Из пепла и пыли

      Было тихо. Гермиона открыла глаза и несколько раз моргнула, избавляясь от последствий оглушающих чар, которые на неё наложили. Только что она склонилась над телом маггловской женщины, чтобы перекусить, а мгновением позже очутилась здесь.       Где бы ни было это «здесь» .       Внутри бурлили страх и замешательство, она попыталась шевельнуться. Тело отяжелело и ныло, будто она долго лежала в одной позе. С другой стороны, она уже и не помнила, когда в последний раз испытывала дискомфорт от любой позы, обычно стоять было также легко, как и сидеть. Но она ощутила, как напряглись мышцы, ожидая нападения. Она все еще была в углу в переулке? Может, кто-то еще тоже подошел перекусить? В этом случае ей нужно быть осторожной.       Тело и мышцы медленно расслабились. Рядом никого не было. Она чувствовала лишь запах свежеобтесанного камня и собственного страха, горячего, как фейерверк в воздухе. Кроме страха, она слышала запах горящего дерева, но настолько слабый, что она не обратила на него особого внимания. Звуков тоже не было, кроме собственного дыхания и попыток попробовать воздух на вкус. Раз кругом никого не было, она позволила себе расслабиться и попыталась собраться с мыслями сквозь медленно рассеивающийся в голове туман.       Невзирая на то, единственным источником света было колеблющееся пламя где-то вдали, она могла различить большинство деталей помещения. Три каменные стены вибрировали от присутствия магии – она коснулась пальцем ближайшей из них. Четвертую же обрамляли решетчатые с виду серебряные прутья. При желании на них можно разглядеть странные отметины, переливающиеся в танцующем свете. Если они и впрямь серебряные, не стоит даже касаться их. Серебро опасно для неё и могло обжечь даже без всяких рун. И теперь она беспокоилась, что руны могут вырубить её при контакте.       Она выругалась про себя, цокнула языком и попыталась встать. Однако, едва встав на ноги, она тут же рухнула и озадаченно моргнула, когда щека коснулась прохладного каменного пола. − Ты правда попыталась встать?       Её окутал сильный запах влажного дерева, разжигая в ней новый огонь. Мерлин, она хотела пить. Гермиона приподнялась на локтях и разглядела по ту сторону решетки мужчину. Она могла лишь моргать, глядя на его блестящие ботинки. − Чтобы тебя уложить, потребовалось шесть парализаторов, а ты провалялась без чувств всего пару часов. Спорю на свое самое красивое кольцо, ты и дня не протянешь, − голос был глубоким, его обладатель манерно растягивал слова, глядя на неё.       Гермиона сжала зубы. Она сделала еще одну попытку, и ей удалось, пусть и неуклюже, но все же поджать ноги под себя.       Она не знала, может ли неизвестный мучитель проникнуть сквозь решетку, но, видя, что он не приближается, ощутила прилив уверенности. Раз она неприкасаемая, хотя бы сейчас, нет причин проявлять слабость. Действие парализаторов заканчивается. Она хищница и вести себя собиралась соответственно.       Держась на одной лишь злобе, она все же заставила себя встать, мужчина лишь насмехался над ней. Стоя, она подалась вперед, чтобы разглядеть его лицо.       Обычно люди Гермиону не интересовали, особенно человеческие мужчины. Чаще всего они были жестоки, расправа над ними была слишком энергозатратной. Её обычной добычей, как правило, становились женщины или дети. Сама она считала себя гораздо более милосердной, чем другие ей подобные. По крайней мере, она не убивала своих жертв. Однажды она стирала им память, её палочка стала предметом спора с другими, поэтому она скрывала эту часть истории. Она многое скрывала.       Лицо мужчины в полумраке казалось суровым. Черты лица казались сильными и заостренными. Длинный прямой нос, но на переносице можно разглядеть яркий шрам. Другие можно разглядеть на шее, но их скрывал высокий воротник. Он был одет в черную мантию, и когда он шевельнулся, она ощутила холодный страх. Ей удалось увидеть на предплечье чехол с волшебной палочкой.       Инстинктивно она потянулась за своей, которую хранила в чехле на бедре в виде маггловского ножа. Мужчина сухо, издевательски фыркнул: − У тебя изъяли все оружие. Или ты еще не поняла, что тебя схватили? С большим трудом ей почти удалось выпрямиться. Несмотря на это, незнакомец все еще был на полторы головы выше. В тусклом свете ей показалось, что он похож на неё. Бледная кожа, светлые волосы, серые глаза цвета расплавленного серебра. В глазах мерцало пламя, шрамы на лице и открытой шее становились резче с каждым колебанием. Однако бьющееся сердце разрушило иллюзию. − Еще не можешь говорить? Теперь, когда ты на ногах, я уверен, ты начнешь визжать или выть, но, по мнению, Темного Лорда, оно того стоит.       Он повернулся и остановился. Инстинктивно она отпрянула, когда выражение его лица с отвращения сменилось на что-то другое. Из угла было трудно разглядеть, она подумала, что, возможно, он ухмыльнулся её пугливости. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, внутри все сжалось от страха, когда он вышел из поля её зрения.       Когда угроза исчезла, она вновь осела на пол. Упрямая демонстрация силы на самом деле дорого ей далась, она едва смогла подложить руку под голову, тело тут же отяжелело. Первая её мысль была: этому неизвестному ни в коем случае нельзя доверять. Это было легко, ведь больше здесь никого, похоже, нет. Впрочем, кому-то другому доверять здесь тоже нельзя.       По телу пробежала холодная дрожь. Гермиона почувствовала, как глаза слипаются. Усталость и сильная боль во всем теле брали свое.       Обычно такие, как она, не спали, но сейчас она ощутила вполне человеческое желание отвлечься. Всего несколько минут, подумала она, закрывая глаза.       Однако возможности выяснить, сколько прошло времени, не было. Её часы тоже исчезли, вместе с трансфигурированной палочкой, пачкой наличных, которую она стащила у женщины три дня назад, и резинкой, стягивавшей волосы. Даже маггловский мобильный телефон из заднего кармана джинсов пропал.       По словам неизвестного, она была без сознания всего два часа. Значит, когда она ела в последний раз, было где-то за полночь. «Выходит, − размышляла она, − сейчас около трех часов ночи?». Она попыталась сосчитать секунды, но кругом не было никаких звуков – ни равномерных капель, ни дыхания, ни сердцебиения.       Однако постепенно жажда стала сильнее потребности считать. Её мутило, она дрожала, у неё кружилась голова, и она была слаба. В какой-то момент, примерно на 5821−й секунде, по её счету, она смогла более устойчиво встать, но тут же рухнула. Перед глазами уже все плыло, она уже не считала.       Она впала в неистовство. Незнакомец упомянул Темного Лорда. Конечно, она знала, кого он имел в виду, хотя сама никогда бы не произнесла его имя вслух. С тех пор, как её обратили, она делала все возможное, чтобы держаться подальше от волшебников, вне зависимости от их лояльности. Давным-давно до неё доходили слухи, что ей подобных, отлавливают на улицах во время или вскоре после еды. Её затрясло.       Что с ней хотят сделать? Ставить опыты? Пытать? Она была уверена, что ей неизвестно ничего, что могло бы их заинтересовать. Гермиона две недели не видела никого из подобных себе, не говоря уже о войне. Разум заполонила жажда, она вспомнила мальчика с копной рыжих волос и другого, в очках и со шрамом на лбу, и решительно покачала головой. Думать о них было слишком больно. Она не могла избавиться от этих воспоминаний.       В основном она держалась подальше от волшебного мира. Это было легче осуществить, просто держа палочку в сапоге или превратив в нож и занимаясь своими делами. Теперь у неё не осталось никаких связей. Все равно волшебники бы её не захотели. Они и магглорожденную её не желали, а обращение, безусловно, перевесило чашу весов.       Шаги. Бьющееся сердце. Запах свежего дождя, леса и какой-то кожи. Гермиона даже не осознала, что приняла оборонительную позу, она дрожала так, что почти вибрировала. Шаги и сердцебиение становились громче, вскоре перекрыли все. Она ощутила острый привкус яда во рту. Если бы она просто могла увидеть человека, несомненно, получила бы все, что нужно.       Её дыхание замерло, когда шаги стали такими громкими, что она была готова поклясться: человек просто скрылся из виду. Она отступила и застыла, приготовившись наброситься при первой же возможности. В помутнении разума она забыла о решетке из серебряных прутьев, отделявших её от незнакомца. Их запах сводил с ума, в горле бурлил яд. − Петрификус тоталус!       Она рухнула ничком на каменный пол. Гермиона попыталась вскрикнуть от ужаса и ярости, но не издала ни звука. Раздался металлический скрежет, её вновь ударили парализатором, и мир погрузился во тьму.