Вспоминай и увидишь

Вы можете не верить мне. Да, именно так — вы можете называть меня лжецом, смеяться или проклинать. Но вещи, о которых я говорю, были на самом деле. А чего не было, то непременно случится позже, потому что эти образы уже возникли в чьем-то сознании. Я помню тяжесть автомата, который держал в руках. Родная эмка никогда меня не подводила, но тогда и она будто давила, тянула к земле. Я сам не понимал, как умудрялся тащить еще и полную разгрузку. И не в прохладе учебного центра, а через горячий красный песок, сквозь колючий кустарник, по старым разбитым дорогам, над которыми от жары плавился даже воздух. Он ведь тоже — материя. Я помню черное небо, которое нависло надо мной. На нем мерцали сотни звезд. Они показались мне огромными и необычайно яркими. А как же — привык к столице, где вывески и фары гасят этот огонь из глубины Вселенной. Здесь было по-другому. Над моей головой плыли планеты, галактики и созвездия. При всей своей экипировке я ощущал себя голым, уязвимым — насекомым на открытой ладони, которая может в любой момент сомкнуться в кулак. Я помню пустые глазницы окон. В них не было ни стекла, ни света. Однако в этих домах по-прежнему жили люди. Они наблюдали за нами украдкой, из темных потайных углов. Я их не видел, но чувствовал. Кажется, я подумал, что это место совсем не похоже на лагерь беженцев. Его обитатели давно там освоились, построили для себя и своих детей целый город. Нет — целую страну. В одном из дверных проемов мелькнул луч фонаря. Я перешагнул через дверь, которая валялась на пороге, и вошел внутрь. За мной следовали товарищи. Игорь вел на поводке собаку. Та была в наморднике и не рычала, но хозяева отодвинулись от нее в сторону, начали морщиться и ворчать что-то на их языке. Они сидели на потертом диване у стены: тучная женщина в хиджабе и хмурый мужчина с бородавкой на брови. — Без команды не укусит, — зачем-то сказал им Игорь. Семейка пялилась на него и молчала. Дурак. Они не укуса боялись, хотя, поди, и его тоже. Но прежде всего собака для них была нечистым животным. Вскоре мужчину с женщиной забрали в соседнюю комнату. В этой остались четверо. Я притворялся полезным, стоя у выхода с оружием наготове и грозно поглядывая на улицу. Аарон курил. Он был старшим из нас и любил повторять, что выкурил за службу больше сигарет, чем мы вместе взятые на всю жизнь. Пожалуй, это вполне могло быть правдой. На полу у него под ногами скопилось уже с десяток окурков. Аарон предложил затянуться и мне, и я охотно принял такой подарок. Рыжий Макс с нами не курил. Он согнулся над столом, смотрел на девушку и светил фонарем ей в лицо. Между ними лежал длинный кухонный нож. По его поверхности бегали стальные отблески. — Ты хотела ударить меня ножом, — указал Макс. — Почему? Кто тебя научил? — Никто, — буркнула девушка. — Где твои братья? Они с террористами? — Не знаю. Девушка была совсем молоденькая и довольно симпатичная — впрочем, я сразу отверг непотребные мысли. Ее платок сбился, волосы под ним растрепались, прядки лезли на лоб. Она щурилась от фонаря, но не выглядела испуганной. Скорее разочарованной. — Кто дал тебе задание убить солдата? — наседал на нее Макс. — Никто, — твердила она. Макс устало покачал головой и откинулся на спинку стула. — Ладно, послушай. Как там тебя зовут? — Амина. — Амина. Конечно, ты думаешь, что станешь мученицей и попадешь в джаннат, если убьешь кого-то из нас. Тебе это внушали с детства. Понимаешь ли ты свою веру, Амина? Читала ли ты священную книгу? Известно ли тебе, что Всевышний порицает убийство и сурово карает за него? Грешники отправляются не в райский сад, а в жгучее пламя, в обитель демонов. На какое-то время Амина затихла. Макс постукивал пальцами по столу и ждал, что она скажет. От нечего делать я тоже старался вникнуть в их диалог. — Наш мулла говорил об этом, — наконец промолвила Амина. — О том, что убийцам дорога в долину смерти. — И зачем ты обрекаешь себя на такое? — с нажимом спросил Макс. Амина замолчала еще на пару минут. — Однажды я увидела мертвую долину, — пробормотала она после паузы. — Увидела белую землю. Она была красива, как снег на севере, но от нее шло тепло, а не холод. Увидела деревья, тонкие и изящные, как лучшие танцовщицы. Увидела небо, такое синее, что в нем можно было утонуть, как в море. Увидела вокруг пустыню, где дюны расходились волнами и пели песни на ветру. А за той пустыней увидела берег океана. Увидела приливы и отливы. Увидела остовы погибших кораблей, наполовину скрытые песком. Увидела скелеты подводных чудовищ. Если в этот край посылают грешников… — Где ты увидела все это? — удивленно поднял брови Макс. — Во сне или в фильме? — Нет, — запнулась Амина. — Нет. Не знаю. Я просто вспомнила, что видела это раньше. Позже мы с Аароном прочесывали окрестности. В лагере ужасно воняло мусором. Мимо шмыгнула кошка с оторванным ухом, пробежала толстая крыса. Люди же так и прятались в своих жилищах. Любой из них мог представлять угрозу. Но у меня в голове отчего-то засела именно Амина. Я заметил, как она посмотрела на Игоря, когда тот уводил ее к родителям. Только что она была спокойна, и внезапно ее глаза полыхнули безумной злобой. Мы остановились отдохнуть на окраине, у невысокого холма. На его вершине росло сухое дерево. Ветви тянулись к нам, как пальцы древней старухи. Мне было неуютно с ним рядом, но Аарона оно нисколько не тревожило. Он мигом сунул себе в рот очередную сигарету. — Как считаешь, где Амина увидела то место? — спросил я. — Вряд ли она когда-нибудь выезжала из этой помойки. Аарон хитро глянул на меня. — Сомневаюсь, что она видела его так, как мы сейчас видим друг друга. Она сама утверждает, что вспомнила. Полагаю, ей с этим помогли. Показали, что было нужно. — Новый метод вербовки? — фыркнул я. — Рассказы про ужасы оккупации больше не работают? Теперь они воспевают участь убийц? — Страхи и пустые обещания, — пожал плечами Аарон. — Методы старые, как их миры. Они ведь не отсюда. Здесь они чужие. Вот кто точно оккупанты. — По-твоему, девчонке промыл мозги кто-то из другой страны? У спецов нет занятий поважнее? — Бери выше, — посоветовал Аарон. — Буквально. Они не с нашей планеты. Я прыснул, решив, что он шутит. Но мой собеседник не улыбался, и его лицо было предельно серьезно. — Погоди, ты правда в это веришь? — опешил я. — Типа… в пришельцев? В зеленых человечков из космоса? — Я помню, — торжественно заявил Аарон. — Ты тоже сможешь вспомнить, если постараешься. Это не так уж трудно. Смотри наверх, легче будет. Я до сих пор был убежден, что он надо мной смеется. Или набил свои сигареты штукой покрепче табака. И все-таки было что-то в этой ночи. В этом небе, в этих звездах, в унылом пейзаже вокруг. В словах и действиях Амины. Что-то, как иногда говорят, потустороннее. Поэтому я задрал голову. Наверное, я опустил ее обратно не раньше, чем через час. Хотя с тем же успехом могла пройти и минута. Скорее минута — иначе нас бы давно начали искать. Но моя шея затекла, глаза слезились, предметы перед ними расплывались и вращались. Я несколько раз моргнул и ошалело уставился на Аарона. — Ну, вспомнил что-нибудь? — осведомился он. — Да, — ответил я. — Я вспомнил, как космос вспыхивает разными цветами. Как облака из газа и пыли клубятся в бесконечном пространстве. Как они сгущаются, формируют звезды и планеты. Как на этих планетах рождается жизнь. Не везде она сохраняется надолго. От чудовищных катаклизмов гибнут целые галактики. Многие виды вымирают, не выдержав конкуренции. Многие остаются примитивными микробами. Но есть организмы, которые выживают. Которые обретают разум. С его помощью они могут создавать технологии, строить идеальные общества. Но что-то не так. Вселенная пуста и бесплодна. По крайней мере, та область, где находимся мы. Аарон стиснул мое плечо рукой. — Что ты вспомнил? — Я вспомнил, что мир населяют жестокие существа. Они сильны и мудры, но погрязли в войнах, рядом с которыми всякий конфликт в истории человечества покажется детской шалостью. Они добираются даже до отдаленных уголков и разрушают их, истребляют фауну, выкачивают ресурсы. Потрошат, как повара рыбу. А объедки швыряют на задворки Вселенной, где те медленно остывают и гниют. Потом с бывшим агрессором происходит то же самое. Вот почему никакая цивилизация еще не достигла вершины развития. Но это странно. Неужели они все одинаково озлоблены? — Что ты вспомнил? — Я вспомнил, что наши души нам не принадлежат. Что они паразиты в наших телах. На них умело воздействуют механизмы. Поля из нейтральных частиц. Они быстрее скорости света, и человеческий глаз их увидеть не может. Они внушают нам ложные мысли, вызывают в нас резкие импульсы. Отсюда идут насилие и вражда. Примеров настоящей вражды немного. Они не там, где мы привыкли искать. Добро и зло, тьма и свет не враги друг другу. Как не враги друг другу вилка и нож на столе. Это инструменты, и каждый применяют для своей цели. Их творцы тоже созданы искусственно. Древними расами, которые убедились, что удобно стравливать прочие организмы между собой. Но в мире царит не только насилие. В периоды, когда его относительно мало, что-то по-прежнему мешает прогрессу. Аарон нагнулся почти вплотную ко мне. В обычной ситуации это бы меня смутило. — Что. Ты. Вспомнил? — Я вспомнил, что люди используют других, как и первые обитатели космоса. Играют чужим разумом, извлекают пользу из чьих-то страданий. Это тупиковый путь, который нам навязан. Именно он ведет к гибели. Как лидеры террористов шлют в города смертников, а сами сидят в бункерах под охраной. Как наши командиры… Нет, мы бы не купились на такое. У нас хорошее образование, развитая экономика. Для нас это лишь вопрос обороны. Два коротких, но пугающе громких в тишине ночи звука прервали мою речь. Где-то поблизости приглушенно вскрикнула девушка, а сразу после этого раздался выстрел. Я нервно сглотнул слюну. Аарон покосился на меня и многозначительно усмехнулся. — Если эти механизмы управляют всеми, то на чьей они стороне? — нахмурился я. — Ни на чьей, — скривился Аарон. — Они это делают даже не ради себя. Просто их такими настроили создатели. Сами, небось, уже передохли или улетели куда из нашего измерения. А эти как завелись, так и работают. Машины, что с них взять. — Допустим, это правда, — с долей сомнения произнес я. — И она тебе известна. Почему ты не меняешь ничего в своей жизни? Зачем участвуешь в войне, если понял ее природу? Аарон крепко затянулся и вдруг выдохнул дым прямо мне в лицо. Я отшатнулся и закашлялся от того, насколько неожиданным был этот поступок. — Мой отец умер от рака легких, — сообщил Аарон. — А брат от болезни сосудов. Я в группе риска, так говорят врачи. Они требуют, чтобы я бросил. Я понимаю, почему. Думаешь, мне не плевать на это? Моя жена умерла в теракте. Бомбу в тот автобус заложили не пришельцы, а люди. И меня не волнует, кто или что ими руководило. Мой спутник ленивым жестом кинул окурок на землю. Я примял его носком ботинка, потоптался на нем, чтобы затушить. Аарон хмыкнул и извлек из пачки новую сигарету. Закурив, он повернулся спиной к холму с высохшим деревом и зашагал прочь. Я молча двинулся за ним. Над домами свежей розоватой раной загорался рассвет. Тело Амины увезли до нашего прихода. Игорь клялся, что она напала на него, когда они оказались вдвоем, и он был вынужден ее застрелить. В это особо никто не поверил, и никому, по большому счету, не было до этого дела. Ее родные тоже куда-то запропастились. Разбираться, куда они делись, мы уже не стали. После пары часов сна и быстрого завтрака мы выехали из лагеря и отправились дальше. Вы, наверное, хотите услышать, что я в тот же день написал рапорт, обрубил связи с армией. Но я воевал еще не месяц и не год. Я убивал и брал пленных. Здесь можно заметить, что редко кто из заядлых курильщиков сразу избавляется от своей привычки. Но я никогда не любил оправдания. Не знаю, сколько бы это длилось, но возле очередного города-лагеря Аарон наткнулся на мину. Его буквально разорвало на части, а метрах в десяти от него я получил неслабую контузию. Щедрая сумма нужным людям только усилила ее в документах. С тех пор я на фронт не возвращался. Сейчас мне жалеть не о чем. У меня есть и деньги, и развлечения, и надежные друзья. Я женат на чудесной женщине, которая ждет ребенка. Мы решили отпраздновать свадьбу заграничным путешествием. И вот что забавно: в песках юга Африки я увидел долину. Местные звали ее мертвой, но ошибались — она была живой. Там я увидел белую землю, похожую на снег, но теплую. Увидел диковинный танец деревьев. Увидел широкое синее небо и волны поющих дюн. Увидел берег со скелетами морских животных и кораблей. И все, что увидел, я запомнил навсегда.