***
Маленький Инк с детства восхищался придворным шутом — своим отцом. Правда, тот покинул его достаточно рано, однако кумиром быть не перестал. И Инк учился, не взирая на разные шутки и слухи, учился до потери сознания. Это было весьма сложно! Но и почётно в той же мере. Умелец всего, что может понадобиться королю — актёр, советник, художник и музыкант… Телохранитель. Шут должен быть способен защитить, развеять скуку, дать совет. Ещё совсем ребёнком Инк с упорством осла учил языки, основы политики, учился загадывать и разгадывать загадки, носить «маски», выглядя не более чем клоуном, драться и лечить. Проще было сказать, чего маленький монстр не умел — спасибо связям его опекунов, он мог себе позволить это. В итоге он стал достаточно… перспективным для помощи принцу. Что удивительно, старшему. В самом начале претендентов на титул шута было штук десять, и Инк старался превзойти всех. Он не обманывался слухами и внешней слабостью, хрупкостью и добротой принца Дрима, ведь все, кто находится в «высшем» обществе, а тем более при дворе правителя… были, мягко говоря, двуличны. Серьёзный взгляд золотистых глаз вместе с мягкой улыбкой подтвердил думы юного шута. И всё же, что-то цепляло в этом принце за самую душу. На привыкание к друг другу, притирку характерами, ушло много времени. И вот уже кандидатов всего трое, но Инк не смотрит на остальных, отмечая только краем глаза всё, что те делают, методично запоминая все фразы от них, игнорируя их попытки задеть за живое. Всё живое в нём устремлено к Дриму, который тяжело привыкал к факту наличия кого-то более близкого, даже чем его драгоценный близнец. Инк привыкал к доброте и некой наивности принца за бронёй серьёзности. К тому, как Дрим сбивает костяшки после очередных отчётов о новых отвратительных слухах о его брате. Драгоценный младший брат принца — Найтмер — отказывался общаться со старшим уже полгода как, всякий раз при встрече взрываясь речами о неравенстве и его правах на престол. Дрим как-то раз после такого разговора чуть не сломал фаланги пальцев, повредив надкостницу, и пока Инк аккуратно обрабатывал ранения, злобно, почти рыча, выговаривал как был бы рад казнить тех, кто настроил брата против него. Как легко отдал бы престол, если бы не советники и некоторые особенности их с братом обучения. Хотя последнее можно и поправить, им ведь всего тринадцать! Инк хмурился, но впитывал информацию, а когда забинтовал кремовые кости, мягко сжал пальцы в своих ладонях, поддерживая. И тогда Дрим понял, кого хочет видеть рядом с собой. Даже не как шута, вот ужас, а как супруга. Инк, оказавшийся победителем в битве за титул шута около трёх месяцев назад, осознал нечто подобное относительно своих чувств ещё раньше. И молчал. Они оба слишком долго и много молчали. С тех пор Дрим цеплялся за нового «друга» — чуть ли не более талантливого и умелого, нежели он сам, — они оба были не слишком доверчивы, но сцепились между собой крепко, и даже почти не удивился попытке переворота со стороны близнеца. Инк в тот день чуть не погиб, защищая своего принца, но атаку отбил. Удивив этим всех вокруг, ведь тех же охранников с лёгкостью победили, хотя уж кто-кто, а вот стражники не сопротивлялись вовсе, будучи уверенными, что жестокий младший брат будет лучшим королём. Шут сделал их всех, пусть и обзавёлся незаживающими трещинами на рёбрах от хватки видоизменённого магией Найтмера. Скандал внутри двора был знатный, пусть и наигранный во многом. Решился «конфликт» с помощью, будто бы случайно оказавшегося на месте действий, посла соседнего государства, узнавшего в одном из приближенных Найтмера наследника престола, своего принца. Киллер практически лишился эмоций и сам не видел себя на троне, потому и сбежал, после познакомившись с младшим принцем Царства Снов. Придворные решили, что сыграть свадьбу между ними и отправить Найтмера на трон соседнего государства будет лучшим решением. Врали в лицо, конечно, явно думая, как бы посадить фаворита на трон, но с таким цербером, как Инк, это не представлялось возможным. Уже тогда шут понимал, что ему нужен хотя бы кто-то в свите принца, кому можно доверить охрану… любимого монстра, наверное, это самое правильное определение. Так из новобранцев выделился Блу, так Инк начал его тренировать, а когда после долгих и упорных проверок удостоверился в надёжности скелета чуть выше него самого, то познакомил его с Дримом. Долго и упорно дружил их между собой. Дрим в то время чуть с ума не сошёл, думая, что Инк знакомит его со своим возлюбленным, весь извёлся, пока не смирился. А после решил поговорить с Блу наедине. «Разве господин шут не любит вас больше всего на свете?» — этот вопрос бился в черепе Дрима ещё некоторое время, пока он старался незаметно наблюдать за шутом. Инк рисовал его. Инк прикрывал его своим телом от охранников, которых считал ненадёжными, строя из себя недалёкого клоуна, но стоило присмотреться, и Дрим понял, что между ним и тем же Кроссом Инк никогда не оставлял свободного пространства. Инк касался принца с каким-то скрытым трепетом, пусть из-за маски этого не было заметно, но слабая дрожь пальцев всё же зацепила сознание Дрима. Если бы он не знал Инка так хорошо, так долго и близко, он бы не заметил и некоторых странных ранее, но смущающих ныне ситуаций, когда на тренировках или занятиях они касались друг друга чуть более открыто нежели полагалось принцу и прислуге, и шут словно каменел от этого, вся его фигура становилась чуть более напряжённой, но… стоило чуть прижаться спиной к чужой грудной клетке, делая вид, что оступился, — и Дрим услышал учащённый ритм биения драгоценной души, почувствовал жар, опаливший позвоночник. В тот день Инк впервые замер от ужаса, осознав, что его поймали. Но не посмел уйти, оставить принца наедине с тем самым Кроссом. Вечером шут попытался было удрать в свои покои, но его настойчиво утянули внутрь комнаты наследника. И поцеловали, прижав к стене. Та ночь могла бы стать невыносимо жаркой, если бы дежурил кто-то из доверенных лиц, но нет, они просто целовались, сидя рядом, и — вот шутка, да? — играли в шахматы. Так что, когда настороженный столь долгим пребыванием шута у принца в покоях Кросс заглянул внутрь, то увидел только весьма близкие, но не откровенные объятия Инка, держащего в руках спящего принца, и шахматную доску перед ними. На строгий взгляд охранника шут пожал плечами и улыбнулся, попытался отстраниться, чему спящий Дрим явно помешал, ворча и бубня что-то в полусне, цепляясь за ещё более хрупкого, чем он, с виду скелета. Позже, когда дежурил Блу, возлюбленные смогли насладиться друг другом, и не раз. Незадолго до коронации Дрима они и вовсе сбежали в церковь в соседнем городке, попросив священника их обвенчать. Надеялись ли они на что-то, смеясь и смущённо разглядывая друг друга в тот день? Наверное, на сохранение тайны. Зря. Многие знали, что шут, что сейчас на службе у старшего принца, весьма опасен не только своей физической силой и знаниями, но и запретной магией. Его отца убили именно из-за неё, из-за того, что он подчинил своего господина, пусть не для вреда, а чтобы спасти, но когда это волновало высоких господ? Этот приём мог сработать лишь раз, и Инк не должен был его знать, так как был слишком мал — и не знал, на самом деле не знал, но никто в это не верил. Потому после слов священника, подошедшего к Найтмеру на следующее утро после коронации и поведавшего о случившемся бракосочетании, младший принц собрал советников и они направились к покоям уже не принца — правителя. И застали там спящих супругов. Вытащили Инка из кровати в чём мать родила — Блу хотел было ринуться на защиту, но шут остановил его взглядом, запрещая, напоминая об их уговоре. И скелет с голубыми зрачками только сжал зубы, вставая на пост около кровати Дрима, не подпуская к нему никого. Правда была в том, что Дрим ждал ребёнка. И никто пока об этом не догадался, но Инк ни за что на свете бы не стал рисковать. Так что, когда его заковали в магические кандалы, наносящие жуткие раны на шею и конечности, он не сопротивлялся, как и когда одели в какие-то обноски поверх. Когда потащили к лесу, Инк подумал, что его закинут в одну из дальних темниц умирать от голода и жажды. Что ж, он почти угадал. Найтмер попросил о помощи в «деликатном деле» своего будущего советника на престоле другой страны, а тот с радостью помог. Уничтожил душу наглого, посмевшего отказать ему, шута, и сбросил в колодец практически труп. Проснувшийся Дрим сначала расспросил Блу, всё сильнее впадая в ярость, а когда Найтмер с советниками вернулся, приказал младшему собирать чемоданы. Придворные застыли. Правильно, собственно застыли, ведь одолеваемый нестабильной из-за беременности магией Дрим, узнав об участи своего мужа, приказал всем причастным сделать шаг вперёд. Те гордо вышли вперёд, недоумевая. На вопрос о том, почему же он злится за защиту его чести, правитель с потухшими зрачками разъяснил, что встречались они с Инком уже более года, так что никакого подчинения там нет и не было. Всех виновных, помимо Найтмера и его свиты, Дрим холодным тоном приказал казнить. А сам, пригвоздив брата к полу магией, мило улыбнулся и спросил, не хочет ли кто-то показать ему, где останки его мужа. Отозвался непробиваемый, казалось бы, Киллер, нервно наблюдая за яростной магией правителя, что угрожала его принцу. Дрим кивнул и попросил Блу присмотреть за тёплой компанией, пока сам он наблюдает за казнями. На исполнение приговора ушло более десяти часов, во многом из-за криков бывших уже советников, что они мудры и лучше знают, что они заботились о правителе. Да много о чём они кричали, но Дрим не слушал. А как только первый палач замешкался, правитель попросту выстрелил своей магией из лука сначала в смертника, а после — в палача, что отказался подчиняться приказу. Все в ужасе замерли, думая, что Дрим сошёл с ума. Он и правда сошёл бы, если бы не мысли о вреде волнения, о заботе Инка, если бы не держал у души маску возлюбленного. Но верить в то, что его драгоценный шут выжил, было глупо. Дрим глуп не был, но хотя бы прах собрать стоило, чтобы их ребёнку было где вспоминать отца. Внутри было поднялась волна отчаяния, но уже не принц, ха, правитель силой воли заглушил её. Он просто невозможно устал под конец дня, устал слушать крики обличённых властью выродков, считавших, что они знают лучше, как Дриму жить, от смертей — не взирая на внутреннее удовлетворение, правителю не нравились глупые смерти. Пусть и заслуженные. Верный Блу был рядом, охраняя и взглядом не отпуская Киллера. Дрим радовался его присутствию рядом. И даже не обвинял ни в чём, прекрасно осознавая, что если бы кто-то узнал о ребёнке утром, то днём ребёнка бы уже не было. Советники не дали бы ему даже проснуться, уничтожив плод магией «во благо правителя». Вдвоём с Блу они направились к Киллеру, стоило только палачу исполнить свой долг. Рядом со своим женихом тут же нарисовался Найтмер, с гадливой ухмылкой, но молча — после утренней атаки брата он предпочёл обойтись без провокаций. Вчетвером они направились в лес, прихватив с собой несколько стражников и верёвки с крюками — Дрим помнил, что… тело Инка сбросили в колодец. Мысленно он уже депортировал Эррора в родную страну. Каково же было облегчение стражников, когда они увидели в колодце совсем даже не прах, а целое тело монстра. И какой же ужас их одолел, стоило им достать шута, снять оковы и осознать — грудная клетка Инка слегка двигалась, показывая признаки жизни. Внутри же неё клубилась темнота, а вместо вечно ярких, меняющихся ежесекундно цветных зрачков, в глазницах загорелись тусклые белые огоньки. Дриму резко поплохело, и его подхватил под руку Блу, опуская на землю и умоляя дышать. Даже Найтмер с Киллером отшатнулись. Инк же встал на ноги и зацепился взглядом за Дрима, больше не двигаясь, не моргая, всем своим существом сосредоточившись на правителе. Тот спустя минуту всё же пришёл в себя, встал на ноги и подошёл к мужу, коснулся его черепа, с тоской понимая — как раньше уже не будет. Инк не отводил от него взгляда, но стоило Найтмеру дёрнуться в их сторону — кто бы что ни говорил, смерти брату тот не желал, а бездушный ныне монстр явно не был безопасен, — Дрима задвинули за спину шута покалеченные кандалами и падением руки. Инк совершенно не реагировал ни на что, только на Дрима — совсем чуточку. Правитель молча рыдал, но, помотав головой, вытер слёзы и сказал: — Пойдём домой, Инк.***
— Это слишком страшная история, отец! — звонким голосом возмутился скелетик. — А жизнь вообще страшная штука, — с непонятной тоской ответил Инк Палетту, гладя того по голове и обнимая. Малыш плакал, прижимаясь к пустой грудной клетке, и отчаянно сжимал органайзер с красками, висящий на одежде. — Нам всем повезло, что Дрим смог найти колдуна, который помог мне… снова обрести эмоции. Но даже без них я всегда буду тебя защищать, тебя и твоего папу, ты мне веришь, Палетт? Ребёнок кивнул. Раньше он не понимал, отчего его отец такой странный в плане эмоций, отчего Дрим иногда с такой тоской смотрит на него, будто уже потерял. И отчего все запрещали его расспрашивать об этом Инка. Тот, более не обременённый рамками морали и души, с лёгкостью рассказал Палетту историю его семьи. Но, вопреки своей бездушности, он сейчас обнимал сына, гладя того по голове. За время рассказа краски выветрились, а потому в конце цензуры практически не было, Инк прямо рассказал все, что помнил — и как лежал на дне колодца, и как терял воспоминания одно за другим, и как увидел снова Дрима и не почувствовал… ничего. Как исключительно за счёт разума попытался защитить мужа. Как долго, практически год, Дрим искал решение, пытался вернуть возлюбленному эмоции и личность. Получилось, пусть неполноценно, но получилось, и Дрим правда ценил это, но… Безумно обидно, что из-за каких-то властолюбцев, желающих придать себе важности и показать, что они имеют влияние на правителя, его сын лишился нормальной семьи. Палетту тоже обидно. Но после сегодняшнего рассказа он решил — у него тоже будет кто-то, кому можно доверять, как отцу! Надёжный и верный, помнящий о нём даже в павшем состоянии. И никто, помимо семьи, не сможет на него повлиять! Все трое искренне хотели верить, что ребёнку повезёт.