! — Ты преувеличиваешь, — хмыкнул Сэл. За спинами в отдалении топал здоровяк в пиджаке. — Ты так считаешь?! Узкий переулок резко закончился, выплюнув их на ярко освещенную улицу, по которой рекой тек поток машин. Соваться наперерез не стоило, но по тротуару перла целая толпа гуляк, ошалевших от дневной духоты и выползших проветриться. Среди них было легко затеряться и оторваться от преследователя, но сложно держаться за руки. Толпа подхватила их, как сухие листья, и понесла. Поминутно оглядываясь, Ларри прильнул к плечу Сэла. — Слушай, Сэл. Ты ж вообще-то не у дел. Если нас догонят, просто свали, я буду не в обиде. Вряд ли за тобой будут гоняться. Сэл уставился на него с удивлением. — Ты серьезно? — Не хочу, чтобы ты получил почем зря. И к тому же кто-то ведь должен будет навещать меня в больнице. Уж точно не Эйден. Сэл без лишних слов затащил его в узенький переулок за китайским рестораном и прижал к стене. В переулке стояла темень, было пусто, хотя в паре шагов по проспекту перлись толпы. — Ларри, это самое романтичное, что я когда-либо слышал. — У тебя не очень с романтикой, да? — успел проворчать Ларри, а потом Сэл потянулся к нему, глядя настороженно, будто готовый отпрянуть, и тронул его губы своими. Растаяла в голове погоня. Ушел из фокуса мир. В двух шагах от них натужно гудел кондиционер ресторана, обдавая потоком жаркого воздуха с кисло-сладким запахом кухни, дальше, в глубине переулка, не то дремал, не то разлагался бездомный, прикрывшись картонкой, но у Сэла были сухие горячие губы. Ларри прижался к нему, плавясь, пробуя на вкус. Обнял за плечи — Сэл в ответ обвил его талию руками. От футболки пахло потом после жары и бега, и в палитре запахов ночного города этот казался манящим, вкусным. Дрогнуло в паху, и Сэл мягко потерся бедром, будто показывая, что заметил. Он оторвался от Ларри, ухмыляясь во весь рот. Наверное, это значило что-то вроде «а ты ничего» или «быстро ж ты включился», но Сэл не стал зря сотрясать воздух. Выглянув из переулка, кивнул Ларри: — Похоже, он нас упустил. Ларри сейчас можно было брать тепленьким, поэтому он даже толком не обрадовался. Беглецы вышли на свет, вливаясь в людской поток, и тот снова понес их вперед, до перекрестка, где часть его, как полагается потоку, свернула в сторону, огибая препятствие, а часть столпилась у перехода, все прибывая. Наконец красный свет сменился зеленым, и толпа горным ручьем хлынула с бордюра. На другой стороне Ларри потянул Сэла вбок, мысленно выстраивая кратчайший путь до фуд-трака. Людей на боковой улице было чуть поменьше, хотя бы не приходилось лавировать, и он взял Сэла за руку. После поцелуя между ними определенно что-то было, и Ларри не собирался упускать свой шанс. Сэл улыбнулся: — Никогда еще не был на таком остросюжетном свидании. — Все для тебя, красавчик! Сэл расхохотался, поцеловал его прямо на ходу, смазанно ткнувшись губами в уголок рта. Его внимание пьянило. Ларри жутко истосковался по такому, хотя осознал это только теперь. Быть кому-то интересным, а не просто одним из многих, которых терпят. Быть... а не играть роль. У бордюра мягко притормозила машина и покатила медленно, вровень с ними. Сэл ускорил шаг. Сзади посигналили, но машина держала скорость. Тонированное стекло поползло вниз, показался водитель в таких же тонированных очках. Даже не видя квадратных плеч, Ларри понял, что это второй Урбано, которого он не успел толком разглядеть. Ноги вросли в тротуар. Машина тоже остановилась, водитель отстегнул ремень безопасности. — Он же не запихнет нас в багажник при всем народе? — ахнул Ларри. Сэл схватил его за локоть: — Бежим! Они рванули вдоль по улице, едва не расталкивая прохожих. Вслед им неслось гневное: «Ma che cazzo!!!» Ларри итальянским не владел, но и без перевода было понятно, что ничего хорошего это не означает. Дверца хлопнула, рыкнул двигатель, и машина рванула вслед. — Нам надо в другую сторону, — сообразил Сэл, — даже если он развернется, не попрет же он по встречке. Ларри кивнул на светлый вход в подземку чуть впереди: — У меня идея получше: вообще свалить из этого района. До метро было рукой подать, они рванули бегом. Машина катила вровень с ними, но водитель проигрывал лишние секунды — ему еще надо было припарковаться и выбраться. Они нырнули в зев подземки, топая по ступенькам. Ларри выхватил бумажник, шлепнул метро-карту на сканер баркодом вниз, поминутно оглядываясь. Сэл возился с терминалом. Урбано, по всей видимости, припарковался с аварийками прямо на крайней полосе — Ларри даже из шумных недр подземки слышал, как выражали свое недовольство вынужденные объезжать машины. Сердце прыгнуло в горло — начищенные до блеска итальянские туфли показались на верхних ступеньках, за ними колени... — Сэл!!! — зашипел Ларри. Сэл оглянулся на лестницу, потом на поезд, подъехавший с одной стороны платформы. Сунул за пазуху свою блестящую кредитку, разбежался, оперся на руки — и перелетел турникеты. Сенсоры запищали, заморгали красным, коп в неоновой жилетке, дремавший на пластиковом стуле в углу, аж подпрыгнул от такой наглости, но Сэл уже нырял в двери поезда. Ларри несся за ним, как гончая за лисом, нос в хвост, едва поспевая. Двери захлопнулись у него за спиной. Урбано притормозил у турникетов, раздраженно шлепнул ладонью по металлическому корпусу и проводил поезд глазами. Ларри нечаянно сцепился с ним взглядом, и этого хватило, чтобы похолодеть до самого копчика: Урбано был зол. Недовольное носатое лицо качнулось за окном, поехало в сторону и скрылось за пределами тоннеля. Ларри перевел дух. — Оторвались, — сказал Сэл весело, разглядывая граффити на стенах вагона. — Ты хоть успел увидеть, куда идет этот поезд? — Какая разница? — рассмеялся Сэл, и Ларри, глядя на его легкомысленное лицо, тоже заулыбался. — Знаешь, ты такой... — Какой? — с готовностью прищурился Сэл. — Настоящий, — подумав, ответил Ларри. Сэл поскучнел. — Да у меня даже нос не свой, это пластика. — Он щелкнул себя по переносице. — Ты меня совсем не знаешь. — За час с тобой я жил больше, чем с Эйденом за последний год. Мы гуляли по крышам. Смотрели на закат. Пугали голубей. Убегали от мафии... Ты прыгнул через турникет! — Ларри рассмеялся. — Черт, это было круто. Страшно, но круто, у меня сердце чуть из горла не выскочило. — Нарушать закон не круто, Лоуренс. — Сэл укоризненно покачал головой. — Дело не в этом. Ты просто... Спонтанный. Смелый. Рядом с тобой как-то сами случаются невероятные вещи, которые другим приходится имитировать. Может, я тебя не знаю, но я знаю себя. Я привык казаться. Для других. А не быть для себя. Собой. Ты понимаешь? Просто быть. Существовать в моменте. Вместо того, чтобы создавать иллюзию приключений, романтики и интересной жизни для зрителя. — Не все могут себе позволить «просто быть», Ларри. — Именно потому это так ценно. Сэл улыбнулся, задумчиво рассматривая пол в пятнах жвачки. — Откуда ты взялся на мою голову, философ? — Ты подснял меня в туалете клуба. И самое прекрасное — мне не нужно рассказывать кому-то забавную милую историю нашего знакомства, в которой ни слова правды, потому что правда недостаточно милая и забавная. В вагоне было почти пусто, всего-то человек десять, но садиться не хотелось. Было приятно стоять так близко к Сэлу. Чувствовать аромат какого-то незнакомого, но очень классного парфюма, легкую нотку пота, сладковатый привкус алкоголя в его дыхании — Сэл, видно, в клубе успел выпить коктейль, прежде чем Ларри нашел на свою жопу приключения. Сэл опустил голову ему на плечо, и внутри все замерло, дрогнуло, томная сладость разлилась по венам. Ларри прикрыл глаза. С этим ничего не нужно было делать. Он мог просто стоять вот так и наслаждаться близостью Сэла, чувствовать свои чувства. Поезд мчался, то выныривая на поверхность, то снова уходя под землю. Опасность миновала. Они ушли от расправы, и теперь ночь принадлежала им обоим, вдвоем. Жаркая летняя ночь, еще юная и полная сил. Сэл заинтересованно поднял голову, когда поезд остановился на станции и распахнул двери. На стене было написано название станции. В принципе, было не лишним прикинуть, куда они едут, помимо очевидного «подальше от Урбано». Сэла, как видно, этот вопрос тоже интересовал — он достал телефон, включил и попытался загуглить карту. — Мы под землей, тут не тянет, — хмыкнул Ларри. Ему не хотелось думать о том, что будет дальше. Куда-то идти, что-то делать, разговаривать — только стоять вот так, и чтобы Сэл дышал ему в шею. Двери закрылись, поезд тронулся. Сэл качнулся от мягкого рывка, обнял Ларри, и они потянулись друг к другу, нежно ласкаясь. Поцелуи кружили голову. Ларри почти забыл, где он, но забурчал что-то неодобрительное о распущенности молодежи блестящий от пота мужик, наглухо застегнутый в рубашку. Пожалуй, стоило немного продышаться — и подумать о том, где можно уединиться, потому что больше всего хотелось затащить Сэла к себе на колени и потрогать под одеждой, а вагон метро для этого категорически не подходил. За окнами ненадолго посветлело, мелькнул залив — мачты и паруса дорогих яхточек на фоне остывающего заката. Поезд тут же нырнул обратно в темноту, но Сэл оживился: — О, мы рядом с портом, я знаю это место! Там красиво. — Значит, выходим на ближайшей станции и прогуляемся? Возле залива воздух был свежим и пах йодом, близость воды ощущалась даже через квартал. В подворотнях шныряли коты, откормленные рыбьей требухой до лоска. Эта сторона залива с ее наманикюренными газонами и рододендронами на клумбах разительно отличалась от грузовой части порта, куда не стоило соваться вечером. Ларри был здесь пару раз с Эйденом — они фотографировались на фоне яхт, бурно цветущих кустов и понтовых тачек. У фонтана Сэл остановился, умыл лицо. Ларри присел на бортик. Гладенький белый мрамор в прожилках явно чистили каждый день — вода была прозрачной даже у самого дна. Струи лениво текли из пастей мраморных львов с абсолютно несчастными мордами. Ларри ткнул Сэла коленом, привлекая его внимание, и скорчил рожу. — Скульптурная композиция «Блюющие львы»? Сэл фыркнул и игриво обрызгал его водой. После жары и пыли на коже она ощущалась как на сухой земле, Ларри зажмурился и немедленно ответил на этот акт немотивированной агрессии. Воздух наполнился алмазными брызгами и сдавленным смехом, одежда моментально вымокла. У Сэла капало с волос. Он дернул Ларри на себя, и тот нежданно-негаданно оказался у него на коленях. Влажная одежда остужала, жар тела больше не казался невыносимым, и теперь хотелось обниматься, жаться друг к другу. Сэл был возбужден, манящая твердость под бедром ощущалась очень явно. Он тихо застонал, когда Ларри погладил его член, и с явной неохотой разорвал поцелуй. — Мы так окончим вечер на заднем сиденье полицейской машины. — Сэл! — заныл Ларри, потому что думать верхней головой становилось сложнее с каждой минутой. — И вообще! Ты так уверен, что я позволю делу зайти дальше поцелуев на первом свидании? Ларри моргнул, но у Сэла был донельзя игривый и довольный вид: он дразнил. — А у нас будет второе? Отлично, и не забудь мне номерок оставить. Если, конечно, мой телефон пережил этот душ. Сэл, улыбаясь, вбил ему в телефон свой номер и сразу же позвонил себе, доставая мобильный быстрее, чем запиликала трель вызова. Навел объектив на Ларри и щелкнул — Ларри аж застыл от возмущения: — Эй, я был не готов! Ты меня сфоткал с открытым ртом, и вообще я моргал! — Ларри попытался отобрать у него телефон, но это оказалось не так-то просто. — Ты такой придурок, — сказал Сэл, поворачивая телефон экраном к нему, — но ты мне нравишься, Ларри, ты мне нравишься именно этим. С тобой можно... вот так. Дурачиться. Бегать по крышам. Просто быть. Можно ведь? — Фотка просто ужасная, — пробурчал Ларри, но исключительно из упрямства. У него было много идеальных, слегка подфотошопленных кадров с Эйденом, они оба там выглядели красавчиками, как с обложки глянца. И ни на одном фото он не узнавал себя — ту помятую физиономию, которая смотрела из зеркала с утра, ту естественную мимику, которую видели окружающие. Сэл подловил его именно таким. Обычным. — Ты можешь сфоткать меня каким захочешь, но я хочу запомнить тебя таким. — Кроме «хочу» и «тебя», я ничего не услышал. Сэл потянулся, разминаясь, игриво глянул через плечо: — А в этом были сомнения? Он, призывно оглядываясь, побрел по аллее, по обе стороны которой плотно росли глицинии. Лиловые гроздья цветов свисали сплошным потолком и удушливо пахли. Ларри вскочил на ноги и рванул за ним, настиг в коридоре цветов, поцеловал и уже прикидывал было, за которыми кустами можно заняться непотребствами вроде отсоса классному парню, как вдруг у Сэла снова затрезвонил телефон. Одновременно с этим Ларри с ужасом увидел в конце аллеи уже знакомую машину. — Сэл! — выдохнул он, и Сэл скинул звонок. — Черт, как они нас нашли?! Из машины вышли оба амбала, неуловимо похожие, одетые не по погоде во все те же деловые костюмы. Зеркальные очки, начищенные до блеска туфли. В обрамлении глициний Урбано смотрелись несколько сюрреалистично, но любоваться было некогда — оба синхронно припустили трусцой по цветочному коридору. — Бежим! — воскликнул Сэл и сорвался с места, как вспугнутая лань. Оглянулся — Ларри нагнал его в три прыжка, и дальше они неслись быстрее ветра плечом к плечу. Урбано, тяжелые, как медведи, сильно отставали — но тут Сэл споткнулся и растянулся во весь рост. Ларри затормозил, помог ему подняться. Здравый смысл догнал их раньше, чем Урбано, и Ларри поволок Сэла в заросли, подальше с глаз. Поплутав по кустам, они добрались до самой машины и рядом с ней притаились в развесистом рододендроне. Оттуда было видно, как Урбано лениво бродили под глициниями, не особенно горя желанием лезть в дебри в своих начищенных ботинках. — Нам надо где-то залечь на дно, — шепнул Ларри. — Я знаю одно тихое место. Сэл достал телефон, резво набрал пару сообщений. Телефон завибрировал входящим — умница Сэл догадался отключить звук. Звонок он снова скинул, а потом убрал в карман и сам мобильный, по-видимому о чем-то с кем-то договорившись. Урбано тем временем, тоже с телефонами в руках — один светил себе под ноги, — вернулись к машине, вполголоса переговариваясь. Похоже, сдались — хотя уж если они поперлись в такую даль, эти ребята вряд ли были из тех, кто легко отступается от намеченной цели. Разве что здесь, в порту, Урбано спалили их случайно? Это было, в принципе, похоже на правду — как еще можно было выследить двоих парней, которые могли уехать на метро куда угодно и как угодно далеко? Похоже, им просто не повезло. Амбалы погрузились в машину и тронулись с места. Подождав, пока они отъедут, Сэл выпутался из куста. Он продрал джинсы, когда упал, и теперь Ларри разглядел ссадину на колене и поцарапанную ладонь. — Надо промыть. И заклеить. — Тут рядом магазин. Через два дома. — В какую сторону? — уточнил Ларри. Сэл закатил глаза: — В противоположную той, куда они уехали. Всю дорогу Ларри оглядывался через плечо, но зловещего джипа, явно состоявшего в родстве с танками, нигде не было видно. Сэл слегка прихрамывал. Если придется снова убегать, его так догонят, надо было что-то придумать. — Что за «тихое место»? — спросил он. — Яхта. Ларри вспомнил одутловатое надменное лицо охранника яхт-клуба, который гонял их с Эйденом, когда они всего лишь фотографировались на фоне богатой жизни. — Рехнулся? Нас арестуют за взлом! — Все будет хорошо, Ларри, я знаю владельца. — У тебя есть богатый папик? — осклабился Ларри и немедленно получил щелбан. На его счастье, они подошли к круглосуточному магазинчику, крошечному, с двумя рядами стеллажей и холодильниками по периметру. Ларри взял бутылку воды и упаковку черешни, на которую положил глаз в тот же самый момент, как вошел. Бордовая, блестящая, будто лаковая, она стоила как крыло самолета, но Сэла хотелось побаловать. Он отнес все в кассу и взял упаковку пластырей со стенда со всякой мелочовкой. Сэл положил подбородок ему на плечо: — И гандонов на твой размер. — Не ты ли говорил, что на первом свидании — ни-ни? — Я не мог такого говорить, — картинно возмутился Сэл. — К тому же мне все равно штаны снимать, чтобы колено заштопать. Кассир, пробивавший покупки, не моргнул и глазом. Ларри, не в силах сдержать улыбку, добавил к покупкам упаковку презервативов, но достать кошелек не успел — Сэл сунул свою кредитку из-за его спины и ткнул в бесконтактный терминал. — Эй! — возмутился Ларри, но Сэл только высунул язык. — Тут все для меня. — Что, даже вишенки мне не достанется? — Моя вишенка, знаешь ли, уже много лет назад как досталась не тебе, — заржал Сэл, и они вывалились на улицу. Вслед чинно тренькнул колокольчик над дверью. Запах ночных цветов, которым было пропитано все вокруг, принял их в свои объятия. До залива оказалось рукой подать — Сэл уверенно повел их по извилистым улочкам, и после очередного поворота яхтенный порт раскинулся перед ними во всей красе. Небо уже потемнело, и только на месте заката догорали оттенки лилового, словно отражался в небе парк цветущих глициний. Над причалами горели фонари. Ларри сомневался, что на чью-то яхту можно вот просто так залезть среди ночи, но Сэл пересек парковку и решительно зашагал по скрипучим доскам. — Ты уверен, что это хорошая идея? — спросил он Сэла, когда тот перемахнул через борт белоснежной красавицы, вдоль которого тянулась любовно вырисованная надпись «Nessun Dorma». Сэл ничего не ответил — он копался в потемках на носу, подсвечивая себе телефоном. Ларри несмело забрался на борт. Яхта слегка покачивалась, мерно шлепали по днищу волны. Вдалеке, под лиловой стороной неба, разгружали в порту суда, работа не останавливалась даже глубокой ночью, но здесь, в краю глициний, яхты беспечно дремали, убаюканные своей соленой колыбелью. — Нашел! — торжествующе объявил Сэл, держа над головой ключ. — Мы же не собираемся угнать яхту? Очки за четыреста баксов я уже спер, в результате за мной гоняются два страшных амбала. Как-то не хочется узнавать, кто будет за мной гоняться, если я стырю еще и яхту. — Это не от управления, — фыркнул Сэл, — это от каюты. Ларри с любопытством спустился вслед за ним по крутой лесенке. Ключ повернулся в замке, дверь открылась, и Сэл включил свет. — Ого. Здесь прямо комната, — присвистнул Ларри. — Тесновато для комнаты, но зато есть куда приземлиться. — Сэл разложил сиденье, которое оказалось вполне приличных размеров койкой, как в кемпере. Расстегнул джинсы, стянул до колен, плюхнулся на койку задом. — Поможешь? Аптечка слева от тебя. — Надо промыть водой. Пожав плечами, Сэл расшнуровал «Конверсы» и окончательно избавился от штанов. Царапина еще слегка кровила, но особо грязной не выглядела — джинсы приняли на себя основной урон. Ларри скрутил крышку бутылки с водой, кивнул на дверь, и Сэл как был босой и в трусах вышел обратно на палубу. Стараясь не пялиться, Ларри полил ему, смывая разводы засохшей крови. — Нормально, — кивнул Сэл и похромал в каюту на одной ноге, держась за поручни. В каюте Ларри высыпал на койку пластыри, выбирая размер. — Ты предпочитаешь с цветочками или со снежинками? — спросил он. Пластырь оказался веселенький. — Выбери на свой вкус. В аптечке нашелся антисептик, которым Ларри щедро залил царапину. Подул, чтоб посушить — на мокрое не стоило лепить пластырь. Сэл фыркнул. Размера пластыря едва хватало, и пришлось клеить его очень аккуратно. — Цветочки, — заметил Сэл мимоходом, и Ларри поднял голову. — Тебе, ну, идет, — сказал он неловко, потянулся рукой и стряхнул пару лепестков рододендрона, которые, должно быть, запутались у него в волосах во время погони по кустам. Сэл улыбнулся, и Ларри не стал убирать руку, погладил его по щеке. Тронул волосы, опустил горячую ладонь на шею. Сэл прикрыл глаза, но поглядывал искоса, и от того, как он сдержанно дышал, Ларри вдруг очень ярко осознал, что сидит у его ног, что на Сэле только трусы и футболка и что в кармане у него упаковка гандонов. Ларри приподнялся, встав на колени, и поцеловал Сэла. Мелкие волны качали яхту, но казалось, что идет кругом голова. Кожа Сэла пахла летом. Ларри гладил его плечи, маняще разведенные бедра, и сам не заметил, как остался без футболки. Сэл поерзал, сползая поближе к краю, обхватил бедрами за пояс — горячо, кожей к коже, но так преступно недостаточно. Будто услышав, заизвивался в объятиях, стащил футболку, приподнял бедра, помогая Ларри снять с себя последнюю тряпку. Голый и возбужденный, бесстыдный в своем желании, он был невероятно красив. Ларри торопливо расстегнул джинсы, стянул их на бедра. Вскрыл упаковку презервативов — Сэл одновременно помогал и мешал. Раскатал латекс по члену. — А смазку не купили... — Да пофиг, — мурлыкнул Сэл, сползая с края койки к нему на колени. Плюнул на ладонь, погладил себя под яйцами и, сцапав Ларри за член, жадно насадился на головку. Лицо у него стало настороженным, слегка отрешенным, будто он вслушивался в ощущения. Ларри не стал ему мешать, только чуть подмахивал, когда Сэл двигался ему навстречу, и крепко обнимал за талию, чтоб не ободрал поясницу о край койки. Волосы Сэла пахли цветами. Когда он прижимался к груди Ларри, терся о плечо лицом, можно было вдохнуть его солнечный запах. — Давай, резче, — прошипел Сэл, дроча себе и обнимая Ларри за шею, — сильнее, еще... Сэл кончал с вымученным стоном, выгнувшись под совершенно невероятным углом. Лопатками на койке, задницей на члене, коленями врозь. Ларри толкнулся было еще пару раз, но по лицу Сэла было понятно, что ему это уже не доставляет никакого удовольствия, и Ларри позволил члену аккуратно выскользнуть. Сдернул презерватив, задвигал рукой, додрачивая себе. Сэл, довольный его пониманием, целовал в лицо, терся щекой, пока Ларри не слил ему на живот. — Там в шкафу салфетки. — Он кивнул на стену, и Ларри, все еще отходя от оргазма, подтянул штаны, чтоб не запутаться в них ногами, и наугад открыл дверцу. С третьей попытки он нашел рулон бумажных полотенец, оторвал длинный хвост и помог Сэлу привести себя в порядок. — У нас есть черешня, — вспомнил он, и Сэл довольно облизнулся. — Пошли наверх. Здесь душно. Ларри застегнул штаны, сам Сэл только натянул трусы и завернулся в темно-синий плед. Они устроились с видом на залив, спустив ноги вниз. Ночь за время их короткого отсутствия уже успела размыть границу неба с морем, и теперь, если не смотреть в сторону порта, можно было легко представить, что они сидят на краю черной бездны. Сквозь помехи фонарей недалеко за спиной упрямо пробивалась россыпь бледных звездочек, как веснушек. Луна загуляла, а может, незаметно сидела где-то рядом, тоже завернувшись в плед облаков. Ларри вымыл черешню прямо в пакете, она была гладенькая, крупная и оказалась невероятно вкусной. Сок брызнул в рот, Ларри зажмурился. — Кайф, — вздохнул Сэл и плюнул косточку далеко за борт. Ларри с удовольствием посоревновался бы с ним в дальности, но воды толком не было видно, и косточки улетали как в черную дыру. Возможно, терялись промеж звезд. Ларри лениво представлял себе проросшую в облаках черешню, по весне цветущую по ночам. Наверное, далекие предки еще доязыческих времен вот так и рассказывали себе сказки, теплыми летними ночами сидя рядышком и пихая друг друга ногой. Какой-нибудь лохматый предок Ларри, может, тоже придумал себе небесную вишню. Со звездами вместо косточек. Пакет быстро опустел. Сэл задумчиво грыз черенок. — Ты настолько голодный? — хмыкнул Ларри, но Сэл жестом велел подождать и продолжил корчить рожи с видом чрезвычайно занятым. Наконец он достал изо рта черенок, завязанный на узел. — Видал? — Чего? Языком?! А ну дай я... Ларри пошарил на дне пакета и, как и предполагал, нашел пару отличных длинных черенков. Сэл с хохотом наблюдал за его потугами. Техника, в целом, была понятна: сложить гибкий черенок петлей, а потом зубами протянуть в нее один конец. На практике получалось не очень, черенок оказался коротковат. — Ладно-ладно, бог минета, — проворчал Ларри, сдаваясь, когда окончательно замучился. — Может, тебе просто надо попрактиковаться? Сэл глянул игриво, плед сполз с плеча. Ларри сунул под него руку, облапал, и взгляд быстро затуманился, обещая новую волну возбуждения. Член Сэла окреп под ладонью. Ларри дразнил его, едва трогая — гладил мимоходом, по дороге между бедрами и боками, животом, грудью. Поцелуи Сэла на вкус были кисло-сладкие, как черешня, с горьковатым привкусом черенка, с солью над верхней губой. — Пойдем в каюту, — шепнул Сэл. — Тебе тут кто-то мешает? — Камеры на фонарях мне мешают, тут приличное место. — Уел. Каюта за время их отсутствия проветрилась. Ларри с наслаждением скинул наконец ботинки и джинсы, потянулся к Сэлу. — Ты мне, я тебе? — предложил Сэл, снимая трусы. — Из жопы в рот? — В резинке же, — пожал плечами Сэл. — Но вообще тут есть умывальник. — Но где?! — Ларри обвел взглядом крохотное помещение, в котором койка занимала большую часть места. Сэл рассмеялся, открыл дверцу, не отличимую от шкафа, и за ней и впрямь обнаружилась узкая ванная с толчком и умывальником. — И ты молчал! Это похоже на фокус. А ты здесь частый гость, я смотрю. — Недостаточно частый, чтоб припрятать где-нибудь смазку, — парировал Сэл, пока Ларри, стоя на одной ноге и опираясь на крышку унитаза другой, полоскал в теплой воде член. — Возьми полотенце с верхней полки. Пользуясь так удачно подвернувшейся возможностью, Ларри заодно умыл лицо и протер мокрыми руками подмышки. Сэл наблюдал за его водными процедурами, привалившись к дверному косяку, и лениво щупал Ларри за жопу. Наконец, вдоволь поплескавшись, Ларри добыл себе полотенце. Оно было маленьким и таким белоснежным, что страшно было тронуть, но потрясающе мягким. — Живут же люди, — хмыкнул он, пока Сэл наспех сполоснулся и сам. — Богатые тоже плачут, Ларри. — Хотелось бы, знаешь ли, лично убедиться, что не в деньгах счастье, а не верить кому-то на слово. — Мне сегодня было с тобой офигенно. Даже без яхты. С крышами, метро и купанием в фонтане. Ларри поцеловал его. — Мне тоже. И да, мы нашли бы где... Но согласись, помыться перед отсосом — это очень удобно. Сэл рассмеялся, раскинулся на койке, потянулся. — Иди давай. Завяжу твой черенок узлом. Во второй раз они ласкались неторопливо, без нависшей дамокловым мечом жажды. До онемевших губ, сладко и долго. Сэл умудрился кончить, Ларри так и вырубился головой у него на бедре, сдавшись — ночь стояла глубокая, как колодец, залив бережно качал яхточку в ладонях. Они проспали всего несколько часов, прежде чем утро вторглось в их покой истерическим хохотом ранних чаек и дрожью телефона под подушкой. Сэл скинул звонок, протер глаза. — Нам пора? — спросил Ларри сонно. — Угу. Поплескав воды на лицо, Ларри вернулся в каюту. Одежда переплелась с простынями, футболка до сих пор была слегка сырая после фонтана. Сэл, уже полностью одетый, сидел на койке. Вид у него был невеселый. — Не выспался? Я тоже. Можем поехать ко мне, прикорнуть еще пару часов. Сэл покачал головой: — Мне надо домой, мне там голову откусят, я свалил вчера, никому ничего не сказав. — Жена и трое детей? — Я живу с родителями, — поморщился Сэл. — Нелегко. Тогда, может, встретимся завтра? — Ты мне нравишься, Ларри. Мне очень, очень хорошо с тобой. И я охренительно хотел бы встретиться с тобой снова. — Странно, а звучит, как «дело не в тебе, дело во мне», — пробормотал Ларри, завязывая шнурки. Сэл на это ничего не ответил, сложил плед, окинул взглядом каюту. Все было на своем месте — весь их мусор он сложил в пакет из-под черешни и прихватил с собой. На палубе было свежо — после липкой ночной жары воздух хотелось пить, аж захлебываясь. Небо только недавно посветлело, золотились над головой облака, но солнце еще наводило марафет перед торжественным появлением. Ларри спрыгнул на причал. И замер. — Не иди за мной, — сказал он Сэлу, но тот не послушался и перемахнул через борт. В конце причала, отрезая все пути к отступлению, стояла на парковке уже не раз виденная за эту ночь, до боли знакомая машина. Возле нее, лениво привалившись к дверце, поджидал один из здоровяков Урбано. С минуту Ларри прикидывал, как далеко сможет убраться вплавь, но было очевидно, что Урбано не оставят его в покое. Каким-то совершенно непостижимым образом они выследили его даже здесь. Четырехсот баксов у него с собой не было, да и в целом свободных денег водилось не особо, но в целом насобирать было реально. Взять лишнюю смену. Может, загнать что-нибудь из пафосных шмоток, которые он носил исключительно из-за Эйдена. Там, правда, брендовых не было, одни паленые, но и имитация роскоши тоже чего-то стоит. Это если Урбано согласятся дать ему отсрочку и не поставят на счетчик. В принципе, если бы его просто отпиздили, Ларри бы не удивился. — Говорят, Клеопатра когда трахалась с кем-то, ее мужика наутро убивали, — хмыкнул он. — Я что, похож на Клеопатру? — Ну, ночь с тобой того стоила. — Ларри... Да блин! Тебе не нужно их бояться! — Ты прав. Хватит бегать от проблем. Ларри понуро побрел по причалу, с каждым шагом приближаясь к машине. Христос на Голгофу, наверное, шел с большим энтузиазмом — впрочем, Христос умирал за идею, а Ларри попал под раздачу исключительно по собственной глупости. — Сэл — это от Салваторе, — сказал Сэл, поравнявшись с ним. — Ну ты и время выбрал. — Салваторе Урбано. Они ждут не тебя. Ларри споткнулся, будто налетел на стену. Обернулся — Сэл стоял потупившись и совершенно не походил на человека с всратым чувством юмора. — Какого хрена?! Да я всю ночь думал, что меня кокнут, ты хоть знаешь, сколько я кирпичей отложил?! А мне все это время ничего не угрожало? — Заслуженное наказание, Ларри, это все же были мои любимые очки. — За четыреста баксов. Сэл пожал плечами и подошел к машине. Водила открыл дверь со своей стороны и тоже вылез, держа в руке стакан пафосного кофе из Старбакса. Сэл отобрал у него кофе, будто это было совершенно естественным, и амбал позволил — но легонько шлепнул по затылку, взъерошив Сэлу волосы. — Ma che cazzo? Какого хрена, Сэл? — спросил водила. — Дядя Лючи с нас шкуры спустит! — Сейчас кофе попью и поедем. Ларри, ты будешь кофе? — Я не буду кофе, спасибо. Извини за очки. — Тебя подвезти куда-нибудь? — Спасибо, не надо. Сэл поморщился: — Вот поэтому я ничего и не говорил. Все начинают иначе на меня смотреть, когда узнают. Я тот же Сэл, але! Помнишь меня? Я с тобой... — он покосился на амбалов, явно пытавшихся не отсвечивать, и закончил не так, как собирался: — делал всякое. — Ага. Блядь, я трахнул Урбано, какой пиздец, а... Всю эту ночь они бегали не за ним, а за Сэлом. И выслеживали, понятно, не их, а его телефон. А этот паршивец даже не подумал ему сказать! Нет, он говорил, конечно, что Урбано не стоит бояться, что они ничего ему не сделают... Но пока за этим не стояло такой маленькой, но железнобетонной детали, эти слова как-то не казались особенно вескими! — Мы можем поговорить? — спросил Сэл мягко. Ларри пожал плечами. Они отошли на край парковки, где бетонный бордюр нырял с разбегу в зеленоватую воду. В глубине плавала какая-то рыба с темной спинкой. — Прости, это было по-мудацки — не объяснить, как на самом деле обстоят дела, и трепать тебе нервы. И да, поначалу я был слегка зол за очки, а потом было уже как-то поздно, мне не хотелось все портить... — Ты мог сказать мне в любой момент, Сэл! — Ну не дуйся! Ларри, у меня такого кайфового свидания не было... да вообще, блин, никогда! От меня всегда чего-то ждут, то дорогих ресторанов, то что я, блин, пушку из жопы достану, если у парня не встанет. Я счет потерял, сколько раз меня наутро просили замолвить словечко перед кем-то из родственников. Я знаю, что для тебя важно быть, а не казаться, но что делать, если для меня не быть Урбано — это единственный способ оставаться собой? Ларри прикусил губу. Не то чтобы он всегда и во всем ратовал за честность. Он не был самим собой все то время, которое провел в качестве красивого аксессуара Эйдена. Сколько раз за это время он лил воду в уши всем подряд про их отпуск на Бали и прочие шикарные места и тусовки? Сэл наебал его — и поделом. Мог просто сдать охране клуба. В конце концов, Ларри действительно стырил у него дорогущие рэй-бэны. Но встречаться с Урбано... Это, прямо сказать, всем решениям решение. — Я не буду тебе названивать, — сказал Сэл, будто прочитав мысли, — но я буду рад, если ты захочешь позвонить мне. Из-за крыш вылезло ленивое, еще сонное солнце, которое пока ощутимо не разошлось до дневного жара. Зазеленела вода, золотым бочком сверкнула рыбина. Ослепительная белизна яхт резанула по глазам. Ларри зажмурился и перебрал, как бусины на четках — голуби на крыше, закат, поцелуи в переулках, робкая нежность в вагоне метро, лепестки у Сэла в волосах, черешня над бездной ночи... Он достал телефон из кармана и набрал Сэла. Тот с недоумением глянул на экран, потом улыбнулся и приложил телефон к уху. — Эй, Сэл, привет, это Ларри, тот парень, который стырил у тебя очки в клубе. — Привет, Ларри, — отозвался Сэл дуэтом в трубке и живьем в шаге от него. — Если ты ничем таким особым не занят, может, встретимся на днях? Я, знаешь, скучаю по тебе. Уже целых пять минут. — Я согласен. — Ну тогда... Я чего-нибудь соображу и напишу тебе конкретно, может, пикничок на крышах или рыбалка с пирса, можем прошвырнуться по пляжу... — Ларри, — сказал Сэл, смеясь, — я собираюсь тебя поцеловать. Солнце вызолотило его ресницы, влажно блеснуло на губах. На вкус Сэл был как кофе. Сладкий, нежный и абсолютно необходимый с утра.