AU и барин

Граф Алексей Юрьевич Горшенёв подходил ко всем своим предприятиям с величайшей ответственностью. Ви́на перед банкетом он дегустировал сам, нанятым в оркестр музыкантам лично устраивал экзамен, вот и в этот раз тоже решил всё проверить заранее. Его скакун просто обязан был победить на сегодняшних скачках. Искусно сделанная конская сбруя поблескивала на деревянных козлах. Ремни резко пахли еще сыромятной кожей — сбрую привезли из города накануне, задержав на день. Граф, полюбовавшись чеканными заклепками, тронул плюмаж, качнул одно из алых с золотом перьев. Работа была поистине прекрасной. Особенно графу нравился длинный, из крашеного в радугу конского волоса хвост — его собственное изобретение, крепившееся к телу самым логичным и одновременно неестественным образом. Не запирая двери, он принялся раздеваться. Отбросил на резную спинку стула халат, избавился от сорочки и брюк… Сбруя оказалась внезапно тяжелой, тяжелей, чем он ожидал — но это было даже приятно. Седло давало ощущение странного спокойствия. Водрузив на голову плюмаж, граф закусил удила и встал на четвереньки, уподобляясь гордому скакуну. Быстрым аллюром он сделал по кабинету два круга. Замечательно! Пробегая мимо зеркала, он косился на себя и горделиво фыркал, как и полагается породистому иноходцу, который знает себе цену. Мягкие белые бока колебались под сеткой ремней, хвост мёл по вощёному паркету. Вот так! Алле! Алле-ап!.. Внезапно дверь кабинета отворилась без стука. На пороге был взволнованный Саша. Увидев гордого скакуна, он замер и только хлопал ресницами, будто не верил глазам (хотя за два с половиной года вместе с графом мог бы уже и привыкнуть к любым феноменам бытия). — Утро доброе! — граф, выплюнув удила, приветственно ударил копытом паркет. — У нас крепостные сбежали, — наконец, сказал Саша. Судя по срывавшемуся голосу, он был очень растерян, и к тому же запыхался от быстрого подъема по лестнице. — Кто?! — Мишка… возможно, ты помнишь, это который с наклонностью к социализму, да Андрей-художник… — О, дьявол! — воскликнул граф, срывая плюмаж. Кажется, он потерял своего лучшего скакуна. Но тут же взял себя в руки. В конце концов, так ли важно, кто будет представлять усадьбу на скачках? А как известно, если хочешь сделать что-нибудь хорошо — сделай это сам.