***
Полумрак рассеивали мерцающие огни светодиодов. Дым от кальянов стелился по помещению, смешиваясь с запахом алкоголя и ароматами парфюмов. Здесь многие находили свободу, забывая кем были в свете дня, а стены становились свидетелями безудержного веселья и страстей. Официанты в строгих костюмах лавировали меж столиков, стараясь уделить внимание каждому гостю, пока на сцене сменялись артисты. Когда закончилось выступление балета, на смену по ступенькам медленно поднялась изящная фигура. Девушка остановилась в круге прожектора, поправила микрофон в стойке и мимолётно взглянула на музыкантов позади, так обозначив, что готова. Полилась музыка, а вместе с ней её мягкий, чувственный голос. — Как маленькие огоньки, мотыльки летели в ночи. А я танцевала вальс на осколках несказанных фраз... Она задвигалась по сцене с неподдельной грацией в такт мелодии. Ее волосы горели яркими оттенками, создавая контраст с темным платьем, которое обтягивало ее изящное тело. Веки полуприкрыты. Казалось, певица не существовала здесь и пела лишь для себя, не замечая лёгкие аплодисменты, шёпот и взгляды. Смотрели по-разному, но когда раз за разом преподносишь себя публике, то даже самый злой или надменный взор не вызывает должных эмоций. Она научилась абстрагироваться. По-другому было нельзя. Когда прозвучал последний аккорд, зал разразился громкими аплодисментами. Девушка резко распахнула глаза, точно забыла, где находилась, однако быстро пришла в себя и с улыбкой сделала лёгкий поклон. Стараясь сохранить невозмутимость, она медленно покинула сцену, хотя внутри распирало желание сорваться на бег и скрыться подальше туда, где тишина и пустота. Чтобы не видеть лиц и не слышать ни звука. Осточертело. Но так нужно. Минуя лестницы и коридоры, девушка наконец-то добралась до гримёрки, откуда доносился гул девиц. Внутри пахло слишком приторно, что она сморщилась и прошла к своему месту, стараясь быть менее заметной. Хотя в небольшом помещении, где десяток девушек, это было почти невозможно. Призрачную надежду вселяла их увлеченность разговорами и сплетнями. — Хюррем, мы сегодня хотели собраться где-нибудь и посидеть, поболтать в свободной обстановке. Ты с нами? — вдруг разнёсся голос за спиной. Хюррем замерла с вешалкой в руках, поджав губы. Сколько она тут работала, но ещё ни разу не выбиралась куда-то с коллективом. Банально не видела смысла, потому что надеялась вот-вот уйти, когда наконец всё наладится. Правда надежда с ней жила почти год, а просвета всё не было видно. — Нет. Увы, не могу, — соврала она и развернулась, виновато улыбнувшись. Стало не по себе от количества взглядов. Кто-то глядел с любопытством, а кто-то с укором. Хюррем еле заметно вздохнула. Терпение ведь когда-то окупится?.. — Чем ты вечно занята? Всё зовём тебя, а в ответ тысячи причин и отговорок. Хюррем встретилась глазами с Айлин. Девушка сидела в расслабленной позе и накручивала на палец прядь синего парика. — А что моё присутствие так важно? Мне разговоров с вами и здесь хватает. Рыжеволосая отвернулась, продолжив переодеваться быстрее, дабы наконец-то уйти и дышать спокойно. Обстановка в этих стенах вечно душила и держала в напряжении. — Странная ты... — Да что ты цепляешься ко всем вечно? У тебя номер через пять минут... — Без тебя знаю. — Тогда красься в темпе вальса. — Замолчи уже. О, Аллах... Дальше Хюррем перепалку старалась не слушать. Наспех собрала волосы в хвост и под шумок выскользнула из гримёрки, а как оказалась на улице уже не заметила. Хлопнувшая за спиной дверь будто отрезвила. Девушка подняла глаза на неоновую вывеску Atlantis Music Hall. Тяжело вздохнула. — Я ведь выберусь отсюда? — спросила сама у себя и пожала плечами. — Должна.***
Хюррем закрыла за собой в дверь, и в нос ударил запах сигаретного дыма и чего-то подгоревшего. Облокотившись на стену, девушка сняла обувь и с облегчением замычала, чувствуя под ступнями прохладу напольной плитки. — Хюррем, это ты?! — послышалось вдруг из дальней комнаты, откуда тянулся тусклый свет. Шлёпая босыми ногами, она зашагала по коридору и старалась при этом не замечать колючий мелкий мусор. — А кто ещё? В комнате, где ещё оседал дым, напротив холста крутился парень с палитрой и кисточкой в руках. Однако мимолётно обернулся к Хюррем и устало улыбнулся. Его помятый вид и воспалённые красные глаза вызвали тихую грусть. Рыжеволосая покачала головой. — Включи уже свет. Как можно что-то делать в таком мраке, Лео? Лео взъерошил тёмные волосы и стеснённо вздохнул. — Это искусство, дорогая. Смотри, — парень указал на противоположную стену, где в ряд стояли несколько картин. — Сегодня прибавилось три. Осталось немного и всё наладится. Хюррем только закатила глаза и вышла из комнаты, правда на половине пути остановилось, так как неприятное чувство загрызло душу. — Я сделаю нам чай! — крикнула она. — Хорошо! Когда на кухне зажёгся свет, то рыжеволосая на миг прикрыла глаза и мысленно помолилась, чтобы когда откроет вокруг царила чистота. Увы, грязная посуда сама бы себя не помыла. Да и видимо сковороде конец. — Прости. Решил сделать менемен , но увлёкся и забыл. Лео остановился позади и положил ладони на плечи девушки, принявшись массировать. — Недолго осталось и таким темпом квартиру спалишь. Хоть иногда выбирайся в реальность из своих фантазий, — недовольно проворчала рыжеволосая, однако лёгкий массаж всё-таки гнев усмирял. — Моя фантазия – наш хлеб, — прошептал на ухо и чмокнул в щёку, после чего отстранился и прошёл к плите, чтобы поставить чайник. — Только хлеб этот невидимый. — Ты же знаешь, я работаю над этим. В этот раз дело точно обернётся успехом. Хюррем покосилась на Лео, который упёрся руками в столешницу и запрокинул голову, начав разминать шею. — Какое ещё дело? Когда парень взглянул на неё, стало всё предельно понятно. Рыжеволосая слишком хорошо знала этот взгляд. Знакомое и противное чувство засвербело внутри. — Снова ходил к тому человеку? Лео, ты идиот?! У нас без того долгов больше, чем воды в Босфоре! Я терплю эту грёбанную работу, чтобы как-то выживать, а ты тут кисточкой машешь и копаешь нам яму глубже! — Тише, дорогая. Ты имеешь право злиться, но я правда стараюсь для нас. Всё получится. Вот увидишь. Ты же веришь мне? Лео спокойно притянул девушку к себе, но получил толчок в грудь. Хюррем смотрела на него исподлобья злым, сверкающим от слёз взглядом. — Неужели ты не понимаешь? Хватит! Остановись! Попробовал раз, два и не получилось. Значит не суждено! Иначе станешь пожизненным заложником. Да ещё меня втянешь! — Всё, Хюррем. Иди прими душ, расслабься. Спорить бессмысленно. Я пока что-нибудь приготовлю. Парень мягко развернул девушку и подтолкнул к выходу. Рыжеволосая противиться не стала. Слишком трясло от гнева. Громко хлопнув дверью, она закрылась в ванной и сползла на пол. — Аллах, за что ты меня испытываешь?... — завыла Хюррем и закрыла лицо ладонями. Она знала страсть своего молодого человека, но не могла подумать, к чему она приведёт. Он слишком фанатично верил в свою мечту, не видел куда тянула дорога к ней и был слишком упрям, чтобы разглядеть. — Дорогая, сахар закончился! Так что чай не сладкий, — послышалось из-за двери. — Он уже как три дня закончился, — зло процедила Хюррем и поднялась, взглянув на себя в зеркало. Тушь растеклась разводами по щекам. Включив холодную воду, девушка остервенело затёрла лицо ладонями и после подняла голову. Под слоем макияжа скрывались тёмные тени под глазами и бледная кожа – её верные спутники с тех пор, как нормальные деньги стали чем-то недостижимым. — В кого ты превратилась?.. Хюррем не помнила, когда последний раз нормально и искренне улыбалась. Теперь казалось, что она попросту не имела на это право. Не на такое долго и счастливо рассчитывала, встретив Лео. Внезапно зазвонил телефон. Рыжеволосая даже растерялась, но нащупала его в заднем кармане джинсов. На экране высвечивалось имя подруги. — Хатидже... — Приветик. Подумала ты уже закончила и решила позвонить. Сделав напор воды больше, чтобы Лео не расслышал разговор, Хюррем ответила: — Уже как полчаса дома. Как ты? Всё хорошо? Сходила к семье? На том конце несколько секунд царило молчание. Не видя подругу рыжеволосая знала: она нервно кусала губы и заламывала пальцы. Тема щепетильная. — Нет. Не смогла. Я вроде ясно объясняла свою позицию, но брат не сдаётся. А у тебя что? Голос убитый. Лео что-то снова учудил? Хюррем замялась, косясь на дверь и думала, как бы мягче сказать и не разразиться ругательствами. — Как сказать... Упёртый. Не теряет надежду. Послышался вздох. Хатидже безусловно была обо всём осведомлена и не раз пыталась отвадить подругу от него. — Опять? Я же... — Да-да. Ты же говорила, а я дура зачем-то держусь за него. Что поделать... Наверно больная. И я, и моя любовь. — А любовь ли?... — Не начинай. Эту лирику оставим для пьянок. Хатидже рассмеялась, а следом подхватила Хюррем. — Ладно. Не буду тебя напрягать. Отдыхай и не убей своего суженного. — Но в случае чего ты же поможешь мне спрятать труп? — С радостью. Смех послышался вновь, но уже после девушки окончательно попрощались. Хюррем отложила телефон и улыбнулась краешками губ. Пусть малость, но стало чуточку легче. — Дорогая, ты скоро? Всё уже готово, — вновь донёсся голос Лео. — Иду! — и добавила тише. — Лишь бы не прибить. Завела на свою голову идиота.