На планерке

      — Третий отряд, а вы постоянно опаздываете. Вы понимаете, что из-за вас расписание всего лагеря сдвигается?       — Но Ирина Андреевна, это же только три минуты! — спорит смелая Галка, которой нипочем все: и гнев начальника смены, и раздраженные взгляды коллег-вожатых.       Планерка должна была кончиться еще сорок минут назад, но день выдался трудным для всего лагеря, и есть, что обсудить. Один побег ребенка из пятого отряда чего стоит! Бедная Кариша — ее до сих пор трясет. Лиза чувствует это, потому что вечно собранная, серьезная и очень красивая вожатая, из них всех самая опытная, сегодня перенервничала так, что теперь с уверенностью заявляла — больше в лагере она работать не будет.       Сочувствовать ей почти нет сил, но Лиза все равно тихонько похлопывает ее по плечу. Кажется, если бы такое случилось в ее отряде — ее бы уже увозили на скорой прочь, а Кате — ее напарнице, для которой это не шестой день на смене, а двадцать седьмой — пришлось бы оставаться на отряде одной.       У них сегодня все тоже шло кувырком. Утром, сразу после завтрака, одиннадцатилетняя Мила подавилась конфетой, а фельдшер нашелся не сразу — молодой Тимур Леонидович фильтровал с кухарками, пока Лиза, ополоумел от страха искала его по всему лагеря.       Потом Данилка, который за прошедшие дни истрепал уже все нервы, пытался без очереди прорваться в душ и сказал, что обкакался. Соврал, конечно, но Лиза этого не знала, когда делилась этой проблемой со старшей вожатой Викторией, захлебываясь эмоциями и не понимая, что делать.       А Леша и Андрей? Наоборот отказывались мыться, и Лизе пришлось кусая губы и чуть ли не краснея просить самого старшего в отряде — тоже Андрея — о том, чтобы он в душе за ними проследил. Хорошо, что после полдника настала их очередь кататься на водных снарядах: те, кто посмелее выбирали непременно вейкборд, а остальные довольствовались бубликом на два человека. Разделить всех на пары оказалось тем еще квестом, а когда инструктор договорился с отрядом, что бросит вожатых в воду на крутом повороте, Катя кататься отказалась, хотя Лизке хотелось очень оказаться в воде в такую жару.       Зато четырнадцатилетняя Алина — свет их очей — полностью на себе вывезла все КТД. Золотая девчонка! Лизе очень стыдно, что в первый день испугалась вида ее выкрашенных в синий волос и футболки с надписью «Смерть не есть конец» и сделала поспешный вывод, что она порежет вены где-нибудь за отрядным местом на второй день.       — Второй отряд, напоминаю, что на вас завтра дежурство по столовой. Следите, что все участвовали!       Лена видела, как скривилась Катя. Они обе знали, что Данилку подпускать к тарелкам нельзя, а самые младшие в отряде ребята будут рваться в столовую по второму и третьему разу, чтобы заслужить вожатскую похвалу.       — Расписание душа, паруса и информацию по экскурсии на рыбное хозяйство отдам завтра — принтер барахлит. Пусть кто-то из пары зайдет перед линейкой.       Вдруг в вожатский дверь вожатского домика стучат. Время — почти два часа ночи, хотя по плану планерка должна была кончиться в час, и весь педсостав: двенадцать вожатых, четверо инструкторов по парусному спорту, старшая вожатая и начальник смены здесь. Даже Тимур Леонидович клевал носом за компьютером не выпуская из рук ступни вожатый первого отряда Наташи. А ведь весь отряд был уверен, что она встречается со своим напарником Пашкой!       Сидящая ближе всех к входной двери Юля потянулась открывать. На пороге, подсвечиваемый наддверным фонарем, стоял мальчик лет восьми с большими перепуганными глазами. Лиза облегченно выдохнула и переглянулась с Катей: «Фух, не наш!». Вряд ли ребенок так поздно ночью пошел бы по темноте до вожатского домика без веской причины.       Все в комнате замерли, мысленно прокручивая только один вопрос: «Чей?»       — Что такое, Сережа? — спрашивает очень-очень уставшим голосом Женя. Она любимица всех детишек, потому что носит ярко-красные дреды и по просьбе показывает проколотый язык.       — Там это! Алишера вырвало! Прямо на Димку, вот!       — Господи, — выдыхает напарница Жени, Галка, выбегая из домика в черную ночь, и Лиза четко слышит в ее тоне желание сказать крепкое, бескомпромиссное «Блять».       «Блять» очень спасает. В повседневной жизни Лиза почти не матерится, но столкнувшись с детьми, частенько бегает в хранилище просто чтобы выдать тираду из отборного мата, да такого крепкого, что любой строитель обзавидовался.       Еще у нее есть специальные очки для слез. В третий день — самый сложный и важный день смены с точки зрения формирования временного детского коллектива, она плакала просто не переставая. Катя плохо себя чувствовала, поэтому все дела свалились на нее. Двадцать пять ребятишек, старшим из которых интереснее перебрасываться мемчиками, сидя буквально рядом друг с другом, а младшим хочется домой, пить, писать, кушать и ходить под парусом вот прямо сейчас.       «А когда обед?»       «А сколько вам лет?»       «А у вас есть муж?»       «А можно я буду вашим мужем?»       «А Петя отрывает крылья жукам»       «Пудж пердит!»       «А можно переселиться в другую палатку?»       Во всем этом гомоне нужно умудриться следовать плану дня. Лиза теоретик, и знает, как по книжке должен проходить третий день, но ревущая Ира, пытающийся сделать сальто Марк, связывающий своего младшего брата Леша и наблюдающая за всем этим издалека старшая вожатая, которая сейчас подходить не будет, но на планерке выскажет никак не вписываются в методическую картинку.       Тогда на помощь и приходят идеально темные очки. Коллеги вожатые на обеде спрашивают:       — Лиза, как ты?       А Лизе достаточно кратко приподнять очки на лоб, чтобы показать Оле, Наташе и Карине свои заплаканные глаза, чтобы они больше вопросов не задавали. Кате хватает ума и напора заставить съесть хоть что-нибудь, потому что энергии тратится огого, а кусок в горло не лезет от стресса.       Впрочем, на следующий, четвертый день, у нее язык прилип к небу от обезвоживания, спровоцированного жарой, когда она объясняла отряду установку на игру в модернизированную ею же Мафию. Услужливый Юрик, пообещавший когда вырастет на ней жениться, первым спохватился и принес ей воды из фонтанчика, а то бы дело окончилось обмороком.       Планерка хоть и не кончилась так, как задумано, можно считать ее сорванной: все вожатые, чьи дети живут в пострадавшей палатке, инструкторы, которым среди ночи в свете далекого фонаря предстоит поставить новую, запасную — все ушли разбираться с инцидентом.       Выходя из вожатского домика в ночь, полную стрекота кузнечиков, пения редких птиц, считающий, что скоро утро, и шелеста крыльев летучих мышей, Лиза вдруг понимает, что последний раз оказывалась в стороне туалетов вчера в это же самое время — когда выходила с планерки. Сутки! Сутки без похода по маленькому, за которое почти не скажут ей спасибо.       В беготне и суете дня у нее не было даже позывов — некогда.       — Пиздец устала, — стонет Катя, тоже направляясь в сторону туалетов. Она — чтобы покурить.       — Завтра постанционка, вечером полегче будет, — утешает Лиза, хотя ей хочется просто сесть и поплакать. На этот раз не от обиды, не от бессилия, а просто от усталости.       — План дня будем составлять или спать сразу?       Время — 3:20, пока они ополоснутся в душе и доползут до палатки, в которой ночуют, будет уже четыре. Четыре часа на сон — не так уж и плохо, даже почти роскошно.       — Завтра. Сегодня мозг отказывается думать.       — Можно огонек завтра на мне? Я хочу провести тот, что с картинками.       — О, мой любимый.       Они обе вялые и еле шевелятся, но подходя к душевым Лиза задирает голову, и перед ней бесконечное звездное небо — такое в городе не увидишь. Сразу вспоминается сегодняшний огонек — ребята делились тем, кем мечтали или мечтают стать, и Данилка — их персональное проклятье, стесняясь, сказал, что хотел бы стать стендапером, а тихая и скромная Леночка поделилась историей — душераздирающей — которая побудила ее готовиться к поступлению в медицинский.       Именно за такие моменты детской уязвимости и откровенности Лиза любит эту работу, какой сложной бы она ни была.