Красавица и Харучиё

      Акаши сам вызвался сходить на кухню и принести чипсы и газировку из холодильника. Ему быстро наскучило просто смотреть, как Майки перепроходит уже в который раз недавно вышедшую на консоль пятую часть Resident Evil. Харучиё мог с закрытыми глазами пройти начальные уровни в деревне, дай Сано поиграть ему хоть немного. Вот только Манджиро начинал по-детски кукситься, надувая губы, стоило только кому-нибудь подойти к консоли ближе, чем на пол метра. Даже на свою сестру, что по выходным проводила влажную уборку.       Харучиё громко хлопает дверцей холодильника, не скрывая своего раздражения. Вместо тренировок в школьном додзё по кендо, он прозябает в доме Сано, тупо не зная, чем себя занять. На кону межшкольный чемпионат, если победит, сможет пробиться дальше, на межрайонный. Но Майки попросил его придти, ведь ему было скучно сидеть дома одному. И он пришёл.       Слышит, как хлопнула входная дверь. Топот девичьих босых ног и радостный писк.       Харучиё выглядывает из-за угла, не понимая, кого принесло субботним ранним утром в дом Сано. Морщится недовольно, вперившись взглядом на присевшего на порожек Рюгуджи Кена. Эмма тем временем достает из обувницы домашние мягкие тапочки, услужливо ставя их за ним. Щебечет что-то привычно, крутясь верной, влюблённой собачонкой вокруг Рюгуджи, желая помочь снять клетчатое хаори. Протягивает свои тонкие, аккуратные ручки и так замирает на месте, прикусив от обиды губу.       Дракен отпихивает ступнёй тапки и даже не смотрит в её сторону. Идёт вперёд, не замечая кислого взгляда Харучиё. Заходит в комнату.       — Кенчик! Ты всё-таки пришёл.       — Будто у меня был выбор, — Рюгуджи возмущается как-то лениво и по-доброму.       Акаши же на секунду теряется, не зная нужно ли теперь возвращаться обратно. Чувствует накатывающую лёгкую тошноту к горлу. И обиду. Жгучую, пронизывающую до кончиков пальцев. Не за себя.       Харучиё быстро возвращается на кухню, стараясь придать себе беспечный вид. Убирает волосы за уши, облизывая тонкие губы. Ладони вытирает о свою же футболку.       — О, не знала, что ты тоже здесь, — улыбается ему Эмма, заходя на кухню. — Позавтракаем вместе?       Сано всегда пыталась накормить его при любом удобном случае. Как-то ещё с детства повелось. Даже в школе при встрече в коридоре или у автоматов, отдаёт ему свою сырную булку или дешёвые, химозно вязкие моти.       — Если ты не против, — соглашается Акаши, опираясь руками на столешницу.       Эмма убирает газировку обратно в холодильник, а чипсы в подвесной шкафчик. Ставит на плиту кастрюлю с оставшимся со вчерашнего ужина супом. Харучиё вызвался помочь, но Сано велела не мешать и сесть за стол.       — Сама справлюсь.       Харучиё решает не спорить, как непременно поступил бы дома. Чисто чтобы побесить брата или сестру. Вот только Эмма не его неугомонная и ненавистная младшая сестрёнка, её так просто не довести до ручки одним единственным взглядом или едкой ухмылкой. Сано чувствует себя на кухне, как рыба в воде, и от этого Харучиё ещё поганее. Утешает быстро себя тем, что, наверное, той нужно было заняться хоть чем-то, после случившегося между ней и Дракеном.       «Без него было бы всем лучше. Не только Эмме, но и Майки»       — Вот, — произносит довольно Сано, расставляя на столе чеплашки с супом и рисом перед ним. — Погоди, не ешь. Сейчас салат достану и чай заварю.       — Почему накрыто на двоих? — не понимает Харучиё, хмуро. — А Майки? Он есть не будет? — про Дракена специально умалчивает. По идее, он и знать не должен был, что тот пришёл.       — Ему сейчас явно не до еды и нас, — отзывается добродушно Сано. — Будто было когда-то иначе?       Харучиё чувствует с Эммой некое родство. А ещё острую тягу обнять девушку, утешить. Сказать, что Майки — дурак последний и просто у него сейчас период такой, когда ему никто не нужен. Сам, вот, такой переживает уже последние лет пять. Так чего обижаться?       — Ты же с молоком пьешь?       — Угу, — кивает невпопад. — Давай-ка ты лучше сядешь, а дальше я сам? — порывается встать, но плюхается обратно на стул, поймав предупреждающий взгляд со стороны Сано. Да и уж больно угрожающе выглядела пачка молока в её маленьких, тощих руках. — Я же как лучше хочу, — начинает с чего-то оправдываться, собирая волосы в пучок на затылке растянутой резинкой.       — Мне не в тягость.       — Прислуживать всем? — прикусывает себя запоздало за язык, закрывая глаза.       Думает, что пачка молока всё же прилетит ему в лоб, и он даже ругаться не будет на Сано за это. Проходит секунд десять, двадцать. Эмма все так же продолжает стоять напротив столешницы, спиной к нему. Плечи теперь только уныло опущены.       — Да, — все же отвечает та через некоторое время, — Наверное, мне даже нравится чувствовать себя нужной в этом доме. Тебе не понять, — язвит намеренно, зная прекрасно, что со своими родственниками он не в ладах.       Харучиё со всем миром не в ладах. Не только со старшим братом и сестрой. А ещё с кучей знакомых-друзей. Один Муто его понимает. И Майки. А ещё, видимо теперь, и Эмма Сано. Такая же неприкаянная, как и он сам.       Задушить в себе желание обнять Сано не получилось из-за чего встаёт тихо, подкрадываясь к ней незаметно. Встаёт впритык, дыша в затылок. Эмма слышит, должна ведь, но не отходит в сторону, не отталкивает и не ругается, когда он обнимает её со спины. Харучиё выдыхает сквозь зубы, чувствуя, как та вся напряглась. Терпит явно.       — Может, — тянет Акаши задумчиво, — и ну их? Майки и Дракена?       — Ты все видел, — усмехается горько Сано.       Её волосы пахнут чем-то приятным. Еще и мягкие, как пух цыпленка. Харучиё давно это заметил. Сано вообще вся какая-то миниатюрная, хотя, когда встаёт на свои каблуки, выше его бывает. Одно сплошное противоречие.       — Чего не переключишься на кого-нибудь другого? Мало чтоль других парней?       — Будто ты много понимаешь, — Сано ласково проводит ладонями по его рукам, что канатами опоясывают ее под грудью. — Люблю я его. Очень. Ты даже не представляешь.       А Харучиё и не мог представить. Не умел. Не понимал, как возможно любить до боли в грудной клетке. Ловить каждый взгляд. Но любовь с первого взгляда верил. Не зря же о ней едва ли не в каждой песне поется и столько фильмов снято.       — Да разве это любовь? — упрямо. — Ты ему тапки достала, самые лучшие, мягкие, похуй, что пыльные, а он…       — Может, у него аллергия на пыль? — находит быстро объяснение случившемуся Эмма. — Или он тапки не любит.       — У Мицуи носит же, — говорит очевидное. — Не сдалась ты ему, Эмма, — вот чего он лезет? — Волосы отрастила еще, красится стала. Ты и так красивая. Всегда её была и останешься.       — А кому тогда сдалась? — Сано резко разворачивается, толкая его в грудь. — Кому я нужна такая с дурацкими тапочками?       — Самой себе? — говорит неуверенно Харучиё. — Возможно, потом, еще кому-нибудь приглянешься. Прекращай вести себя, как дура. Ты же умная, Эмма. Умнее меня и Сенджу вместе взятых.       — Умеешь утешить, — улыбается кисло Сано, давая Акаши место для маневра.       Она отходит к столу, забирая глубокую тарелку с овощным салатом. И начинает есть без него, не дожидаясь, когда Харучиё заварит чай. Акаши и не думает обижаться. Спешно заливает пакетированный чай кипятком. В одну кружку сыпет сахар, а во вторую добавляет молоко. В присутствии Эммы Харучиё было комфортно и как-то по-домашнему уютно. Харучиё хотел бы, чтобы Сано-младшая была его сестрой или тем, к кому хотелось бы возвращаться домой после тяжёлого рабочего дня.       Слышит, как скрипнула одна из старых половиц за спиной. Оборачиваться не надо, раз Эмма вся напряглась, подняв голову, и так понятно, кто именно зашёл на кухню.       — Нас чего не позвали? — спрашивает Рюгуджи с упрёком.       — А на вас никто и не готовил, — отвечает за Эмму Харучиё. Специально подцепляет большой кусочек огурца и кладет в тарелку Сано, подмигивая. — Чего застыла? И так все холодное. Ешь.       — Я разогрею, — хочет встать Эмма, но Акаши пинает её под столом в пол силы, призывая тем самым оставаться на месте.       — Не командуй, Акаши.       — Иди на хуй, Дракен, — зеркалит его недовольный тон Харучиё. — Не видишь, что ты нам мешаешь?       Рюгуджи оставляет Харучиё без ответа. Глядит недовольно на Сано, решив, что Эмма специально натравила на него бешеную лошадку Акаши. Эмма же безразлично жуёт рис, не чувствуя вкуса. Видно устала от этой эмоциональной карусели. Дракен отводит взгляд первым и идёт рыться в шкафчиках в поисках чего-нибудь съестного. Находит пачку чипсов и уходит. Будь вместо арки дверь, хлопнул бы ею. Ребенок ей богу.       Эмма отставляет палочки. Вытирает рот салфеткой и говорит, что больше не голодна. Харучиё понимающе кивает и помогает прибрать со стола, хоть сам так и не притронулся к еде. Протирает тарелки полотенцем, расставляя те по размеру, размышляя, что ему больше незачем оставаться в доме Сано. Майки даже не обратил внимания на его долгую отлучку, так чего здесь сидеть?       — Побудешь со мной? — Эмма будто знала о чём он сейчас думал. — Посидим у меня, посмотрим что-нибудь. У меня припрятаны конфеты где-то с ликёром.       — С этого и надо было начинать, Эмма, — улыбается широко Акаши.       Конфеты он любил, особенно с ликёром.       Комната у Сано светлая, просторная, теплая. Акаши усаживается прямо на пол, на ковер. Стягивает с кровати большущего медведя подаренного когда-то им же в складчину вместе с Баджи. Эмма закрывает дверь на щеколду. Подходит к шкафу, присаживаясь перед ним. Тянет одну из нижних полочек, где аккуратно носки сложены, и достаёт пачку дешёвых конфет. И где только взяла? Снимает обертку, усевшись рядом по-турецки, упираясь ступней в его бедро.       — Ты правда думаешь, что я красивая? — спрашивает неожиданно, открыв коробку.       — Правда, — отвечает честно.       Может потому что на Майки похожа?       — А ты бы хотел со мной встречаться?       Акаши берет одну из квадратных конфеток, бросая в рот. Обсасывает шоколад, медля с ответом. Хотел ли?.. Пожимает неопределённо плечами, никогда не задумываясь об этом.       — Ты сестра Майки, — говорит так, будто это все объясняло.       Ликёра в конфете едва половину чайной ложки наберётся.       — А ещё любишь Дракена.       — Люблю, — кивает угрюмо, укладывая коробку конфет на своём колене. — Но я так больше не могу. Он же совсем непрошибаемый.       — Поговорить с ним не пробовала? Говорят, что это действенный способ решить возникшее недопонимание.       — Он редко остаётся один, все время с Майки или с кем-то из банды возится.       — А они случайно не встречаются?       — Чего? — крякает Эмма, вытаращившись на него. Конфету так и не донесла до рта. — Дракен и Майки? Серьезно?       — Сама посуди, — Харучиё сам не заметил, как начал развивать эту мысль дальше, — они вечно вдвоем ходят, как птички-неразлучники. А ещё я слышал от Баджи, что Дракен очередь огромную отстоял, чтобы купить Майки лимитированную серию тайяки. Не говоря уже о том, что Кен всегда приходит с утра пораньше, чтобы разбудить и помочь Майки одеться. И чего раньше мы этого не замечали? — берет ещё одну конфету.       — А ты прав, — выдаёт задумчиво Эмма, облизывая испачканные шоколадом пальцы. — Если так со стороны посмотреть, то они и правда на парочку похожи.       — Во-во, — Харучиё чувствует себя последней сплетницей на районе, но ему нравится видеть, как Эмма медленно приходит в себя. — Попробуй переключится на кого-нибудь другого.       — Например, на тебя?       — Необязательно, — пожимает плечами, — есть же ещё Баджи и остальные ребята. Мучо там.       — Муто-сан? — смеётся заливисто Эмма.       — Это только, кажется, что у него морда кирпичом, в душе он чуткий и добрый парень, — начинает сразу защищать своего капитана Харучиё. — Кто ещё есть? Мицуя? Ты же детей любишь, чем не вариант? Тот же Баджи? Выбирай не хочу.       — Тебя выбираю, — говорит радостно, толкаясь.       — Это ещё почему? — косится.       — Улыбка у тебя красивая.       Харучиё качает головой. Улыбка, как же. Он-то маску снимает только в доме Сано да в гостях у Муто, ну и в своей комнате, закрывшись сразу на все шесть замков.       — Ты всё-таки поговори с ним, — даёт напоследок он совет Эмме, поднимаясь, — может быть и не придется со мной встречаться, чтобы попытаться забыть эту дылду. Не провожай, знаю, где дверь.       Уходить эпично Харучиё умел и любил, оставляя всегда за собой последнее слово.       Ушел Акаши тихо, так же как и пришел до этого рано утром. Сразу направился к дому, решив проспать остаток дня, закинувшись оставшимся от матери снотворным. А завтра на тренировку, в школу. У него же чемпионат через две недели. И стараясь лишний раз не думать о личной трагедии Эммы Сано.       В понедельник специально ставит будильник на позднее время, решив проспать первые два урока, заявившись в школу ближе обеду. Бунтарская натура требовала приключений, а ещё тех конфет с ликёром. Школьную рубашку до конца не застегивает, как и не заправляет в брюки. Галстук использует вместо резинки для волос. Брат ни слова не произносит, столкнувшись с ним нос к носу возле ванной комнаты. Взглянул так, будто помоями облил и ушел к себе в комнату, оставляя Харучиё задыхаться в облаке его дешёвого, горького парфюма.       В свой класс вваливается, как и планировал, к началу обеда. Перекидывается парой слов с парнями и идёт к своей парте. Заглядывает в встроенный в неё ящик, хмурясь. Среди учебников и тетрадей лежала коробочка бенто завернутая в полотенце. Чужой обед в его парте. Дилемма.       — Не видел, кто подходил к моей парте? — спрашивает Акаши, пиная стул сидящего перед ним одноклассника.       — Малолетка какая-то, — отвечает сразу же, сжавшись весь.       — Поподробнее.       — Не знаю! Какая-то блондинка короткостриженная.       — Бесполезный кусок дерьма, — рычит Харучиё раздражённо, пнув ещё раз стул напоследок.       Хватает бенто и идёт искать его хозяйку. Не хватало ему ещё какой-то малолетки на и так бедовую голову. Удивительно, что та не зассала подойти к его парте. Значит, не из робкого десятка. Такие девушки нравились Харучиё.       Заглядывает в один класс. Во второй. Вглядывается цепко в незнакомые лица. Много ли короткостриженных блондинок по школе ходит.       — Харучиё!       — О.       — Тебе не понравилось? — в этом щебечющем недрозумении он с трудом узнает Эмму Сано. — Да ты его даже не открывал, — Эмма выхватывает из его ладони коробочку с обедом. Глядит укоризненно своими медовыми глазами, обидчиво куксясь. Становясь прихожей на Майки.       — Твои волосы?..       — Нравится? — дёргается себя за длинную челку Сано, улыбаясь. — Все определится не могла, какую длину убрать, вот и…       Что «и» Харучиё так и не услышал. Внутри него что-то взорвалось, сжимая органы в одну точку.       — А ещё я поговорила с Дракеном, как ты и советовал.       — И? — во рту резко пересохло.       — И ничего, — спокойно. — Он пока не готов мне дать, то что мне нужно, а я не готова ждать.       Харучиё кивает. На самом деле Сано не так уж и много нужно: внимание да забота. Она же ещё маленькая. В ноябре пятнадцать исполнится должно.       Понимает, что попал.       — Дай сюда, — забирает из её рук бенто, — отдам, когда занятия закончатся.       — Ты меня проводишь до дома? — спрашивает громко Эмма, так что некоторые ученики обернулись на них.       — У меня тренировка в клубе.       — Я подожду.       — Хорошо, — кивает Харучиё.       Ведь последнее слово должно остаться за ним. Делает шаг, притягивая Сано к себе за плечи, приобнимая. Оттягивает маску вниз одним пальцем. Наклоняется и целует Эмму в уголок губы, ласково улыбаясь.       — Я купила новые тапочки, — шепчет Эмма, пряча покрасневшее лицо в своих ладонях, — специально для тебя.       Эмма не Майки.