Кошмары Джозефа (сборник)

Зелёные глаза итальянца в который раз пробежались по лицу напарника. Опять эти заспанные глаза и синяки под ними, которые, казалось, с каждым днем всë темнее и темнее. А ещё Цезарю не кажется или у парня стали чуть более впалые щëки? Да и кожа бледнее обычного, несмотря на то, что они как лошади батрачат под палящим солнцем... Он нахмурился, исследуя дальше, но вдруг Джозеф, видимо почувствовав на себе прожигающий взгляд, поднял глаза, в которых стоял вопрос. Пришлось тут же отвернуться –хотя какая глупость, ведь нет ничего плохого в том, чтобы следить за состоянием товарища. Правда, сделанного не вворотишь и теперь спину Цезаря покалывало от упëршегося в него недоумëнного взгляда. — Цезарь? Ты что-то хочешь сказать? Блондин сперва помотал головой, а потом всë же развернулся и спросил: — Но... Слушай, а ты... Спишь вообще? Цеппели, как старший, постарался сделать строгую интонацию, но всë равно нотка тревоги проскользнула во фразу. И хоть эта "нотка" была очень мала, Джозеф всë равно за неë ухватился и расплылся в улыбке: — А тебе-то какое дело, волнуешься? – желание врезать по этому заспанному, но с ехидной ухмылкой, лицу тут же тут же выдвинулось вперëд желания поговорить по душам, поэтому, скривишись, Цезарь развернулся и направился в место подальше. Однако, лишь чтобы сесть читать книгу и наблюдать издалека. Джозеф, слушая какую-то музыку, как мастер до сих пор не конфисковала кассетник не понятно, вновь подпëр голову рукой и прикрыл глаза. Широко зевнул, да так, что некоторые бегемоты позавидовали бы этой пасти. Потëр глаз и что-то пробурчал себе под нос. Ничего интересного – просто не выспался – решил бы Цезарь в любой такой ситуации, и он был уже на грани, чтобы так и решить, но тут же эта мысль отпала. Ведь уж кто-кто, а Джозеф старался следить за своим режимом, чтобы как можно большему научиться на тренировках, за это Цеппели мог поручиться, так что должна быть веская причина. Может... «Заболел?» Цезарь тут же отложил книгу, соскочил с ограды на которой сидел, обратно подошëл к клюющему носом напарнику и бесцеремонно положил руку ему на лоб. — Ты чем занимаешься, – буркнул Джостар, грозно зыркнув на итальянца из-под густых бровей, на что тот лишь промолчал и закатил глаза. Температуры у парня вроде не было, от чего, правда, на сердце не полегчало: беспокойство продолжало копошиться в Цезаре до самого вечера, а зоркие зелёные глаза то и дело старались выхватить в поведении Джозефа ещё какие нибудь проблемы. — Да говорю я тебе, странный он какой-то, – уверял итальянец Сьюзи-Кью, которая, еле сдерживая себя, чтобы не растрепать о состоянии брюнета, тоже насторожилась. – Только мастеру ни слова. Если заметит сама, тогда ладно, но пока что – тишина. Цеппели был уверен, что если Лиза-Лиза узнает, что он не уследил за новичком, то ему неслабо прилетит, а этого не хотелось. Поэтому поздно вечером, он встал с кровати уже после отбоя, что блондину было не свойственно, и, выйдя из комнаты, подошëл к двери напротив. Вежливо постучав, он поинтересовался, можно ли войти, но из-за двери отозвалась лишь тишина. «Неужели уже заснул?» – промелькнула мысль в голове Цезаря, но для пущей уверенности, он постучал ещё разок. —Н-не входить!! Сперва на миг остолбенев от неожиданности, итальянец отпрянул от двери в недоумении – с голосом Джозефа тоже была какая-то фигня: он был словно охрипший, запинающийся и вообще какой-то... напуганный? —У тебя там случилось что-то? – как бы между прочим спросил старший, но спустя некоторое время молчания, Джозеф крикнул лишь: —Н-ничего! Зайди по-по-...по-позже!! Цезарь встал как истукан. Желание срочно оказаться в комнате и разобраться во всëм прямо сейчас, грозило взять в руки его осознанное поведение. Он сглотнул и покосился на ручку. Стоило лишь провернуть еë и распахнуть дверь, как он утихомирит и нервоз, и тихо назревающую уже собственную бессонницу. Рука словно сама по себе потянулась к заветному резному потëртому куску металла, но Цезарь еë отдëрнул. «Что за бред, Цезарь?! Мало ли чем он там занимается, может вообще передëргивает, вот и голос срывается». Лицо бросилось в краску и Цеппели через силу отвернулся от манящей двери. «И нечего смущаться, он же тоже парень, что в этом такого? От такого количества времени на острове, где из девушек толком никого нет, у каждого может начать пригорать». После этой предательской мысли, открыть дверь он уже не решился окончательно. Ещё разок оглянувшись, он бросил "Тогда спокойной ночи", но почему-то искренне понадеялся, что его не было слышно. Ему никто не ответил, и с этим неопределëнным чувством то ли облегчения, то ли волнения, Цеппели вернулся в свою комнату. Со скрипом сев на кровать, он повернул голову к окну. На улице уже темнела ночь во всей своей красе и глядя через несколько грязноватое стекло на ярко горящую Луну, итальянец завалился на бок, бухнувшись головой на подушку. Веки тут же захотели опуститься, и Цеппели, прежде чем заснуть, успел слегка удивиться тому, как оказывается устал, хотя пару минут назад сна не было ни в одном глазу. *** Кажется, у него дежавю. Снова он перед этой дверью, и снова его коробит от одновременного желания и сбежать, и распахнуть дверь. Ведь явно с напарником что-то не так! Цезарь крепко ударил себя по щекам и закусил губу. «Это уже скорее с тобой, Цезарь, с что-то не так. У Джо-Джо самая обыкновенная бессонница, скорее всего, а ты места себе от нервов найти не можешь, сам решил свалиться с ним?» Но основания для этаких накручиваний себя имелись: у Джозефа снизилась успеваемость. Сегодня они разбили бокал, который до этого у них запросто получалось удержать, дыхание у парня сбивалось куда чаще, чем обычно, а в последнее время Цезарь стал замечать всë чаще моменты, когда брюнет летал где-то в облаках с понурым видом или так тяжело вздыхал, что чуть холод по спине не бежал. Надо взять себя в руки. Что он – ссыкло что-ли какое? Он вознëс кулак над дверью и, сперва немного помедлив, постучал. Как и в прошлый раз было тихо и теперь, после долгих уговоров самого себя, Цеппели нажал на заветную ручку и открыл дверь. В комнате царил полумрак. Обстановка такая же, как в спальне Цезаря, так что осматривать было нечего. Взгляд тут же выудил из темноты кровать напротив окна. На ней в груде из одеяла Цезарь узнал напарника... Тот спал. Чувство собственного идиотизма тут же стало поглощать блондина, и он ретировался обратно в коридор. —Господи... Какой я идиот, – он уткнулся лицом в ладони, будто пытаясь спрятаться от самого себя, что, к сожалению, пока что мало у кого получалось. – Раздул опять из мухи слона, как баба какая-то! Вот он – спит как убитый, ещё только мухи не летают. Цеппели в последний раз оглянулся на дверь Джо-Джо и ушëл в свою комнату. *** Кажется, он даже нервничать устал. Зевая и пытаясь согнать дремоту всеми возможными способами, Цезарь плëлся на утреннюю тренировку и находу собирал целый список проклятий, которые обязательно обрушит на Джостара. «Вот я за всë ему предъявлю! И за то, что волнует меня по пустякам, и за то что...» За то, что у Цезаря от этого у самого теперь бессонница? Ну нет – он знает, что Джозеф тут же возьмëт это на заметку для подколов. Да и что за глупость обвинять Джозефа в том, в чëм и сам Цезарь не до конца разобрался? Ведь, говоря по правде, чувство было такое, что его волнение было вызвано скорее какими-то неопределëнными чувствами... —Утра... – Цезарь ухнул от неожиданности, ведь мало того, что напарник появился из ниоткуда, так ещё и голос стал куда хуже. Повернувшись к нему, Цеппели встал истуканом. Теперь уже не синяки, а мешки под глазами, подстегнули Цезаря вцепиться в руку Джо-Джо и без объяснений потащить его за угол. —Что ты творишь, Цезарино, отпусти! Буквально впечатав парня в стену, итальянец молча уставился на него, высматривая каждую мелкую деталь на его лице – доказательства, что Джозефа действительно словно подменили. Мелкие морщинки, красные глаза, мешки, впалые щëки... Твою мать, как же Цезарь мог упустить момент, когда напарник так себя заморил?! —Цезарь? —Спрошу снова: ты вообще спишь? Ешь? Джо-Джо явно слегка замялся, прежде чем ответить: —Конечно, у нас же режим... Недоверчиво изогнув бровь, Цеппели продолжил допрос: —Тогда с чего такие сильные мешки под глазами? —Да вот... Само как-то, просто... Спать неуютно на новом месте. Да даже трëхлетка поймëт, что он что-то скрывает. У Цезаря прямо кулаки чесались хорошенько вмазать этому вруну! Ох, как он злился, но... Стерпел и в этот раз. Цезарь отошëл и развернувшись, бросил: —Вечером я дам тебе снотворного. А сейчас иди и тренируйся до последнего вздоха. Итальянец был холоден до мурашек по коже. Хоть он и всегда угрюм, сегодня его "угрюмость" переходила уже все границы, обдавая льдом всех вокруг. Погрузившись в рутину, Цезарь и не заметил, как наступил вечер. *** Вот он вновь стоит перед этой проклятой дверью. Реально? Это уже даже не смешно. Вздохнув, он переложил пузырëк с лекарством и ложку в другую руку и постучался. Сперва было тихо, и парень уж было решил, что ситуация прошлой ночи снова повторяется, как из-за двери он услышал робкое "кто там". —Это я – Цезарь. Я говорил, что зайду. —А... Входи. В этот раз полумрак комнаты освещала керосиновая лампа на столе. Джо-Джо понуро сидел на своей кровати и лишь кивнул вошедшему, предлагая сесть рядом. Однако, Цеппели не торопился соглашаться: прикрыв дверь, он встал посреди комнаты, уставясь на напарника. В приглушëном свете Джозеф казался больше похож на Смерть, чем на этого парня-весельчака, с котрым Цезарь некогда подрался возле фонтана. Пытаясь занять неловкую паузу, брюнет стал завязывать разговор: —Это что у тебя? Снотворное? Да не надо, я думаю, и так усну, просто последние ночи были немного неспокойными... Цеппели будто игнорировал его разговоры, кажется, накаляясь изнутри от чего-то всë больше и больше. — Думаю, тебе лучше пойти к себе, спать, уж не маленький, сам разберусь, видишь, со мной всë нормально, просто слегка не выспался- Его прервал жуткий грохот: Цезарь вдруг замахнулся и ударил рукой по тумбе, да так сильно, что Джозеф от неожиданности подскочил, тут же заткнувшись, а некоторые вещи с тумбы повалились на пол. — Просто скажи уже! – тут итальянец сорвался на крик. – Не понимаю, как твоë идиотское эго может быть настолько важнее окружающих, придурок?! Просто скажи, что с тобой! Мне! Важно! Знать! Пытаясь отдышаться после маленькой тирады, Цеппели уставился на Джо-Джо таким взглядом, словно одновременно и молил всë рассказать, и угрожал, что если не расскажет, он его к чëртовой матери укокошит сам. Джозеф сглотнул и отвëл глаза. Как бы сильно не хотелось поторопить его, это бессмысленно, ведь это совсем никак не поможет парню быстрее решиться. Наконец, Джозеф вздохнул: —Только... Давай по-серьезному, без насмешек, – ответом ему был настолько суровый взгляд итальянца, что усомниться в его серьëзности – всë равно, что усомниться в самом этом понятии. – в общем... Мне снятся кошмары. Цезарь облегчëнно выдохнул да так, словно внезапно отменили Конец Света. Господи, а он уже себе надумал: сонный паралич, лихорадка... —Нет, не "фуух"! Я даже глаз не могу из-за них сомкнуть... Это словно какие-то непрекращающиеся навязчивые мысли. Постоянно. И всë после этих колец... Я будто схожу с ума! Джозеф ухватился за голову и, оперевшись на колени локтями, словно попытался спрятаться в это подобие мини-домика. Блондину пришлось опуститься на корточки, иначе то, что тараторил напарник, было не разобрать. —В этих кошмарах постоянно кто-нибудь умирает, постоянно! То я, то бабуля, даже ты однажды! И это просто ужасно... Каждый раз смерти всë отвратительней и отвратительней, словно кто-то проверяет меня на устойчивость. Я – неустойчивый! – Джостар схватил оторопевшего напарника за плечи и выдал ему прямо в лицо. – Я уже сдаюсь, я не могу так больше, Цезарь! Он замолчал, тяжело дыша, и обратно опустил голову, вжав еë в плечи, словно боялся реакции Цеппели. В комнате стало так тихо, что зазвенело в ушах. Блондин даже сперва замер, глядя на младшего, но потом наконец, тщательно подбирая каждое слово, стал размеренно говорить, пытаясь заглянуть к нему в глаза: — Эй... Почему ты не сказал сразу? Я бы помог чем смог, – он хоть и пытался сделать вид, будто отчитывает друга, но... В голосе всë равно продолжали дребезжать горечь, волнение и жалость. — Я-я... Я думал, что это недостаточно веская причина для жалоб, думал ты засмеëшь. — Да за кого ты меня принимаешь, – возмутился Цезарь, хватая парня за подбородок, поднимая его голову и глядя ему в лицо, – насколько низок я в твоих глазах, чтобы смеяться над чужими проблемами?! По лицу Джозефа невольно проскользнула улыбка, печальная, но такая искренняя, что все предыдущие нескончаемые улыбки были лишь жалкими пародиями. —А теперь слушай сюда,– он так сжал щëки Джо-Джо, что губы по-рыбьи выпятились, а тоска в глазах на миг сменилась недоумением. – Бояться смерти – это нормально, идиот! Да если бы мне каждую ночь снилось, как кто-то из друзей или из родных умирает раз за разом, я бы уже давно с катушек слетел! А ты... Ты... – он замолк, будто слова для философской речи закончились. Как минимум на английском: была б его воля, Цезарь давно бы облил напарника благим итальянским матом и витиеватыми речами, но, чëрт возьми, сейчас у него чуть ли не в руках лежит друг с глазами на мокром месте, а он даже нормально успокоить его не в состоянии, потому что тот иностранец. Захотелось разорвать эту маленькую преграду. Донести свои слова, мысли, если не прямым текстом, то как-то иначе: хоть ментально, хоть тактильно – как угодно, лишь бы донести! Ведь если он этого не сделает, то Джозеф вообще никогда не поймëт, как сильно он о нëм на самом деле беспокоится! Цезарь протянул руки, ухватил парня за плечи и вдруг крепко прижал к своей груди. Хоть объятья и вышли какими-то сумбурными, неловкими, но зато крепкими, и уж таким образом, итальянец точно сможет передать всю горечь, всë уважение, всю радость, всю грусть – весь ассортимент эмоций, который будоражило в нëм из-за Джозефа. Молча прижимая парня к себе, Цеппели слушал как бьëтся его сердце, впитывал в себя его проблемы, разделяя их между ними, ловил его медленно успокаивающееся дыхание и просто дарил ему своë тепло и поддержку. А что? Да, может они и спасают весь мир от уничтожения ацтекскими гигантами, но, они тоже люди. И как же, чëрт возьми, даже им двоим не хватает самых обыкновенных объятий, поддержки и, в какой-то степени, даже любви. Спустя несколько мгновений, которые будто длились вечность, Джозеф приподнял руки и обнял друга в ответ, прижимаясь к нему. — Спасибо... Цезарь... Тот лишь ухмыльнулся, молча продолжая обнимать парня. Они и не заметили, сколько так просидели, пока блондин вдруг не почувствовал что-то мокрое на плече. — Ох, дьявол, прости, само как-то вышло, – Джозеф отпрянул, бегло размазывая слëзы, что сами собой покатились по щекам. —Да нормально, тут нечего стесняться, – хотя Цезарь с долей стыда приметил, что и сам чуть не пустил слезу. – Мы же тоже люди... —Господи Боже, они не останавливаются, – Джо-Джо нервно хохотнул, пряча лицо в ладонях. – Умоляю, не смейся. —Да я вообще молчу, scemo. — Да ты лыбишься до ушей, придурок! — Perché è incredibilmente carino, Jo-Jo!