3
20 июня 2024 г. в 02:20
«Кто скажет, зачем так болит голова?
Кто вспомнит о том, что когда-то был я?
Кто скажет, зачем эти дни без тебя?»
Утро в шатре. Голая щиколотка Трисс мягко соприкасается с его, пока они нежатся в постели. Воздух спокойно гуляет по небольшому пространству, принося с собой запах свежих опилок, и, на удивление, цветов. Геральт открывает глаза, с трудом отгоняя остатки сна. Он чувствует движение справа от себя. Через секунду ощущает тепло чужой кожи на своей. Запах их тел, оставшийся на постели после прошлой ночи начал потихоньку возвращать воспоминания о том, как они здесь оказались. Он слегка принюхался. Где-то на подушках, где россыпью раскинулись рыжие волосы, остался теплый тонкий шлейф духов. Учуяв его, Геральт вспоминает горечь их масел на своих губах, когда касался ими шеи Трисс. Вчера как раз стоял погожий летний вечер, видно по этому даже не стали одеваться перед сном. Геральт наклоняется обратно к ней, рассматривая. Он знает, что она уже проснулась, но они оба просто ждут, что будет дальше. Его губы оставляют на её худом веснушчатом плече невесомый поцелуй перед тем, как он пытается присесть, чтобы отогнать сон. Мышцы так затекли после сна, а купол шатра так нагрелся на солнце, что Геральту тут же захотелось умыться в ближайшем озере. В идеале — весь день провести у воды с привалом, Трисс как раз что-то говорила по этому поводу, но бесцеремонно ворвавшийся в их обитель солдат, разрушил все планы. Пускай и выдуманные.
— Хоть бы стучались, — думает Геральт, а затем осекается: стен то нет.
— Его величество, король Темерии… — также осекается вошедший, заметив обнажённую чародейку в кровати; Геральт неосознанно пытается прикрыть её спиной, — Понтара, Махакама и Соддена, сеньор-протектор Бругге… — он пялится в открытую, даже думая о чувстве такта, пока Трисс сонно оборачивается в полотенце, — …призывает мастера Геральта к себе.
Раздражённый вздох получается слишком громким.
— Передай, сейчас буду.
Надоедливый солдат всё не хочет уходить, и, кажется, ищет причины остаться. Что-то мямлит, извиняясь, долго и не нужно оправдывается, а уходит и вовсе не оборачиваясь назад, словно хочет запомнить увиденное во всех деталях.
— Вот настырный… Баб давно не видел? — думает Геральт, устало мотая головой.
Фольтест в очередной раз вызвал его с утра пораньше. Геральт думал, что когда нибудь сможет к этому привыкнуть, но, во-первых, прошло слишком мало времени, во-вторых, старые привычки берут своё. Сколько волка не корми, он всё в лес смотрит. А ему хоть бы в лес. Тошно уже на рожи солдафонов пялится, режиму их следовать, ещё эти вечно-снующие послы, дипломаты и прочие лентяи с большими ушами. Солдатам хоть иногда вольную дают, а иной раз и забирают по желанию, Геральт же тут оказался взаперти. При том, что как будто бы в выдуманной. Вроде как его тут никто не держит, но и отказать правителю всего Севера нельзя. Слишком велик шанс оказаться на эшафоте. И всё это только потому что когда-то чёртовы Саламандры во главе с Яведом попали в его дом. Кто знает, не будь всего этого, как бы его жизнь повернулась?..
Геральт старается не думать об этом: к чему тешить себя иллюзиями? Тем более, что он и сам пока не уверен: настоящие ли его мысли? Это он на самом деле устал и не может уже выносить или ему так только кажется? Эту женщину он любит или ему просто с ней удобно? Он хоть чем-то в жизни своей дорожит или это просто способ хотя бы иногда чувствовать себя нужным? Вот, это и происходит.
Радовало пока только то, что его отношения с Фольтестом (деловые, разумеется) скоро могут окончиться. Полюбовно. Прецедентов больше не было, а вокруг сплошь и рядом верные ему люди, так что, возможно, Геральт уже скоро сбежит отсюда со всех ног. Куда угодно, лишь бы не обратно.
Единственное, что удерживало его рассудок в шумном военном лагере, это Трисс. Ей даже не нужно делать что-то особенное, ей можно просто быть рядом. После всего, что они перенесли в Вызиме и округе, Геральт по меньшей мере думал осесть на недельки три, перевести дух, переварить как-то произошедшее, а потом хоть трава не расти, но, видать, у судьбы на него были свои планы. Поэтому чтобы хоть на время вернуть себе частичку контроля над ситуацией, они фантазировали, что ужинают по дороге в Каэр Морхен. Трисс, для полноты картины, использовала иллюзии. Геральт готовил на двоих нехитрый ужин в походных условиях. Всяко лучше, чем есть солдафонскую стряпню. А после они пытались за разговорами, с видом на знакомые места, жить свою простую жизнь. Без прикрас, без церемоний, без лишних слов. Это были хорошие моменты, хоть и лживые от начала и до конца. Каждый раз, стоило Трисс развеять иллюзию, Геральт тут же слышал и чужой храп, и ощущал смердящий запах от соседних палаток, и видел раненных. Чего стоят мгновения сказки, если в конце всё равно остаётся горькое противное разочарование? Как же ему хотелось вернуться обратно… Трисс в такие моменты старалась улыбаться, хоть и печально, затем гладила по плечу, словно это её вина в том, где они оказались. Не умеющий ещё вести себя, как всякий, кто после ранения заново учится пользоваться руками и ногами, Геральт пытался ей донести: дело не ней. Как будто она могла понять…
Память ещё не вернулась к нему до конца, поэтому он не мог доподлинно знать кем они друг другу приходятся, но отчего-то ему казалось, что он вполне может ей доверять. Поэтому, наверное, было вдвойне неудобно за свой характер. Геральт понимает, зачастую его трудно выносить людям, а амбициозной чародейке вроде Трисс компания Фольтеста и его прихвостней куда полезнее для жизни, но по какой-то причине она почти всё своё свободное время проводила с ним. Он соврёт, если скажет, что это не греет ему сердце.
И всё же, этим утром их диалог начинается с его ворчания.
— Короли не ведут глупых войн, — замечает Трисс, прихорашиваясь у туалетного столика. Удивительно, как предусмотрительно он оказался в полевых условиях военного лагеря. Хотя, должно быть, для советницы короля это сущий пустяк, а не услуга.
Чтобы не разводить лишних ссор, Геральт быстрее одевается, собирается и уходит. Если он сегодня же не поднимет разговор о своём уходе, он точно сойдёт с ума.