Весёлая молочница!

      Если спросить детей, кто им больше нравится из преподавателей, то можно услышать весёлый хор: «Склеппина».       Если спросить их родителей, в частности, пап и дядек, кому больше они дают предпочтение в общении, то в замке раздастся весёлый галдёж, собирающийся в один голос из шести басов: «Склеппина».       А Склеппина и рада. Зажмуривает глаза, шевелит ушками и краснеет, сладко улыбаясь. Она любит быть в центре внимания. В детстве его часто не хватало. А тут его хоть отбавляй: весь коллектив–мужской, её воспитанники–почти все мужского пола. А когда происходят время от времени встречи выпускников, то и её одноклассники тоже сковывают свои глазки на ней, несмотря на неудовлетворительные взгляды своих серых, злобных жён, у которых выросли рога.       Но Склеппина была не из высокомерных шлюх, которые только и могут, что сосать внимание мужиков, а взамен ничего не давать. Нет. Игривая женщина была очень доброй и щедрой. Это она просто притворяется злобной мужененавистницей и феминисткой в рамках уроков. А когда она остаётся одна–у неё на лице расплывается улыбка и хохот до слёз. В уборной даже срать Леди Склеппине становится веселей, когда она вспоминает испуганные лица мальчиков и Гематогена. Наивные! Наивные дети!       Из туалета вечно раздаётся игривый женский смех, громкий пердёж и массовое вываливание красивых змеек– какишей в жерло унитаза из её бледной и упитанной попки. Эта попка в трусишках-панталонах повидала многое, поэтому даже крохотный запорик какишей не был для неё чем-то неприятным. Всё равно толстые валынки Графа, железный и невероятно длинный междуножный жезл немецкого изобретателя Отто, внутритрусный духовой инструмент Клауса, ядовитый витой кабачок в шароварах ботаника Вильгельма, шипастая дубинка в широких штанах Дракозауруса Кошмарикса Склеполаза Второго были намного толще, чем какая-то там коричневая колбаса переваренных лакомств.       После туалета женщина вместо туалетной бумаги предпочитает маленький душ. Тугие струи вбиваются в её тело иглами, а её розовые упругие соски на больших и толстых титечках выползают наружу от возбуждения. В их отверстиях уже маячат белые струйки.       Склеппина берёт грудки в свои руки и тщательно массирует их, стоная от удовольствия, а второй рукой лезет себе между ног. Её пальчики играют с клитором и вульвой. Как только вульва краснеет, Склеппина быстро хватает ногой ведёрко из-под кетчупа и присаживается на него. По деревянному ведру весело грохочет белый сквиртус–её женская конча, богатая витаминами и минералами. Зажимая двумя пальцами уретру, она сидит до талого, пока не наберётся половина. Последнюю каплю она вытирает собственной ладошкой, а затем пробует на вкус, всунув пять пальцев в рот. Склеппина абсолютно голая в кабинке облизывает свою руку, засунув её в рот до запястья. Жидкость была безвкусной, но солёно-сладкой. Словно маслице сливочное.       Если попросить Оззи немножко обработать жидкость в ведре и взбить, то можно внатуре получить нежное масло. Масло, которое любят на завтрак, особенно юный Букварь, из страны, где и родилось слово «бутерброд». Butter, текущий между ног Склеппины на свежей чёрной и цельнозерновой булочке brota–это традиционный завтрак любого гнусавого и чрезмернодисциплираного, с рабской покорностью испокон веков бюргера. Малолетний очкарик запускает свои крепкие молочные зубки в один из бутербродов и с напыщенной для немчуры важностью комментирует какое же вкусное масло, подталкивая толстые очки к тонкой переносице. Склеппина гладит его по светлой головке, целует её и слабо прижимается к его лицу грудками и загадочно улыбается: рада угостить!       Но её сквиртус в бочонке это не только масло. А ещё может быть и вкусным сыром или творогом, если она тщательно постарается. Если бочонковый сквиртус тщательно настоять в влажном и тёмном месте до кислого запаха гноя и застывшей, словно камень, жёлто-коричневой массы, кишащей зелёно-жёлтыми, скользкими опарышами, сварить её в большой кастрюле, остудить и поставить в сухое место в ящике, то получится крепкий серо-зелёный сыр, от которого даже от резкого запаха начинает кружиться голова. Сыр идёт как на бутерброды, так и на макароны. Возможно, вкус на любителя, но если добавить туда немного плесневых грибов во время замеса, то можно получить самый элитный сыр. Не уступающий Гауде, Эдаму, Дорблю и прочим сыроварням.       Склеппина сама не особо любила кислющий гнилостный сыр из своего сквиртуса, вкусом напоминающий чью-то забродившую блевоту. Но это не из-за вкуса и запаха, а из-за того, что Оззи было трудно управиться с этой жутко смрадившей массой, которая в тёплом, влажном месте начинала вести себя хуже, чем дрожжи. Часто она попросту взрывала банки и разламывала деревянные ящики, в которых уже было сухо.       Вместо сыра она предпочитала либо продукты из молока, о которых мы поговорим позже, либо творожок.       Чтобы получить творожок, Склеппине требовалось либо не подмываться в течение нескольких лет, что было весьма непростой задачей, либо поселить кишечную палочку в своём влагалище, что было намного проще и эффективней: из-за изменения кислотности в детородном отверстии бели успешно квасились, настаивались, а затем влагалище просто само разрывалось от количества белых, сухих, неоднородных комков, напоминающих творожные зёрна. Голая Склеппина лежала на полу уборной, заботливо выворачивая большие половые губы наружу: она вываливала на салфетку под ней огромные комки творога размером с её кулак. До последнего зёрнышка. Традиционно, зёрнышки покрывались мутно-белым соусом из здоровой микрофлоры напоследок, придавая продукту аппетитный вид.       Из творога получались безумно охуенные дранники, которые моментально с вареньем сжирал Клопик, не оставляя никому попробовать.       Но кормилица у Склеппины была не одна. Кормилица была прямо перед ней. И не только кормилица, но и просто успокаивающее средство.       Кормилица номер два была настоящим ключом Склеппины к призванию её женщиной и матерью. Она не закончила кормить грудью даже после того, как вырос Оскар, племянник Графа. Кормя грудью, она так же проявляла большую заботу.       Клопик часто болел в сырых стенах замка. Оно и понятно: столько вирусов и бактерии вокруг! Причём, не просто вирусов и бактерии, а СУПЕР-ВИРУСОВ и СУПЕР-БАКТЕРИИ. Тут не поможет ни карантин, ни лекарства, ни маски.       Когда у маленького ребёнка температура, Склеппина берёт его из гроба-колыбельки и кладёт к себе на руки. Она аккуратно обхватывает холодными сисечками горячего, как уголь, малыша с температурой и подталкивает свой сосок к его губкам. Клопик хихикает и начинает пить тёплое, почти горячее молоко большими глотками и сразу же ему становится легче. На следующий день он сразу бежит веселиться и учиться.       На её уроках физкультуры у юного заучки постоянно случаются травмы. Склеппина уже не удивлялась, когда к ней в каморку ребята несли плачущего Букваря с обширными травмами или вывихами ног или рук. Она усаживала его к себе поудобней, ласкала, гладила и целовала ревущего ребёнка, прижимала его к себе в груди, хлопала по спинке и подталкивала её соски к его покрасневшему от смущения лицу: попей молочка, Букварик! Тебе станет легче.       Немец громко дышит и пытается успокоиться, неловко беря сосок в рот. Он делает это вкрадчиво, стараясь не повредить клыками кожу учительницы. Постепенно он храбреет, давление между его губами и розовым соском стремится к нулю; создаётся вакуум и тёплая сладкая струя сочится в его розовый жалобный ротик. Букварь задумчиво сосёт молоко Леди Склеппины, опасливо поглядывая по сторонам, пока та обрабатывает его раненные конечности своим тонким, ловким язычком. Она со смаком облизывала его потные пятки в гольфах, обсасывая каждый пальчик на ноге. От этих действии ботанику было легче и он стонал, продолжая сосать молоко. Иногда, чтобы успокоить Букваря, Склеппине приходилось расстёгивать его штанишки и прильнуть к месту ниже пояса своим ротиком…       Иногда молоко было кому-то просто так. Жажда. Этим часто страдал Драко. Тогда Склеппина с шелестом поднимала одежду, сжимала сосок и струя устремлялась к лицу юного сына Дракулозауруса. Тот вместо благодарности кивал и шёл дальше.       Молоко Склеппины, как я и говорил выше, шло на продукты. Например, если женщина над костром долго и усердно массировала свои груди, то получалось топлённое молоко. А совместными усилиями Оззи они получали просто обалденную сгущёнку. Сгущёнку любили все–от мала до велика. Даже Граф, который обожал лизать её анус в сгущёнке. Ни в варенье, ни в меду. Сгущёнка и всё тут. Оззи тоже любил сгущёнку. Эго член, покрытый толстым слоем сгущёнки смотрелся очень эстетично, да и Склеппина сосала его с удовольствием причмокивая. Да и старичок Гематоген от них не отставал: он страстно работал своим шершавым языком между ног Склеппины, втягивая со звуком пердежа в свой кавернозный буззубый рот толстые липкие нити сгущёнки. Женщина в момент этих игрищ хохотала и поливала себя сгущёнкой ещё и ещё. На их групповой секс уходило столько литров сгущёнки, что диабетики бы скончались от сердечного приступа, увидев бы данную картину.       Особый и редкий продукт получался у Склеппины, когда у неё ходили менструации. В эти дни она трахалась усердней, чтобы взбить в своём влагалище с помощью членов партнёров свою менструальную кровь. А также партнёры практиковали интромаммарный секс, чтобы взбить молоко в грудях. Иногда тут было изобретение Букваря очень и очень кстати: юноша смастерил универсальный флюгегехаймен с помощью миксера и не сильно широкого страпона. Женщина месила настоявшуюся кровь между ног, собирала её в железную чашку под ногами и сцеживала туда топлёного молока, размешивая все это флюгегехайменом уже в ней. И опять же: на помощь в изготовлении продукта вмешивается Оззи, забирая кроваво-молочную массу на кухню. Он добавил туда немного крахмала, лесных орешков и какао. Получилась настоящая чёрная вампирская нутелла! На кухне чуть ли не массовая драка началась между учениками и учителями с Графом, желая попробовать вкусную и полезную сладкую пасту. Ведь такой шанс выпадает раз в месяц. Обычно часть нутеллы остаётся на вечер выпускников. Но либо до неё не доходит, либо гости уходят блевать, узнав из чего она сделана, а Отто так и вовсе однажды открыто заявил, что будет пользоваться пастой в качестве смазки во время секса со своей женой в Мюнхене.       Но всех взрослых объединял один продукт: молоко и Склеппина.       Когда начинался этот вечер, Склеппина с визгами кидалась на лес эрегирующих членов мужчин. Её попка и влагалище ходило ходуном, разрывалось от переизбытка спермы. Шейка матки со звуком раковины всасывала в себя сперму Отто, Клауса, Влада, Дракулозауруса, Оззи, Гематогена, Графа. В будущем эта сперма превратится в сквиртус и будет радовать детей вкусными лакомствами.       Пока шла оргия, абсолютно голый Клаус играл на органе, а Влад задорно плясал, сверкая толстым заплывшим пузом, моноклем и тараканьими усами, голые Граф, Склеппина, Оззи и Гематоген со счастливыми визгами водили хороводы вокруг них, а родители детей играли в человеческую многоножку. Они замкнули кольцо с помощью членов в своих задницах и скакали напротив движения хоровода учителей и счастливо гоготали. Бал Сатаны и массовая оргия завершалась извержением молока Склеппины с самой высокой башни в рты стоящих снизу мужчин. Тугие струи молока водопадом падали вниз, голые мужчины устраивали невероятные побоища и гачимучи с дикими криками. Ведь бывало верование в стенах замка: кто больше всех поглотит молока Склеппины в этом году, тот и будет счастливым.       Больше всех поглощал, конечно же, Граф фон Ужасающий. Он широко разевал рот, струи молока с грохотом капель устремлялась в его гортань и глотку с пищеводом. Он глотал литры молока, его живот надувался шариком, который пытались отпинать Отто и Дракулозаурус. А Влад иногда хватал Графа за шею и всовывал пальцы ему в рот, пытаясь вызвать его рвоту в свой широко раскрытый рот. Меньше всех досталось Оззи, который валялся без сознания в сторонке, потому что Склеполаз Второй дал ему затрещину с самого начала и тот не устоял на ногах.       Как только Солнце начинало подниматься, молочный бал Сатаны стремительно исчезал. Учителя стали прежними, а родители улетали с учебного заведения.       Склеппина после шумной оргии с интересом заглядывала внутрь склепа: детки спали. Ну и ладно.       Сон помогает расти большими. И они ничего не должны узнать.       Меньше знают-крепче спят!