***
Фуриоса, разумеется, не сразу стала доверять ему. Думая, что тот вряд ли позволит ей просто так взять и уйти на транспорте полном припасов. Но всё-таки была одна вещь, в которой Фуриоса не сомневалась — этот мужчина умел выживать и знал, как держать на ходу грузовик. И теперь он видел, на что способна она, поэтому план был не таким уж и провальным. К тому же, ей не повредит рядом человек, способный застрелить любого разбойника, который появится в окне, с намерением её убить. Пусть он и спасал её жизнь из корыстных побуждений, Фуриоса понимала, Джек поможет ей продвинуться дальше. И не просто продвинуться дальше, но и продвинуться выше по рангу. Когда они вернулись в Цитадель, Джек оставил её и грузовик, отправившись к Несмертному Джо, чтобы убедить того сделать её механиком. Фуриоса понятие не имела, что Джек сказал. Может то, что он видел, как она убила дюжину мужчин или то, что без её вмешательства один из лучших грузовиков Джо оказался бы в руках Дементуса и его разбойников. Как бы то ни было, его рассказов было достаточно, чтобы убедить Несмертного Джо понять, что она не потенциальная «кобылица» для его гарема, а яростный и опасный солдат, который способен помочь в достижении любой цели. Оружие, а не очередная жена. Разумеется, Фуриоса никому не рассказывала о своём заключении в гареме Джо, и, к счастью, никто не стал связывать её с той исчезнувшей несколько лет назад девочкой. Реакция её бывших собратьев Военных парней и фронтовиков — другая забота. Появление новой личности их пугало, тем более после стольких лет и попыток Фуриосы быть никому незаметной, быть просто одной из шестерёнок в управлении Цитадели. Пугало то, что она стала не просто одной из солдат, она стала первой женщиной-водителем грузовика. Хотя других трудностей словно и не было. Кажется, авторитета и репутации Преторианца Джека достаточно, чтобы поручиться за неё и показать остальным, что её не зря выбрали. И если так, то авторитет теперь есть и у неё. Вероятно, помогло и то, что в вечер их с Джеком возвращения, он спросил её, где она держит свою постель. И когда Фуриоса указала ему на место, Джек взял свой матрас и, обойдя комнату, бросил его рядом с ней на глазах у всех. Обведя глазами каждого наблюдающего, он словно ждал, что кто-то возразит, но каждому стало ясно: если кто-то посмеет тронуть её, ему придётся сначала расправиться с ним. Теперь он будет спать рядом с ней, спиной к спине, каждую ночь на протяжении следующих лет. Иногда он немного храпит. И со временем Фуриоса понимает, что это как-то странно её успокаивает.***
Фуриоса покрывает лоб чёрным маслом и садится в кабину грузовика, вместе они совершают заезды в Топливный город и в Свинцовую ферму, и чем больше времени они проводят вместе, тем больше она понимает, что Джек держит слово. Они долгими часами возятся над внутренностями грузовика, изучая каждый аспект его анатомии, проходя по каждому металлическому органу, масляным артериям, охлаждающей жидкости и бензина. Джек учит её распознавать состояние грузовика не только по его датчикам и приборам, но по звукам и вибрации под ногами. Он водит её на стрельбище в Цитадели, наблюдая за тем, как она упражняется с винтовкой, арбалетом и метательными ножами. Они тренируются разбирать и собирать оружие, а также содержать его в чистоте и в хорошем состоянии. Больше всего Фуриосе полюбился старый обрезанный дробовик. Она держит в себе желание рассказать Джеку о том, как наблюдала за матерью с винтовкой и как сама, затаив дыхание, стреляла по мишени. Когда она ошибается — хотя происходит это нечасто, но всё же — он не набрасывается на неё с оскорблениями или ударами, как это делали предыдущие военачальники. Вместо этого он верит в неё. Верит в то, что она достаточна умна, чтобы учиться на собственных ошибках. Да и не то, чтобы он вообще часто хвалил её, но иногда она получала одобрительные кивки. И со временем Фуриоса поняла, что ей хочется больше этих самых кивков. Её поражало осознавание того, что под стальной непоколебимостью, может скрываться доброта. Джек не просто добрый человек, среди прочих, что она видела в Пустоши, он единственный выживший из них всех.***
Ночью она лежит на своей постели и думает о доме. Она представляет, что случилось после их с матерью исчезновения. Пошли ли оставшиеся женщины на поиски или просто остались ждать с облегчением, что никто из разбойников больше не вернулся? Она представляет, что те могут делать сейчас, спустя столько лет. Она думает о еде, вспоминая каково это вкусить свежего персика. Каково спать спокойно ночью зная, что всегда есть кто-то рядом, что ты в безопасности и в месте, где тебя любят. После особенно тяжелых дней, когда Фуриоса часами возится по локоть в моторном масле или после очередной песчаной бури, она вспоминает о воде. О глубокой реке, в которой можно поплавать. Ей кажется, что это осталось только в её фантазии, ведь ничего подобного она больше не видела. Она представляет, каково было бы снова нырнуть в воду, отмыться после стольких лет от грязи, выйдя из воды новым человеком. Джек шевелится рядом с ней, и очередная мысль накрывает её разум. Она представляет, каким он мог быть абсолютно обнажённым, без кожаной экипировки и грязи. Перед ней расцветает картина, где Джек запускает руку в её мокрые волосы, а ручейки воды струятся вниз по его мускулистой груди. Она представляет, как он смотрит на неё и видит обнажённой, уязвимой. Видит все её тайны вроде той косточки от персика, что она хранит в своих волосах. Одной мысли достаточно, чтобы обдать её кожу зарядом тока. Фуриоса резко разворачивается в своей постели, раздражённая своим собственным поведением. Эти мысли никак не вписываются в её план. Нужно прогнать их туда, откуда они пришли.***
Проще сказать, чем сделать. Внезапно утром следующего дня она понимает, что не может смотреть ему в глаза, не думая о тех образах, что всплывали перед ней ночью. Фуриоса возвращается к работе и надеется, что Джек ничего не заметит. План прост — он тренирует её, она сбегает домой. Они уже годы работают вместе как один слаженный механизм. Она не может рисковать и рушить то, что есть. — Возьми себя в руки, — напоминает она себе и это у неё получается. Дни идут своим чередом в привычном ритме. Больше поездок, больше тренировок, больше доставок. Под руководством Джека она оттачивает свои навыки. Она держит его рядом, но смотрит только перед собой. Порой она замечает карем глаза его взгляд, устремлённый на неё, и Фуриоса уверена, что это не тот взгляд, которым он смотрит на других фронтовиков и Военных парней. И за этим её чувства снова просыпаются, возгораясь с новой силой.***
Когда на дороге что-то идёт не так, они спасают друг другу жизни раз за разом. Джек хватает Фуриосу за плечо и оттаскивает в сторону, за мгновение до того, как копьё пролетает через лобовое окно и вонзается в спинку пассажирского сиденья. Она замечает разбойника, забравшегося на кабину грузовика, пока Военные парни отвлечены. В его руке нож, готовый вот-вот перерезать горло Джека и выстрелить прямо в лоб женщине рядом с ним. Джек замечает самодельную бомбу под мусором на дороге и резко сворачивает в сторону перед тем, как колёса успевают соприкоснуться с ней и взлететь на воздух. Грузовик, едя дальше, сильно шатается из стороны в сторону, и Фуриоса ударяется об дверь, ломая пару рёбер. Какой-то изобретательный ублюдок, называющий себя Пастушкой, появляется с верёвкой и ковбойской шляпой, умудряясь набросить петлю на шею Джека. Фуриоса разрезает верёвку и бросает в окно динамит, вздрагивая от осколков и наблюдая за тем, как машина нападающего врезается в бок грузовика.***
Когда они, как обычно, возвращаются в Цитадель покрытые кровью, пусть только частично своей, они молча лечат друг друга. Джек учит её как перевязывать рану, как вынимать пулю из разорванной плоти. Как обработать иглу прежде, чем зашить рану. Рассказывает, как распознать инфекцию и когда стоит обращаться к органомеханику за помощью. Он методично обрабатывает рану на её предплечье. Прикосновения его мозолистых рук кажутся удивительно нежными. Фуриоса медленно и осторожно наносит вазелин на ожог у него на шее, пока Джек щурится и стискивает зубы, сдерживая боль. Джек вытаскивает осколок за осколком из её бедра, пока она шепчет себе под нос проклятия. Когда он держит компресс, пытаясь остановить кровотечение, она цепляется ногтями в его плечо. Фуриоса мастерит самодельную шину и привязывает её к сломанным пальцам Джека, задерживая его руку в своей чуть дольше положенного. Она вспоминает о лекарствах, которые мама учила делать её в детстве. Если бы они только были сейчас в Зелёных Землях, она собрала бы алое для его ожогов, смешала бы мёд и уксус, чтобы продезинфицировать его раны. Но ведь если бы они были сейчас в Зелёных Землях, ничего бы из этого с ними не случилось.***
Мощная песчаная буря накрыла Пустошь, а ледяные ветры гуляли по Цитадели, заставляя её жителей дрожать ночами под грязными одеялами. Фуриоса просыпается в ночи и обнаруживает себя в миллиметрах от груди Джека. Он обнимает её и прижимает к себе, защищая своим телом от холода. Она позволяет себе задержать взгляд на его сонном лице в темноте. Обводит глазами его тёмные ресницы и сдвинутые во сне брови. Видит ли он её в своих снах, так же как она видит его в своих? Иногда ей снятся кошмары, в которых всё идёт не по плану, непобедимые разбойники нападают и Джек, не успевая схватить её за руку, падает из грузовика, прямо в языки пламени. Когда она пытается высвободиться из его объятий, он что-то бормочет и прижимает её к себе ещё ближе. Фуриоса решает подождать немного и насладиться теплом его тела, его спокойным дыханием. Она просит себя не спать, просит себя встать раньше всех, но всё равно каким-то образом засыпает. А следующим утром, когда она открывает глаза, постель рядом с ней оказывается пустой, а она сама укрыта одеялом Джека.***
Однажды, когда они выезжают с припасами из Свинцовой фермы, Джек дарит ей новенький дробовик. Фуриоса крутит оружие в руках, металл блестит на солнце. За ним явно ухаживали. Даже на рукояти нет сколов. Как бы Джек его ни достал, ему это дорогого стоило. — Для твоих путешествий, — говорит он и рассказывает про план, как достать снаряжение для её побега. Транспорт, еду, оружие. Всё, что ей нужно для отбытия из Цитадели и для путешествия домой. После всех лет, проведённых в грузовике, мысль о том, что ей придётся покинуть его, кажется нереальной. Волнение наводняет её сердце. Всё, ради чего она трудилась, сбывается. Она тренировалась все эти годы и теперь, возможно, она сможет снова попасть домой. Джек сдерживает своё слово. Даже спустя столько лет их знакомства, его доброта всё ещё шокирует Фуриосу. Кто-то однажды сказал, что ей нужно стать незаменимой, чтобы получить заботу. Она пыталась стать незаменимой. Но всегда знала, что забота может оказаться красивой клеткой, от которой никто просто так не отдаст ключи. А Джек именно это и сделал: он позволял ей упорхнуть в неизвестность. Но теперь Фуриоса стала волноваться о другом: она больше не могла отправиться куда-то в одиночку.***
В тот вечер Фуриоса идёт на глупый риск. Кучка Военных парней достала самогон у механика на Свинцовой ферме и теперь большинство из них отмечают окончание очередной поездки, рассказывая истории о славных победах, в которых они принимали участие. Многие из них заканчиваются рассказами о смертях, свидетелями которых они были. Фуриоса никогда не участвовала в этом, но Военных парней это забавляло. Она решает уединиться, прихватывая с собой инструменты. Вернувшись к грузовику, Фуриоса забирается на обслуживающую площадку. Копается в капоте, восхищаясь выносливости грузовика после всех их приключений. За годы она прикипела к грузовику, гордясь его работоспособностью и ревнуя его к тем, кто неправильно его ремонтировал. Побег из рабства Несмертного Джо, несомненно, станет облегчением, но вот прощаться с грузовиком ей не хотелось. Согнувшись над капотом, она просовывает руку глубоко в недра его внутренностей, пытаясь закрепить деталь, в этот момент появляется Джек. Должно быть он собирался спать, судя по его распахнутой куртке и болтающемуся в руке ремню. Нахмурившись, Фуриоса раздражается: вентиль, с которым она возилась, всё ещё в нескольких сантиметрах от неё. — Позволь мне, — говорит Джек и наклоняется над ней, цепляя деталь в нужное место. В какой-то момент они вдруг поняли, что находятся не в самой подходящей позе: Фуриоса наклонена над двигателем, Джек едва ли не лежит на ней, прислонившись грудью к её спине. Оба замирают. Даже когда она ухом начинает ощущать его дыхание, тот не шевелится. Какой-то неведомый голос Фуриосы берёт верх над разумом и она, не в силах подавить импульс, трётся об него бёдрами. Его дыхание резко перехватывает. Она ждёт, когда он отстранится, но он всё так же не шевелится. Она повторяет это снова с большим напором. Джек резко выпрямляется и спускается с обслуживающей площадки. К тому моменту, когда Фуриоса поднимается, вытирая масло с рук, всё, что она видит — его спина, удаляющаяся в темноте мастерской. Часть её злится на саму себя за эту глупость разрушить то, ради чего она так долго трудилась. Но другая её часть в восторге от этой реакции, от того, что одним своим движением она может заставить его перестать дышать.***
Джек не появляется ночью, и на следующий день они не особо разговаривают. Фуриоса думает, что он избегает её и, возможно, даже радуется тому, что она собирается сбежать. Хотя она знает, что у них и без этого полно работы. Возможно, Джека вызвал к себе Несмертный Джо, дабы обсудить планы. Или он осматривает новые детали для починки грузовика. Иногда он просто исчезает на какое-то время и Фуриоса гадает, куда он уходит, есть ли у него в Цитадели секретное место. Той ночью она видит кошмар за кошмаром, и они значительно хуже обычных. В какой-то момент она ощущает чью-то руку у себя на плече. Не успев понять, что происходит, она вскакивает, тяжело дыша с ножом в руке, готовая к битве. Рядом с ней Джек. Он держит её запястье. Нож всё ещё в воздухе. Они немного смотрят друг на друга. Джек ничего не говорит, но даёт понять своим действием, что он всегда рядом. Затем она успокаивается, ложится обратно в постель, стараясь выровнять дыхание. Он ждёт, пока она не спрячет нож, а затем встаёт, проходя мимо спящих солдат. Спустя мгновение она молча следует за ним. Джек ведёт её через лабиринт комнат и туннелей Цитадели, всё выше и выше. Они проходят узкие коридоры к потаённому уголку на гидропонном этаже, и в этот момент Джек исчезает за потрёпанным брезентом. Фуриоса поднимает уголок брезента и обнаруживает перед собой небольшую щель в скале. Оказавшись по другую сторону скалы, она находит Джека на скалистом выступе, который открывает вид на Пустошь, но при этом не виден посторонним глазам. Прохладный ночной воздух треплет поношенный край его рубашки. Фуриоса задается вопросом, чувствует ли он холод без своей привычной куртки. Даже если и так, он не подаёт виду. Вместо этого он просто стоит и смотрит вдаль Пустоши, хотя Фуриоса уверена, что он слышал, как она подошла. — Сюда ты обычно ходишь? — спросила она. — Когда исчезаешь из мастерской. — Мне нравится это место. Нравится вид. Я подумал, что ты захочешь прийти сюда прежде, чем сбежать. Видом это назвать сложно: узкая расщелина между извивающимися скалами. Дойдя до края выступа, она встаёт рядом с Джеком, наблюдая за пустыней. Здесь не на что смотреть: те же скалы, дорога и руины. Но смотря на горизонт ты можешь представить, как уходишь за него. Исчезаешь где-то там вдали. Там, где лучше. Они простояли так какое-то время в тишине, но Фуриоса, кашлянув, спросила: — Почему ты наблюдаешь за мной во сне? Джек пожимает плечами, всё ещё смотря вдаль. — Мы присматриваем друг за другом. — Так вот, что ты делал? — спрашивает она. — Присматривал? Он неожиданно поворачивается к ней, и Фуриоса удивляется его взгляду: привычная сдержанность сменилась чем-то уязвимым. — Что это было, прошлой ночью? Она не отвечает, лишь отворачивается в сторону к горизонту. В воздухе поднимается ветер, и неожиданно она ощущает как её потрёпанная рубашка неприятно сжимает грудь. Джек вздыхает и тоже отворачивается, проводя рукой по волосам. Он отходит от обрыва и, пройдя дальше по выступу, садится на небольшой валун. Странно видеть его таким: беспокойным и неуверенным. Даже когда Фуриоса угрожала ему пистолетом, он выглядел более расслабленным. — Ты ничего не должна мне, ты ведь это знаешь? — тихо произносит он. — Всё, о чём я тебя просил: стать частью моей команды. Я не хочу, чтобы ты думала, что должна мне отплатить таким образом. Фуриоса знала, что разумнее было бы отступить, не усложнять то, что они имеют. Её жизнь была бы проще, если Джек был бы для неё просто средством для достижения цели. И лучше бы ей зациклиться на тренировках, оставаться самой собой, отстраниться и убежать, когда придёт время. Но разум заглушает другой голос. Голос, кричащий: «Сделай это! Взберись на ветку. Испробуй запретный плод». Она пересекает расстояние между ними и опускает ладонь на его лицо. Это то самое нежное прикосновение, которыми они залечивали свои раны в ту ночь, после нападения. Джек не поднимает глаза, но наклоняется ближе к её руке, и она проводит большим пальцем по щетине на щеке, остановившись на его нижней губе. — Я знаю, — шепчет она. Она медленно поднимает его подбородок и наклоняется ближе, прислоняясь лбом к его лбу, а затем осторожно прижимает свои губы к его. Тяжесть поцелуя висит между ними долгую секунду. Она чувствует, что словно только что слепо прыгнула с обрыва, не зная, разобьется ли она о скалы внизу. Затем нить напряжения лопается, и они накидываются друг на друга, как огонь, вспыхивающий от горючего. Джек издает низкий рык, притягивая её к себе на колени и сильно целуя. Даже без куртки он всё ещё пахнет кожей, моторным маслом, порохом и потом. Обветренные губы уступают место языкам. Она садится сверху, запуская руку в его волосы, отводит его голову, чтобы почувствовать вкус кожи шеи. Его руки блуждают вниз по её телу, обвивая талию, скользя по шрамам и синякам на спине, впиваясь в бедра и ягодицы. Неожиданно Джек встаёт, поднимая её за собой. Фуриоса обвивает его ногами, пока он направляется к стене Цитадели, неуклюже ударяя её плечи о скалу. Он начинает бормотать извинения, но она накрывает его губы очередным поцелуем, скользя руками по груди под изношенной рубашкой. Джек и не пытается возразить. Да и никогда раньше они не были особо разговорчивыми. Она извивается в его руках как дикий зверь, чувствуя возбуждение через ткань его брюк. Джек, наконец, отстраняется от неё, и какое-то время они смотрят друг на друга. Фуриоса никогда не видела его таким растерянным, потерявшим самообладание. — Ты уверена? — спрашивает он. — Да, — отвечает она, направляя его руку под пояс своих брюк.***
Каждую ночь они рискуют быть обнаруженными, но даже малейший намёк на самообладание развеялся, как песок в воздухе. Они не первые люди в Цитадели, рискующие ради близости. Один лишь Бог знает сколько таких пар видели эти стены. Они понимали, что их ждёт, если Несмертный Джо узнает, что два самых ценных лейтенанта настолько преданы друг другу, что совсем забыли о своей должной преданности лидеру. Они и так проводят весь день вместе, что лучше бы никто не догадался, что они делают по ночам. Хотя было бы лучше, если бы они ничего не делали. Но она все равно продолжает красться ранним утром в какой-то укромный уголок мастерской, где он ждет её, смотря на неё, как на чудо, как на оазис в пустыне. Она не успевает опомниться, как ощущает его губы на себе и его руки на своей талии. Её пальцы тянутся к его волосам, и он, скинув хлам с ближайшего верстака, сажает её перед собой. Спустя мгновение их одежда оказывается на полу, а он стоит перед ней на коленях, покрывая её живот поцелуями, двигаясь всё ниже и ниже до тех пор, пока она не чувствует его щетину, щекочущую её бёдра. Ей приходится сильно стараться, чтобы не закричать и не разбудить всю Цитадель стонами, причиной которых является он. Пока его огрубевшие руки сжимают её бедра, ей кажется, что она могла бы просто взлететь и оставить этот мир далеко внизу. В этот момент она понимает, что готова забыть вкус персиков, только бы растянуть это мгновение.***
Под ярким светом дневного солнца они стараются вести себя, как обычно. Слишком много посторонних глаз следит за ними, да и Цитадели они нужны больше, чем им их поцелуи и прикосновения. Надвигается война, к которой нужно готовиться. Но иногда она наблюдает за тем, как он командует Военными парнями, думая о хриплом звуке, который он издал, когда её зубы скользили по его шеи.***
Накануне следующего рейда они тайком занимаются сексом в грузовике, она сидит верхом на нем на пассажирском сиденье. И она знает, что это глупо и рискованно, что на следующий день остальная команда может найти кабину пропитанной странным запахом и сразу догадаться, что происходит. Но быть с ним в этом месте, которое их объединило, кажется сейчас правильнее всего. После, вместо того чтобы по отдельности вернуться к своим постелям, он разваливается на сиденье, а она сворачивается у него на коленях, прижимаясь лицом к его шее. Они лежат в тишине, и он мягко целует её в макушку. — Ты моя Фурия, — шепчет он. Она может представить будущее, в котором они остаются вместе. Создают свой маленький уголок в Пустоши, проводят дни в поездках и боях, а ночи в объятиях друг друга. Они могли бы выжить, обладая только друг другом.***
Следующий день проходит не так, как они запланировали. Поездка в Топливный город заканчивает встречей с Дементусом и ножевым ранением в плечо для Фуриосы, что напоминает ей о необходимости бежать. Джек снова зашивает её рану и, впервые, спрашивает о том, куда ведёт звёздная карта, вытатуированная у неё на руке. Фуриоса инстинктивно одёргивает руку, ведь никогда прежде она не рассказывала ему о том, откуда она родом, о настоянии матери защищать Зелёные Земли от всех чужаков. На его лице появляется обида. Но он продолжает, рассказывая ей про своих родителей, про то, как они хотели сражаться вместе. И как он хочет продолжить их дело, готовый рискнуть всем ради неё. Фуриоса понимает, что полностью ему доверяет, что может разделить свою мечту с ним. — Поехали со мной, — говорит она, прижимаясь лбом к его лбу. Она не знает, будет ли это решение самым большим риском в её жизни. Даже мысль о том, что они могут вернуться домой вместе уже риск. Затем она представляет их обоих в Зелёных Землях, омытых чистой, прозрачной водой. Думает о свежих фруктах, лошадях и зелёном пологе над их головами. Месте, где можно спокойно спать, зная, что человек рядом всегда подстрахует тебя. Что ты в безопасности и любим. Надежда – это риск. Но это риск, на который она осмеливается пойти.