Обнажение пред Богемой

Он медленно стягивает халат. Мнительно шёлк ткани спускается каскадом с одного плеча, потом с другого. Открывается грудь, обцелованная шрамами, что томно вздымается. Он чуть сощуривает свои чёрные глаза, обращая взгляд на сидящего поодаль Бога. Конечно, если Богом можно назвать расфувыриного птице-мужика. Джодах смотрит на него в ответ, сжимая челюсти, и резко сводит взгляд снова к телу, оголяющемуся ещё больше. И от этого взгляда у Лололошки приятно сводит диафрагму. Мироходец делает шаг вперёд, выпячивая из халата ногу по колено, и спускает халат ещё ниже. — Почему так медленно? — Джодах чуть ёрзает на месте. Лололошка не отвечает, лишь, хихикнув, опускает халат полностью и, с шорохом, шёлк опускается на пол. — Ну, Ло… — Джодах прикрывает глаза, сводит седые брови к переносице и умирает. «Умирает» — конечно, громко сказано, но как ещё описать болезненное перевозбуждение в штанах. — Ну, Джодах… — звучит совсем у эльфийского уха, и крыло за ним волнительно дёргается. Бог открывает глаза и видит лицо своего Мироходца — тот бесшумно подошёл. Лололошка наклоняет голову к плечу, игриво сощуривая глаза. — с каких пор ты… Такой… — Какой? — Лололошка наступает на него, садясь на богемские колени. — раскрепащённый… — с тех пор, Джодах, как я с тобой, — и поцеловал его в щёку, пройдясь рукой по паху. Джодах промычал. — Можно уже? — Бог поцеловал его в шею, касаясь пальцами коленки и находя шрамик. — Можно. Джодаху можно всё. И Лололошка о своем решении не жалел. Бог сначала мягко целует его в губы, томительно и слишком нежно. А потом проводит руками по спине, выше к лопаткам, заходя пальцами на плечи и чуть сжимая. Лололошка выдыхает ему в губы, сжимая пальцами рубашку, и тут доходит, что Джодах всё ещё в одежде. Пальцы шуршат по ней, находя пуговицы и растёгивая их. Джодах снова спускается к шее, оставляет кляксами засосы, как печатью, показывая собствиничество. — Я люблю тебя… — И я, — Лололошка спускается руками ниже, к ширинке, и судорожно её расстёгивает. И ночь так сладка.