Не далеко

      Россия - родина страшнейшего эспера, Федора Достоевского. Но даже не смотря на это Россия страна красивых мест, озер да и атмосфера совершенно там иная. Многие люди либо пофигисты, либо отзывчивые. Фёдору это нравилось. Ему нравилась Россия, родина. Конечно друзей у него было не то что бы очень много, но они были верными и были готовы пойти с ним хоть на край земли, в пример можно привести Гоголя, но и в Японии люди тоже не плохие. Но Россия была роднее, как люди там.       Все же многие из друзей бывших друзей Федора эсперы: Иван Бунин, Константин Паустовский, Сергей Есенин, Юлия Друнина, Владимир Маяковский. Единственными кто остался с ним был Пушкин, а затем и Николай.       Хотя есть исключение из Японии, из Йокогамы. Дазай Осаму. Человек кто может быть с ним на одной волне, понимать принимать его таким какой он есть. Он был "не от мира сего". Он был гением. Но иногда и гениям нужен отдых. Особенно таким как он или Федор.       Вот они только познакомились, Дазаю было семнадцать лет. Они встретились недалеко от эпицентра. Дазай был мафиози без смысла жить, а Федор собирал себе организацию. Они познакомились случайно, Дазай спрятался от взрыва в старое здание где и прятался Федор.       Вторая их встреча была после одиночной миссии демона-вундеркинда. В отеле не хватало мест, а спать под крышей хотелось, Федор позволил спать у себя.       - Дазай-кун, - вежливо обратился к нему Федор.       - Ммм, - лениво отозвался Осаму. - Чего тебе?       - Помочь с бинтами? - милостиво предложил Достоевский наблюдая очень интересную картину: Осаму со снятым верхом запутался в бинтах. Он косо покосился на брюнета.       - Нет, спасибо. Сам справлюсь, - буркнул он, ещё хлеще запутываясь в бинтах.       Федор встал с кровати и подошёл к горе суициднику, взяв бинт из его руки он начал обматывать его вокруг тела юноши.       - Эй, что ты делаешь? - прокричал Осаму.       - Помогаю, - не отвлекаясь ответил Достоевский.       Третья встреча произошла после ухода Дазая из мафии. Ему было восемнадцать.       Достоевский решил немного пожить у него. Федор считал, что от Дазая будет польза. Во-первых, он был умен и с ним можно поиграть в шахматы или карты, во-вторых, он поселил у себя Дазая с условием того, что он будет ему помогать содержать жилье. На что он не охотно согласился.       Так они две недели и жили. Затем его милый Осаму исчез на четыре года его жизни.       Федор положил глаз на шатена. Частенько из под тяжка следил.       И вот их четвертая встреча и Федор надумал свозить его в Россию на море на лето. Все же лето на родине было очень жарким, можно и на море съездить.       "Ты — единственное море, в котором мой инстинкт самосохранения равен нулю... И когда я в тебе тону, то с улыбкой иду ко дну"       Таковым был его Осаму. Таким же глубоким, шумным морем, ради которого бы Федор уничтожил все.       "Когда долго смотришь на море, начинаешь скучать по людям, а когда долго смотришь на людей – по морю"       Ночью Федор смотрел на бездонное море и вспоминал их, друзей. Он уже давно забыл что такое обычная дружба. У него был возлюбленный, у него был лучший друг, у него были пешки.       Разве мог бы позволить себе Достоевский надолго расстаться с Дазаем, который плюхался в воде теплого моря, где на удивления не было туристов? Нет, однажды он расстался       "Я знаю, девочка моя, от некоторых воспоминаний хочется поскорее освободиться. Забыть как страшный сон. Но у каждой из нас есть такие раны, которые долго могут кровоточить, будить по ночам. И тут не стоит паниковать, искать обезболивающие. Стоит лишь набраться терпения и ждать, когда время подберет тебе лекарство. Для каждого оно разное. Для кого-то – новая любовь, для кого-то – ребенок, а для кого-то… хотя бы море. Однажды ты окажешься у моря, и оно унесет на своих волнах боль воспоминаний. У каждого из нас свое море."       Дазай отчетливо помнил этот фрагмент из книги, которую ему читал Мори перед сном, когда он находился в больнице после первой попытки суицида. Он читал так нежным голосом, таким же каким и сейчас читал ему Достоевский. Тогда Дазай и впервые задумался кто же его море.       "— Стоишь на берегу и чувствуешь солёный запах ветра, что веет с моря. И веришь, что свободен ты, и жизнь лишь началась. И губы жжёт подруги поцелуй, пропитанный слезой. — Я не был на море… — Ладно, не заливай… Ни разу не был на море? — Не довелось. Не был. — Уже постучались на небеса, накачались текилой, буквально проводили себя… в последний путь. Хм. А ты на море-то не побывал. — Не успел, не вышло. — Не знал, что на небесах никуда без этого?... Пойми, на небесах только и говорят, что о море. Как оно бесконечно прекрасно. О закате, который они видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь. И почувствовали, что море впитало энергию светила в себя, и солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине. А ты? Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море. Там наверху тебя окрестят лохом. — Что ж теперь поделаешь…"       "Те, кто начинает новый день со встречи с морем, не могут быть злыми или несчастными. И какое это море — летнее или зимнее, — не имеет значения. Когда видишь, как просыпается солнце, как мягко потягивается вода, жмурясь от первых лучей, понимаешь, что совершенно не важно, на чём спать, что у тебя есть и куда нужно спешить после того, как проснёшься. Главное — дождаться утра, чтобы открыть глаза и обнять взглядом море."       Эти цитаты Осаму тоже помнил. Но помнил он их не от Мори, а от старшей сестрицы Коё, до прихода Чуи она постоянно затаскивала шатена в свой кабинет и читала книги.       - Федяя, - перебил его Осаму.       - Что такое Осаму? - отвлекся от чтения Федор.       - Пойдем Искупаемся! - Дазай выглядел недовольным.       - Давай я прочитаю, ещё одну книгу и пройдем искупаемся, - вздохнул Федор. За этот вечер книг Осаму уже трети раз просится искупаться.       "Я хочу увидеть море. Я хочу дышать до головокружения этим воздухом, густым от мерно вздрагивающей водной глади, от криков птиц, пронзительных, как последнее откровение Бога. Я хочу лежать на мокром прибрежном песке, без одежды, без прошлого, без будущего и курить в сырое небо, улыбаясь невероятной свободе каждого движения ветра, удивительной рыбой струящегося по коже. Я хочу собирать разноцветные камни и стирать с лица брызги воды, не открывая глаз, не будя души, почти не существуя, почти став частью окружающего, движущегося, меняющегося, влажного, солёного, такого чуждого и такого понятного. Я хочу потеряться в ласке волн, я хочу забыть себя самого и просто — плыть. Туда, где жизнь окрашивается мягким светом заходящего солнца. Я хочу сидеть на самой кромке воды, на этой дрожащей грани между фантазией и реальностью, нежностью и жестокостью, человеком и... морем."       Федору послышались всхлипы. Он повернул голову и увидел стирающего со свои глаз слезы, Осаму. Он встал с песка и обнял сидящего на том же песке Дазая.       - Дорогой мой Осаму, что же случилось, что же сподвигло тебя вылить слезы горечи, - нежно прошептал Достоевский.       - Это так грустно, а теперь пошли искупаемся.       Воды моря очистят их от греха.       Воды моря успокоят их души,       Плескаясь в озорной ночной водице,       Они не уйдут даже, если будут зарницы.