Когда одиноко

      У Лукаса доброе сердце. Слишком доброе для этого мира.       Лукас делает невообразимо много — столько делать нельзя — и улыбается так, будто это пустяк. Заполняет пустоту внутри бездумной самоотверженностью. Рано или поздно он разгонится снова и вряд ли это переживет. Но разве Лукас как человек кого-то волнует? Власти Цзяньчжоу? Точно нет. Может, рейнджеров? Глупость. Всех этих псевдодрузей, прилипших к нему как к герою? Ха.       Что они все понимают, в самом-то деле? Алто наблюдает издалека, не привлекая внимания: здесь собрались и рейнджеры, и зеваки, и даже помешанные на работе из Лолло Логистикс. Толкучка ради селфи с кумиром. Лукас по обыкновению растерянно чешет затылок, скромничает, делает вид, будто вовсе не понимает, почему всем так нужен. Цзиян изваянием стоит рядом, стоически выдерживая напор толпы — молчаливая поддержка — ему не впервой.       Многие думают, что победить катастрофу ничего не стоит. В сказках великие люди берут мечи, призывают силы стихий и убивают врагов с поразительной легкостью. Людям проще не думать о том, что такое война, даже если они прошли ее сами. Простые смертные страдали не зря. За их терпение и был послан особенный резонатор, который всех спас взмахом воронова крыла, не зная ни вкуса крови, ни боли потери.       Ничего не стоит, да? Совсем ничего?       Такой удобный Лукас, со стертой памятью — терять нечего, значит можно использовать до конца, эмпатичный — в беде даже преступников не оставит, настоящий, справедливый. Все похвалы, что они говорят — чистая правда. Только вот есть проблема: никто из этих людей понятия не имеет, насколько быть таким больно.       Алто никогда не понимал Лукаса. Точнее, отказывался его понимать.       Таких людей не бывает. Но вот он стоит, из плоти и крови, обескураживающе улыбается, смотрит тепло — настоящий и нужный. Нужный всем. Идеальная жертва обстоятельств. Спаситель, от которого никогда не отцепятся, по крайней мере, до тех пор пока у того не закончится срок эксплуатации. Алто иной раз ненавидит каждого, кто вообще смеет смотреть на Лукаса. Ни одна живая душа не имеет понятия, через что пришлось пройти этому человеку для того, чтобы обрести свою силу. Ученые превратили его в подопытную крысу. Лукас должен был справиться с катастрофой, выжить и прийти в форму. Все получилось так, как они хотели. С новой катастрофой Лукас тоже справился и даже не дошло до разгона. В итоге, чем дольше продержится, тем лучше. Самое страшное заключается в том, что он каждый раз добровольно возвращается к ним, ведь долг превыше всего.       Зеваки смотрят с обожанием. Как на звезду, как на мессию — вот-вот разорвут на кусочки — и Лукас ведь правда мессия, он всех спасет, излечит мир ценой собственного рассудка. Будет работать на износ, лишь бы только принести пользу и не позволить никому умереть напрасно. Его смерть не будет напрасной, конечно, но это все-таки смерть. Лукас в первую очередь человек. Никто о нем не позаботится, а он не потребует, потому что то ли мудрец, то ли идиот. Лишь Цзиян от него услышал перед сражением неуверенное и тихое: «У меня так колотится сердце». Алто узнал об этом ночью после победы, когда дали связь: Лукас написал несколько сообщений. Почему-то написал — Алто так и не понял прочему, ведь они вообще не были близки. Точнее, не стали близки после разгона. Спросил, как дела, как Энкор, а потом пошутил, что опозорился перед генералом, не сумел скрыть слабость. Алто долго пялился в экран смартфона, пытаясь унять дрожь в руках — едва ли не стал надеяться на чудо. Дрожь прекратилась, когда дошло: Лукас поделился с ним потому, что Алто ему никто. Не важно, что случайный знакомый подумает, не важно, как отреагирует, разочаруется или же нет. Это, считай, как бармену излить душу. Слово за слово, Лукас попросил Алто о встрече. Тот отказать не смог — явился, и вот — что теперь?       Даже если Лукасу вернуть память, он продолжит гнуть свою линию. Алто знает наверняка, поэтому не подходит, не тянет рук. Не тянет рук к человеку, которого любит и будет всегда любить. Лукас его не помнит, Лукас к нему не привязан, Лукас к нему ничего не чувствует. Алто для него отличается от всех остальных лишь тем, что его не нужно спасать. Не друг, не безумный фанат, не коллега. Так, сторонний наблюдатель. Кто-то нетипичный, выбивающийся из общей картины — но это не важно.       Вот Лукас замечает Алто и машет ему рукой. Хочет пойти навстречу, да не может — обступили со всех сторон. Цзиян принимается отвлекать толпу разговором, все понимая. «Спасибо, генерал», — герой мило улыбается и спешит улизнуть, обещая вернуться. Да. Герои как он не сбегают с поля битвы, но сбегают от славы.       — Дружище! — Алто расправляет плечи, делая шаг вперед. — Какая у тебя жизнь насыщенная!       Лукас театрально поджимает губы, неловко теребя куртку на локте.       — Давай отойдем, а то смотрят все.       И они поднимаются по лестнице в гору. Смотровая площадка под сакурами удачно пустует. Только кошки с мурчанием бросаются под ноги. Алто делает вид, что падает, чтобы повеселить Лукаса, и тот, конечно же, улыбается. Хочется бесконечно на эту улыбку смотреть, вот только… Лукас никогда больше не улыбнется Алто как самому особенному человеку. Лукас улыбается так же, как улыбается всем. И просто невыразимо больно. «Скажи спасибо, что он вообще пережил разгон, неблагодарная ты скотина». Алто прикрывает глаза. О, он благодарен. Нет, правда, благодарен. Только для Лукаса он всегда хотел лучшей жизни. Это невозможно в их проклятом мире и от отчаяния хочется лезть на стену. Лукас — успешный проект, тот, кого будут перманентно уничтожать, медленно выжимая все соки. Да. Знают, что Лукас сам по себе безотказный, поэтому даже уговаривать не придется. Скажут — работай на износ, и он будет.       Как и в тот раз.       У Алто его всегда отбирали. Обстоятельства, судьба, злые люди — какая разница? Все шло не так. Все всегда шло не так.       Ладно, на самом деле, Лукас уходил сам. Просто очень не хотелось на него злиться, в чем-то его винить. Проще винить всех вокруг, да?       «Раз я могу спасти всех, значит, я это сделаю».       «Тебе не нужно спасать всех, подумай хоть раз о себе, ты ведь не единственный резонатор!»       «Да, но без меня все разрушится, и ты это прекрасно знаешь. Таких, как я, сложно создать, нас слишком мало. И, Алто, ты часть этого мира тоже. Часть моего мира. Мира, за который я готов умереть».       «Ты просто не можешь поставить себя на первое место».       «Можно подумать, ты когда-нибудь ставил себя на первое место».       Они всегда были вместе. Сперва без права на выбор — Черные берега спихнули на подростка-Алто подопытного, чтобы присматривал, но эти двое быстро друг к другу притерлись. За десять лет стали не разлей вода.       «Алто, с днем рождения! Я сделал подарок. Своими руками, поэтому он немного кривой, но я старался изо всех сил и надеюсь, тебе понравится, — на раскрытой ладони лежала маленькая костяная флейта»       «Это будет мой талисман, — Алто притянул Лукаса к себе и обнял».       Потом… потом все вышло из-под контроля. Алто его полюбил, и Лукас ответил, и это было так светло, так прекрасно. Лучше всего. Но на войне нет места любви. Впрочем, даже если и без любви, разве терять его стало бы легче? Близилась катастрофа ТД, ее предсказали тысячу раз. «Велик риск разгона», — это знает любой резонатор, да, но Лукаса собирались использовать на максимум и это значило, что он был обречен.       «Ты можешь отказаться, — Алто пытался, правда пытался вправить ему мозги. — Если разгонишься, умрешь. Ты ведь знаешь».       «Знаю».       «Мы могли бы сбежать».       «Нет, Алто».       «Что я, черт возьми, буду без тебя делать?!»       «А я? Обо мне ты подумал?! Как мне жить с чувством вины?! И хорошо, хорошо, мы сбежим. И что дальше?! Отсидимся в бункере, пока Солярис уничтожают ТД, и останемся последними людьми на планете?! Или ты хочешь, чтобы я смотрел, как ты на моих глазах умираешь? Я должен остановить катастрофу. Это моя прямая обязанность. Раз уж меня наградили этой силой…»       «Сила — твое проклятье».       Тогда они очень сильно поссорились. Помирились, впрочем, быстро, как и всегда. Они постоянно выясняли отношения на этой почве. Бесполезно — Лукас никогда бы не отказался от долга. Но Алто просто не мог сдержаться, хоть и корил себя. Зачем тратить драгоценное время на ругань? Но они тратили, все-таки — люди.       Лукас, конечно же, разогнался. Та катастрофа была слишком сильна, спектро не хватало. С разгоном победа оказалась в кармане. Когда сказали, что Лукас жив, Алто ушам не поверил. После такого не выживают вообще-то. Лукас пролежал в коме несколько лет, а потом очнулся и убежал, находясь в полной растерянности. Правда, долго его искать не пришлось, ведь на него наткнулись Чися с Яньянь. Ученые позволили ему социализироваться заново, не стали вмешиваться — времени было мало, предсказание Цзюэ начинало сбываться. Все равно, когда новая катастрофа появилась, Лукас по обыкновению, даже с полностью стертыми воспоминаниями, пошел бороться за мир во всем мире. Он победил, но впитал в себя силу хаоса. И вот, пока еще никто не понял, какого черта произошло. Ученые уже готовы посадить его на привязь в очередной раз, поэтому подобные похождения ради встречи с людьми скорее всего скоро будут пресечены. Возможно, Лукаса больше не выпустят из лаборатории. Или наоборот продолжат убеждать в том, что он свободен, тем самым еще сильнее эмоционально привязывая к Цзяньчжоу? Алто не знает. Он устал бороться с системой. С Лукасом — еще больше.       Пока Лукас лежал в коме, Алто каждый день приходил в больницу, садился у койки, держал его за руку, слушая писк аппаратов, и говорил, говорил, говорил. Рассказывал, как прошел день, по-дурацки шутил, спрашивал, как дела, неизменно ожидая ответа.       «Недавно я привел в Черные берега девочку. Ее зовут Энкор. Клянусь, ее фьюжн может выкосить целый город! Представляешь, она зовет меня дядей. Мне не нравится, чувствую себя старым, ха-ха. Вас бы с ней познакомить, вы бы точно поладили. Я ей уже о тебе рассказал. О, точно, завтра приведу ее к тебе в гости. Ты уж постарайся прийти в себя к тому времени».       «Привет, Лукас. Энкор ждала встречи с тобой! И она очень хорошо знает, каково это — быть в плену внутри своей головы. Но ты справишься. Ты же справился с таким сильным разгоном! Экнор в тебя верит. И дядя Алто верит в тебя. Дядя Алто верит в тебя больше всех на свете».       Когда Алто в очередной раз пришел его навестить, в больнице творился переполох.       «Он сбежал!»       «В смысле, сбежал?!»       «Очнулся и выпрыгнул в окно! Медсестра не успела ничего сделать!»       Когда сказали, что Лукас полностью потерял память, Алто подумал, что это точно не конец. «Полностью» — слишком громкое слово. Лукас помнил свое имя, помнил, как говорить, как ходить, как держать меч, как сражаться. Только себя не помнил, и прошлую жизнь. Да, теперь у Лукаса была загадочная прошлая жизнь. Но это ничего. Да… Великий герой знал, чем чреват разгон. Что уж, он к смерти был готов как никто другой.       Алто его сразу же отыскал. Лукас уже нашел себе друзей, уже был весь в делах, уже спутался с рейнджерами и стал местной знаменитостью. Уже был полностью готов к сражению с новой катастрофой.       «Прошу, Энкор, когда заговоришь с ним, сделай вид, что впервые видишь его. И меня тоже не выдавай, хорошо?»       «Но почему?..»       «Это сложно… Но если сказать правду, он будет чувствовать себя обязанным, знаешь. Я для него — чужой человек. Навязывать ему чувство вины за то, что он не может вспомнить, неправильно, особенно если речь идет о чем-то настолько важном».       — Ты всех спас.       Едкое «снова» с губ не слетает, было бы не честно давить на больное, дразнить истиной, которая Лукасу теперь не нужна. Отпустить его в новую жизнь — лучшее решение, Алто ни о чем не жалеет. Счастья у них нет и не будет, так пусть Лукас живет моментом и наслаждается тем, что есть. Да, «долго и счастливо» — не для сильнейшего резонатора. Пускай будет просто «счастливо». И без Алто.       — Да, это было… — Лукас сжимает деревянные перила до побелевших костяшек, подается вперед, чтобы поймать лицом мягкий ветер. Лепестки сакуры взмывают вверх, убегают от цепких лап кошек, греющихся на солнце. — Хочешь, я тебе расскажу?       Алто едва ли не отвечает радостно и горячо: «Хочу». Он действительно хочет. Узнать каждую мысль, хотя Лукас может даже не говорить, у него все тревоги написаны на лице, и вообще, Алто все-все давно о нем знает. Остальные просто не жили с ним рядом долгие годы, не слушали ночами о том, например, как тому страшно, как больно от влияния спектро. Теперь от хаоса — во сто крат больнее: после использования крыла Лукас кривится. Алто каждую эмоцию выучил, каждое его чувство впитал тогда, был с ним и в грусти, и в радости, и сейчас уже ничто не новость, но слушать хочется все равно, пусть хоть одно и то же в сотый раз повторяет. У них могло бы быть прекрасное будущее. Если бы будущее Соляриса не зависело от Лукаса. Будущее Соляриса — Лукас прав — их совместное будущее в том числе.       — Хочу, — в конце концов говорит Алто с тоской. Какая тут радость?       Только принятие. Проживать это болезненно, но Алто справится. У него есть обязанности, у него есть Энкор. И Лукас жив, самый близкий человек — жив, а что еще надо? Да, самый близкий до невозможности далеко, пусть и стоит перед ним сейчас, и смотрит тепло-тепло. Но эту боль Алто тоже оставляет себе. Они с Лукасом в том похожи, что оба не хотят причинять другим неудобств.       — Как ты, Алто? Вы там точно не пострадали?       Лукас напрасно тревожится, как всегда. За всех — напрасно тревожится. «Ну подумай же, подумай же о себе».       Даже если позволить себе взять его за руку с нежностью, ничего не изменится. Лукас только растеряется и опустит глаза. Нельзя его мучить. Это и так тяжело, очень страшно — жить, не зная, кто ты такой и откуда пришел.       Алто чувствует себя Траурным эксом, прячущимся в тумане прошлого. Он изо всех сил старается не превратиться в чудовище из-за собственного несчастья.       — Нет, мы же не были на передовой, в отличие от некоторых. Мы разносили недобрые вести, это не самая опасная работенка, если так посмотреть.       Лукас смотрит на него укоряюще. И так понятно, что на Солярис опасно даже просто дышать. Ты можешь жить и не высовываться, не испытывать судьбу, но ТД, разумеется, все равно. Увидят — убьют. «Подумать о себе? Кто бы говорил». Алто и правда такой же дурак, как и его герой.       Лукас за него волновался, но это было, кажется, вечность назад. Собирая голодной псиной крохи его внимания, Алто ловит себя на мысли, что слишком сильно отвык. Невозможно даже стоять рядом, а эти взгляды… взгляды, которые могли бы быть иными, но не становятся, и не станут, делают только хуже. Земля из-под ног уходит. Алто становится рядом и смотрит на долину, на летящие с горы лепестки сакуры. Мир снова прекрасен. Вокруг снова спокойно. И это заслуга Лукаса. Лукасу обязаны все поголовно… Он сказал бы, что их счастье — лучшая награда. Алто отчаянно ненавидит его такого. Алто отчаянно любит его.       — Как ты-то? Не ранен — это понятно, но в целом?       — В целом неплохо, спасибо, — герой улыбается ради приличия, наверное. В итоге все, к чему они пришли — это пустые, бесполезные разговоры. Важное было утрачено. Алто хочет уйти — это слишком — но остается, ведь если как следует присмотреться, можно заметить, насколько искажено отчаянием осунувшееся лицо Лукаса, изможденного битвой. Битва выжала почти все, а Лукас стоит здесь и по обыкновению строит из себя сильного. — Спасибо, что заглянул. Я думал, ты не придешь. Боялся, что вместо тебя пришлют Камелию.       — Но ты же меня позвал. Лично.       — А, да. Надеюсь, это не сильно тебя напрягло?       — Я же сказал, что ты можешь звонить в любое время дня и ночи и я сделаю для тебя, что угодно. «Мы обещаем, мы доставляем». Только тут: выполняем.       Лукас усмехается. Очередная глупая шутка, очередная попытка разрядить обстановку. Ничего не выходит. Лукас чувствует, насколько все не в порядке. Алто больше не контролирует ситуацию.       — На самом деле, — Лукас опускает неловкий взгляд, — я уже сто раз пожалел о том, что тебя позвал.       — Почему?       — Ты занятой человек. А мне ничего-то по сути и не нужно. Я тебя позвал просто так, просто потому, что хотел поздравить с днем рождения. Просто очень захотел увидеть. Это ведь глупо. Ты там занимаешься важными вещами, ты же собирался в Новую Федерацию, да и у тебя праздник, тебе явно есть, с кем отметить, а тут я. И ладно, я ведь мог отменить встречу. У меня было на это целых десять часов. А я не отменил. Не понимаю, зачем ты пришел, но спасибо. И извини. Я угощу тебя ужином, чтобы загладить вину.       Вообще-то, у Алто кроме Энкор — никого. Вообще-то, Алто только и мечтал о том, чтобы провести свой день рождения с Лукасом, но все эти годы ему было не до праздников, ведь герой лежал в коме, а сегодня… Сегодня точно его день рождения? Точно? Не может быть.       Лукас такой же, как был. Мимика, жесты, манера общения — все родное, и рядом стоять — самая настоящая пытка. Если Лукаса к Алто тянет, может, еще не все потеряно? Есть ли у резонатора шанс вспомнить все после разгона? После столь сильного. Не хочется строить пустых надежд.       — Можешь звать меня даже без повода, я приду. Приду, когда одиноко. Грустно, радостно, скучно. Всегда.       Не стоило, наверное, говорить.       — В таком случае, я позову. Я уже много раз хотел, но все время себя останавливал. Зря. Если не сможешь — так и скажи. И меня зови тоже, не ищи ни повода, ни предлога. Я сразу буду. Только знать бы, где тебя искать.       — Не волнуйся, чуть что, я скину координаты.       Алто устал гадать, что правильно, а что нет. Но Лукас улыбается, поднимая глаза, и это выбивает воздух из легких. Как тут уйдешь, когда он так смотрит? Смотрит, будто вот-вот все вспомнит. Алто глубоко задумывается. Раньше Лукас всегда говорил ему: «Не решай за меня». Нет, правда, как тут уйдешь?       — У меня есть для тебя подарок.       — Чем я заслужил твою благосклонность? — хочется расплакаться, получается только смеяться — ничего нового.       — Ты подарил мне цветок, — Лукас шутит с слишком серьезным видом.       — Я дал тебе пропуск.       Возражение не принимается:       — Ты подарил мне цветок.       У Алто ощущение, что он сейчас сгорит заживо, если Лукаса не коснется.       — Простой ты парень. Одним цветком впечатлился, и никаких ухаживаний тебе не надо, — он смеется, на что Лукас лишь недовольно фыркает и, засунув руку в карман, достает оттуда то, от чего реальность Алто начинает распадаться на части. А после — склеиваться. — Это… флейта. Не спрашивай. Я сам ее сделал. Она кривенькая, но… Не спрашивай, ладно? Я просто подумал… Я не знал, что тебе подарить. И вот — она. Само как-то вышло. Глупо, наверное. Зато от всего сердца, — и герой как всегда неловко улыбается, и его глаза как всегда блестят, и на самом деле, даже если бы он вручил груду камней, или букет из палок, или покрытый ржавчиной лом, Алто все равно был бы рад. Но это флейта. Флейта, черт возьми, и…       Алто не хочет строить пустых надежд.       Но он берет флейту дрожащими руками, рассматривает ее и она теперь — самое дорогое сокровище. Как та, что из прошлого — она с Алто всегда. Теперь их будет две.       — Спасибо, — если бы Лукас понимал, что сделал… Но он посмеивается, думая, что зря поддался порыву. — Спасибо, я буду хранить ее.       Если бы Лукас понимал, что сделал. Алто держится изо всех сил, чтобы не вцепиться в него и не обнять. Просто почувствовать его близко-близко, раствориться в моменте. Но нельзя.       Алто не хочет строить пустых надежд. Не хочет, но строит.       Ведь Лукас как будто бы тоже ждет объятий, да только сам не решается податься навстречу, терзаемый бесконечными сомнениями.       Ветер несет лепестки, кошки трутся о ноги. Двое смотрят друг другу в глаза и молчат. Жаль, что молчат, хотя, если б заговорили, им не хватило бы слов. Впрочем, какая разница, если сердце все помнит? Помнит гораздо больше, чем разум.