Акулья ловушка

      Наверное, всё полетело к чертям ещё тогда, когда я родился. Говорят ведь, что ориентация врожденная. Но, всё-таки, жизнь шла вполне хорошо, пока я о ней не узнал. Хорошая семья, занятия в балетной школе, светлое будущее и всё это в трубу, когда я решил, что мои родители — люди без предубеждений. Как оказалось — ни они, ни я не были дома настолько много, чтобы хорошо друг друга знать. Это не настолько грустно, как кажется. У меня всё ещё были друзья, родная студия и выпускной класс. Хорошо хоть зимой не выгнали — было бы хуже. Хотя, это я тогда так думал.       Так что это Павел во всем виноват. Со своими охуенными черными волосами, пробитым ухом и выражением лица, будто ему абсолютно пох… — простите мою экспрессивную лексику (я просто устал и долго не спал, больше не повторится). — всё равно на всех остальных. Скажите ведь, ничего сверхъестественного (кого я обманываю…), а я влюбился. Познакомились мы ещё в седьмом классе. И знакомство это было не из приятных. Кажется, у Павла даже шрам остался. Он попал в меня мячом, а я его покусал за это. Да, никогда не отличался терпеливостью. Мне выступать, а он мне синяки ставит и говорит, что я сам не уклонился. И выглядит так, будто совсем всё равно, что мог уничтожить чью-то карьеру (да, я ещё и королева драмы). Но не сказать, что мы сильно много после этого виделись. Я его, честно сказать, опасался, а он просто близко ко мне не подходил, продолжая злить своими подколами, но издалека.       И так бы все и продолжалось, если бы мы оба не были друзьями с Акулой, а Акула не выступала со мной. Парень оказался неплохим другом и пришел посмотреть выступление, а тут я. Такой же раскрашенный, как остальные, с пшеничными волосами до плеч и недовольными глазами. Ну, это я так думал. Скорее всего, я просто выглядел нервным. Наверное, по этой причине Паша и не пошутил никак на этот счёт. Лучше бы пошутил. А так мне жизнь поломал этим новым чувством.       Потому что смотрел внимательно из зрительского зала. Казалось, что только на меня, не отрываясь и порою ловя мой взгляд. Хорошо, что я учился сдерживать эмоции на сцене. Балет я любил. Как я потом узнал у Акулы, он тоже. И так и стали встречаться мы до и после представлений или особо сложных репетиций, чтобы пойти и отдохнуть в кафе или парке. Особо я с ним не общался, но это не мешало мне увидеть много новых сторон. Что он всегда носил с собой угощение для кошек в парке, помогал донести спортивные сумке сразу и Акуле, и мне, а ещё постоянно шутил, поддерживая полу-комфортную атмосферу. Полу, потому что шутил и над нами. Не обидно, правда. Это я через некоторое время понял, перестав злиться и лезть в драку, даже понемногу посмеиваясь. Вот, тогда я и попал в ловушку.       А потом ещё и провернул ключ в замке, заперев себя изнутри. Но это потом.       А сейчас ваш нескромный рассказчик разлёгся на лавке, смотря в звездное небо пригорода, подложив пиджак под русые волосы. Вроде, лёжа и не так сильно есть хотелось, и кожа не так чесалась после жарких сухих дней. Но и сон на голодный желудок не шел. Знаете это чувство, когда хочется, чтобы человек чувствовал себя плохо, видя, как сделал больно тебе. Вот это сейчас обо мне. Поддавшись депрессивному настроению, я думал, будут ли родители винить себя, если я сейчас умру? Или им так будет легче?       А Павел на похороны придет? Нет, наверное. Так и представляю его разговор с Акулой, нашей общей подругой.       – Сова от голода скончался, а мне даже и не позвонил, …       – Вот и тупица, – конечно, тут переигрываю, он просто посмотрел бы смерил её никаким взглядом и дальше писал что-то в телефоне. – Мог бы и вломиться в чью-то дачу на некоторое время, ничего бы не случилось.       – Это точно. Ты на похороны пойдёшь?       – Да он вылезет из гроба и точно меня загрызёт.       Это я зря его в первую нашу встречу покусал. Конечно, он сам мне синяк перед выступлением поставил, но теперь Павел мне на похороны не придёт. Вздохнув, я попробовал прогнать плохие мысли, но к моему неудовольствию телефон резко зазвонил, и шансы умереть от неожиданности резко возросли. Чёртова Акула, моя лучшая подруга.       – Да, дорогая, – в трубке послышалось злое рычание и слово, рифмующееся с «Да». – Фу, как некрасиво.       – Сам напросился. Ты ещё час назад обещал перезвонить! Решил что-то?       – Говори адрес.       ***       На самом деле, тревожно я чувствовал себя ещё с вечера. И не потому, что залез в чужой дом в дачной местности, хоть Акула и говорила, что никто в ближайшее время сюда не собирается. По этому поводу я перенервничал уже несколько дней назад, когда забирался через окно, предварительно пронаблюдав дачным домиком снаружи. Высокая трава, запыленные окна — идеально для места временного проживания. Это, конечно, я думал тогда. А сейчас свершил огромную ошибку, забив на тревогу и уснув на диване. Снилось что-то горько-сладкое. Будто танцевал балет на той самой сцене, куда мечтал попасть, но из зала на него, как на добычу, смотрели хитрые серые глаза. И я танцевал и танцевал там, пока не запутался в ногах, падая на пол под аплодисменты толпы и совершенно безэмоциональный взгляд единственных глаз, которые я мог разглядеть.       — А это у нас кто? — желудок скрутило в тугой узел в страхе, и тело дернулось само, падая на пол и издавая стон боли, соприкасаясь с пыльными досками. И, если бы не одеяло, запутавшееся вокруг ног, я бы спросонок попробовал куда-то спрятаться от этого удивленного женского голоса. Слова благодарности чуть не сорвались с губ, когда кто-то помог мне подняться. Но стоило мне увидеть этого человека, как они застряли в горле под бесстрастный взгляд серых глаз.       Похоже, что моя никудышная удача наконец иссякла. Потому что какова была вероятность того, что дом, который посоветует лучшая подруга, в ближайшее время посетят хозяева? И как может так совпасть, что следом за женщиной в комнату зайдет молодой парень с черными волосами, пробитым ухом и серыми глазами, который мне так нравился? Никак. Это всё подстава.       — Я… — нужно было придумать отмазку, но внятных причин мозг так и не выдавал.       — Забыл предупредить, мам, — неожиданно заговорил Павел, не отрывающий взгляд от моего лица. Наверное, просматривал темные круги под глазами и потрёпанный вид. — Это Савва, у него тяжелая жизненная ситуация и я пустил его пожить здесь.       Складно так врал, не моргнув и глазом. А я стоял ошарашенный этим внезапным порывом, боясь, что теперь нас обоих накажут. Мне вот не поверили бы. Да и что значит «забыл предупредить», что на их даче живет не самый лучший его друг?       — А, так бы сразу и сказал, — к моему удивлению женщина широко улыбнулась. — Савелий, значит.       — Просто Савва, — голос предательски пропал, но я постарался взять себя в руки. — Простите, если побеспокою.       Подняв взгляд на Павла, я внутренне содрогнулся, увидев хищную улыбку на его лице.       Хорошо хоть мать у него добрая.       ***       И снова я поторопился с выводами. Меня так и оставили спать на кухне, сам предложил, предварительно вместе убрав всё до последней пылинки. Конечно, я на то и рассчитывал, что буду помогать по дому за еду и жильё, но нельзя же быть настолько строгой. Положил полотенце не на место — выговор, тратишь на посуду слишком большим количеством мыла — молчаливое осуждение, слишком часто моешь руки — странное внимание. Хорошо хоть они оба были за ЗОЖ, а то и за полезную еду прилетало бы. Хотя за небольшие пропуски пищи всё-таки ругали тоже. Как же это всё раздражало. А ещё Павел ходит такой довольный. Хотелось лечь в уголок дивана и разрыдаться.       И если бы прилетало только мне, давно усомнился бы в необходимости крыши над головой и сбежал. Но каждый раз, когда Любовь Святославовна (прекрасное сочетание, ужасный человек) кричала своим звонким голосом на Павла, внутри расползалось злое удовольствие. Как бы тот не нравился Савве, нельзя было быть таким безнаказанным. Иногда Савве и самому хотелось на него накричать, но тот спас его. И теперь постоянно пользовался этой своей привилегией. То помоги ему с работой в огороде, то сиди рядышком и наблюдай, как парень играет, то приготовь что-нибудь, рискуя повредить посуду главы дома. Будто специально дразнил своим присутствием. Зато можно было всегда положиться на Любовь Святославовну в вопросах воспитания. Наверное, поэтому Павел вырос таким спокойным.       И, как бы стыдно не было признавать, он заботился обо мне больше меня самого. И это тоже одновременно и раздражало, и заставляло сердце биться быстрее. Дурацкая аритмия. Ладно, вру, просто нравилось мне, когда Павел навязчиво лез в мои дела. Будто его тоже это касалось.       — Выглядишь, как бледная поганка, — сказал тот посреди одного из совместных обедов.       — Спасибо, блин, — я без аппетита потыкал салат, и тут рядом легло пару коробочек с таблетками. Витамин C и железо. И потрепал меня по волосам, возвращаясь к еде. Придурок. Так бы и сказал, что знает о моей анемии. Но всё-таки приятно. Даже марку запомнил. Наверное, я выглядел очень забавно, вытаращив свои полные признательности голубые глаза на Павла. Я ведь хорошенький, пусть и редко так себя веду. Он даже коротко засмеялся.       — Жуй давай, — недолго я был милым, конечно.       Или когда у меня потрескалась кожа на руках после работы в огороде, и он дал мне несколько кремов на выбор. Конечно, я воспользовался возможностью, нажаловался на то, что намазал слишком много и со всей своей любовью размазал остатки по лицу Павла. Если бы его глаза выражали хоть что-то, я бы умер со стыда.       А ещё, порою, мне казалось, что я тоже ему нравлюсь. По крайней мере, мои волосы.       В тот раз я мыл посуду в резиновых перчатках, но отросшие волосы то и дело спадали вниз, закрывая обзор. Мне много не надо. Конечно, я вспылил. Уже в тот момент, когда я собирался пойти за ножницами, стягивая перчатки и заявляя, что состригу их, осторожные пальцы отодвинули челку и закололи сзади.       — Не вздумай стричь, — он задержал свои руки в моих волосах чуть дольше, чем требовалось, пока я молился, чтобы Павел не услышал стук моего сердца. — Тебе идет.       А потом казаться перестало. Я уверовал, и мне стало страшно за сохранность Павла. Ведь меня после признании ориентации выгнали из дома, а что сделает его мать? Хотя, рано думать, что я нравлюсь ему больше, чем кошка, постоянно шипящая в ответ на протянутую погладить руку.       Меня отправили в огород — пропалывать сорняки и я, после того, как закончил работу, решил залезть на дерево и поесть вишни (мне разрешили, я не самоубийца). Сочные ягоды так и манили уже целую неделю, и я забрался повыше, съедая одну за другой. Наверное, я съел штук сто, прежде чем спуститься довольный. Нет, это не история о том, как я упал с дерева и потерял карьеру в балете.       К тому времени я даже и привык к этому дачному домику. Была здесь какая-то особая, неописуемая атмосфера умиротворенности и тишины. Птицы пели, мелкая живность стрекотала в кустах и чистый ветер наполнял лёгкие. Спустившись, я так и уснул под деревом, в тенёчке. И это при моей чувствительности к звукам. А ещё, наверное, очень крепко, потому что давно не высыпался на диване на кухне.       Когда меня начали звать, я открыл глаза лениво, пытаясь понять время суток и не сразу возвращаясь в реальность. Но потом сразу удивленно проморгался, видя перед собой обеспокоенное лицо Павла. Первый раз я видел страх в его глазах и даже сам испугался, подскакивая и осматривая всё вокруг: примятая трава, никаких растений и живности.       — Совушка, как ты себя чувствуешь? — и тон голоса у него был осторожный.       А вот теперь я не на шутку испугался, доставая телефон и обнаруживая, что так и не стёр вишнёвые подтёки с лица, выглядещее в вечернем свету будто запёкшаяся кровь. Озарение пришло в голову вместе со смехом.       — Вишня, дурак, вишня.       И сердце моё защемило, когда я заметил, как Павел выдохнул.       Не убьет ли меня Любовь Святославовна, если я заберу сердце её сына?       Самое неприятным во всей этой ситуацией с дачным домом было место, где я спал. И, наверное, я был бы внимательнее, если бы спал нормально. С детства имея чувствительность к звукам, я открывал глаза каждый раз, когда кто-то проходил через кухню в уборную и просыпаясь вместе с самым ранним жителем дома. Наверное, поэтому моё состояние было таким раздраженным.       До тех пор, пока Любовь Святославовна не заметила это и не отправила меня спать с Павлом.       — Мне нормально, — попытался спастись я, собираясь снова расстилать простынь на диване, но женщина нахмурилась, и я сразу пошел на попятную. — Как скажете.       Мне показалось или Павел в ответ на это лишь насмешливо усмехнулся. Кого-то давно не кусали, я погляжу…       Поэтому теперь я лежал в кровати парня, в которого был влюблен и переосмысливал свою жизнь с рождения, так и не пытаясь заснуть. Кто знает, что будут делать мои руки и ноги, когда будут без пристального внимания мозга.       — Сова, — я хмуро повернулся к Павлу, отложившему ноутбук. — Кайся, почему выгнали?       Хм, а что мне, я покаюсь. Может, уйду спать обратно на кухню, а может в ночь…       — Гей потому что, — и отвернулся к стене. Не хочется смотреть на это наглое лицо.       — Странно, что раньше не догадались.       А вот теперь хотелось видеть этого ублюдка.       — Это ещё почему?       — Мать моя сама догадалась, — на этом моменте мозг мой заглючил. Павел по парням и Любовь Святославовна об этом знает? Шутит, наверное. Я повернулся обратно в поисках ответов, но его лицо осталось всё таким же бесстрастным. — Ты виноват.       На это я уже и не знал, что ответить. Вроде и догадался, а спросить страшно.       — Давно?       — С первого укуса.       Я поперхнулся и закашлял.       — Это что же, получается, раньше меня? — его губы растянулись в улыбке, но в этот раз она была куда счастливее, чем обычно. Прекрасно-то как.       — Балет ненавижу. А ты красивый и танцуешь здорово.       Значит, я только лишний раз за Павла волновался. И не надо было так долго тянуть. На сердце сразу стало легко-легко, и я в порыве счастья решил сделать что-то непредсказуемое.       — Звукоизоляция хорошая? — в этот раз Павел непонятливо повернулся ко мне и кивнул.       Теперь уже а моём лице появилась хищная улыбка. Пора наконец Павлу платить по счетам.       ***       — Нет, Савва в ближайшее домой не вернётся, — Любовь Святославовна достала из тумбы беруши, готовясь спать. — Вы его выгнали, а мы приютили. Ему всё ещё нужно восстановление от морального ущерба.       Она отключила звонок и, довольная своей актерской игрой, написала Акулине:       «Благодарим сердечно за своевременный звонок».       Всё-таки, у Павла был хороший вкус на друзей. А над ребенком нужно перестать издеваться. А то саму уже от всех этих замечаний воротит.