Комфорт полуночного неба

Ровер не был уверен, почему он сейчас шёл туда, где на днях встретился с Цзиянем. Это цветочное поле, где они вместе посадили семена в память о его павших товарищах. На улице стояла поздняя ночь, и как только он добрался до этой части города, он заметил отсутствие случайных прохожих, мимо которых он проходил, когда был ближе к центру. Хоть тут и не было совсем темно из-за фонарей, которые были расставлены для удобства любого, кому пришла бы в голову блестящая идея прогуляться так поздно, как он делал это сейчас. Даже если чувство, которое привело его сюда окажется пустяком, по крайней мере он мог насладиться приятной прогулкой. Ночной освежающий воздух и спокойная атмосфера расслабляли. Он ушёл в себя, идя вперед, прислушиваясь к собственным шагам. Но стоило ему подумать, что он совсем один, как он заметил кого-то. Безмолвная фигура, стоящая на коленях среди цветов, его длинные бирюзовые волосы нежно развеваются на ветру. Ровер остановился как вкопанный, но Генерал, похоже, еще не заметил его, что заставило его принять быстрое решение. Стоит ли ему подойти? Или ему следует оставить этого человека в одиночестве? В конце концов, это место было для него очень важно. Нерешительно он двинулся по тропе, чтобы добраться до холма, и остановился рядом с местом, где начиналось поле. Голова Цзияня слегка отклонилась в сторону, но не настолько, чтобы он мог видеть Ровера с того места, где он стоял. Однако была небольшая деталь, которую он заметил. Блеск влаги на его щеке, блестящий в лунном свете. Но он не был до конца уверен, что это не просто игра света. — Ровер, — голос Цзияня был мягким, намного мягче, чем тот, к которому привык Ровер, — Что-то не так? Пожалуйста, дай мне минуту, и я подойду. — Нет, нет… — Ровер немедленно остановил его, — Я просто гуляю, ничего страшного. Он почувствовал укол вины. Генерал всегда был готов в считанные секунды отодвинуть свои нужды, чтобы помочь тому, кто нуждается в его помощи. — Ох… — Его поза стала более расслабленной, — Хорошо… Между ними снова воцарилось молчание. Ровер чувствовал себя противоречиво: он снова был виноват в том, что прервал Генерала в такой момент, и отчаянно пытался как-то ему помочь. Но будет ли такая помощь приветствоваться? Были ли они достаточно близки друг с другом, чтобы это было оправдано? Кажется, в последнее время они достигли определенного взаимопонимания, и Ровер чувствовал, что Цзиянь был самым близким человеком, которого он знал с тех пор, как проснулся. Без каких-либо воспоминаний, одинокий и растерянный, он просто соглашался с тем, для чего люди, казалось, нуждались в нем. Но затем он встретил Цзияня. Добрый генерал, который всегда заботился обо всех, в том числе и о нем. Даже если он только что встретился и мог доверять только пророчеству, он все равно защищал его в битве и беспокоился за него. Это заставило Ровера задуматься: а беспокоился ли кто-нибудь когда-нибудь за генерала? Он кому-нибудь позволял? Он осторожно подошёл ближе и опустился на колени, чтобы не повредить цветы, немного позади того места, где находился мужчина. Ему хотелось потянуться к нему, но он остановил себя. Он не может заставить его открыться. Нельзя торопить такие события. — Цзиянь, если ты хочешь, чтобы я ушел, я это сделаю, и мы никогда больше не будем об этом говорить, — он начал осторожно, — Но я просто хочу, чтобы ты знал, что тебе нужно позволить себе грустить, и если ты позволишь мне… Если ты позволишь мне, я бы хотел быть человеком, который был бы рядом с тобой в грустный момент. Он услышал резкий вдох мужчины рядом и приготовился к тому, что его попросят уйти. Он не расстроился бы из-за этого, в лучшем случае немного разочаровался, но понимал, что не имеет права на чувства Цзияня. Некоторое время царило молчание, прежде чем Цзиянь заговорил так же тихо, как и раньше. В его голосе звучала печаль, которую трудно описать. — Как генерал на войне, я всегда должен оставаться сильным ради своего народа. Нельзя проявлять слабость, так как это может сломить боевой дух в войсках, а мне всегда хочется поддержать их, дать им надежду. Все полагаются на меня, — на этом он остановился, словно потерявшись в мыслях или не зная, как продолжить дальше, но это дало Роверу возможность высказаться. — Сейчас ты не Генерал. Ты просто… Цзиянь. Он мог видеть, как плечи человека перед ним слегка напряглись, прежде чем снова расслабиться. Ровер задавался вопросом, чувствует ли он противоречие в том, что сказал. Он впервые за эту ночь увидел лицо Цзияня, когда тот наконец обернулся. Большую часть времени он выглядел… уставшим. Немного покрасневшие глаза подтвердили Роверу, что раньше свет его не обманул, но в его взгляде был намек на надежду. Надежду на то, что, возможно, он действительно сможет быть просто Цзиянем, пусть даже ненадолго. И это действительно разбило сердце Ровера, потому что генерал всегда был так добр ко всем. Он хотел вернуть ему эту доброту. Чтобы он почувствовал, что его ценят. В конце концов Цзиянь заговорил. О своей работе медиком. О его товарищах. Об их смертях… И Ровер терпеливо слушал. Он внимательно наблюдал за генералом, за тем, как он особо не проявлял своих эмоций, даже когда мог. Изменения, хотя и небольшие, но все же заметные в выражении его лица, соответствовали его тихой личности. В какой-то момент он действительно немного замялся, и Ровер успокаивающе взял его за руку. — Я здесь, все в порядке, — он говорил тихо. — Спасибо, — Цзиянь сжал его руку в ответ. Очевидно, он упустил много деталей, рассказывая, но Ровер это понял. О некоторых вещах трудно говорить по разным причинам, и он не был тем, кто допытывался. Все, что он хотел, это помочь Цзияню справиться со своим горем. Ему не нужна была каждая мелочь его жизни. Даже если мужчина сказал 2 слова и решил просто посидеть с ним, пока это его утешало, он был этим доволен. — Ты когда-нибудь боялся не знать, кто ты? — спросил Цзиянь, переводя тему с себя. Может быть, потому, что он чувствовал себя смущённым вниманием к нему, или, может быть, ему просто было любопытно. Золотые глаза Ровера переместились в сторону, когда он подумал о том, что сказал Цзиянь, они снова переместились назад, чтобы ненадолго взглянуть на другого мужчину, прежде чем посмотреть вниз. — Я не знаю. Я хотел бы сказать «нет», но неопределенность немного пугает, — его большой палец совершил мягкое круговое движение по руке Цзияня, — Иногда мне кажется, что я не принадлежу здешним. — Я думаю, ты уже принадлежишь многим, — хватка Цзияня усилилась. Ровер улыбнулся. Его золотые глаза снова поднялись вверх, сияя в мягком свете солнца, едва видневшегося на горизонте. Они посидели тут дольше, чем думали. Высокий мужчина тихо вздохнул после нескольких минут такого комфортного молчания. Он выглядел гораздо более расслабленным, чем когда его нашел Ровер, но это, вероятно, означало, что он наконец-то тоже позволил своему телу почувствовать усталость. Им скоро придется закончить свою маленькую встречу. Но была еще одна вещь, которую Ровер хотел сделать. — Цзиянь. Он снова привлек внимание генерала. — Да? , — его голова слегка склонилась в сторону от любопытства. Нерешительность закралась в его голову в тот момент, когда их взгляды встретились, но он пересилил себя. Вопрос не был чем-то новым, но его простота вызывала почти смущение. — Хочешь обняться? Цзиянь на мгновение выглядел удивлённым. Затем он, казалось, подумал об этом еще раз, прежде чем довольно быстро решил, что не следует слишком много думать об этом, и медленно кивнул. Это было немного неловко, поскольку они оба по той или иной причине не были знакомы с таким типом близости. Но как только более высокий мужчина оказался в его объятиях, Ровер понял, что ему это нужно. Генерал практически растворился в нем. Хотя он не мог притворяться, что сам не находил в этом утешения. Честно говоря, давно ли кто-нибудь проявлял к этому человеку какую-либо привязанность? Или как давно он тоже ничего не получал? Он протянул руку к бирюзовым волосам и запустил руку в них, поглаживая. Его небольшое любопытство было удовлетворено подтверждением того, насколько они мягкие. — Такими темпами ты заставишь меня уснуть, — Цзиянь что-то пробормотал ему в плечо, и Ровер мог только усмехнуться. Они отодвинулись и наконец встали, разминая онемевшие конечности. — Полагаю, нам следует разойтись по своим местам и немного поспать. — Нам определенно следует это сделать, я не осознавал, что мы просидели здесь остаток ночи. Как летит время, — генерал вздохнул. Казалось, он не хотел расставаться с ним. Затем он встал прямо перед ним. — Спасибо, Ровер… правда. Я не могу выразить словами, как много для меня значит то, что ты меня выслушал. Даже если это может показаться не таким уж большим. Я действительно… — Цзиянь, — он остановил генерала прежде, чем тот успел закончить, — ты уже поблагодарил меня раз пять. Я просто рад, что ты чувствуешь себя лучше. Честно? Думаю, мне самому тоже были нужны эти объятия, — признался слегка растерянный Ровер. — В таком случае, когда ты снова почувствуешь себя одиноким, не стесняйся спрашивать. Я хотел бы отплатить тебе за твою доброту. — Нет и нет. Никаких компенсаций ни за что. Ты заслуживаешь этого так же, как и любой другой. Я сделал это не для того, чтобы ты почувствовал, что тебе придется что-то сделать для меня взамен, — он покачал головой. Затем схватил генерала за обе руки, — Я сделал это, потому что хотел, чтобы ты почувствовал доброту, которую всегда даришь другим. Цзиянь посмотрел на него широко раскрытыми глазами, прежде чем отвести взгляд, его щеки порозовели, — Ты сам слишком добр. Ровер только фыркнул с улыбкой. Их руки неохотно опустились по бокам, и они попрощались. — И кстати, предложение работает в обе стороны. Я всегда здесь, если я тебе понадоблюсь, — прямо перед тем как попрощаться сказал Ровер. — Спасибо, — Цзиянь улыбнулся.