Дуэль Тайбера Септима с Сайрусом Неутомимым

— Как я попал сюда? — Стража, Сайрус, ты не припоминаешь? Ты оставил немало тел на лестницах, и здесь, в моем зале, и повсюду во дворе. А ещё Баттлспайр застрял в южной части луны, словно Массер собрался сыграть на флейте. Но настоящий вопрос не в этом, редгард. Вопрос в другом: для чего ты вообще здесь? — А, это ты. Ты подзадержался. — Ты позаботился о том, чтобы снова наделать шума. И в этот раз ты решил не сбегать. — Да нет, я бежал. У тебя просто слишком много охраны. — Разве её может быть слишком много? Пожалуйста, отвечай на вопрос. — Ты знаешь ответ. Ты и сам наделал много шума. — Я сожалею о твоем друге. В самом деле. Скажи мне, что ты здесь не за этим. Он говорил, он ненавидел тебя. — Так и было. Дела обернулись скверно. Это ничего не меняет. — Ах. Твоя знаменитая честь. А я уже было решил, что ты собирался что-нибудь украсть. — Ну, это всё ещё входит в план. А теперь выпусти меня. И меч бы тоже не помешал. — Может, чуточку позже, вначале позволь мне сказать пару слов. Ты неплохо разобрался с альтмерами, а мне как никогда пригодился бы толковый генерал. Или даже адмирал, если тебе больше по нраву море. Согласно докладам, тебе всё известно о моих адмиралах. — Ты, должно быть, шутишь. — Вовсе нет. Я мог бы подыскать для твоей чести более подходящее место, и в этом я клянусь. Мой Голос — Голос Императора. — Именно за ним я и пришёл. *** Дуэль Тайбера Септима с Сайрусом Неутомимым *** Финапрошлыйгод 4559 SЛИ, 3Э_____ СЛИ, все расчёты/рефракции отсортированы по порядку, все до единого обращены в надежду, по поводу: Инцидента Маневра Сура-хуна на Массере, а также нарушенных там мирных соглашений и соглашений, соответственно нуждающихся в перезаключении с дополнительными условиями, как то: Уход С Его Дороги, тег-связка v.2.4245, признанный в данное время как в ТретьейИмперииЛюдей (здесь и далее ТИЛ), так и в ТалморскомИнтермедиареЛуны (здесь и далее ТИЛ), до появления Возможности у Той или Иной Стороны взять в плен/ убить/ выведать-у-экипажа (в настоящее время, «Каррика») без нарушения мер, ныне вписанных в вышеобозначенные переработанные соглашения, под угрозой обнуления со стороны ТИЛ, и взятые с первого пустотного корабля, присутствовавшего при Инциденте, анналы-на-панелях Алинорской Солнцептицы SКМФ «Лонгбоу», да не упокоятся они с миром, в сумме 187 душ на её борту. Зеркальное-созидание SКМФ «Лонгбоу» пришло в движение, вращаясь в стеклянных коллекторах, настроенных на солнечные предупреждения об угрозе. Мостик корабля развернулся, и высокие эльфы командования, покинув свою общность, рассредоточились по панельным станциям. Каждого из них в ближайшие микросекунды протоколинахи покрыли пеной из нитей аварийной варлести, защищавшей их кожу и униформу от немедленной гибели от этерпламени. Первый из Первых Помощников закрепился в своём пожинателе и гаркнул всем очевидное: — Снизьте солнцепеснь на полсотни, или нас поджарит. Прокрутите молитвы и поставьте её на якорь. Что там происходит? Мастер Лилландрильцев-в-Пустоте вошёл в авторежим, быстрое щелканье его зубов напоминало стрекот. — Командующий экипаж развернут никто не погиб передавайте искреннюю благодарность нитям солнечные крылья расправлены тяга к правому борту их фракталы рассчитаны и работают мостик в режиме обеспечения безопасности для передачи из Альдмеральства если понадобится и зеркальное-созидание без единой трещины удерживает удачу где надо наша солнцептица готова. — Всем постам, всем постам, говорит Первый из Первых Помощников, Помысел Террора, мы уже на полном ходу. Отсалютуйте мне и начнем. Поверните Зеркало и покажите нас. Нимик зеркального-созидания был произнесён в унисон всем командованием, претворяющемся в Логика. Вновь оказавшееся на ходу Зеркало замурлыкало, удовольствовавшись собой. Своими пневматическими медно-стеклянными ветвями оно повернуло монокли с приближением к пятьдесяти с лишним членам экипажа. Те, кто не был готов или должным образом подготовлен, рухнули с криками или в молчании из-за осколков, впившихся в лица и рты. Помысел Террора покачал головой. — Это прибавит мне писанины в отчётах. Родословную павшим, хотя нам от этого никакого прока. Зеркало на палубу! Зеркало затуманилось, на мгновение огласив «Лонгбоу» переливчатой трелью. Ещё несколько погибли в приступах тошноты и нити съели их гланды для восстановления. Выдвинувшись дальше к верхним и внешним перегородкам, Зеркало сотворило окна. — Мы пробудились и ведаем. Пустотные-глаза активны. Целенаправленный взгляд между Обливионом и Этериусом. Неизвестное судно обнаружено на ветрах перемен нашего договора. — Это невозможно, — напечатала Писец, юная по алинорским стандартам, никогда-летняя в таких заданиях — это было её первое назначение на защиту лун. — Септим обещал обойтись без фокусов. — Это не Септим. Пусть Лилландрильцы выведут корабль на Зеркало. Ещё одна трель — и он наконец появился в поле зрения, тот корабль, что пробудил солнечную угрозу в самом начале. Помысел Террора взглянул, поразмыслил и затем произнёс вслух: — Что это за чушь? Он похож на… Писец, опишите его для отчёта и затем предположите. — Разрешите говорить бессмыслицу на минутку, но судно мундрическое, сэр, одно только дерево и хлопковые паруса безо всяких камней пустоты, что могли бы запитать его здесь. Оно исключительно мореходное по всем пунктам, и всё же их курс, похоже, лежит на Массер. Зеркало повернулось снова, убирая монокли от тех, кому потребовалось произнести молитвы, чтобы сохранить в целости свою веру-в-себя. — Что должно заботить тебя по-настоящему, Помысел Террора, так это то, что они нам машут. — Поясни. Писец слегка кашлянула ради пущего эффекта и склонила голову. — Я не понимаю, как им это удаётся, сэр, но они плывут сквозь пустоту, и их флаг реет на ветру, который они, похоже, прихватили из Мундуса. И насчёт того, что они нам машут — Зеркало имеет в виду их флаг. На нём написаны странные знаки на языке, который я не могу перевести, но, думаю, они предназначаются «Лонгбоу». Проще говоря, они хотят, чтобы мы их заметили, сэр. Первый из Первых Помощников склонил свою собственную голову в ответ, погрузившись в собственные ощущения и по-птичьи бросая внимательные взгляды то на одно, то на другое окно. — Стоп! Я вижу его отражение. Ещё один салют в мою честь, потому что сейчас мы войдем в историю. — Чудесная мысль, сэр, — напечатала Писец. — Никогда не думала, что увижу при жизни новую главу истории. Пушка заряжена; солнечный луч уже готов. Я помещу в сноску свой запрос: ваше мнение о спаривании со мной после нашей победы. Мостик сдвинулся вдоль плит, позволяя всем, кто ещё был жив, засвидетельствовать ответ на предложение. Интерком взорвался воодушевленными возгласами и ставками из машинного отсека. Помысел Террора вздохнул и надавил каблуком на пол, возвращая плиты в исходное состояние. Монокли встроились обратно. — Эй, я узнаю язык на их тряпках. Это поговорка на Йоку: «к дьяволу неудачников». Ну что же, время ненадолго отправить все прочие талморические призмомандаты в кристалл. Врубайте солнечный двенадцатоветер и в погоню. У нас тут пираты! *** — Было не смешно, Койл, — сказал Сайрус, складывая телескоп. Прочие каррикские стояли на своих постах, готовые сорваться с места в любой момент. Юный йокуданец, улыбаясь, обернулся к своему капитану. — Это Форновер выдумал, если честно, — отозвался он, — к тому же, у нас нашлась лишняя краска. Интересно, они заметили, что наш флаг — это плащ имга? Сайрус ответил ему тяжелым взглядом. — Видишь их солнечный луч? Такое не пропустишь, Койл, хоть с подзорной трубой, хоть без. У меня до сих пор в глазах двоится. Эта штука способна… — Отлично, тогда вы не разберете, какому Койлу вломить. Да ладно, кэп, это же Старая Мэри. У них здесь не больше шансов поймать нас, чем на Разделе. Сайрус стянул с вешалки свой жилет. Он со смешком покачал головой, застегивая пуговицы. — Ты придурок, парень, — сказал он, — но, возможно, ты прав. Заставить их следовать за нами — неплохая задумка. — Сам знаю. — Не задирай нос. Займись делом и вели остальным лупить как следует по слоадским мешкам, нам нужна скорость. Ты подал мне отличную идею. — Ай-ай, сэр. Койл сорвался с места и присоединился к работе, хватая зачарованные Гаром пруты-стрекала. Команда осторожно проткнула мясные споры, прикрепленные к бортам «Каррика», и те отозвались шипением. Трассианский газ бросил их вперёд. Сайрус с тенью гордости наблюдал за своими людьми — всего мгновение, пока не ударил солнечный луч «Лонгбоу», полосой огня разрывая пустоту за его спиной. Торп подобрался ближе, проверить ожоги. — Прости, Сай, ребята просто развлекались. По правде, это твоя вина, ну, всё это бешенство и бесстрашие, все они только и глядят на ожидающую их награду, которая, как ты им заявил, недостижима. Между сумасшедшим домом и мятежом тонкая грань, подумал Сайрус, но не в этот раз. Старый коротышка был прав. Может, он был с ними уже слишком долго, раз за разом вот так изменяя их рассудки. — Тобиас, — сказал он. Торп, услышав его, подумал, что его вызывают для приказа, и понял, что ошибся. Капитан то и дело творил странности в последнее время, но другие сказали бы, что всё дело в пустоте. Ей было свойственно подталкивать людей к сомнениям. *** Эй, убирайся отсюда, парень. Ты опять у кошака под столом. Торп прямо рядом с тем же самым выходом в переулке. Припёрло его проснуться, так что для тебя ничего нет. Нужно выдвигаться. Данмерет далековато, и я решил не идти через Проход. Вместо этого пойдем прямо через задницу. Я не собираюсь рисковать, даже если это значит, что придется сунуться к ящерицам. *** — Помню, как Тобиас совершил ошибку у нас на глазах, — сказал Сайрус Торпу, — и я оставил его, решив, что он слишком стар и, хуже, что ему конец. О чём это я сейчас? — Ничего особенного, сэр, вы просто спрашивали, не почернело ли дерево. Всё в порядке, так что волноваться не о чем. — Точно. Спасибо, Торп. Сайрус снова расстегнул жилет, отметив, что большая часть бархатной филиграни на нём давно уже превратилась в обтянутое кожей пятно. — Сай, побереги голову. Взгляни на них, на так любящих тебя сотворенных тобой обезьян. А теперь взгляни на зверя, что следует за вами, с экипажем из странноглазой чужеродной убийствожажды, которую нам не постичь никогда. Сайрус поднял взгляд, пощупал языком зуб, всё ещё шатающийся с тех пор, как у него с Борденом случились разногласия по поводу этого путешествия и ограбления в его финале. — Приличные у норда кулаки, нечего сказать, — пробормотал он. Торп швырнул свою губку, и Сайрус поймал её почти машинально. Коротышка явно был зол. — Послушай, я тоже помню Тобиаса, но про которые именно кулаки ты говоришь, а? — Вся моя жизнь — борьба… — Кто-то решил не оставаться, кто-то смотрел на тебя так, словно ты уже чересчур рехнулся, и всё же — поэтому возьми себя в руки. Если ты начнешь забывать, зачем мы здесь мучаем корабль, чтобы добраться до луны, то мы разобьемся по твоей прихоти, зародившейся под настоящим синим небом. *** Ладно, ребята, кто-то решил не оставаться. Это Морровинд, в конце концов. Но глаза на песок. Смотрите. Вот их позиции, лучше я не осилю. Это жуко-лагерь, правда, так что ожидайте, что всё будет наперекосяк, когда мы войдем внутрь. Тимбальт, ты со своими парнями за стрелков. Иту, Наддок, Мэл, Торп? Вы со мной. Фригар, следи за этими наездниками шершней; запомни их маршруты, если они у них есть, и прикрикни их нахрен, если начнется драка — это будет ясно как день. Сайрус, котов держат взаперти здесь, здесь, вот здесь и, скорее всего, вон там тоже. Они тощие на вид, но они джиты, так что будут драться, если до этого дойдет. И это будет напрасно. *** — Прости, Торп, ты неправильно меня понял. Нас вовсе не преследуют. Я пытался сказать… — Да охренеть как не преследуют, и теперь ты весь такой в ностальгии, путаешь свои драки в прошлом и в настоящем как попало. Хочешь помириться со своим старым капитаном? Это твой личный балласт, Сай, и сейчас не очень-то подходящее время. — Заткнись, Торп, это не твои слова. Дело в этом плавании. И если ты назовешь это прихотью еще один раз, я тебе врежу. Теперь смотри, раз уж все равно не слушаешь: видишь, как пушка наших преследователей выдвинута вперёд? Они сейчас пальнут, а я так и не отдал приказ сменить курс. *** Я тебе говорил, шершни были за Фригаром! Эй, ладно, кошак, я ценю помощь, но у меня всё под контролем. Сайрус, кончай пялиться в небо, посмотри на меня. В какой момент ты решил сменить курс? Сменить курс? Этот шершень тебя уже было пригвоздил. Это твой взгляд со стороны, а, парень? Я держался тихо и ждал наших стрелков. Нет, это была битва и я только что выиграл её за вас. Когда меня прикончат, тогда и будешь командовать. Ты выглядел довольно-таки приконченным, как по мне. Ты просто не заткнешься теперь, да? Заберем дрейки и покончим с этим. Я не стану больше тебя защищать, с меня хватило. Ты никогда и не защищал меня, Тобиас. У тебя просто был корабль и лицо, которое я вспомнил. *** Сайрус оглянулся на Торпа. — Смотри, что сейчас будет. *** И пошли стрекот-щелчки: — Зарядка солнечного луча перенаправить на основной реактор двигайтесь на перехват останков нашей добычи они открыты для пушечного огня что это был за взрыв доложите *** Каррикские попадали на палубу, когда SКМФ «Лонгбоу» взорвался, и небольшая деформация лордов Бесправия принялись шумно спорить за креацию, которую могли бы присвоить себе. Дэйдрические слугоотпрыски вспыхнули вокруг алинорской Солнцептицы в последний момент. Маленькая война Обливиона произошла в пространстве, которого не было. Сайрус взглянул на Торпа, в храброй панике прижавшегося к полу. — Вот. У всех головы на месте? Должны бы, потому что взгляните туда. Массивная тень двинулась поперёк через серебряный диск Массера на переднем плане. Гар принялся было стряхивать с рук ещё немного магии, но Форновер остановил его: — Не поможет. Это имперцы. Сайрус кивнул, услышав это сверху. — Да, — обратился он к экипажу, — да, это они. По правде, я такие только в книжках и на чертежах видел, но это один из их пустотных замков. Это они стреляли. И поэтому мы до сих пор на ходу. Держитесь. Торп оглядел тень: сборище башен на перевернутой каменной скале, совершенно огромной, с алыми кольцами вдоль боков, сияющими, словно серьги — остывающими после выстрела в алинорскую Солнцептицу. — Баттлспайр. Клянусь кровью богов, Сай, я вижу, почему Борден собирался дать тебе как следует по башке. Сайрус улыбался. — Борден попросту был недальновидным. Как и ты. Наша награда — прямо за этой зверюгой, на лунных изломах во-он там. Видишь? — Ты только что развязал войну, дурень. Это всё, что я вижу. — Нет, я только позаботился о том, чтобы эльфы зашли слишком далеко в погоне за нами. Даже здесь, на границе ничего между людьми и мерами, существует мирное соглашение, прямо как дома. «Каррик» — вэйрестский корабль, приятный глазу и неопасный. Мы попросту были приманкой. А теперь мы сменим тактику. Торп промычал что-то невнятное. — У нас гребаные слоадские мешки для газа и сфера антибезумия, которая еле держится, кэп. И какая у нас теперь тактика? — Нападение. *** Временному Губернатору Предела, оспоренным землям Хай Рока, Титу Алорию, Рыцарю-Командору Земель, Герцогу Почтения объединенной Коловии, Клинку-Сенешалю Императора Тайбера Септима, и т.д., и т.д., и т.д. Поскольку Владыка Баттлспайра ТИЛ «Честь Превыше Славы» Келеус Фоллбрайт, Рыцарь-Командор Рубиновой Армады, Адмирал Драконьего Стяга в Пустоте и Коммандер во главе Кораблей и Станций Его Величества выведенных и будуще-выведенных на Пути Этерические и Мнемолические, и т.д., и т.д., и т.д., --ныне мёртв без допуска к доктринизированной ревивикации, предложенной Советом Старейшин, Конгрессом Восьмерых, а также Камергерами Коллегии Имперской Магии-- Вы отныне назначены новым командующим Баттлспайра ТИЛ «Наивысший Триумф», чтобы заковать в кандалы реальные и нереальные бродячий ужас редгардов Сура-до-Хега, «Сайруса» на сиродилике, «Бродячего Короля Алик’ра» на вульгарном говоре, низшем и подходящем-тавернам-- --и весь экипаж его корабля «Каррика» для допроса назначенным эмиссаром Бело-Золотой, и исполнить это без промедления. Примите во внимание, если верить докладам, «Каррик» и его капитан уничтожили разом ТИЛ «Честь Превыше Славы» и ТИЛ «Лонгбоу», Солнцептицу Алинора. Голосовые мемоспоры указывают на то, что ТИЛ «Лонгбоу» застали врасплох и одолели с легкостью, но поражение ТИЛ «Честь Превыше Славы», судя по всему, было следствием удавшейся уловки. Передача-доказательство прилагается: Архимандрит-на-Посту: Вызываем капитана судна, идущего под флагом плаща имга. Мы вас не слышим. Мы видим, как вы складываете ладони рупором. Пожалуйста, постарайтесь кричать громче. Сайрус: Прочь с моей дороги! Архимандрит-на-Посту: Остановитесь и представьте экипаж для инспекции. Мы приносим извинения за нарушение альтмеров. Это дружественная пустота. Сайрус: Последний шанс! Архимандрит-на-Посту: Пути к Имперскому Массеру закрыты для гражданского населения. Поверните назад или мы откроем по вам огонь величественными способами. Сайрус (неразборчиво): Койл, подними её на восемь градусов луна-луна-север. Хекеле, руби канаты и запускай наш снаряд. Торп? По моему сигналу, полный оборот до остановки и сбрасываем груз. Для этого я и заплатил выкуп солью. Визуальные записи подтверждают, что «Каррик» каким-то образом перемещался благодаря слоад-кластерам, наросшим на борта, но это свойственно абесинским лайнерам в мундрическом море. Что, в отличие от этого, совершенно им не свойственно, так это полностью достигший зрелости представитель Траса, подвешенный на веревках под корабельным носом и выпущенный вперед как какая-то самодельная торпеда. С помощью соли экипаж инициировал непредвиденные перистальтические вибрации внутри вышеупомянутого представителя Траса, запустившие его вперёд, прямо в посадочный ангар ТИЛ «Честь Превыше Победы». Вследствие этого произошёл значительный трассианский метеоризм, который отправил обездвиженный корабль по спирали к краю луны. Его столкновение с Колонией было смягчено орбитальным мотылько-миражом и экранирующим зенитным огнём, но всё же его корпус остался в кратере неподалеку без единого выжившего. В-Г Тит Алорий, доложитесь к ближайшим Плотинным Вратам, предъявите фамильный герб, воспользуйтесь телепортом и поспешите на Массер. Выдано на борту Военноспоры ТИЛ «Тиберия», у этерического якоря, 26-го Последнего Зерна, 3Э____ Высший Прецептор Эрраманве *** Форновер забрался повыше на такелаж с трубой из Пиандонеи, чтобы провозгласить прилунение: — Приготовиться к посадке! Всем надеть костюмы и присматривать друг за другом. Если кто-то забудет, как надевать эти штуки, хватайте их и застегивайте покрепче. Мы — команда «Каррика», и никто из нас не забывает. Пыль скользнула по глазным щелям их шлемов и киль издал звук, от которого Сайрус поморщился, но корабль сел не так уж и плохо — экипаж столкнул слоадомешки вниз по шестам-подпоркам, чтобы те смягчили посадку. Хекеле принялся хватать поднявшиеся мерцающие полоски, и у капитана не хватило духу сказать ему, что эти штуковины были своего рода компостом и никак не могли обогатить своего владельца. — Следуйте за мной, — велел Сайрус, спрыгнув за борт, — я здесь уже бывал. Те, кто входил в группу высадки, спрыгнули следом, и все различия разом стёрлись между ними — все они были в одинаковых потрепанных костюмах; прыжки юных и беззаботных выгибались высокими дугами, а кто был между теми и этими, осторожно ступали в серебряную пыль, и каждый глядел вокруг сквозь прорези в шлемах, набухающих из-за дыхания, словно пятнистые, полуонемевшие наросты, привыкающие к новой среде; и их перчатки с толстыми пальцами указывали вверх от юга, к имперским стенам Колонии. Сайрус пустился бегом. Койл приземлился рядом с ним уже на полном ходу с криком «За вас, кэп! За Хэйля!», прежде чем прыгнуть вновь, оттолкнувшись от края кратера и растворившись за шлейфом поднятой им самим пыли. Мальчишка отпустил флаг-плащ имга, украденный им заново только ради этого; тот поднялся ввысь и повис в воздухе, и прочие матросы воочию увидели брошенный им вызов. И Чемли тогда вспомнила свой народ и выкрикнула: «БЕГИТЕ!», сорвав передний щиток шлема вырвавшейся силой. На секунду она запаниковала, но Форновер приземлился рядом с ней, его волосы перепутались с мерцающими полосками (он не мог разобраться с карманами своего костюма), и он давно уже оставил свой шлем позади. — Всё в порядке, мы можем здесь дышать! Надо просто научиться! — очевидно, некоторым в этом помогла лакричная палочка; Форновер использовал её как соломинку. Его волосы, сколько бы их ни осталось, всё ещё были на месте, и неплохо было бы их причесать, но она отбросила мысли об этом и побежала дальше. — Прекратите дурить, — проворчал Сайрус, приближаясь к краю кратера. — Точно, — с важностью рявкнул голос, исходящий от костюма, что был помечен как принадлежащий Хекеле, — слушайте своего капитана! Здесь живут драконы! Пусть ни один Дьявол… Нарост медленно поплыл, затем с уверенностью ударился о поверхность. Сайрус вложил саблю в ножны; в отличие от прочих, его ничуть не затрудняла неуклюжесть громоздких лохмотьев. Из упавшего костюма Хекеле сыпались самоцветы. Следом показался скамп с зашитой пастью, отчего слышанный только что голос предстал загадкой, и Сайрус покачал головой. Стрела пронзила глаз скампа, и Джилл, одна из осторожных, вновь сложила свой костяной лук в восемнадцати шагах от него. — Что это было, Сура? — спросил кто-то. Теперь уже продолжали бежать совсем немногие. Самоцветы были любимым трофеем Хекеле из Хладной Гавани. Скамп был всего лишь посланием от его господина. Сайрус не стал снимать свой шлем, чтобы ответить Джилл. Она могла как раз разглядеть Бордена в его глазах. Черт, да она могла бы увидеть и С’Ратру. — Нас преследуют, — ответил он вместо объяснения. — Враги впереди и позади нас. Не отчаивайтесь. — Это не ответ, кэп. — Что я упустил? — это прокричал Койл с другой стороны кратера. Очертания Колонии едва-едва виднелись позади него и менялись одновременно с тем, как мотыльки преображали их согласно какому-то имперскому приказу. *** Без обид, но глупо было позволить ему их оставить. Это мой корабль, Борден, и они приносят ему радость. Ну, да, все эти блестяшки из колдовской тьмы приносят радость, сэр, но в этом вся и загвоздка. Просто скажите парнишке продать их, когда мы встанем на якорь в следующем порту. Пусть какой-нибудь торгаш разбирается, ну, с Ним. Нет. Это трофеи Хекеле, и он заполучил их честно. Он заполучил их честно от Молаг Бала! Ш-ш. Они слышат свои имена, Борден. Постой, ты проговорился ему, что это штучки рага, не так ли? Нет. Не то чтобы. Но так и было! Так и было! И с тем, что рага забирает себе, разбирается рага, верно? Просто… просто бери карты, Борден, и давай распланируем дело. Ну уж нет, ты всех нас превращаешь в приманку! Я в этом не участвую! Убери меч и давай серьезно. Ни за что. Убери. Меч. Эй, все сюда, они сейчас прикончат друг друга! *** — Что бы ты сделал, если бы ты им владел? — То, что ты бы не стал. — Это слишком уж широкий взгляд, Сайрус. И от него веет отчаянием. — Я прикован к стене. Подумал, что это подходящий тон для беседы. — Ах, тогда поговорим о тонах. Послушай мои: WULDVOKEIN! — Прекрати. — HOON! — Прекрати… разговаривать ураганами. — Твои уши кровоточат. И я поклялся нам обоим обойтись без пыток. Ты заставил меня поменять мнение. Со мной такое бывает. — Сколько Тобиас против этого продержался? — Я — это будущее, редгард. И ты всё ещё винишь меня в этом. — Ну, да, наверное. Со мной такое бывает. Но ты кое-что забываешь. Как и всегда. — И что бы это было? Я в самом деле тебя слушаю. — Твоё прошлое. Наше прошлое. Ты кричишь так далеко вперёд, что твою собственную историю приходится переписывать. — В моём представлении этот разговор был не таким утомительным. В конце концов, ты не более чем террорист. Я не должен перечислять тебе твоих мертвецов. Твоё разграбление Залов Колосса. Целый Обновленный Флот Всех Флагов во Множестве всего лишь три года назад. Притворная дуэль с твоей женой, прикончившая Рифт и подарившая ей снежную могилу. Гордишься собой? Я умею восхищаться гордостью и увлекался ею сам, но я не позволяю мальчишкам рисовать её за меня и затем оказываться под прицелом, которого они даже не понимают. — Продолжай. Это работает. Они говорили, что это сработает. Я на это надеялся. — Ты протащил до самых доков Хромого Кота Вэйреста, пока тот всё ещё горел, когда ты узнал, что он наконец сдал тебя? «Приходите в Алик’р, парни, не пропустите». Это твои слова, не так ли? — Более или менее. Ага. Дрожь — от одного из ветеранов. Сайрус шевельнулся, чтобы звон цепей заглушил шум, и бросил взгляд в сторону. Клянусь, я учил их лучше. Они прятались в трижды-гриппозных болотах целыми днями в меньшей опасности, чем сейчас. Помните про укрытие, ребята, иначе он крикнет в самом деле. Впрочем, Император продолжал свой выговор, не обращая ни на что внимания: — И теперь Хист посрамлён дважды, хотя, полагаю, мне стоит поблагодарить тебя хотя бы за это. Та версия этого места, где ты разрубил атом, чтобы заставить моего друга выглядеть глупо? Ты даже этого не помнишь, потому что мне пришлось всё исправить заново. Мне надоело постоянно противостоять разрушителям миров со старыми обидами. Ты не миф. Ты не история. — Верно. И именно это нужно хорошенько переписать. Все готовы? Начинаем. Цепи рухнули. Сайрус левой рукой поймал свою саблю. У Джилл заурчал желудок; она опять принялась поедать мертвецов согласно пути Зеленого-Сока. Выжившие каррикские матросы уже связали Императора веревками и заткнули ему рот мерцающими полосками. Форновер стряхнул остатки компоста со своих волос. Тайбер Септим держался стоически. Торп выпрямился так, как он не делал с самой Слезы. — Отлично, это сработало. — Тот, кто всегда приходил в облике великого бородатого короля, владел силами бесчисленными и повторяющимися, — бормотал Гар. — И что теперь? — спросила Джилл. — Не против, если я найду другой трон Его Величества? Кажется, я проглотила челюсть. Сайрус опять пощупал языком зуб. — Давай, тут никого больше нет. Просто прекрати есть всех подряд. Отойдите немного. Матросы отошли дальше, и Сайрус разрубил веревки. Он позволил лезвию сабли задержаться у левого глаза Императора немного дольше необходимого. Этот клинок всегда был хорош. — Сай, прекрати, — напомнил ему Торп, — дерись честно, или нам не победить. — Победа — вещь относительная. — Когда ты решил сменить курс, Сай, а? Для этого больше нет времени. Хватит, парень, давай её сюда. — Больше нет времени. Держи. — Отлично, спасибо. А теперь все отойдите ещё немножко. — Что, и вообще никто не скажет, что хоть раз в жизни он в самом деле набит… — Он был мрачным и темным и наиболее молчаливым из вторгнувшихся вождей, — бормотал Гар, — и всё же, когда он говорил, деревни поднимало с земли и швыряло в море. — Форновер, мы поняли шутку. Давай, Тайбер, сплевывай, мы почти закончили. Император выкашлял компост изо рта. Три оконных стекла выбило во двор, когда он поднялся. Кто-то услышал гром за мгновение до того, как Сайрус ударил его локтем в горло. — Хун Динг бился с ним без оружия, — бормотал Гар, — удерживая рукой рык Дракона до тех пор, пока могучая глотка Исмира не истекла кровью. — Больше нет времени, — повторил он снова. — Драка началась. И прекрати так меня называть. — Этот рык Гар вплел в эбонитовую слушающую рамку, — бормотал Гар, — которую воин-поэт надел Исмиру на голову, чтобы тот обезумел и сбежал прочь. — Слушающая рамка, — напомнила Чемли, — мы, часом, про неё не забыли? Гар отложил в сторону свою книгу и, вытащив шлем Хекеле, перебросил его капитану. — Не-а. Мы — команда «Каррика» и никто из нас не забывает. *** Ты в самом деле позволяешь ему избивать себя. У меня на голове мешок, в котором все еще кружатся твои зачарования, Бал. Нет, это я понимаю, но ты в самом деле позволяешь ему избивать себя, пока говоришь со мной. На мне Слово, так что это не так уж и больно, но мне нужно, чтобы ты убрался с моих глаз, ты и так уже заполучил мальчика. Я заполучил мальчика в тот момент, когда Сура-Хун заключил свою сделку. Тебе нечего предложить до тех пор, пока не найдешь, что. Пока не найду, что. Пока не найдешь, что. Ты принял его облик? Да. И всё, что ты сделал, это шутку пошутил? День не задался. Он не такая уж громкая новость по сравнению с тобой. Хотя стоит отдать ему должное, он кидает тебя по всей камере, если ты не заметил. Чего ты хочешь? Это так не работает. Я всегда хочу. Я дам тебе десять лет под моим именем, но не в этом теле. Годится. Это тело в любом случае уже порядком потрепано. Теперь вставай и дерись, придурок, мы все на тебя рассчитываем. Спасибо, Бал, я этого не забуду. *** Тайбер Септим посмотрел на Сайруса. — Приготовься, редгард. *** Скача к Колонии в безумном угаре, который он мог бы назвать теперь, если бы позволил себе: — Знаете, кэп, это прозвучит странно, но я готов поклясться, что этот кратер выглядит посвежее прочих. — Ты моряк, Койл, и по моряцким меркам ты всегда был довольно рассудительным. Не начинай мне тут про суеверия. Здесь всё мертво. Ничего свежего в это… Поверхность разверзлась прямо перед ними. Волна сжатого флогистона окатила группу высадки, заставив воздух затрещать от возможностей, которых он не видел уже очень давно. — Мы под обстрелом! Вскоре между очередями совсем не осталось места. Небо и поверхность слились воедино: цветопламенная мешанина из крыльев насекомых и математического зенитного огня. — Нумерномы пошли в ход! — предупредил Гар. — ЧЕМЛИ, У ТЕБЯ БЫЛ ПРИКАЗ! — рявкнул Сайрус, выискивая её посреди возможточек. Ему приходилось моргать между морганиями, чтобы избавиться от снимков. Чемли уже скрикивала боеголовки вниз с небосвода где только могла. Команде было не под силу расслышать её через весь этот грохот, и каждый следующий обстрел принимал другой образ. Её почти прикончила очередная гильзомантикора крико-входящая под углом по какой-то траектории приятной-смерти с именами призывателей, написанными курсивом. Да это для них, похоже, личное, подумала Чемли и спринт-крикнула вслепую, когда её поймал капитан. — Славная девочка, — Сайрус кивнул, — всё в порядке. — Славная команда. Дурная, но славная. Траншейная война. Сколько лет, сколько зим. — Перегруппироваться! Торп приземлился. — ЕЩЁ ОБСТРЕЛЫ, ДВИГАЕМ К КРАТЕРУ. — Что случилось? — спросила Чемли, хватаясь за плечо коротышки. — Да он просто решил пошуметь, — отозвался Сайрус, съезжая вниз по краю кратера. — Император. Он напуган. Он не может подчинить это место своей воле. Смерть не работает здесь как полагается. Койл, как там у всех дела? — Все на месте, сэр, и импы наконец взялись за перезарядку. Передохните минутку и выдвигаемся. — Отличный план, но ты где вообще? Гар указал на костюм Койла на следующем краю над ними. У костюма отсутствовал торс. — Не начинай мне тут про суеверия, — сказал Койл. — Если он заговорит снова, сожгите его. — Пожалуйста, молчи, Койл. Хотя бы в этот раз. Они взобрались наверх, оставив тело позади, и двинулись на север. *** Ладно, ребята, кто-то решил не оставаться. Это Массер, в конце концов. Но глаза на пыль. Смотрите. Вот их позиции, лучше я не осилю. Это Имперское Восстановление, правда, так что ожидайте, что всё будет наперекосяк, когда мы войдем внутрь. Джилл, ты у нас единственный нормальный стрелок, дай кораблю повод тобой гордиться. Койл, Форновер, Гар? Вы со мной. Чемли, следи за этими тяжелыми батареями; запомни их маршруты, если они у них есть, и прикрикни их нахрен, когда мы пойдем в атаку. Торп, Император может быть здесь, здесь, там, и или даже там. Он неплохо выглядит на дрейке, и истории правдивы, так что он будет драться, если до этого дойдет. И это совершенно точно. *** Сцена: Чрево Военноспоры ТИЛ «Тиберия», 30-е Последнего Зерна, 3Э____. В-Г Тит Алорий, недавно телепортированный из Плотинных Врат fv. 4.5, обращается к Морбаду Обессе, пока они изучают гелеэкраны, поддерживаемые в воздухе алыми шелковыми лентами. Высший Прецептор Эрраманве спит в молчании на протяжение всего разговора. Тит Алорий: Ни одной полностью оборудованной станции на поверхности, говорите? Морбад Обессе: Можно и так сказать. Тит Алорий: Скажите иначе. Морбад Обессе: Ну, говоря о числах и статистике, мы рассматриваем множество наполовину функционирующих имперских гарнизонов на этом здоровенном камне и множество вещей, которые совершенно не существуют. Можно заметить, что эти два множества в значительной мере совпадают. Тит Алорий: Тогда импровизируйте. Оптимизируйте распределение солдат. Проложите курс к поверхности и заберите всех свободных людей с этого корабля. Покройте столько… земли, сколько возможно, с наименьшим возможным числом 'навтов. Я не знаю, куда направляется этот бродяга, но мы позаботимся, чтобы он туда не добрался. Морбад Обессе: Э-э, послушай, сынок. Сэр. Я думаю, что вы не понимаете проблему. Видите эту маленькую точку вон там внизу? Или вон там наверху, кто разберет. Это Имперское Восстановление Великого чем бы они теперь это ни обозвали. Это наша земля. У нас есть одна док-станция, и, поскольку нам повезло, она пока не проржавела. Семь человек, сэр. Семь человек. Хролбудьпроклят, мы всё ещё отправляем припасы в каком-то обшарпанном хиатоподе. Здесь нет никаких условий для приземления споры такого размера. По крайней мере, в одном куске. Тит Алорий: Неудачная шутка. Но всё же я соглашусь с тем, что логистический статус Демалиона далеко не так высок, как меня заверяли. Я этого не ожидал. Морбад Обессе: Думаете, я бы пришёл, если бы меня проинформировали как следует? Вы и сами понимаете, что меня немножечко не поставили в известность, но позвольте мне пару догадок. Постулат первый: вас зовут Алорий, верно? Громкое имя. Продвигаетесь вперёд среди сильных мира сего, без сомнения. Постулат второй: вас отправили так далеко от светлого Нибена, как только сумели, с большой проблемой в подарок. Эрго: вы перешли кому-то дорожку. Кто предложил ваше имя? Кормадес? Этот безжалостный ублюдок, все эти годы спустя, всё ещё развлекается игрой в шахматы лучшими людьми Империи? Это был Кормадес, разве не так? Тит Алорий: Довольно. Вы превышаете свои полномочия. Я поразмыслил над вашими словами, но что-то не сходится. Император почти что опустошил казну объединенного Сиродила, чтобы восстановить здесь наши владения. Жемчужина орбитального флота патрулирует этот сектор, и до последних событий — с безошибочной эффективностью. С чего бы Императору вливать все эти ресурсы в земли, в которых он не заинтересован? Морбад Обессе: А это уже совершенно другой вопрос. Империя здесь практически не имеет значения. На это не хватает ресурсов. Но что касается Императора, ну, я думаю, ему довольно-таки нравится это место. На уровне личной привязанности, имею в виду. Как будто оно скорее его, нежели наше. Парни на станции шутят, что видят его снаружи порой, просто прогуливающегося туда-сюда. Пьяные бредни, конечно. Ну и все здесь слишком долго пялились в темноту. Большая чернота рождает странные идеи в человеческих головах. Не обращайте внимания. Тит Алорий: Я и не собирался. Что бы ни думал об этой провинции Септим, я разберусь с этой оплошностью, черт бы побрал Кормадеса. Если наших солдат не хватит, подыщем помощь извне. Мне выдали щедрый бюджет на то, чтобы остановить Сура-хуна, и я воспользуюсь им без колебаний. Искривите время и вернитесь к возможточке поближе к моменту, когда это случилось. Вышлите сообщение на всех этерических частотах, включая те, что уже устарели. Кто-нибудь прислушается; договориться можно о чём угодно. Если поймаете пустотную-фибриллу, передайте Хисту, что Сайрус опять сорвался с цепи. Уговаривать их не придётся. Если мимо проплывет какой-нибудь кот, скажите, что мы можем сделать их сахар невидимым в обмен на услугу для Империи. Установите связь с Бесправием, если понадобится, но не забывайте, с кем имеете дело. Отчитаетесь мне. Свободны. *** Хистовые супер-линейные ветвь зерно стебель встроенновыросший поток ответвились в облепиховом желудке ползуна мочала флоэматичного шипосплетения вирсликлк-икс-чтоесть его чтоесть собранная чешуя цветочная чашечка критическая чашелистики критические венчик критический стебли вступили в потопболотогрязь лигнисердцевина обволокла утонувшую штуку. Она издала звук. — Это то, что я думаю? — спросила Джилл, глядя на неё снизу вверх, сидя в восточном дозоре между ними и последним лунным изломом к Колонии. — Скорее всего, — отозвался Торп. Коротышка бывал там, владел Оком неделю, пока они бежали через камне-стебли, от гриппа покрывшиеся скуумной пеной. Сайрус уставился вверх. — Я тоже так думаю. Но тогда мы все дружно рехнулись. Это не могут быть они. Они никогда не покидают Болото. — Набегаешься с вами, ребята, — сказала Чемли. Её голос звучал устало. У Торпа уже проявлялись признаки фибрилл. Он отбросил перчатку, наблюдая, как вьются корни. — Рехнулись прям вот сейчас, шеф. Это они. Только скажи, и мы всё тут перевернём. — Пока ещё рано. — Из меня тут цветы растут, давай как-нибудь поскорей. — Я в порядке. — Форновер был рад, что прихватил свои мерцающие полоски. — Ящерицам, похоже, совсем не хочется виться вокруг моей башки. Ну и кто теперь смеётся, а? Чемли задумалась, почему они не вспоминают о своих мертвецах, и затем лепестки. — Лепестки, — произнесла она. — Это всё только наше собственное воображение, — напомнил Сайрус. — Держитесь. — О, — Торп улыбнулся, лизнув грибную костяшку пальца. — Я совсем забыл. Соглашения и вот это всё. Хист только что их нарушил, верно? Легкотня. Лепестки. Они сходили с ума. Пора было отдавать приказы. — Ты сходишь с ума, Торп, — сказал Сайрус, — деревья не настолько тупые, чтобы последовать за Солнцептицей, когда они и так держатся на самой грани Договора. Если только. — Если только Договора больше не существует, — закончил Гар. — Так-точно-сэр, глядите, звезды движутся — значит, созвездия опять намокли. Сайрус направился в сторону Колонии, на запад от причала, ускорив шаг до неторопливого бега. Он надеялся, что другим хватит ума последовать за ним, и так и случилось. За Торпом стелился ощутимый аромат лилий. — Намокли? Это ещё как? — поинтересовалась Джилл. Ей удавалось бежать быстрей, даже когда она была занята изучением новой растительности над своей головой. — Прости, забыл, что ты на «Каррике» новенькая. Я имею в виду, что они сползли с наших карт. Только Императору такое под силу — поменять значения звёзд. Но на самом деле это значит, что даже созвездия убираются с нашего пути. — Лепестки. — Ну, да, это если вкратце. *** Дуадин сомневался, что теперь пират сумел бы объяснить что-либо хоть вкратце, хоть обстоятельно. Всякий раз, когда Император кричал, всё шло нелепо и скверно. Один крик за другим. Даже снег теперь был иного цвета, он немного смешался с коричневым из-за взбитой земли под ним, или из-за пота, который пожертвовали они все, включая зверей, поскольку лошадям это никогда не нравилось, все эти крики и имперские туры, выфыркивающие своё нутряное желание выдвигаться, но всё, включая луны, заставляло взглянуть в сторону людей красного алмаза и их маленького отряда, включая маленький вклад самого Дуадина, профессиональных негодяев и достойных суровых воинов; их вассалы восходили к самому грабителю-барону Вэй Реста, но, возможно, не было что противопоставить, удостоив даже хотя бы устной похвалы, этой двуглавой короне, перерожденной по меньшей мере многими путями. Я больше не представляю, что такое этот человек под именем Септима, подумал Дуадин. Все его записи были исковерканы собственной ошибочностью. Он не дурак, Дуадин. Дурак с дальнего запада не забрался бы так далеко. Он поставил золото на кон и купил зачарованного мерина для этой ночи, ночи лова, где Тобиас Неудержимый оказался бы вместе со своим телохранителем, которого Дуадин уже успел изучить и отыскать уязвимости, чтобы упростить Императору работу; этот конь с модным имечком в родословной и документом, заверяющим, что в бою он не ведает страха. Это не было ложью, тот просто столкнулся, как и он сам, с этим новым, маленьким неистовым сейчас в обрамлении ночи, слегка окрасившейся в розовый от всей этой крови. А может, это всего лишь звенело эхо в их ушах, расколотое громом туума. Он заверял, что не пойдет на такие меры, никогда уже не вспомнит Дуадин. Даже сама грамматика рушилась. Цвет был странным теперь — земляного покрова под этим уголком мира, под этими деревьями в лесах Нового Фолкрита, смешанный цвет, что власть имущие видели прежде только в оттенках более современных художников Тамриэля, гордых в своей новой Эре, подлинный цвет, предложили они, цвет древности, которого избегали, поскольку так легко было не думать о том, как трудно: подлинный цвет людей, намеренных раскрыть тайны любой ценой. — Капитан Тобиас, — произнёс Император, усаживая своего летучего мышеконя на ветвь дуба, что рос из холма неподалеку, — я вновь молю тебя прекратить, твоё нежелание, эту тусклую и бесплодную дерзость. Я обращаюсь к тебе как к норду, сколько бы примесей ни было в твоей крови, поскольку моя кровь точно такая же. Также я обращаюсь к тебе как к человеку, поскольку я видел о них так мало. Не вынуждай меня кричать снова. Не на виду у всех прочих. С каких это пор я решил, что в моем резюме найдется место для плотоядных быков, спросил себя Дуадин. Никто никогда не находил для него ответа. — Да-да, я всё понял, ладно, — ответил пират, добравшись ползком до опоры, походившей на груду конского мяса и поваленное дерево, с разметавшимися повсюду осколками металла, разорванного криком. Засада была ужасной и столь внезапной, что трудно было вспомнить о том, что всё вокруг когда-то было обыкновенной лесной тропой, так здесь теперь смердело. Смердело богами, когда они были мальчишками, смердело идеей банд. Грозила ли в самом деле такая опасность покосившейся короне, как всё это? — Сейчас, я только отдышусь немного. — Мне бы тоже не помешало, — сказал Император. Несколько легионеров вздохнули, услышав его слова, и Дуадин уже знал, что каждого из них отбирали намеренно — тех, кто видел подобное в других битвах. Что значило — они знают, как это происходит. И их вздохи значили — вполне ясно — что они так и не сумели с этим примириться. Всякий, кто хоть раз пробирался через такой ландшафт, надеялся никогда больше этого не повторять. Пират подобрал колени, опираясь на шлем, чтобы помочь сломанному суставу, выкричав боль вместе с усилием, пойманный гордый зверь, противостоящий гибели, пойманный гордый зверь, знающий о пепле пришедшем. Как и все в подобный момент, он рассмеялся после вырвавшегося крика, но низко повесил голову: — Я тоже ненавижу его, милорд Хьялти, — тяжело выдохнул он, — но вы его боитесь. Ему бы пришлось это по душе. Ему придется это по душе. Нет, нет, нет. — Его разум помутился, — сказал Дуадин, взглянув на летучую мышь. — Я могу купить для нас другой выход. За моё собственное золото. Император оглянулся и поморщился. — Обычно люди более сдержанны в своих иллюзиях. — Тайбер Септим спешился, но никто не видел. В следующее мгновение он просто полз вверх в новых, холодных цветах к своей жертве, в странном зверином движении, и тур поедал человека. — Всё это так легко отбросить прочь. Достаточно просто не тешить себя иллюзиями. Мы поступаем именно так, верно, капитан Тобиас? Пират вскинул голову, больше не пряча лицо в коленях, и поднял взгляд, его губы и глаза теперь напоминали нечистокровную смесь, по левую сторону нижней челюсти видны были только кости и обожженные, черные нити. — Нет, нет, — попытался произнести череп Тобиаса, с трудом выговаривая слова, — нет. Ему это ничуточки не понравится, и ваш чудовищный помысел уже наслаждается этим. Вы думаете, вы превратите нас для него в слова и ничего больше. Вы изменились, милорд, вы по-настоящему сошли с ума. Император потрошил его сломанным, но все еще пригодным для этого кинжалом: вверх, влево и к грудине, но пират всё ещё продолжал говорить: — По-настоящему сошли с ума в настоящем алом. Вы охирсинились. Вы вытащили наружу мои потроха. Вы держали меня живым всё это время с помощью этого вашего дьявольского ветра в моих собственных легких, просто чтобы позлить его. — Да. Я молил тебя прекратить. Ты не стал. Теперь дай мне заняться делом. — Он поджёг кота, милорд. Уже тогда он заявлял вам, что он вас не боится. Я ненавидел эту его часть, эту самоуверенность, покуда она не прикончит остальных. Но поглядите, кто теперь в выигрыше? Кто настолько самоуверен, что согбен как ворожея к последней радости нищего? Император остановил его болтовню, нанизав череп на кинжал так глубоко, что вся мертвая черепушка пирата оказалась на рукояти. Дуадина стошнило, когда он увидел, как Септим продолжает беседу двумя голосами. — В этот раз ты победил, — сказал Император от лица себя самого. — Я — голова марионетки, — сказал Император, подражая голосу мертвого пирата. — Я — кукловод. — Ты болтаешь мою голову туда-сюда на этой металлической палке и говоришь сам с собой, точно кто-то, кого ты помнишь. — Смотри, я могу заставить тебя кивать твоей собственной головой. Ты начинаешь гнить слишком быстро. Это хихиканье убило всех прочих. Факелы упали, когда жизни легионеров остановились. Снег, если можно было ещё называть его снегом, взметнулся, когда упали лошади. Туры сблевали всё, что успели проглотить, и их обжорство обратило мир вокруг в бобово-салатовый, а сами они рухнули замертво, пока Император на четвереньках, держа в правой руке голову пирата напротив собственной головы, хихикал над одному ему понятным спектаклем. — Я оставлю тебя в пепле, славный капитан, и все они отныне мертвы, кроме нас. Тайбер Септим поднялся, бросив всё, что держал. Голова Тобиаса вновь упала на грудь, чуть приподнятая рукояткой кинжала, прежде чем закачаться так и сяк — все эти мотания из стороны в сторону переломали ему шейные позвонки. — И теперь всё похоже на то, будто ты вступил здесь в славную битву, и, может, даже был близок к победе, поскольку только мне удалось сбежать, — засада почти что обернулась скверно, и вновь мои враги решат, что меня возможно убить, пусть даже и опасно пробовать. И именно поэтому победа будет за мной. Император крикнул, и весь лес забыл, что было сказано. ***