eleven. sweetie pie

— Да подвинься ты. — Айщ, заткнись, пока я тебя за ляжки не покусал. Это моё кресло, вали на диван. — Хён, я буквально сижу на твоём члене, каким образом мне свалить на диван? — Тогда сиди молча, мать твою, и не мешай, мне нужно закончить дорожку. — Твой характер когда-нибудь тебя погубит. — А твой язык давно не был в моей заднице, но я же молчу. — А мог бы и сказать что-нибудь. — Да заткнись ты уже, Уён-а-а-а. Они препираются, сидя практически в темноте. Уён ёрзает на коленках Хонджуна, пытаясь устроиться поудобнее, но тот как назло слишком много двигается — Уён явно загораживает своему хёну обзор на экран ноутбука, за которым последний и работает. Уён, довольный своей маленькой шалостью, чуть приподнимается на чужих коленях и опускается обратно, притискиваясь оголёнными ягодицами к обтянутым джинсой бёдрам. Хонджун тихонько мычит ему в ухо и хватается за карман толстовки, не давая движению повториться. — Ты можешь потерпеть чуть-чуть, ну, что такое? — еле слышно спрашивает он. Уён же смотрит только вперёд, на раскиданные по рабочему столу ноута папки, и улыбается. — Чонхо в соседней комнате и может зайти в любой момент. Тебе настолько не терпится, что даже до душа не дотянем? — Нет, — коротко отвечает Уён и снова приподнимается. По позвоночнику от поясницы вверх мягко проскальзывают мурашки. — Так переживаешь за Чонхо, как будто он членов никогда не видел. И вообще я только после душа, — он оборачивается на Хонджуна через плечо. — Дело получаса, хён, почему ты такой вредный? — Дело получаса, Уён, почему ты не можешь потерпеть, пока я не освобожусь окончательно? — Хонджун, несмотря на вопрос, пробирается рукой под толстовку и щиплет Уёна за сосок. Уён охает от неожиданности и опускается резко на член, отчего внутренности на секунду сжимаются. Дрожь поднимается по икрам и внутренней стороне бёдер, скручиваясь тугим узлом внизу живота. Уён ловит слабые отблески экрана в глазах Хонджуна и улыбается шире. — Потому что я не хочу ждать, — он пожимает плечами. — Я соскучился. Мне нужна ласка. — Почему бы тебе не добежать до Сана или Минги? — Хонджун выглядывает из-за Уёна, пытаясь увидеть экран ноутбука, но Уён наклоняется в ту же самую сторону. — Ты, блять, невозможный, — раздражённо закатывая глаза, Хонджун выдыхает. — Если бы я хотел кого-то из них, я бы пошёл. Твоё разрешение мне не требуется, — отвечает Уён, наблюдая моментальную реакцию — Хонджун фыркает и снова поднимает глаза к потолку. — Но прямо сейчас я хочу тебя, а ты вместо того, чтобы быстро дать мне то, что я хочу, сидишь и споришь со мной. — Да с хера ли я должен тебе что-то давать по первой прихоти? — Хонджун удивлённо на него таращится в темноте и снова щипает за соски. — Совсем уже совесть потеряли. Хва вас распустил. — Поверь мне, если бы мы трахались столько, сколько трахаются в их общаге, ты бы сдох еще полгода назад, — Уён удовлетворённо рассматривает лицо Хонджуна, которое начинает кривиться. — И вообще я живу с тобой, кто кого куда распустил, а, хён? Хонджун грузно выдыхает и бросает попытки дотянуться до мышки. Уён, всё ещё сидя на его члене, поворачивается ещё сильнее и проводит кончиками пальцев по гладкой, тёплой щеке. Пробегается по крыльям носа, по переносице, разглаживает морщинку между бровей и легко трогает веки подушечками. От такой банальной, незамысловатой нежности Хонджун расслабляется, хотя и продолжает смотреть на Уёна исподлобья. Уён коротко мажет языком меж губ и быстро целует Хонджуна, желая разнежить его ещё больше. Ещё сильнее. Чаще всего хён колючий и резкий, но иногда — очень редко и далеко не со всеми — у него случаются моменты трепетной любви, которой, как все знают, Хонджун делиться не то чтобы готов. Уён, как и остальные, в курсе, кому достаётся львиная доля этой самой любви, но всё же порой и у него получается отхватить себе щепотку сладкого настроения хёна. — Дай мне закончить одну дорожку. Буквально десять минут, — наконец, выдыхает Хонджун, и Уён прижимается к его губами ещё раз — с благодарностью. Хонджун мягко отвечает и отстраняется сразу же, как Уён ему позволяет. Чтобы поддерживать и своё, и чужое возбуждение, он двигает бёдрами по кругу и вперёд-назад, чем периодически заставляет Хонджуна забывать щёлкать мышкой или переставать дышать. Ощущая в себе его жар, Уёну хочется взять больше разрешённого прямо сейчас. Он приподнимается так, что член Хонджуна практически выскальзывает из него, но потом опускается медленно, не торопясь, жмурясь и наслаждаясь этим разгорающимся внутри вожделением, словно мороженым в знойный день. — Уён. Этот полурык-полумычание, доносящийся из-за спины, действует на нервы самым приятным образом — возбуждает каждый рецептор и заводит сердце, будто ключом. Уёну нравится секс с Хонджуном. В большинстве случаев он становится таким же бешеным, как и Сан, особенно, если надавить на какие-нибудь опасные точки, путь к которым Уён знает прекрасно. Та разница стихий, которая присутствует в них, распаляет всегда по-особому, только если Сан в конце концов поддаётся Уёну и позволяет вести, то Хонджун… Он отрывает руку от мышки и обхватывает Уёна за талию, прижимая спиной к груди. Тихий стон, слетевший с его губ, заставляет Уёна продолжать настырно двигаться. — Какой ты несносный, — Хонджун подкидывает бёдра вместе с Уёном, и тот цепляется за крышку стола, чувствуя горячий укол возбуждения в паху. — Просто… невероятный. Шепчет жарко между лопаток — оттого, как тесно он прижимается губами, Уён чувствует жар, расползающийся по спине. Он высоко стонет, когда Хонджун толкается в него ещё раз. Так тепло, туго и влажно ощущается внутри, что Уён спешно подаётся навстречу и насаживается сам. — Ай, да прекрати ты, — мычит Хонджун, впиваясь ногтями Уёну в рёбра. — Серьёзно, блять, ты… — Хён? Дверь в комнату открывается, разделяя темноту полоской жёлтого света с коридора. Уён чувствует, как Хонджун под ним дёргается — они оба поворачиваются на голос Чонхо, который сразу же заходит внутрь. Уён обращает внимание на его руки, занятые маленькой тарелкой с кусочком торта, и гулко сглатывает. Не то чтобы он сильно переживает по поводу того, что Чонхо может увидеть, чем они тут занимаются, но тем не менее это ощущается… странно. — Я от Ёсан-и принёс, — он ставит тарелочку на стол перед Уёном и делает шаг назад. Замирает, видимо, только сейчас увидев, что на Уёне нет штанов. — Э-э-э, — растерянно тянет он, заметно тушуясь, а потом хлопает себя по карманам. — У меня тут. Да. Ложка. Уён не выдерживает и хрюкает от смеха. Если послушать Ёсана, можно подумать, что Чонхо — самый уверенный в себе партнёр из всех возможных, да и в целом их макдуни никогда не падает в грязь лицом, но прямо сейчас Уён находит его уморительным. — Вот, — Чонхо осторожно кладёт ложку рядом с тарелкой. — Ложка. — Ты, может, выйдешь? — спрашивает Уён и опускает полы толстовки на свои голые ляжки. Хонджун под ним ёрзает, но молчит, наверное, пытаясь слиться с окружением. Чонхо что-то невнятно бурчит в ответ и живо разворачивается на пятках. В комнате темно, но почему-то Уёну кажется, что Чонхо покраснел. На самом деле Уён соврёт, если скажет, что ему неинтересен Чонхо. Наоборот — очень даже интересен. В силу обстоятельств он был и остаётся недоступным для всех, кроме Ёсана, и Уёна, на самом деле, этот аспект несколько раздражает. Он, пожалуй, единственный, кто открыто выражает своё недовольство по поводу отношений Ёсана и Чонхо, потому что Уён не понимает. Ёсан наравне с остальными поддерживает их тёплые отношения на всех, но при этом… При этом он поддерживает такие отношения с Чонхо, в которых у них складывается самая обыкновенная, традиционная пара. Пара. Уён не понимает, как подобное может устраивать обоих, но Чонхо — особенно. — Может быть. Чонхо останавливается около двери, а потом оборачивается. Уён видит его тёмные заинтересованные глаза и внутренне усмехается. Настолько ли на самом деле Чонхо придерживается своей позиции моно-парня, как пытается всем доказать? — Хочешь посмотреть? — спокойным голосом спрашивает Уён и демонстративно двигает задом. Хонджун стискивает его за бока с такой силой, что становится больно. — Ауч, хорош. — Заткнись, — ворчит Хонджун, но отпускает. — Спасибо, Чонхо-я. Уёну кажется, что те секунды, которые Чонхо сканирует их взглядом, тянутся бесконечность. Вместе с растущим возбуждением он ощущает нечто пылкое и жгучее, расползающееся по нутру. Азарт горит в нём ярким оранжевым пламенем. — Тебе же хочется, я прав? — Уён поднимается и опускается. Член Хонджуна чувствуется хорошо, сочно и отчётливо, и Уён уверен, если напрячь зрение хоть чуть-чуть, то всё станет и видно в том числе. Чонхо опускает взгляд ниже — аккуратно, по сантиметру. От лица на плечо, по плечу до талии, от талии до обнажённых ягодиц. Его кадык заметно движется вверх и вниз, и Уён вторит этому крошечному проявлению любопытства. Он насаживается на Хонджуна неторопливо, позволяя горячему, твёрдому члену растягивать себя, а Хонджун хоть и пытается сдерживаться, всё-таки мычит низко и глухо. — М-м-м, Чонхо-я, — зовёт Уён и откидывается на Хонджуна спиной. Обхватывает собственный член двумя пальцами — совсем чуть-чуть, чтобы ощущения стали более острыми и дразнящими. Смотрит прямо Чонхо в глаза, пока тот не отрывает взора от места соприкосновения задницы Уёна и бёдер Хонджуна. — Хочешь? Чонхо вылетает из комнаты и захлопывает за собой дверь так громко, что в ушах звенит. Уён гогочет и облокачивается на Хонджуна ещё сильнее. — Ты такой конченный. Хонджун резко встаёт с кресла и впечатывает Уёна в столешницу. Тот едва успевает спохватиться, чтобы не прочесать носом экран ноутбука, но вот кусочек торта, оставленного Чонхо, оказывается на животе Уёна. Он чувствует его мягкость через ткань толстовки, пока Хонджун наваливается на него всем весом. — Я иногда поражаюсь, как тебя вообще Земля носит. Он подаётся бёдрами вперёд, втискиваясь в Уёна, и подхватывает его под тазовые кости, чтобы было удобнее. У Уёна от происходящего же потихоньку кончается терпение. Он не совсем понимает, общее ли это настроние или факт того, что ему удалось влезть туда, куда не удавалось попасть ещё никому. Или ему настолько понравилась мысль о том, что кто-то будет наблюдать за ним, пока он будет заниматься сексом? Кожу покалывает от мурашек. — Хочу его трахнуть, — шепчет Уён себе под нос и отталкивается руками от стола, сразу же обхватывая Хонджуна за шею. — М-м-м, это как грёбанный запретный плод. — Угомонись, Уён-а, — отвечает Хонджун, набирая темп. Уён стонет и цепляется крепче, чтобы не потерять эту тонкую ниточку, что оставляет его в сознании. — Правда, ты переходишь черту. — Какую, нахрен, черту? — Уён хмурится. — Он, блять, парень моего парня, почему я не могу хотеть его? — Ты слишком в этом заинтересован. — А он, хочешь сказать, нет? Только что он пялился на нас — почему? — Ты пиздецки несносный. Хонджун целует его, сминая губы в тягучем, вкусном поцелуе, и Уён как-то теряется. Чонхо и его сраные проблемы сразу отходят на второй план, когда он чувствует в собственном рту язык Хонджуна и его насыщенный вкус. Уён подумает о произошедшем на досуге. Поговорит с Ёсаном, попробует уточнить у кого-нибудь ещё — только ли у него возникает желание завалить Чонхо и заставить его отдаться остальным шестерым? От этого сосёт под ложечкой. — Вообще-то, Уён-а, ты знаешь, у меня был к тебе вопрос, — вдруг говорит Хонджун , но оттого, как резко он натягивает Уёна на себя, у последнего плавятся мозги. — Мне надо… надо проучить одного человечка. Как-нибудь интересно. — И подождать с обсуждением ты, конечно, не можешь, — Уён собирает со своей толстовки размазанный торт и облизывает пятерню. Насыщенный клубничный вкус ударяет в голову. Он редко ест что-то настолько приторное, но это очень даже в духе Ёсана. — А то ты можешь, — Хонджун хватает его испачканную ладонь и тянет ко рту. Проводит языком между пальцев, собирая плотный розовый крем, вылизывает голодно и жарко. — Мне нужен твой сексуальный мозг. В животе что-то обрывается, едва Уён это слышит. Вместе с таранящим его членом это вызывает чувство восторга и удовлетворения. — Нужны обстоятельства, хён, ты же знаешь. Хонджун не отвечает сразу. Уёну до одури хочется увидеть его лицо — прочитать каждую эмоцию, увидеть сомнение и уверенность, понять мотивы. Но Хонджун давит на поясницу свободной рукой и продолжает трахать его так — так потрясающе — приятно. — Так кто из наших нарвался? — спрашивает Уён, плавясь от тяжести чужого тела. — Ты недавно был с Хва. Но это вряд ли. Ещё… Он вдруг понимает, что его глаза плотно закрыты. Под веками разноцветные круги и муть, поэтому Уён распахивает их и встречает темноту комнаты, рассеянную лишь светом от экрана ноутбука. — Ещё Юно. И Минки, — сквозь стоны получается проговорить у него. Очевидный ответ приходит в голову, и Уён улыбается. — Это господин Сон, так? Юно не напартачил бы так, чтобы ты хотел его наказать. Или, блять, он всё-таки сделал что-то, что вывело тебя из себя? — Что? Нет, — Хонджун наконец отрывается от пальцев Уёна и полностью увлекается им остальным. — Нет, это Минки. Уён еле слышно смеётся, хотя его смех быстро переростает в звонкий, тягучий стон. Он дрочит член насухую, передавливая его ближе к основанию, но затем смазывает с головки капельку смазки. Она блестит в тусклом свете экрана еле заметно, и Уён, выворачиваясь в объятиях, протягивает вновь испачканный палец Хонджуну — тот обхватывает подушечку губами и закрывает глаза, легко жмурясь. — Ах, Минги-щи, — Уён опять стонет. — С ним можно сделать много всякого. Всё, что ты выберешь, его задница может принять — я тебя уверяю. — В каком смысле? — Хонджун даже останавливается на мгновение. Уён, глядя ему в глаза, усмехается. — В прямом. Он, конечно, не будет выкладывать чужие секреты на стол. Может, и мог бы, но только за определённую плату. — Я могу сделать что угодно? Чувствуя прокатывающийся по спине и ногам жар, Уён начинает двигать рукой по члену ещё усерднее. Жажда пляшет в глотке и на кончике языка, и распирающее в животе ощущение разбухшего члена, кажется, давит на мозжечок. — Абсолютно. Уён опять теряется не только в происходящем, но и в том, что неосязаемо сквозит между ними с Хонджуном обоими — общая любовь к их парням, их чувствам и тонкостям, которые раскрываются для каждого по-разному. — М-м-м, Хонджун-а-а, — на выдохе мычит Уён. — Хён. — Что, милый? — Ох, блять. Хонджун, видимо, тоже находясь в раздумьях, зовёт Уёна не совсем привычно. Но Уёна от этого буквально размазывает — он снова случайно попадает рукой в торт и снова целяется за столешницу, ощущая, как Хонджун двигается внутри него всё более и более хаотично. Это ласковое, милое, странное обращение бьёт по барабанным перепонкам и перекручивает органы в кашу. Уён неожиданно для себя кончает и лишь успевает натянуть край толстовки пониже, чтобы не забрызгать клавиатуру ноутбука. Тело трясёт от возбуждения и напряжения. — Так вот, как ты общаешься с ними, — он переступает с ноги на ногу, когда Хонджун берёт темп выше. Мозг отказывается соображать от гиперстимуляции и способен лишь на то, чтобы из горла Уёна продолжали срываться стоны один за другим. — Трахать Минки — хорошо? Тебе нравится? — Ты не пробовал? — еле различимо бубнит Хонджун. — Попробуй. Он тебе отдастся только так. Уён хмыкает. Он и сам не особо понимает, как так вышло, что чудесная задница Минги ещё не была в его руках. Вернее, задница-то была, но вот восхитительный внутренний мир… — Блять-блять-блять. За крепкой хваткой на рёбрах Уён чувствует горячую пульсацию, распространяющуюся по нижней части тела. Хонджун, прижимаясь тесно-тесно к нему, замирает глубоко внутри и громко пыхтит в ухо. — Как мне сейчас работать? — сердито спрашивает Хонджун. — Серьёзно, я выселю тебя к Сану. Уён, поворачиваясь и присаживаясь голой задницей на стол, берёт пальцами остатки торта и запихивает довольно в рот. — Я лучше к Ё поеду, их всего двое. — Слишком хорошо для тебя, — Хонджун щёлкает Уёна в нос и подходит ближе, чтобы поцеловать. Его губы мягкие и горячие, и Уён тает, чувствуя, что Хонджун начинает вылизывать его от клубничного крема снова. — Никогда не зови меня так больше, что за дерьмо вообще? Хонджун давится кусочком торта, который успел слопать, и тихо хохочет. — Я знаю, что тебе понравилось, милый. Уён мажет Хонджуну по лицу остатками торта и едва успевает натянуть штаны, чтобы выбежать из комнаты. Ладно. Он и правда подумает об этом на досуге.