Белые начинают, черные выигрывают

Мария даже рада, что её поставили временной руководящей полицейским отделом. Прокопенко на свое законное место и себя на заслуженное она вернёт после окончания операции, а пока нужно делать то, что требует ситуация. И притворяться, что никакой операции нет. Уже к двенадцати дня даже можно не притворяться: прихлебывая отвратные помои (а не любимый ледяной кофе по-венски с миндальным сиропом), она пытается хотя бы в целом разобраться с тем, как улучшить работу участка имеющимися ресурсами, и на бОльшее мыслей не хватает. Мария успела наградить каждого сотрудника делами (даже Грома и Диму – для прикрытия и чтобы им не завидовали). Парочку проконсультировать (и, поняв свою беспомощность, впредь не лезть с конкретными указаниями). Поговорить с посетительницей, чьё заявление не хотели принимать (о, как она хотела стукнуть на халатное «Да он же не бьет её пока!», но сдержалась)… Мария выныривает из этой рутины минут на двадцать – когда читает сообщение агентуры при Хольте. Сведения не радуют: господин-киборг, господин-посмотрите-на-мой-электро-хребет, господин-техногенный-паук заинтересовался Питером из-за его энергетики. Мария вчитывается в абзацы с зацепками (брошенные фразы, фото переписок и изученных документов, маршруты) и сделанными на их основе выводами, но ничего логичнее из всей картины не вырисовывается. «Санкт-Петербург не зря был выстроен именно в этом месте, это окно не только в Европу», «Этот город может дать то, чего не принесут ни деньги, ни связи, я не уеду, не получив власти над ним!», «О, господа, эту ротонду Призрак точно не тронет». Либо господин Хольт таки отравился токсичными веществами из электронного позвоночника и сейчас пребывает во власти бредовых идей, либо её пешки тоже раскрыты, и сейчас один магнат очень развлекается, представляя её растерянность. Лучше бы второе – не так обидно попадаться на уловки адекватного соперника, как бороться с неадекватным. Хотя… В обоих случаях… Использовать дебют – защиту Филидора – в середине партии странновато, но что ж, шахматистка из неё аховая. Тем более, это так, запасной план. А пока её ждут ещё кипы и кипы неразобранного. Мария встает размяться, ходит по кабинету, смотрит в «окно». Что, если Федор Иванович, увольняясь из-за обстоятельств, подсознательно был рад? Что, если даже такие мастодонты устают от постоянной борьбы с преступностью, с отчетностью, с начальством, с людьми, которые не понимают, что их защищают не герои, а обычные люди, с журналистами, которые не понимают, что из полицейских не стоит лепить ни героев, ни злодеев? При взгляде на отчетность, к слову, хочется покраситься в вишневый и стать беззаботной журналисткой, которая сама себе отчетность, планировщица и собранные в хвостик волосы вместо идеально уложенного каре. Стоп, Юля! Судя по тому, как понимающе окружающие сотрудники изображают деревья, майор с подошедшей девушкой говорят отнюдь не о показателях и сложных делах. Жаль прерывать идиллию между Игорем, плавящимся в лучах обаяния Юли, и Юлей, милостиво освещающей его рабочее место, но «Иное важнее нашей любви, Так считаешь не ты, Так считает Россия». Журналистка первой замечает подходящую Марию и спрыгивает со стола: – Извините, я буквально на минутку заскочила! Посоветоваться на счет видео. – Без проблем, я думаю, что наш герой заслуживает небольших перерывов. Зайдешь ко мне после? – А, да, конечно. – Не ты, Игорь. Юля. Юля не расспрашивает при навострившем уши участке, зачем, но в её кивке больше непонимания, чем во взгляде. Постучавшись в кабинет буквально через пять минут, журналистка почти с порога объясняет: – Я оставила охрану под самым участком, а здесь меня вряд ли выцепят, да и Дима здесь же находится без защиты, так что… – Я все это понимаю. И не собиралась отчитывать за нарушение правил безопасности. – Тогда зачем? Вам нужно ещё одно видео об Игоре? – Юля соображает быстро. Девушка-скорость для майора Грома – весьма поэтично. Ценности у этих двоих сочетаются великолепно: справедливость и свобода. Два энтузиаста, две ценные фигурки, которые нужно верно передвинуть... – Я думала записать формат «День с полицейским», чтобы показать, как он на самом деле работает. Пока чисто положительное делать глупо – люди решат, что мы обеляем его – но что-то реалистичное вполне можно. – Это очень хорошая идея. Но мне нужно кое-что ещё: видео о том отшельнике. Свое разоблачение на Волкова ты сделала без упоминаний информатора. – Доказательств и так хватило. Я мониторю комментарии: почти все поверили, что за терактами стоит он. Информатор просил без упоминаний, да если бы и не просил, я бы не сдала его. – Юля почти обижена кажущимися ей укором словами. – Дело не в том, что кто-то не поверил. – Тогда зачем? Это связано с тем, что тебя… уволили? – Манера давить вопросами почти как у Грома. Интересно: кто у кого нахватался? – Не совсем: это связано с Питером. Ты ведь узнала откуда-то об отшельнике? О нем и так знают некоторые. После видео они поймут, кто сдал Волкова. И пусть Волкова никому не жаль, заговорившие о таких тайнах тоже малопопулярны. – Он уехал. Рассказал мне все, что знал, и уехал: больше никто не знает, где он на самом деле. Его не найдут. – Я рада за него. Но нужно, чтобы искали. Чтобы решили, что он знает куда больше, чем рассказал тебе. – Зачем? Мы хлопнем людей Хольта, когда они пойдут за Олегом, – разве не такой у нас план? Мария молчит около минуты, по-новому глядя на Юлю: вчера она не говорила, что на Волкова, более уязвимого в открытом пространстве, могут клюнуть люди Хольта, журналистка догадалась сама. Но вообще-то… – Да, такой. Но нужен и запасной. – Главным образом не для того, чтобы поймать людей Хольта, а для того, чтобы понять, действительно ли господин магнат заинтересован в мистической стороне города. – Отшельник, живущий в глуби Карелии и хранящий тайные знания о городе, может всколыхнуть и других любопытных персонажей. – Но он ничего не знал о городе! Он обычный старик с темным прошлым, а не краевед. Слушай, вчера в то, что ты фигурка, не поверил никто из нас. Может, скажешь, какой в целом план, а не будешь раздавать указания, как императрица Мария?.. Эй, что смешного? – Ничего. – Просто Олей повеяло от фразы про императрицу. Непрофессионально чувствовать доверие от одного такого совпадения, но её уволили за непрофессионализм, так что имеет право. Как и право намекнуть. – Хольт заинтересован в Питере. Я не знаю, почему, пытаюсь понять. Но некоторые факты указывают на его интерес к мистике. Реакция на видео могла бы помочь понять больше. Благодаря отшельнику мы вышли на Олега, апелляция к нему повысит авторитет всего сказанного. – Мистика Питера? Этот робоХольт верит только в силу науки! – Да, но наука пока не в силах спасти его от гибели к тридцати пяти. – Мария говорит это чтобы что-то сказать, но версия неплоха. Юля задумывается, затягивает хвостик туже и наконец выдает: – Нет. Не мой профиль, я же блогерка актуальных расследований, а не эзотерики, Хольт не поверит, что я внезапно заинтересовалась этой темой. Да и если я скажу, что у отшельника были мистические знания, у людей возникнут сомнения в его адекватности и виновности Волкова. Тайные сведения и эзотерику не мешают, плохо ложится… Я поняла запросы, подумаю и что-нибудь сделаю. – Спасибо. Это все, о чем я хотела попросить. – Не за что. Мария… Ты можешь нам доверять. Мне, Игорю, Диме. Я понимаю, что у вас в министерствах гостайны и протоколы секретности, но жизнь сложнее устава. Нам жить в этом городе, мы не предадим. Чумного мы победили вместе. Да, после того, как Игорь запер Диму, а тот с Юлей свалился ему на голову во время сражения с Чумным доктором. – Я понимаю. И я все-таки фигурка. Юля непонятно хмыкает и прощается. Мария откидывается на спинку кресла, стараясь объективно оценить тот факт, что нарушила правила проведения операции и дала непроверенные данные стороннему человеку – даже не в форме! – не связанному присягой. Журналистке. Девушке Грома. И кивает сама себе: защиту Филидора используют против чужих фигурок, не против своих. Чужая фигурка на этот раз облачена не в исподнее и халат, а во вполне деловой белый костюм с черной рубашкой, что не может не радовать. Впрочем, аура чего-то далекого от рабочей встречи все ещё остается: Хольта она застает за обедом. Сервированном на двоих. С букетом гипсофил возле её тарелки. Цветы голубые, синие, фиолетовые – сплошь холодные оттенки, подчеркиваемые белоснежной упаковкой. Сообщение «Это не доклад обстановки, а деловое свидание» можно было просто шепнуть ей на ухо. Мария выбирает между тем, что не нравится ей больше всего, понимает, что все, и молча принимает правила игры. Просто думает о том, как славно будет раскрыть все карты в конце, когда Хольт церемонно целует её пальцы, просто бесстрастно смотрит в довольные собой блестящие тёмные глаза (в прошлый раз они выглядели не так, надо же, как сегодня он рад), когда он отвешивает комплимент её пунктуальности, просто позволяет ему самому отодвинуть ей стул, на этот раз не коснувшись и краем одежды. Хольт всеми силами показывает, что видит в ней девушку, как на первой встрече, а не противницу, как на второй. – Прошу прощения, что начал обед без Вас. Позвоночник определяет некоторые особенности метаболизма, еду доставили быстрее, чем я думал, и пахнет она умопомрачительно. Не знал, что Вы любите, заказал пиццу и ледяной кофе – их, вроде бы, любят все. «Не знал», как же: из напитков выбрал именно ледяной кофе по-венски. Мария невольно тянется к высокому стакану с шапочкой сливок и шоколадной посыпкой в форме «М», отпивает, ожидая горечи миндаля. Нет, сироп другой, хоть и похож: нотки чего-то печёного. Хм. Миндальное печенье вместо чистого миндаля? Мария решает расценивать это как «Давайте идти на компромисс» и отвечает в тон: – Я понимаю, Вы вовсе не должны подстраиваться под меня. Почти угадали с выбором обеда, спасибо. – Вероятно, первый день на новой должности самый сложный? Тем более в таком сложном городе. – Вы правы, это нелегко. Но у меня есть время на нашу сделку, не беспокойтесь. Найден поручитель, формируется запрос… К концу недели Вы сможете уехать. – Было бы чудно. Я рад, что Вы держите слово: вчерашнее извинение Грома произвело впечатление. Как Вам удалось заставить его выговорить все это? – У всех фокусников свои секреты. – А у каждого игрока – свои козыри, понимаю. – Его улыбка в меру светская и интимная, понять, случаен ли выбор метафоры, не выходит. У них есть крот? Нет, понятно, что есть, иначе на махинации Хольта обратили время бы куда раньше, но крот на самом верху, крот на совете? Да, Мария подозревает Афинскую, но, чтобы она напрямую снабжала Хольта информацией! Это огромная наглость. В его духе, впрочем. Ла-адно, попытаемся выудить чуть больше. – Скорее у каждого игрока своя стратегия. Я лучше разбираюсь в шахматах. – Шахматы? Как забавно. Говорят, именно некий шахматный турнир проводился во время первого взрыва. Хорошо, что Вы не потеряли своего… коня? Гром похож на него: его ходы ограничены, зато есть возможность переступать через другие фигуры. Ему очень повезло, что начальник отдела был дружен с его отцом. И что его девушка столь же… своеобразна. – Иными словами, вчерашнюю пресс-конференцию он посмотрел полностью. И папочки на Грома с Юлей давно заведены. А на Диму – нет. Хоть что-то радует! – Какая интересная метафора. – Безусловно! Позволите её продолжить? – Она кивает, и не зря напрягается, потому что слышит то, что ожидала: – Вы, несомненно, королева. Ум, навыки, терпение, целеустремленность, связи. Красота… – А Вы – черный ферзь? – Нет. Я не фигура. Я шахматист. – Хольт триумфально откидывается на спинку кресла, улыбается со странным умилением и самодовольством. В голову лезет неуместная шутка о том, что его кресло можно считать электрическим стулом. И неплохо бы, чтобы так оно и было: улыбка раздражает. Она просто оборвала его и задала вопрос, что с ним такое? Расстояние между ними все ещё длиной в стол, но Мария готова поклясться, что чувствует его дыхание на щеке. – И Вы можете стать шахматисткой. Так почему цепляетесь за представление, будто Вы фигурка? – Вы меня так назвали. – Потому что Вы так себя чувствуете. Потому что Вы ведете себя так, будто царствуете, а не правите. Вы перебили меня на красоте, но это же правда. Молчать. Просто – молчать. Больше не вспыхивать, не обрывать, не задавать ответные атакующие вопросы. И не позволять себе вдумываться в его слова. – Я не пытаюсь оскорбить. – Хольт примиряюще вскидывает руки. – Мне действительно интересно. Ведь если шахматистка не Вы, то кто? Кто научил Вас играть, но не научил брать за это ответственность? Кто сказал, что Вам нужны линзы, белые волосы и светлые одежды? Нет, Вам идет, но это ведь не Ваше. – Господин Хольт, мы все же встречаемся для обсуждения сделки, а не сеанса психотерапии. – Она всего лишь отстаивает границы. – О, нет, я далек от этого. Просто хочется верить, что мы все же друг друга поняли. У Вас есть потенциал. Я могу вытащить Вас из фигурок в игроки. Но могу и просто… сбить с ног во время очередного хода. – Так. Та-ак. То есть, она сейчас все же не дама, а возможная союзница? Это интересно. Что изменилось, почему сегодня он делает предложение, а не давит, как вчера? Вероятно, дело в пресс-конференции, на которой все узнали о Волкове и грядущей цифровой атаке от Разумовского. Да, логично: Призрак может сдать Хольта, Разумовский – намудрить что-нибудь с дронами или камерами все того же Хольта, проще устранить их, чем ждать очередных выступлений или разоблачения как заказчика терактов. – Допустим, мне ближе первый вариант. Давайте договариваться всерьёз, господин ван дер Хольт. – В таком случае… Жучок. – Атмосфера мгновенно меняется с расслабленной на пограничную. Настораживаются мистеры-монохромы, хмурится Отто. – Я не понимаю. – В первый момент она даже думает, что это чей-то позывной, а не устройство. – Госпожа Архипова, мы зря тратим время. – Тянет Хольт, вставая, щелкает пальцами, но молнии между ними не появляется. Зато его глаза светлеют, как пространство после вспышки грозы: на мгновение, зато очень ярко. Что же он сейчас чувствует, если разряд идет не в руки, а в голову? Хольту подходить к ней всего ничего – шага два, но он делает это как в слоумо, будто давая возможность то ли наглядеться на его белый костюм, то ли что-то сказать. Но что? Мария инстинктивно пытается встать, но приблизившийся мистер-монохром придерживает её за плечи. Нарочито аккуратно – это даже прикосновением не назовешь, видимость касания. Ох уж этот пиетет перед дамой! Не то чтобы она теперь не могла вырваться, скорее в этом нет смысла: насилия никто не применяет и вряд ли будет. Ну, кроме психологического. Вчерашняя… «искра» была размеренна, но сегодня все словно замедляется ещё больше, давая прочувствовать каждую секунду. И, надо признать, это работает. А Хольт, снова склонившись к её лицу, и обдавая кофейным дыханием, интересуется: – Где жучок, Мария? – Какой жучок? – Она не такая дура, чтобы соваться к техномагнату с техникой! Смешно и обидно одновременно. Он вглядывается в её глаза так, словно там спрятаны ответы на все вопросы, а она не может дать ответ на единственный заданный. – Единственный жучок, который может быть в этом помещении – это Ваш. В букете, к примеру. – Хотите сказать, Вы просто пришли сюда просто поговорить? – Да. По Вашему приглашению. Жучок! Вы представляете, сколько документов нужно оформить, чтобы одобрили использование хоть одного? У Хольта делается сложное выражение лица, он отодвигается почти с недовольством – а Мария встает, пользуясь отвлеченностью мистера-монохрома. Они с Хольтом почти одного роста, и сейчас стоят почти лицом к лицу, как в постере какого-нибудь супергеройского фильма. – Я Вас переоценил. – Наконец выдает Хольт нечитаемым тоном. Или почти нечитаемым: в нем звучит сожаление, как у учителя, чья любимица не выиграла турнир. Ха, господин хороший, если б Вы знали, сколько в её жизни было такого тона! И удивления позже. Потому что она не проигрывала. Никогда и никому, кроме отца, но и его в конечном счете сделала, продвинувшись до замминистра. – Взаимно. Вы хотите узнать что-то ещё – о своей прибыли – или я могу идти? – Она на ощупь находит бокал и отпивает от него. – Спасибо за вкусный кофе, но у королев есть дела. – Королева спасает город, у которого уже есть герой? – В голосе Хольта теперь неживая светскость. Он почти разочарован, и от этого ещё обиднее. – Именно так… господин злодей. – Она позволяет себе маленькое хулиганство только чтобы увидеть замешательство на его лице. Замешательство, сменяющееся улыбкой. – Извините, оговорилась. Господин игрок. – Не забудьте цветы, госпожа королева. Она подхватывает гипсофилы, и в кураже добавляет: – Кстати, советую канал девушки Грома, Юли Пчелкиной. Она, знаете ли, не просто девушка героя, а тоже героиня города. Именно благодаря ней было записано признание Чумного доктора. Вроде бы скоро у неё выйдет нечто… необычное. По крайней мере, Мария очень надеется, что в ближайшее время. У неё осталось шесть с половиной дней, и это время нужно организовать максимально разумно. Впрочем, события не заставляют себя ждать. Во-первых, букет гипсофил – только в светлой упаковке – обнаруживается ещё у одного человека в участке. – Дима, откуда цветы? – Мария недоверчиво прикасается к лепесткам. – Да не знаю, курьер вручил. Я проверил: никаких бомб, жучков и другой дряни. Понимаю, что это подозрительно, но… может… Там карточка: «Scintilla inter nos esse potest». Мария понимающе кивает: очень подозрительно, но волчонок мечтает о чувствах, и ему так хочется верить в тайную поклонницу. Кто она такая, чтобы разрушать чужую самоуверенность и говорить, что это очередное сообщение ей: «Я знаю, кто Ваша очередная фигурка, и для начала могу убрать её»? На латыни – Хольт перепроверил её блеф про Венецию. – Да, очень симпатично. Хороший вкус у того, кто выбрал. – Да? Мне тоже так показалось. Как бы под цвет формы! – Возможно. Ты же в бронике? – Конечно. Даже сплю в нем, – чистосердечно признается Дима. Сегодня точно день внезапных решений, потому что Мария аккуратно ерошит светлые пряди. А Дима не отшатывается, только смотрит удивленно. Осторожно интересуется: – Это же не Вы прислали? – Не я. Я… не вполне по этой части. – В смысле?.. – Не по служебным романам. Зато по служебным проблемам: остаток дня проходит в тихой запарке. Она рассчитывала разгрестись за первые сутки, но, кажется, работу придется брать на дом. Уже третий стаканчик из-под бурды отправляется в мусорник, когда ей звонят с важного номера. И это во-вторых. – Ге-генерал-лейтенант!.. – Голос у полицейского, охраняющего Прокопенко такой, что Мария сразу вылетает из рабочего кабинета. – У нас ЧП. – Докладывайте. – Она уже стучит по косяку, привлекая внимание всего участка. – Неопознанная личность дерется с другими неопознанными личностями. Бита, огнестрел, бомбы… Господи, говорила мне мама, не иди в академию! Мария понимает, почему отряд, защищающий Прокопенко, не вступает в схватку: если люди Хольта вознамерились вцепиться в Олега прямо перед домом Прокопенко, дела плохи. – Федор Иванович? – Её вопрос звучит в полной тишине, все глаза прикованы к ней. – Болеет за неопознанную личность. – На фоне приглушенные «Нет, ну с одной хреновиной разматывать такое количество противников!» и «Федя, не высовывайся!». – Говорил папа, даже МЧСником безопаснее! – Ждите. Не нойте. Скоро будем... ВСЕ – на задержание! Единодушию участка можно позавидовать: Мария наконец готова признать, что все здесь получают деньги не просто так – при объявлении угрозы Прокопенко полицейские собираются и загружаются в машины очень быстро. Её везет Дима, лихо летя по улицам Питера – без нарушений ПДД, но с балансированием на их грани. Федор Иванович по телефону бодро комментирует ход драки сидящему рядом Игорю, прерываясь только на отсчитывание капель жене. И все в машине узнают, что противники, приметив неосторожно высунувшегося из окна полицейского, дают деру. Преследование успешно наполовину: взяты несколько Хольтовцев. На все языки, извлекаемые из памяти Марией, у них два ответа: «Эдвокате» и «Донт андестенд». Игорь, наобнимавшийся с невредимыми Прокопенками, зыркает на них так, что Мария вполголоса велит Диме не пускать Грома к задержанным. Русских бандитов можно раскалывать, но эти молодчики потом снимут все телесные – и с Игоря снова потребуют объяснений. Показания Федора Ивановича помогают восстановить картину: сначала через охрану пытался пробраться «пьяный бомж» с тележкой, а после во дворе появились люди в черном. Драка была короткой, но яркой: уже по дороге домой Мария кривится, созерцая то, что успели заснять зеваки. В комментариях негодуют, что начальника полиции защищают лучше достопримечательностей, восхищаются боевыми навыками обеих сторон, обвинения летят в стороны всех подряд от Хольта до террористических организаций. Трупов нет, но город гудит, растаскивая драку по кускам для анализа, в очередной раз морально пиная полицию и сравнивая новых злодеев с Чумным доктором. Можно только догадываться, кто взбешен сильнее: Хольт, чьи люди засветились, Олег, не достигший цели, или Птица, которого оценили ниже первых двух. Пролистывание новостей прерывает Афинская. «То, что тебя уволили, не повод подсиживать меня. Деточка, где ты училась, я преподавала, твоих спецов надо гнать в шею, моя биография – моё дело» – и т.д., и т.п. и под. Мария молчит, потом сухо извиняется. Она уже просто мечтает о кровати и забытии! Как бы не так. Стоит войти в квартиру, как начинает играть детская песня. «Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании…». – Я уж думал, не дождусь. – Олег лениво поднимается с кресла, направляя на неё пистолет. – Ну, шахматная королева, и чего ты добивалась, когда тот нервный полицеишка сунул мне бумажку с твоим «Надо поговорить без свидетелей»?