Oversharing is caring

— И именно поэтому, — подвел итог Шэнь Цинцю, уверенный в своих аргументах, — Лю Цингэ всего лишь на третьем месте по красоте на хребте Цанцюн — после Ло Бинхэ и, вероятно, Лю Минъянь, но перед Юэ Цинъюанем. Прости, чжанмэн-шисюн. — Ничего страшного, — приглушенно отозвался Юэ Цинъюань. — Все дело в его заднице. — Да, ты уже говорил, шиди. Несколько раз, — Юэ Цинъюань выглядел так, будто хотел бы сейчас или провалиться под землю, или сразу умереть. Что было, честно говоря, несправедливо. Потому что это не его накачали зельем мира, сосредоточенного вокруг «па-па-па», которое снимало с человека все оковы совести, заставляя параллельно рассказать правду. Если кому и должно было быть стыдно, то не ему, а Шэнь Цинцю! Но ему, кстати, стыдно не было. Скорее всего, как он подумал, это тоже был эффект эликсира. Зато Лю Цингэ, похоже, стыдился за них обоих. Краснея, он избегал взгляда Шэнь Цинцю и, кажется, едва дышал. Шэнь Цинцю ободряюще улыбнулся ему, но это, кажется, сделало ситуацию только хуже. Все остальные присутствующие в зале суда дворца Хуаньхуа гневно-пораженно наблюдали за ним. Старого Главу Дворца особенно разозлил его ответ — Шэнь Цинцю был почти уверен, что может различить на его виске пульсирующую вену. Ну, если Старому Главе Дворца что-то не нравилось в происходящем, то это полностью его вина. Это он настоял на применении в суде легендарного древнего зелья — названного «Душевной Правдой», потому что Самолет во всем, что касалось оригинальности, был бесхитростной посредственностью. Шэнь Цинцю поначалу запротестовал. Он был уверен, что Система взбунтуется и разразиться какими-нибудь штрафами и санкциями, но та до странности спокойно отнеслась к этому. [Система учитывала возможность попадения под действие эликсира правды, устанавливая ограничения для хоста.] — радостно известила Система, когда он спросил. — [Хост не нарушит правила. Только будет глупо шутить!] Тогда Шэнь Цинцю не понравилось, как это прозвучало. Тем не менее, похоже, он зря волновался. Судебный процесс пока шел просто замечательно! — Я спросил, — выдавил, скрипя зубами, Старый Глава Дворца, — пытались ли вы убить Лю Цингэ в пещерах Линси. Свидетели видели его выходящим оттуда, где в то время вы также медитировали, с признаками ожесточенной битвы. — О, — Шэнь Цинцю задумался на мгновение, — я разве уже не ответил? — Нет. Все это время вы оценивали внешние данные различных представителей хребта Цанцюн. У вас… имелось довольно много мыслей по этому вопросу. — А, да! Я объяснял это все к тому, что Лю Цингэ слишком силен, чтобы я мог его убить, даже если бы попытался — а я не пытался. Ну вы видели его вообще? Он… Старый Глава Дворца громко кашлянул, прерывая тираду. — Следующий вопрос, — обозначил он, — поместье Цю. Вы убили всех мужчин, проживавших в нем, и устроили пожар? Ло Бинхэ, должно быть, был где-то в толпе, понял еще в самом начале Шэнь Цинцю. Он оглядел лица представителей Хуаньхуа, но не нашел его там. На стороне Цанцюна его тоже не оказалось, к разочарованию Шэнь Цинцю. Как было бы, однако, прекрасно, если бы тот вдруг просто простил его и вернулся на Цинцзинь! — Шэнь Цинцю. Ваш ответ? Он не навещал Шэнь Цинцю в Водной Тюрьме после первого и единственного визита, обратившегося катастрофой. Некоторые из блюд, подаваемых Шэнь Цинцю за это время, очевидно, приготовил Бинхэ, и тот приходил, чтобы известить о том, что суд состоится раньше, чем планировалось изначально, и на нем будет использован элексир правды, но в остальном сторонился его. Ожидание выдалось промозглым и одиноким. — Шэнь Цинцю! Отвечайте! Вы виновны в геноциде в поместье Цю или нет? — Хм? — Шэнь Цинцю уставился на Старого Главу Дворца. — Что? А. Нет, это был не я. Старый Глава Дворца растеряно моргнул и бросил гневный взгляд на Цю Хайтан. Та вскочила со своего места, заливаясь слезами: — Шэнь Цзю, ты был моим лучшим другом! Моим женихом! — крикнула она. — Я узнаю тебя из тысячи, и я видела своими глазами, как ты убил мою семью и слуг! — Должно быть, меня с кем-то спутали, — безмятежно сказал Шэнь Цинцю. — Где Бинхэ? — Я здесь, учитель, — отозвался Бинхэ низким голосом. Он выступил из теней, скрывавших его от посторонних глаз, и, когда он поднял глаза на Шэнь Цинцю, его лицо выражало слишком уж отчаянное выражение для главного героя, который должен был за это время стать черным лотосом. Шэнь Цинцю просветлел. Даже сейчас, на суде с главным подсудимым в лице его ужасного учителя, Бинхэ выглядел великолепно. Он так и сказал вслух. Бинхэ вспыхнул. — Учитель поставил меня на первое место среди самых красивых совершенствующихся на Цанцюне… — Ло-шичжи, пожалуйста, не давай ему повода снова начать перечислять, — попросил потерявший любую надежду Юэ Цинъюань. — …Значит, учитель считает меня привлекательным? — Разумеется! Естественно, Бинхэ — самый красивый человек на земле, — таков главный герой. — И учитель все еще считает меня частью школы? — глаза Бинхэ наполнились слезами. — Да, конечно. — Учитель! Старый Глава Дворца недорбро улыбнулся. — Какие необычные отношения между учителем и учеником. И как часто Бессмертный Мастер Шэнь оценивает внешность своих учеников и раздает такие недвусмысленные комплименты? — Так только с Бинхэ, — раздраженно фыркнул Шэнь Цинцю. Старый Глава Дворца выглядел подозрительно довольным собой, будто заставил его признаться в чем-то постыдном. Что было глупо — любой, у кого есть глаза, не мог устоять перед главным героем. Так работал этот мир. — О? Тогда, может быть, у Бессмертного Мастера Шэня когда-либо были порочные мысли о Ло Бинхэ? — спросил Старый Глава Дворца. — Шэнь-шиди, не отвечай, — прервал Юэ Цинъюань, гневно нахмурившись. — При всем уважении, Глава Дворца, Шэнь Цинцю должно спрашивать о совершенных поступках, а не о мыслях. Ваш вопрос не относится к делу. Старый Глава Дворца улыбнулся. — Ах, прошу прощения. Если Вы обеспокоены тем, что Бессмертный Мастер Шэнь может ответить, я с радостью отзываю вопрос. Если он не ответит, это будет хуже всего, что он мог сказать, Шэнь Цинцю знал. Цель этого суда заключалась не в том, чтобы выявить его вину, а в том, чтобы разрушить его репутацию. — Все в порядке, чжанмэн-шисюн, я отвечу. — Пожалуйста, лучше не надо. — Вы хотите узнать, имею ли я порочные фантазии о Бинхэ? — он считал чертовски много нц о нем — и пусть, да, большинство из них были похожи настолько, что заставляли задаваться вопросом, а не копипастил ли Самолет старые главы часом, но даже так оставили определенный отпечаток. И теперь главный герой стоял перед ним, выросший и расцветший, и сложно было не видеть перед глазами бесконечные строки прочитанного в прошлой жизни текста. Шэнь Цинцю с легкостью мог представить, как капелька пота стекает по оголенной спине Бинхэ и как перекатываются его мышцы, когда он возносит до небес очередную красотку. Что ж. Вопрос был предельно легким. Он кивнул. — Я прямо сейчас этим и занимаюсь. Бинхэ поперхнулся воздухом. Старый Глава Дворца принял торжествующее выражение. Лицемер. — Вот только не надо на меня так смотреть, — огрызнулся Шэнь Цинцю. — Вы не имеете права меня осуждать, не после того, что сделали с матерью Бинхэ. Зал, взорвавшийся шепотом после его предыдущего ответа, снова замолчал. Закрывавший до этого лицо руками Юэ Цинъюань поднял голову. Старый Глава Дворца побелел. — Ага, Самолет мне все рассказал, — Шан Цинхуа был единственным Пиковым Лордом, которому позволялось навещать Шэнь Цинцю в Водной Тюрьме, вероятно, потому что никто не видел в нем угрозы. И в свои визиты он рассказал о тех вещах, которые так и остались в черновиках. — Вы совращали свою ученицу Су Сиянь, лишили ее свободы и дали зелье, которое должно было убить ребенка в ее чреве, так что не надо тут в меня тыкать пальцем и притворятся праведным. — Клевета! — вскрикнул Старый Глава Дворца. — Действие «Душевной правды» непогрешимо, — вклинился Му Цинфан. — Именно поэтому ее и выбрали. — Тогда он заблуждается, — выплюнул Старый Глава Дворца. Значительная часть представителей Хуаньхуа взбунтовалась и зашумела, что неудивительно. Су Сиянь в свое время была довольно популярна, как главная ученица, и ее друзья не были рады подобным новостям. Старый Глава Дворца тоже это заметил. Он нервно осмотрел зал, приходящий в хаос, и заметно вспотел. Бинхэ, выбитый из колеи упоминанием матери, вдруг задумался о чем-то. — «Самолет»? — спросил он. Ну, технически это был даже не совсем вопрос, но… — Эта такая огромная металлическая летающая… ээ, труба? — пояснил Шэнь Цинцю. — Она, к слову, летает быстрее, чем все, что вы знаете, и обычно переносит или огромные грузы, или пассажиров. А еще это Шан Цинхуа. Повисла тишина. — Я, пожалуй, проверю зелье, — Му Цинфан вздохнул и отошел к столу, на котором хранились остатки «Душевной Правды». — Вы считаете Шан-шишу летающей механической трубой? — спросил Бинхэ. Он выглядел искренне обеспокоенным, как и большая часть представителей Цанцюна. Юэ Цинъюань, стоявший к Шэнь Цинцю ближе всего, подошел и взял его за запястье. Мгновение спустя он почувствовал, как по нему зациркулировала ци Главы Школы, изучающего его на предмет искажения ци. Шэнь Цинцю аккуратно оттолкнул его. — Нет, это просто прозвище. Вообще, он создатель… — Ха-ха, какая забавная мысль! Летающие металлические трубы, очень оригинально. Может быть, нам стоит сменить тему? — быстро затараторил Шан Цинхуа, перебивая. — Что там насчет того, что Старый Глава Дворца — убийца? Это, кажется, куда более важно! Давайте лучше обсудим это поподробнее. — О, да ладно, если бы ты хотел заставить Старого Главу Дворца ответить за все, давно бы что-то предпринял, — Шэнь Цинцю закатил глаза. — Ты просто не хочешь, чтобы твой сын о тебе узнал. Трус. — У Шан-шиди есть ребенок? — переспросил Юэ Цинъюань. Он взглянул на Шан Цинхуа со скепсисом, что было, к слову, весьма несправедливо. Шэнь Цинцю чувствовал себя оскорбленным за друга. — Не стоит так удивляться. Может быть, Шан Цинхуа не в первой пятерке горячих культиваторов, но по-своему мил. Как хомяк! Он бы мог кого-нибудь завалить в постель, если бы захотел. — …Спасибо? Наверное? — пробормотал Шан Цинхуа параллельно с Юэ Цинъанем: — Я не это имел в виду… Я не знал о том, что он отец, вот и все. Он никогда не упоминал о том, что у него есть дети. — А почему должен был? У Юэ Цинъюаня задергался глаз. — Ты сказал, что у Шан Цинхуа есть сын. — Хмм? А, это. Я говорил о Бинхэ. Вновь повисла тишина. Люди смотрели то на Бинхэ (высокого, статного, красивого), то на Шан Цинхуа (низкого, похожего на крыску и очевидно паникующего). — Я не вижу ничего странного в составе «Душевной правды», — сказал Му Цинфан в пустоту. Он держал флакон с элексиром, одаривая его косыми взглядами. — Шан-шишу — действительно мой отец? — Бинхэ был в ужасе, и его можно было понять, но, черт — по самооценке Шан Цинхуа знатно так прошлись в течение всего процесса. — Не буквально. Он просто называет тебя своим сыном на правах создателя, — успокоил его Шэнь Цинцю. — Он, к слову, создал почти всех присутствующих. И все остальное. Он в какой-то степени бог этого мира. На этот раз тишина продлилась еще дольше. Юэ Цинъюань кашлянул. — Попрошу Му-шиди еще раз проверить зелье, пожалуйста. Все в такой же звенящей тишине проводили глазами Му Цинфана и целителей дворца Хуаньхуа, подошедших к столицу с «Душевной правдой» для проведения тестов. — Похоже, нам придется перенести суд, — заявил Старый Глава Дворца. — Думаю, всем очевидно, что элексир не работает должным образом. Бессмертный Мастер Шан не бог, и ничто из сказанного Шэнь Цинцю не может быть воспринято как правда. — Да какую хотите мне сыворотку правды давайте, я все равно скажу, что Вы убили Су Сиянь, — Шэнь Цинцю пожал плечам. — Что?! Я не… — И почему вообще так быстро отмели мысль, что Шан Цинхуа — бог, а? — продолжил Шэнь Цинцю, хмурясь. — Все вечно его недооценивают. Он куда умнее и способнее, чем вы думаете. Пиковые Лорды, Старый Глава Дворца и Ло Бинхэ, собравшиеся вокруг Шэнь Цинцю, обернулись на Шан Цинхуа. Никто не выглядел впечатленным его заявленным умом. Шан Цихуа сжался под весом всеобщего внимания. — А, ха-ха, благодарю!.. Шэнь-шисюн слишком добр! — На прошлой неделе он расплакался, когда я задержался с отчетами, — с сомнением произнес Лю Цингэ. — И его ты считаешь богом? Шан Цинхуа смущенно покраснел. — Это были слезы стресса! — Разве не видите? Он специально притворяется жалким! — заявил Шэнь Цинцю. — Бро, я не притворяюсь. У меня тогда горели дедлайны, и… — Так вы думаете, что он не представляет угрозы. Не думаете о нем. Не замечаете его, — продолжил Шэнь Цинцю. — И таким образом он на протяжении всех этих лет легко скрывал то, что шпионит на демонов. — Бро. Все взгляды обратились к Шан Цинхуа. Взгляд Ло Бинхэ был особенно острым. Казалось, он над чем-то усердно размышлял, после чего все так же задумчиво посмотрел на Шэнь Цинцю. Он уже, должно быть, знает, что Шан Цинхуа — шпион, осознал он. Значит ли это, что Бинхэ теперь поверит и всему остальному, что скажет Шэнь Цинцю? Остальные, очевидно, не верили, и это раздражало. Разве весь смысл «Душевной правды» не заключался в том, чтобы он все рассказал и они покончили с этим всем раз и навсегда? Ну, по крайней мере это он мог доказать. — У него на шее висит артефакт, мгновенно перемещающий в особняк Мобей-цзюня. Если хорошенько обыщете — найдете. Шан Цинхуа издал нервный смешок. — То я летающая железяка, то бог, а теперь и шпион? У Шэнь-шисюна действительно развитое воображение. — Не настолько, насколько у тебя, халтурщик, — голос Шэнь Цинцю стал почти что ласковым. — Я всегда буду любить мир, который ты создал. Монстры у тебя получились классные. — Если бы я и был создателем этого мира, которым, к слову, не являюсь, я был бы куда более признателен, если бы ты не пытался вывести всех на мое убийство за измену. — Уверен, из Шан-шиди шпион не больший, чем бог. Что-то, очевидно, не так с элексиром правды, — сказал Юэ Цинъюань. — Это заявление легко опровергнуть. Шиди, позволь осмотреть твое ожерелье, и мы сможем с чистой душой оставить эту тему и продолжить. Шан Цинхуа колебался. Улыбка Юэ Цинъюаня замерла. — Шиди? Шан Цинхуа отступил на шаг. — А ну-ка иди сюда, — Лю Цингэ потянулся, чтобы схватить его за шкирку, но Шан Цинхуа, весь взмокший, отшатнулся. Он ухватился за нить на шее, высвобождая из-под одежд артефакт, и влил в него свою ци. — Знаете что? Все! Я увольняюсь! Вы, сволочи, можете сами теперь заниматься своими бумажками! Я надеюсь, вы подавитесь заявками на восстановление имущества от Байчжаня! — демоническая ци окутала Шан Цинхуа. — Но я рад, что тебе зашли монстры, бро! — Повеселись там на севере, Самолет! — Шэнь Цинцю помахал рукой на прощание. Миг спустя Шан Цинхуа уже и след простыл. В воздухе еще стояла картина его, показывающего средний палец остальным Пиковым Лордам. — Думаю, он хочет трахнуть Мобэй-цзюня, — задумчиво заметил Шэнь Цинцю в полной тишине. Толпа взорвалась криками. Вспышка демонической ци спровоцировала защитную систему дворца, и те, кто находился достаточно близко, чтобы видеть эффектный уход Шан Цинхуа, или бросались обвинениями в сторону Юэ Цинъюаня, или спрашивали его, что делать. Юэ Цинъюань молчал, не отрывая взгляда от места, где только что был Шан Цинхуа. Он открыл рот, будто хотел что-то сказать, и снова закрыл. — …Так Шан Цинхуа — все-таки бог? — спросил Лю Цингэ. — Конечно нет, — ответила Ци Цинци. — Это абсурд, не может же он и правда быть богом. Верно ведь? — Верно, — эхом отозвался Юэ Цинъюань. — Ну, я в любом случае не собираюсь ему молиться, — Лю Цингэ скрестил руки на груди. Толпа расступилась, и в проходе появился Му Цинфан в компании двух целителей из Хуаньхуа. У него в руках была «Душевная правда», а сам он выглядел крайне уставшим. — Мы проверили зелье всеми возможными способами, и оно должно работать. Шэнь-шисюн говорит правду — или, по крайней мере, считает это правдой, — Му Цинфан оглядел толпу: кто-то злился, кто-то не мог поверить в происходящее, кто-то ничего не понимал. — …Что я пропустил? — Шан Цинхуа только что отправился к демонам и в какой-то степени тем самым признался, что является создателем этого мира, — пояснил Шэнь Цинцю. — Благодарю, Шэнь-шисюн, — Му Цинфан кивнул, не веря ни единому слову. — Кто-нибудь еще? — Это правда, — подтвердил Лю Цингэ. — Все, что я сказал, — правда! — возмутился Шэнь Цинцю и вдруг просиял, озаренный идеей. — О! Я знаю, как проверить зелье. Му Цинфан уставился на него. — Я бы хотел вернуться к Шан Цинхуа, но… Что предлагает Шэнь-шисюн? — Найти еще сыворотки правды — у Хуаньхуа ее просто море — дать Главе Дворца, — Шэнь Цинцю оскаблился, — и спросить о Су Сиянь. Если наши показания сойдутся, то я говорил правду.

***

Целители из Хуаньхуа — которые оба были из того же поколения, что и Су Сиянь — радостно потащили Старого Главу Дворца к столу и залили ему в глотку сыворотку правды. Поток бесконечных преступлений, в которых он признавался, включая те, что касались Су Сиянь, отвлек присутствующих достаточно, чтобы давление на Шэнь Цинцю спало окончательно. Он расслабленно облокотился на Бинхэ, севшего рядом, на стороне Цанцюна. Бинхэ напряженно молчал, выслушивая Старого Главу Дворца о злодеяниях, которым подверглась его мать, но когда тот перешел на обсуждение других своих жертв, направил все свое внимание на Шэнь Цинцю. — Вы все еще под влиянием зелья? — мягко поинтересовался он. — Да. На ближайшие несколько часов, — голова Шэнь Цинцю опустилась на его плечо. Это был ужасно тяжелый день, а на Бинхэ удобно лежалось. Бинхэ напрягся от неожиданного тактильного контакта. Мгновение спустя он глубоко вздохнул, расслабился и подтянул Шэнь Цинцю за талию к себе. Все вышло неплохо. Шэнь Цинцю довольно напевал себе незамысловатую мелодию из прошлого под нос. — Учитель. У этого ученика есть несколько вопросов, — прервал молчание Бинхэ. — Спрашивай. — Вы сожалеете? Не было нужды уточнять, о чем он спрашивал. — Каждый день, — легко ответил Шэнь Цинцю. Бинхэ рвано выдохнул. — Тогда… зачем? — Я боялся. — Меня? Сцена Ло Бин-гэ, со вкусом отрывавшего одну за другой конечности оригинала, всплыла в голове. — Думаю, я всегда побаивался тебя, Бинхэ. Ты обещал стать сильным. А я попросту не знал, что ты станешь делать со своей силой. Бинхэ молчал. — А сейчас? Боитесь меня? — спросил он только несколько минут спустя. — Я боюсь того, что будет дальше. Я не хочу войны между Цанцюном и тобой, когда ты раскроешь себя, — сожжение Цинцзина описывалось в романе слишком подробно и кроваво. Шэнь Цинцю не был готов увидеть это воплощенным в реальность. Не теперь. Бинхэ кивнул. — Может, необязательно быть войне. Может, мы заключим союз между демонами и людьми. — Звучит прекрасно. Тогда Бинхэ смог бы навещать Цанцюн так часто, как только ему заблагорассудиться, — Шэнь Цинцю улыбнулся. — Учителю хотелось бы этого? — Очень. У Старого Главы Дворца закончились преступления, в которых он мог признаться, и теперь он перешел к менее серьезным проступкам, от хищения бюджета до мошенничества и пинания щенков. Сторона Хуаньхуа возмущенно гудела, поняв, что список и не собирается подходить к концу. Бинхэ потянулся к руке Шэнь Цинцю, замер на мяо, сомневаясь, а затем все же накрыл ее своей. — Вы знаете, что союзы часто закрепляют браком, — скорее утверждая, чем спрашивая, сказал он. Конечно, Шэнь Цинцю знал! Как много красавиц попало в гарем в качестве залога мирного соглашения! — Типичный ход, — признал он, приподнимая голову с плеча Бинхэ, чтобы взглянуть тому в глаза. — Но тебе нужно тщательно выбирать невесту, — никаких гаремных разборок! Не тогда, когда Шэнь Цинцю лично был знаком со всеми, — мысль о том, что Нин Инъин и Лю Минъянь попадут в одну из тех ужасных ситуаций, что описывались в романе, заставила волосы на его затылке встать дыбом. — Разумеется, учитель. — Бинхэ заслуживает только лучшего. Бинхэ просиял. — И я надеюсь получить лучшее — с разрешения учителя, — согласился он. Если Бинхэ спрашивал разрешения Шэнь Цинцю, то тогда, должно быть, он положил глаз на кого-то с Цинцзиня — наверняка Нин Инъин. Шэнь Цинцю боялся, что нарушил зарождение их трепетной подростковой любви, так как Бинхэ нередко игнорировал ее в пользу постоянного пребывания подле учителя, но, похоже, главный герой справился, даже несмотря на трудности! Мысль о Бинхэ и Нин Инъин, уходящих счастливо в закат, оставила горькое послевкусие, причину которого Шэнь Цинцю так и не нашел в себе. Тем не менее… — Ну конечно я даю свое согласие. Бинхэ — лучше всех на свете, любой будет счастлив иметь его в супругах. Бинхэ теперь полноценно расплакался. Шэнь Цинцю поддел его подбородок и нежно вытер слезы большим пальцем. На фоне Старый Глава Дворца, утаскиваемый в Водную Тюрьму, надрывал горло, не прекращая вываливать все свои грехи на головы несчастных сопровождающих. — Учитель правда-правда имеет это в виду? Он дает добро на свадьбу? Как если бы он стал вставать между Бинхэ и его без пяти минут невестой. — Когда этот учитель был в силах отказать Бинхэ? В конце концов, он все же сказал «да». Все Пиковые Лорды Цанцюна пришли на свадьбу Шэнь Цинцю и Бинхэ, как и все демонические генералы (раскрытие Бинхэ своей демонической сущности вызвало некоторые слабые протесты, но, в конце концов, что можно было с этим поделать? Вызвать его на бой и быть разбитым в пух и прах ради одного только принципа? Шэнь Цинцю отмел эту идею сразу же, как Лю Цингэ предложил). Прибыл и Шан Цинхуа, пусть и большую часть свадьбы он был занят тем, что избегал становившихся все отчаяннее с каждым разом попыток Юэ Цинъюаня вернуть его на Аньдин. Шэнь Цинцю не мог его винить: последний год без Главы Пика Логистики предал Цанцюн настоящему огню. И не только фигурально, потому что Шан Цинхуа также отвечал и за безопасную утилизацию горючих отходов. — Он точно бог? — поинтересовался Бинхэ, смотря на то, как Шан Цинхуа прячется в декоративной зелени, лишь бы избежать Главы Школы. — Я никогда не говорил, что он хорош в своем деле, — резонно заметил Шэнь Цинцю, проследив за его взглядом. — Хотя кое-что он умудрился сделать на славу. — Да? Было сложно говорить откровенно в той же степени, как на суде под влиянием сыворотки правды, но он старался. — Ну, он создал тебя, не так ли? — сказал Шэнь Цинцю, чувствуя, как краснеют от смущения щеки и кончики ушей. Но это определенно стоило широкой, светящейся счастьем улыбки Бинхэ.