Disgust Gone

— А может, — откладывая телефон, произносит Феликс, — сыграем в "Семь минут на небесах"? Рюджин с каждой секундой всё сильнее ненавидит ситуацию, в которую попала. Зря она пошла гулять с этой компанией, зря согласилась играть в эту ужасную игру. Ведь теперь вынуждена находиться в шкафу с самым неприятным для неё человеком. Хотя, нужно начать повествование немного раньше. Юна, будучи той ещё тусовщицей, наконец-то вытаскивает свою пай-девочку сестру погулять с её компанией. Рюджин они все не понравились с первого взгляда. Все курящие, пьющие, может быть, даже употребляющие наркотические вещества. Шин никогда не было что-то такое по душе. Они шумные и очень разговорчивые, а Рюджин всегда любила тишину и короткие диалоги. Им уже не суждено было найти общий язык. Но сильнее всего поперёк горла встала не сама компания, а ярко выделяющиеся её участники. Даже, можно сказать, половина компании, ведь такую блистательность тяжело не заметить. Ощущение, что в одном человеке скрываются все двадцать. Йеджи. Это имя за час их гулянки начинает вызывать у Рюджин дичайшее отвращение, чуть ли не до рвотных позывов. Шин может описать Хван очень быстро — самовлюблённая и эгоистичная альфа, которая считает, что её глупые шутки смешные и ей все всё должны. И, что странно, как думает Рюджин, половина этой компании, уже настоящая половина, действительно текут по ней, не исключая Юну. Четверо людей из девяти (не считая Йеджи и Рюджин) готовы ей жопу лизать да ноги целовать, лишь бы превеликая Хван взглянула на них своим пронзающим взглядом. Вся проколотая (с множеством пирсинга на лице, в других местах Рюджин не видела), вся забитая татуировками и говорящая с ужасным акцентом, напоминающим северокорейский, который режет уши, словно скрип пенопласта по стеклу. И сейчас, закрывая нос рукой, Рюджин вынуждена находится в тесном шкафу вместе с этим пьяным отродьем. От неё пахнет не только алкоголем, но ещё и очень сильно несёт ярким табаком. — Не дыши, пожалуйста, — тихо шепчет Шин, наблюдая за тем, как на лице этого черта появляется злость. Если бы не маленькая площадь шкафа, то ей бы точно ебло начистили. — Заткнись, — шипит альфа, — пока я тебя сама не заткнула, псина. У неё не только шутки и внешность (Рюджин начинает сомневаться насчёт последнего, смотря на неё непрерывно минуты четыре) ужасные, но ещё и характер. Едкий, противный, горький, приторно-солёный. — Ой, да что ты, — наиграно пугается Шин, — ну я прям места себе не могу найти от страха! О не-е-е-ет, не трогай меня, умоляю! Мне так страшно, перестань, перестань, перестань! — и усмехается, смотря, как хмурится эта приблядь Хван. Йеджи наклоняется вперёд. Теперь она совсем близко. И, не спрашивая, яростно целует Рюджин. Та первые пять секунд пытается отпихнуть Хван от себя, но сдаётся, понимая что проигрывает в силе альфе. Им осталось от силы полминуты, зачем она это начала? Шин медленно начинает понимать, что ей нравится вкус соджу на губах Йеджи и он пьянит её сильнее, чем целая бутылка алкоголя. Стоп... Рюджин только что позволила этой дьяволице поцеловать себя, ещё и признала, что нравится? Это на неё совсем не похоже, Шин бы никогда так не подумала. Чем больше она слушала диалоги этой компашки, тем сильнее её мозги «деградировали». После слов Феликса об окончании времени, они выходят. Йеджи самодовольно улыбается. Рюджин старается больше не смотреть на неё. Не хочет, чтобы эта персона маячила перед глазами так ярко, не хочет видеть её. Но чувство поцелуя не проходит у Рюджин до ночи. Она хочет почувствовать губы Йеджи на своих вновь, и как бы она не игнорировала это, ей хотелось по-настоящему. Теперь Хван уже не вызывает такого сильного отвращения. Что произошло? Рюджин не понимает. Уходя вместе с Юной от них, Шин не знает, почему грустит, ведь изначально не хотела находится там, постоянно умоляла сестру пойти домой, а сейчас просила остаться ещё на пять минут, но когда родители уже начали орать в трубку, Рюджин пришлось уйти. Но она не хотела. Почему? Из-за Йеджи. Йеджи моментально вызвала привыкание. Теперь Шин понимает, почему все омеги по ней там так текли. Рюджин ещё крутится полночи, прежде чем заснуть. С этим невозможно смириться, по мнению Шин. Это же моментальная влюблённость, к которой она не была готова. Но Йеджи, вероятно, ничего того же не чувствует. Она лишь другой кусок мяса, костей и кожи. Да и тем более, Рюджин давно знает от Юны, чем они там вдвоём чуть ли не каждый день занимаются. И если делают это не каждый день, то Йеджи тут же с кем-то другим обжимается за углом. Шин не помнит, как засыпает, но прекрасно помнит сон, то тепло кровати, из которых её вырывает стук в дверь. Юна ещё вчера ей сказала, что с утра пойдёт гулять одна, с музыкой, а родители уехали ещё до их прихода по делам на пару дней. Рюджин не понимает, кого могло принести. Младшая что-ли ключи потеряла, пока гуляла, или опять почту принесли. Девушка медленно бредёт к двери, щелкнув замком, открывает. Йеджи. Та, из-за кого она не могла уснуть половину ночи. Вкус лёгкого алкоголя на чужих губах ударяет в голову Рюджин, мягкость губ Хван всплывает в воспоминаниях. И почему она пришла именно сейчас, когда Шин даже отойти не успела от вчерашнего? А главное, зачем она тут? — А Юна где? — опираясь о перила лестницы, Йеджи сжимает между зубов незажжённую сигарету. — Я не знаю, гуляет где-то с утра. — Можно я пройду и подожду её? — Рюджин прикрывает дверь перед лицом Хван, и та явно негодует, — что-то не так? — Там во дворе скамеечка есть, там и жди, — дерзит омега, хотя единственное, чего она хочет после этого, это не то, чтобы Йеджи ушла ждать на скамейке, а чтобы она вновь заткнула её за дерзость, — ладно, проходи, только в дом не заходи. Рюджин распахивает дверь и Хван проходит внутрь. Садится на небольшой диванчик. Шин даже сказать ничего не может, сама ведь её пустила. Рюджин стоит около двери, облокотившись о стену, и старается внушить себе, что Юна вот-вот придёт и заберёт это отродье себе, и они обе куда-то уйдут. Шин чувствует пристальный взгляд на себе. Хван смотрит, оценивает Рюджин, словно никогда до этого её не видела. Йеджи спустя пару минут встаёт, подходит к двери и выкидывает на улицу сигарету, зажатую между своих губ, тут же закрывая дверь. Рюджин смотрит возмущенно, не понимая, что та делает, а главное - зачем. — Ну, раз Юны нет и, как я вижу, придёт она совсем не скоро, — Рюджин тянется к ручке, чтобы открыть дверь и вытолкать Хван, но альфа перехватывает её руку, сжимая запястье и продолжает — может, поразвлекаемся без неё? — Что? Какой бред ты говоришь, господи... Отпусти мою руку! Но старшая не слушает и, сжав назло сильнее, тащит куда-то вглубь. Она знает этот дом также, как и Рюджин, ведь бывает тут чаще, чем вторая может себе представить. Но она никогда не была в одной комнате и, как Йеджи догадывается, это и есть комната старшей Шин. Заводит внутрь, как будто Рюджин не знает, где её комната, и кидает на кровать. Матрас тут же прогибается под весом из обеих. Шин не успевает среагировать, как Йеджи залезает следом, стоя на коленях около её ног. Хван хватается за домашние шорты омеги, и тут до Шин доходит. Она начинает брыкаться в попытках вырваться, но Йеджи ловит её руки, сжимая запястья вместе и прижимая к кровати где-то в стороне. Неужели Хван настолько плевать на её чувства, что она просто так, даже не задумываясь, изнасилует её? Всё может быть. Всё-таки, Рюджин слишком сильно поспешила со своей влюблённостью. Йеджи — конченная тварь, в которую влюбляться точно не стоило. Хван снимает ремень, фиксируя руки Рюджин, чтобы та не дралась и не мешала. Расправившись с одеждой Шин ниже пояса, Йеджи силой раздвигает ноги младшей, которые она так упорно пытается свести, прилагая к этому все свои силы. — Хватит, — Хван сильно ударяет по оголенному бедру, и по телу Рюджин проходит небольшая, но такая жгучая волна боли, что Шин тихо шипит, но продолжает попытки плотно сжать ноги. Йеджи раздвигает их в последний раз и наклонившись, оказывается головой между ними. Рюджин теперь не будет сильно сжимать ноги, чтобы случайно не навредить Хван, идеально. Шин пытается ерзать, двигаться по кровати и убежать от Йеджи между ног, но та держит крепко, сжимает бёдра до посинения и не даёт сбежать. Хван проводит языком, медленно, один раз, на пробу. Рюджин перестаёт сопротивляться, понимая, что теперь никуда не денется и придётся просто смирится со своим положением. Йеджи проводит второй, третий, четвёртый разы, всё сильнее и сильнее давя на клитор, задевая его больше, прилегая плотнее языком к нему, и с каждым движением влажной мышцы Йеджи, Рюджин пытается оттолкнуть мысли о том, что ей начинает это нравится, что она начинает течь, как во время течки. Йеджи этого и добивалась. Кончик языка начинает быстро крутится вокруг медленно набухающего клитора. Со рта Рюджин вырывается первый сдержанный вздох-стон, и Шин окончательно сдаётся. Признает, что ей это нравится, признает, что начинает нравиться Йеджи между ног, нравится её язык, её умения. Рюджин постепенно тает в руках Хван, как лёд при тридцатиградусной жаре. Она расплавляется под её движениями. Заметив, что Рюджин почти достигла своего пика возбуждения, ускоряется, доставая из Шин первый полноценный стон. Приглушенный ляшками младшей, зажимающих её между ног от удовольствия, но все равно яркий, чудесный, сладкий. Йеджи то замедляется, то ускоряется, точно издеваясь над девушкой. Хван приподнимается, слыша разочарованный вздох потерянного удовольствия. Альфа развязывает руки Рюджин, та хватает Йеджи за футболку, крепко сжимает, призывая вернуться, и отпускает. Хван наклоняется назад, возвращаясь к активным действиям языком. Ладонь Рюджин моментально оказывается в огненных прядях, зажимает в кулак и жмётся ближе, сама того не замечая, двигает бёдрами, уже не стесняясь скулит и шепчет в бреду просьбы дать ей кончить. До Рюджин не сразу доходит осознание ситуации. Пару минут назад она хотела вырваться, а сейчас как шлюха движется навстречу, просит ускориться и не останавливаться. Где-то она свернула не туда, но где — непонятно. Омега зажимает Хван сильнее, когда чувство чего-то тёплого и приятного разливается по ней. Йеджи поднимается, берет рядом с собой лежащий ремень и надевает. — До встречи, сладенькая, — и так просто уходит, словно ничего и не было. Рюджин постоянно напрашивается гулять с Юной, с её компанией, но с того момента Йеджи среди них не было, а спрашивать у кого-то про неё, даже у сестры, Шин стремалась. А вдруг все тут же поймут, что она, как дура, влюбилась в красивую мордашку Йеджи и её ублюдский характер, даже когда так и есть на самом деле. Но Рюджин нравится эта лёгкая влюблённость, эта игра с чувствами и непонятными ощущениями себя самой. Это забавляет её, но раньше она бы тут же пыталась избавиться от этих, как ей казалось, мерзких чувств любви к кому-то. Вся неделя проходит без Йеджи и оказывается чересчур сложной, приходится терпеть. Они виделись от силы три раза, и общались из них два. Общались, это громко сказано. В первый раз лишь глянули друг на друга, во второй поцеловались в шкафу, в третий Йеджи отлизала ей. Всё как и надо. Чем больше Рюджин находится рядом с этими людьми, тем больше они влияют на неё. Шин сама не заметила, как в её руке оказалась первая сигарета, и как она умудрилась закашляться после неё. Рюджин действительно думала, что все курят ради того, чтобы показаться крутыми, а не ради избавления от стресса. Но после первой удачной (без приступов, как у асматика) сигареты, Рюджин поняла, что это и вправду избавляет от проблем в университете лучше, чем дрочка. Ну и пить, соответственно, ей пришлось тоже с ними. В первый раз, и не с самой удачной компанией, но ей и выбирать не из чего. И вот, спустя эту мучительную неделю, Йеджи объявляется с новостями, что ездила к брату в другой город. Такому же зануде, как полторы недели назад была Рюджин. Такому же чистому и невинному. Шин понимает, что с Юной их сблизило две вещи — сиблинги-заучки и любовь к сексу. Они снова сидят в чьём-то доме, где Рюджин была с ними в первый раз. Вновь разговаривают обо всем, вновь во что-то играют, пьют и веселятся, только Рюджин уже с ними. Дело доходит до бутылочки. Шин немного стесняется в это играть, ведь целовалась она не так уж и много раз. И, чтоб его, первый ход в игре, первый её ход в этой игре лично, падает на Йеджи. Такую любимую и ненавистную одновременно. Им приходится поцеловаться, раз уж такие правила игры. И это уже не было похоже на поцелуй в шкафу. Этот более чувственный, и Йеджи решилась — целует в засос. Страстно, охотно, почти съедая Рюджин вместе со всеми внутренностями. Все удивляются. Сколько бы они не играла в это, Хван никогда никого не целовала так, максимум чмоком в губы обходилась. Все понимают, что между этими двумя что-то есть, и все понимают что именно. Юна удивляется не меньше. Её пай-девочка сестра уже не боится этого? Раньше с ней о поцелуях даже поговорить нельзя было, сразу стеснялась и меняла тему, что там о более глубоких (буквально) разговорах. А сейчас, без малейшего стеснения, засасывает ходячий секс-символ — Йеджи. Они отстраняются друг от друга, и Рюджин кладёт руку на бутылку, чтобы выбрать другую пару. Хотя глубоко в душе Шин надеется, что снова выпадет она и Йеджи. Выпадает Феликс и ещё какой-то парень, которыйт с ними первым раз. Рюджин настигает небольшое отчаяние, и та незаметно выдыхает с грустью. — Пойду покурить схожу. Йеджи поднимается с пола и направляется к выходу. Пока все, не стесняясь, курили прямо в доме Феликса, Хван так не могла. Рюджин сразу же становится не по себе без Хван, её тянет к ней, тянет за ней на улицу. Шин отмазывается тем же, выходя следом за альфой. Йеджи поворачивается на звук открывшейся двери, зажимая в зубах ещё незажённую сигарету. Хван предлагает покурить, но Рюджин отказывается, помотав головой, и молча подходит к Йеджи. Запах тела Хван ударяет в нос Шин, она наконец-то ощущает этот яркий мятный запах, который в первый раз так заметно чувствуется. Старшая с трудом поджигает сигарету из-за сильного ветра, выдыхает дым куда-то в сторону и его быстро уносит. Рюджин не сводит глаз с Йеджи, и ту это немного напрягает. — Ты чего? — удивлённо-раздражённо спрашивает Хван, не получая ответа, — если тебе нужна сигарета, то отказываться не нужно было. — Но Шин не отвечает, продолжая молча пялится на Йеджи. — Или тебе помочь с чем-нибудь надо? Она раздражена сильно и похоже беспричинно. Её недовольное лицо и сильный запах выдают всё и сразу. Рюджин довольно улыбается, сама не знает почему. Их скоро начнут искать, они стоят на улице минут семь, и сигарета Йеджи подозрительно медленно тлеет. Это играет Шин на руку, у них будет больше времени. — Мне ни с чем помочь не надо, — Рюджин выходит вперёд, становясь перед Йеджи, глядя в лицо альфе, — а вот тебе, кажется, надо. — О чём ты? — отрывая сигарету от губ, интересуется Хван, не понимая намёка Рюджин. Рука Шин оказывается ниже пояса Йеджи, охватывая очертание члена Хван. От альфы доносится лишь длинное «э» и «какого хрена ты творишь?». Но Рюджин не отвечает ей, проводя рукой пару раз. Йеджи не сопротивляется, без лишних слов смотря на движения ладони Шин. Омега опускается на колени, расстегивая ширинку Йеджи. Девушка с ухмылкой смотрит на неумелые, но смелые движения Рюджин. Хван зажимает медленно сгорающую, почти догоревшую сигарету в зубах, убирает руки Шин и справляется с молнией самостоятельно, двумя движениями высвобождая своё сильное возбуждение, ударяет членом по влажным от слюны губам Рюджин. Ладонь Шин заменяет руку альфы у основания, её губы касаются текущей головки, мягко целуют. Йеджи делает последнюю затяжку, кидая сигарету в сторону, та быстро потухает в траве. Хван кладёт ладонь на голову Рюджин, пальцами перебирая тёмные ломкие пряди. Омега целует краснеющий кончик ещё раз, аккуратно вбирая в рот половину длины Йеджи, на секунду остановившись, начинает двигать головой. Шин принимает всю длину, почти задыхается и с пошлым звуком полностью убирает член Хван изо рта. Рюджин тяжело дышит, возвращается к начатому, послушно обхватывая член Йеджи губами. Альфа прикусывает губы, сильнее сжимает волосы, и тяжело выдыхает, чувствуя возвращение влажности рта Рюджин. — Так ты, — на слышном выдохе, — всё таки не такая уж и святая? Неужели всю такую хорошую и идеальную Шин Рюджин уже успели подпортить? — Хван усмехается, замечая смущение Шин, — слишком хорошо сосёшь для первого раза, значит это не первый. Врядли с кем-то за неделю здесь потрахаться успела. Неужто ещё до нашей встречи ломала свой образ хорошенькой чистенькой девочки? Рюджин что-то непонятно мычит вокруг члена Йеджи, и та только улыбается, видя смущение Шин, но даже несмотря на спешно заливающиеся красной краской щёки, омега не останавливается. Хван уверена, что ей нужна ещё одна сигарета. Убирает руку с головы, достаёт пачку из кармана, направляя сигарету в губы, накрывает ладонями и поджигает, вдыхая приятный жгучий дым. Пачка отправляется обратно в карман. Ладонь возвращается в волосы Рюджин, прижимает к себе, насильно заставляет вновь взять всю длину, почти задыхаться, но Шин не собирается сопротивляться. Йеджи довольно выдыхает дым, отпуская Рюджин. — Что-то они там слишком долго дымят, — заявляет Минхо, сводный брат хозяина дома, — надеюсь, они там друг другу шею не перегрызли, а то зная Хван... Все тихонько смеются с шутки Ли. Тот поднимается, переступает через задремавшего на полу Феликса, направляясь к двери. Минхо выходит во двор, закрывая за собой дверь, чтобы не пускать уличный холод в дом. — Ну вы там ско... — Ли на секунду запинается, — ро... Рюджин хочет отодвинуться, сгорая от стыда, но Хван не даёт, жмёт Шин еще ближе, вынуждая ту смущаться сильнее. Йеджи, не поворачиваясь, тычет фак рукой с сигаретой в сторону вышедшего Минхо. — Хо, съеби, ради бога, курить мешаешь, — возвращает сигарету в рот, затягиваясь, — иначе я щас бычок буду о твой язык тушить, — с серым облаком изо рта произносит альфа. Минхо больше ничего не говорит, возвращаясь в дом. С Йеджи такое происходит постоянно. Рюджин кладёт руки на чужие бёдра, опираясь, начинаете двигаться быстрее, рука Хван задаёт скоростной темп, заставляя. Хван затягивается, и, самостоятельно войдя в рот омеги глубже, кончает. Позволяет Шин отстраниться через пару секунд, и та закашливается после невозможности нормально вдохнуть. Но Рюджин затягивает это чувство. Йеджи выкидывает вторую сигарету, поправляясь, застегивает ширинку. Альфа протягивает руку и Шин поднимается с её помощью. Йеджи припадает к чужим губам, страстно и жадно целуя, чувствуя свой горький вкус на языке Рюджин. Через минуту после окончания они возвращаются в дом, и Шин полностью заливается краской, видя взгляд Минхо, задержанный на ней и его ухмылку. Похоже, он никому не сказал, но по его реакции, думает Рюджин, что все давно всё поняли. Омега берёт свой пластиковый стаканчик назад, допивая остаток чего-то алкогольного из него, перебивая горько-кислый вкус во рту. Бутылочка постепенно сводится к какой-то карточной игре. Рюджин выходит чуть ли не первой, и теперь она решает пойти покурить, забирая сигареты у Юны. Минхо надеется, что теперь Йеджи не выйдет за ней. Шин смотрит на ночное небо, тёмно-светлое, с яркими звёздами. Чужая рука ложится на плечо, когда Рюджин в очередной раз выдыхает едкий дым. Шин оборачивается. Хван. Хван преследует её вновь и вновь, настигая. Рюджин наполняет лёгкие табачным дымом в очередной раз, переглядываясь с Йеджи. Альфа касается губ Шин, перенимая дым изо рта омеги в свой. Йеджи на секунду разрывает поцелуй, выдыхая что-то серо-тёмное, примыкает назад. Хван сжимает талию Рюджин, прижимая ближе к себе. — Сходим к тебе на пару минуток? — шепчет прямо в губы, — ко мне тоже вариант, но идти дольше. Рюджин улыбается уголками губ, аккуратно кивает и, схватив Йеджи за руку, ведёт в сторону дома. Шин аккуратно проводит Хван к себе в комнату, чтобы родители ничего не заметили и по шапке не настучали. Повезло, что комната Рюджин находится отдельно от основной части дома. Омега моментально оказывается на кровати снизу, тяжело дыша от нахлынувшего возбуждения. Трахаться с тем, кого знаешь меньше двух недель - это, конечно, сильно, но Рюджин сейчас это особо не волнует. Губы приятно чувствуются на шее, она тяжело сглатывает, обхватывая ногами альфу за бёдра, прижимая ближе, уже не может сдерживаться, старается намекнуть как можно сильнее, что ждать уже не в силах. А Йеджи издевается сильнее, неспеша целует, вынуждает терпеть. Рюджин не сдерживается, ударяет Хван в плечо, без слов говоря о том, что Йеджи растягивать время больше не стоит. Родители могут заметить их в любой момент. — Девственница? — интересуется альфа, раздвигая ноги омеги. Теперь она уже не сопротивляется. — Нет, — говорит нижняя на тяжёлом выдохе. Йеджи усмехается. — Так всё же я была права, ты не такая уж и хорошая чистая девочка была, какую строила. Йеджи за пару движений избавляется от нижнего белья, насквозь промокшего, и короткой юбки Рюджин. Шин, уже не стесняясь, раздвигает ноги, давая понять, что пора действовать. В который раз. Хван касается пальцами возбужденного клитора, и Рюджин дёргается, начиная дрожать. Сделав пару круговых движений вокруг требовательного комочка, спускается ниже, к текущему влагалищу, утопая в огромном обилии выделений. Шин стыдится того, что так растеклась. А Йеджи это забавляет. Альфа входит средним пальцем, погружается в Рюджин сразу во всю доступную длину. Шин тут же начинает активно сжиматься вокруг Йеджи, давая понять, что ей нужно больше. — Да ты заебала, хватит заставлять меня ждать, — недовольно. Хван выходит, лишая Рюджин того, чего она так хотела. Шин себе под нос возмущается. — Раз я заебала, то растягивай себя сама, — Йеджи произносит с усмешкой, откидываясь назад, садясь на другой конец кровати, они больше не соприкасаются телами. Омега медлит. — Ну же, давай, не тяни время. Иначе твои родители заметят нас, и максимум, что ты сегодня получишь - это свои же пальцы. Шин знает, что родители очень маловероятно сюда заглянут, ведь они даже не заметили, как Рюджин вернулась домой, но изо рта Хван это звучит так правдоподобно, что она, сама того не замечая, начинает верить. Переступая через своё дикое смущение, Рюджин опускает руку ниже, касаясь разгорячённого влажного места. Шин смущается сильнее, загоняет себя в алую краску, когда от малейшего движениями пальцами слышится влажный пошлый звук. Она водит двумя пальцами вокруг жаждущего влагалища, и, набрав в лёгкие побольше воздуха, входит сразу двумя, тяжело выдыхая, облегченно. Наконец-то она получила то, чего хотела. Но конечно, было бы лучше, если бы это делала Йеджи, а не просто наблюдала со стороны. Заниматься столь грязными делами под чужим взглядом становится невыносимо, но она пытается забыть о присутствии Йеджи, плотно закрывая глаза. Пальцы выходят и заходят в размеренном темпе, ускоряются с каждой секундой, и вновь замедляются. Шин уже не обращает внимание на хлюпающие звуки, доносящиеся откуда-то снизу, на свое сбивчивое дыхание тоже. Она отвлекается от мыслей о смущении. Хван сама не замечает, как рука оказывается на паховой области, как она, словно в трансе, гладит себя, глядя на это развратное зрелище. В голове срабатывает механизм «натяни её уже и выеби», но Йеджи сдерживается, продолжая наблюдать за погружающимися внутрь пальцами. Йеджи становится на колени, оказываясь между ног Рюджин, и тут до неё доходит ситуация. Она хочет убрать руку, но Хван останавливает, кладя свою ладонь поверх ладони Шин, начинает управлять ее движениями, заставляя входить глубже. Настолько, насколько это возможно. И держит в одном положении, не давая сдвинуться. Омега закусывает губу от ощущения переполненности своими же пальцами. Йеджи убирает руку Рюджин, заставляя влагалище сжиматься вокруг пустоты. Схватив за запястье, подносит испачканные пальцы к своим губам. Шин пытается одернуть руку, но ничего не выходит. Йеджи показушно проводит языком, слизывая сок Рюджин, и та отворачивает голову, не выдерживая. Хван раздевается снизу до пояса, пока Шин прибывает в своей стадии смущения, и возвращается на прежнее место — между ног омеги. Йеджи достаёт из своих джинс презерватив, и шелест упаковки привлекает внимание Рюджин. Та поворачивает голову назад. Шин тяжело сглатывает, наблюдая за движениями Йеджи. — Ты действительно носишь с собой резинки? — Как только тебя вижу, они сами появляются в моих карманах. Шин старается не подавать виду, что она не хочет присутствия этой резины, хочет узел, и не один, а сказать — стыдно. И, наверно, где-то глубоко в себе, остатками трезвого сознания понимает, что узел сейчас это не самая лучшая идея. Хван надевает контрацептив на всю длину, и удобно устраивается между ног Шин. Йеджи мельком смотрит на Рюджин, та кивает, тыльной стороной ладони прикрывая рот. Альфа, придерживая член рукой, медленно входит в Шин, и теперь механизм «натяни её уже и выеби» почти что вырывается. Рюджин судорожно набирает воздух, стараясь не издавать громких звуков, когда Йеджи входит полностью. Её слишком много, и омега это чувствует. Это уже не то ощущение переполненности пальцами, это что-то большее, буквально. Хван опирается руками по обе стороны от тела младшей, начиная двигаться. Размашисто и не сильно грубо, не привыкшая к такой манере. Ей хочется взять и выебать Рюджин так, как Йеджи привыкла, но не знает, одобрит ли Шин такое решение. Комнату наполняют их парные вздохи, громкие выдохи, сдержанные стоны. Для обеих время на миг замирает, и теперь они только вдвоём. Вдвоём переживают этот пламенный момент. Йеджи срывает крышу, и она, уже не в силах сдерживаться, поддаётся своим животным желаниям. Бёдра двигаются по короткой амплитуде, входя глубже, как это возможно, грубо и страстно. Хван, опомнившись, кладёт ладонь на рот Рюджин, приглушая стоны той. Им не нужно, чтобы их заметили, чтобы помешали. Рука Шин обвивается вокруг запястья Йеджи, призывая убрать руку. Но та не слушается, входя ещё глубже, ещё грубее, ещё желаннее. Рюджин закрывает глаза, стонет в ладонь Йеджи, и старается не забывать дышать. Рука сама тянется вниз, находя возбужденный до невозможности клитор, принимается стимулировать его подобно грубому темпу Хван. Та убирает ладонь, и Шин открывает глаза, встречаясь с такими же наполненными возбуждением, похотью и желанием глазами альфы. Хван выпрямляется, руками хватается за бёдра Рюджин, и немного сменив угол проникновения, начинает вдалбливать Шин в кровать. Двигается грубо, резко, быстро. Омега не в силах сдерживать свои стоны, пытается превращать их в тихое поскуливание, но обеим уже все равно, услышат их или нет. Она чувствует приближение своего оргазма, ускоряет движения рукой как только может, желая получить разрядку. Но Йеджи убирает её руку в сторону, вновь меняет положение Рюджин, чтобы двигаться было удобнее. Шин чувствует, что кончит лишь от того, как Хван хорошо и правильно заполняет её. — Рюджин, — зов альфы плохо слышится среди многочисленных вздохов и полу-стонов, — Рюджин, посмотри на меня. Шин открывает глаза, смотря на сверху нависшую Йеджи. Она заглядывает прямо в душу, не сбавляя темпа. — Что? — дрожащим голосом. — Ты, — задыхаясь в стоне предоргазма, Хван на секунду замолкает, — ты будешь моей девушкой? — Ты действительно хочешь поговорить сейчас? — Рюджин едва говорит, сдерживая стоны. — Да, — пальцы альфы крепче сжимают молочную кожу Рюджин на бёдрах, оставляя красный след от недлинных ногтей, — Шин, блять, Рюджин, ты будешь моей девушкой? — А как же Юна? Её ведь ты тоже трахаешь. — А мне интересна сейчас ты, а не Юна, — шипит, — ещё раз спрашиваю. Шин Рюджин, ты будешь моей девушкой? До омеги доносятся слова через раз. Она ничего не слышит, не видит. Или просто не пытается. Йеджи входит последний раз, глубоко и максимально наполняет Рюджин. Они обе кончают в один момент, с протяжным стоном, со вздохом расслабления. Хван быстро выходит, чтобы не допустить узла, и снимает презерватив с белой жидкостью внутри. — Йеджи, — тяжело дыша, — да. — Что «да»? — Я буду твоей девушкой.