Наконец можно выпрямить спину. Боже, эта чертова поясница. Медленно разминая плечи, глаза закрылись сами собой и лицо скривилось от тянущей боли, которая постепенно начинала отходить. Сделав еще несколько вдохов, Чон посмотрел на свое творение.
Ваза неподвижно стояла на гончарном круге и поблескивала в свете лампы.
Кисти приятно покалывало от сохнущей глины, пока они расслабленно свисали между колен.
Каждый раз подходя к концу работы, в голове появлялась мысль о какой-то собственной значимости. Маленький проблеск того, что ты не совсем бесполезен и можешь что-то создать. Да, вроде такую мелочь, как набор керамической посуды, а иногда и примитивная доска, но это неважно. Важно только то, что это твоя доска. Ты сам её придумал, своими руками вылепил, и вот это уже не просто идея, а вполне себе осязаемый предмет.
Теперь её можно продать или оставить себе. Бесконечно разглядывать, брать в руки всякий раз, когда понадобится напоминание о том, что ты не призрак.
А можно и вовсе разбить.
Как ещё большее напоминание.
Желание заниматься именно лепкой возникло не сразу. Чонгук долго ходил кругами. Будучи полным надежд подростком, он, как и бывает у всех, свято верил, что сможет чуть ли не мир спасти. Ну и, конечно же, освоить все, что угодно из профессий.
Нельзя сказать, что он не был силен в математике или физике, но ему почему-то всегда хотелось работать именно руками, а не головой. И вот, мечась между художником и скульптором, выбор все же пал на глину.
Известным на весь мир стать не получилось, да и цели такой не было. Зато, в узких кругах был достаточно востребован, от чего недостатка в деньгах не было.
Близкий друг из колледжа стал для Чона менеджером: брал всю связь с заказчиками на себя. Отсутствие необходимости общаться с глупыми и неадекватными людьми очень радовало.
За окном совсем стемнело, дул приятный ветер. Очередное лето наступило так быстро, хотя казалось, только недавно Чон переехал в этот дом.
Будь у него возможность, он бы поблагодарил своего деда за такое место.
Когда кажется, что мир хочет схлопнуться и поглотить тебя, единственное, что отчетливо звучит в голове: «БЕЖАТЬ».
И как же здорово, что было куда.
Дом конечно небольшой и достаточно старый. Но главная его прелесть в том, что находится он дальше всего от центра деревушки, да еще и на берегу моря. Одноэтажный, с просторными комнатами и большими окнами; весь из дерева, из-за чего приятно пахло в жаркие дни. Свободных комнат много. Даже слишком для одного человека. После переезда пришлось немало потрудиться. Ремонт и перепланировка заняли почти полгода, но оно того стоило. Теперь в доме было все необходимое: большая кухня, совмещенная с гостиной, спальня поодаль от всех остальных помещений, ванная и даже комната для гостей. Правда гостей Чонгук к себе никогда не приглашал. Из самой большой он решил сделать свое рабочее место.
И вот он сидит в своём доме, в своей студии. Один.
Размышляя, он продолжал пристально всматриваться в очертания и форму получившейся вазы.
Под конец работы появлялось не только ощущение собственной значимости, но и желание эту работу уничтожить. Смять бы сейчас пальцами этот кусок глины. Проткнуть, раздавить и размазать об пол ногами. Прыгать, топтать её сколько хватит сил.
Но здравый смысл где-то на периферии говорил, что делать этого не стоит. Ты ведь потратил так много времени. Если разрушишь, придётся вновь всё собирать сначала. Только отчего-то именно эти мысли больше подстрекали к тому, чтобы придать всё праху.
Сложилось впечатление, что еще чуть-чуть и ваза скажет: «Ты начинаешь сходить с ума, иди хотя бы умойся».
— И правда, — подумал Чон. — надо бы закругляться.
Поднявшись со своего места, он сразу направился в ванную. Глина сохнет слишком быстро, потом придется оттирать ее минут десять, чего очень не хотелось. Подставив руки под теплые струи воды, он начал так же пристально всматриваться в свое лицо.
Каждый раз, глядя на себя через отражение, не получалось отделаться от чувства, что в ответ на него смотрит какой-то другой человек. Нос вроде бы его, немного покрасневшие губы из-за вечного их жевания − его, темно-русые волосы, что вечно как попало лежали на голове – тоже его. Но что-то не так.
Зеленые глаза смотрели с укором и мольбой. Уставшие, со стеклянной пеленой. Вот они раздражают.
Благо к своим 27-ми годам Чонгук научился игнорировать то, чего не понимал и более того то, в чем разбираться у него нет ни малейшего желания.
Вытерев руки, он быстро вернулся к гончарному кругу. Укрыл вазу влажной тканью, а поверх пленкой. Завтра нужно закончить.
Одежда была достаточно грязной, но после восьми часов работы, сил хватило только на то, чтобы снять фартук и кинуть куда-то в сторону стула, параллельно выключая свет в студии.
Настенные часы в гостиной показывали за полночь. Сегодня и правда заработался.
Плеснув в бокал немного красного вина, Чон вышел на веранду. Сел прямо на дощатый пол, спустив с него босые ноги в прохладный песок. Перед глазами тихо бились волны друг о друга, и луна белой дорожкой ложилась на воду. Она была такой ровной, казалось, можно пройтись прямо к горизонту. Прикурив сигарету и крепко затянувшись, Чон подумал о том, что было бы неплохо сейчас прогуляться по берегу с собакой. Жаль лишь, что позволить себе домашнего питомца он не мог, хотя хотелось безумно.
Делая следующий глоток, он заметил какую-то фигуру вдали, что настойчиво двигалась в сторону дома и явно очень много материлась по пути. Из всех людей, с которыми он общался, так бесцеремонно к нему мог идти только один. Снова вздохнув, Чон поставил бокал рядом с собой и продолжил курить, наблюдая за силуэтом, что спотыкался каждые десять секунд об песок. Его «Сука!» по мере приближения, было слышно все отчетливее, от чего Чон невольно усмехнулся.
— Так и знал, что ты тут. — сказал Юнги, как только наконец переборол все трудности по пути. Усевшись рядом, он сразу полез в карман за пачкой сигарет.
Чонгук познакомился с Юнги после переезда в эту деревню. Видеться ему лишний раз с людьми не хотелось, но материалы для работы сами себя не купят. Недолго порыскав в интернете, он нашел подходящий магазин. Через сайт заказывал доставку всего необходимого на дом и по счастливой, или же не очень, случайности, его доставщиков был как раз этот парень.
Юнги было двадцать четыре года, работал вместе с родителями - компания доставки, которая неплохо развивалась.
Человек он был хороший, хоть и взял манеру приходить, когда ему захочется. Еще и в татуировках весь был. Чонгук терпеть не мог татуировки, но почему-то присутствие этого парня было не таким уж и раздражающим. Иногда.
— Где мне еще быть? Это мой дом. — делая еще глоток, Чон смотрел перед собой на гладь воды, не обращая внимание на внезапного гостя. Замечая явный игнор, парень затянулся во все легкие и демонстративно выдохнул дым прямо в лицо другу, от чего тот немного закашлял, но наконец повернулся.
Довольно усмехнувшись, Юнги продолжил:
— Пиво найдется?
— Я для тебя магазин "24 часа"? Или бар может?
Затушив бычок в пепельнице, Юнги ловко забрался на веранду и уже шел к входной двери, говоря:
— Для меня ты мой второй дом, хоть и сопротивляешься до сих пор. − на последних словах дверь захлопнулась.
Чонгук, вдавливая бычок в ту же пепельницу, усмехался с мысли, что собака ему в принципе и не нужна. У него тут и так дворовый кот ошивается вечно.
Внезапный звук заставил отвлечься от мыслей.
Точно. Кот.
— Гук, блять! Пиво-то где? — Юнги стоял в дверном проеме, очень недовольный тем, что еще трезвый. — Скажи честно, ты прячешь его, да? Я тебе ору, а ты сидишь тут и хихикаешь в одиночестве. Пугает, знаешь?
— …боже, завали, пожалуйста. Пиво на верхней полке в холодильнике. Если ты слепой, то не надо винить окружающих. Плохая привычка, знаешь?
— Плохая привычка - это не заботиться о гостях.
— Будто я тебя звал...
— Ты надеялся, я же чувствую. — Юнги скрылся за дверью, улыбнувшись напоследок.
Не прошло минуты, как он снова плюхнулся рядом, радостно открывая пиво. Попытка оставить серую толстовку чистой не увенчалась успехом. Рукав покрыла россыпь капель от пены, что брызнула из банки. По лицу Юнги в этот момент читалось отчетливое: «Да хоть сверху до низу меня облейте – поебать». Наблюдая эту картину, Чон в очередной раз усмехнулся и перевел взгляд на горизонт.
Тишину ночи прерывали только всплески волн. Луна стояла все еще такая яркая, что и без фонарика можно было найти потерянное. Теплый ветер еле обдувал, от чего оба парня с удовольствием подставляли ему лица. Юнги сидел молча и спокойно попивал пиво, рассматривая гладь воды через приоткрытые веки.
В этот момент Чон понимал где-то глубоко, что ему так спокойно не столько от ночной тишины, сколько от того, что он сейчас не один.
Достав еще одну сигарету, Юнги повернулся в сторону друга и сказал:
— Ты кстати знал, что пока до тебя дойдешь, можно ахуеть?
— Так и планировалось. — произнес Чонгук, сидя неподвижно с закрытыми глазами.
— Планировалось заставлять людей проходить через ад и уставать, как лошадь?
Немного помедлив, парень приоткрыл веки и сказал, всматриваясь куда-то вперед:
— Нет. Планировалось и вовсе отбить желание сюда ходить. — закончив фразу, он повернул голову к Юнги, криво усмехаясь.
— У меня нет слов. — отчеканил друг, передразнивая ту же кривую улыбку в ответ.
— У тебя есть как минимум слово «спасибо». Я мог бы выбрать не берег моря, а горы.
На этих словах Юнги поперхнулся пивом из-за смеха, как обычно мягко хлопая по плечу друга, который сам не смог сдержаться и захохотал.
В Чонгуке он видел себя отчасти. Стоит внимательнее приглядеться, и ты сразу заметишь раны, что до сих пор кровоточат. Раны, которые должны затянуться сами. Можно лишь изредка вытирать маленькие капли крови и говорить, что все в порядке. Чон нуждался в тепле и словах «ты сделал достаточно», но пока он не готов это принять. Время будет идти и Юнги так же настойчиво будет врываться в личное пространство этого парня с опущенными плечами.
Думая о себе и о нем, Юнги снова посмотрел на бесконечную темноту впереди.
Как же все-таки красиво ночью.
Резко подняв руки вверх, он потянулся со всей силы и прохрустел спиной, после заваливаясь на пол веранды.
Смотря на небо, тихо с насмешкой сказал:
— Ты знаешь, что ты пидор?
— От пидора и слышу. — ответил Чон, скрывая мягкую улыбку.
***
Несмотря на ранее утро, на улице уже стояла жара. Ветер со свистом задувал в открытые окна.
Лето в этом году должно быть отличное.
Начало дня всегда представлялось Тэхену, как начало новой гонки за чем-то прекрасным. Обновлённый и "пустой" ты стоишь на стартовой линии в предвкушении очередного забега. А препятствия на пути вызывали лишь интерес и азарт.
Поправляя волнистые волосы, он давил на педаль газа, вписывая машину в многочисленные повороты. Дорога пустая и можно особо не церемониться, да и камер поблизости нет.
По левое плечо в окне виднелась гладь воды, слепя глаза. Пару легких движений и солнечные очки уже красуются на лице. Подпевая во все горло любимой песне, Тэ крепко держался за руль, пальцами отбивая бит. Ехал он уже около 4 часов и все о чем мог думать - это мамина еда. О да, эти домашние пельмешки с фирменным соусом папы. Как бы доехать и не захлебнуться слюной по пути. Усталость после дороги давила на плечи, но родные пейзажи, что проносились вокруг, придавали новых сил. Воодушевленный он пел ещё громче, улыбаясь сам с себя. После трёх лет путешествий по Европе мысль об отпуске делала его невероятно счастливым. Нельзя сказать, что его работа представляла собой какой-то каторжный труд, но все же: «работа – это работа».
Они побывали в девяти странах с толпой участников фестиваля тату-мастеров. Татуировками он увлёкся ещё в семнадцать лет, и с того момента не мог остановиться. Первым подопытным его творчества стал он сам, ну а позднее близкие друзья. В итоге все постепенно и переросло в дело жизни. Его спина, грудь и руки с ногами покрывали многочисленные рисунки. Он кропотливо и трепетно составлял всю эту композицию на теле. Часть он набил себе сам, в местах, где смог дотянуться. Гимнаст, честно сказать, из него так себе. Ну а остальное пальчиками его любимых друзей. Ему нравилось думать, что он архитектор собственного тела. Считай, почти храм из себя сделал. Это сравнение всегда очень забавляло.
Правда его восторга родные не разделяли. Особенно бабуля - главная причина, по которой Тэ так торопится домой.
Музыку прервал входящий звонок.
— ТЭША, ТЫ ДАЛЕКО?!
— Мама, не кричи, я слышу! — улыбка растягивается от уха до уха. — Мне ещё около часа и буду у вас. Что делаете? Где папа? Бабуля?
— Да все тут! Мы с отцом на рынок, надо овощи завезти. Ты же знаешь, в нашей деревне все только и держатся на моих помидорках. А у нас ещё и доставка!
— Доставка? С каких пор?
— Ой, про это потом…так, о чем я? Да, точно. Мы туда съездим и вернёмся. Должны управиться быстро. Веди аккуратно!
— Я всегда вожу аккуратно, мам.
— Кстати, Тэша...
— Что?
— Новые рисунки твои эти есть? — шёпотом.
— Рисунки? Ты про татуировки что ли? Ну, как сказать...
— Прячь, бабуля уже наждачку готовит…
В голове сразу же всплывает момент с последних совместных посиделок. Тэхен приехал на Рождество к родным. Праздник прошел весело, не считая того, что он козочкой бегал по всему двору, спасаясь от удара скалкой в бабулиных руках. А это был только один рукав, он только начал забиваться.
— Бля...
— Не блякай тут мне! Все, сынок, ждём!
Сбросив звонок, Тэ заметил виднеющуюся впереди остановку – опознавательный знак того, что ты совсем близко к дому. По лицу расползлась довольная улыбка. Ну, наконец-то.
Остановка располагалась у самого края обрыва холма. Высота была не слишком большая, но вид открывался потрясающий. Если повернуться к шоссе спиной, перед глазами простиралась белая полоска пляжа, берег которого накрывали спокойные волны. В детстве он любил ездить сюда на велосипеде: днем, чтобы отдохнуть от бесконечной работы в саду, а вечером – встретить закат. В груди приятно закололо от ностальгии. Он просто обязан постоять там хотя бы пару минут.
Припарковавшись у обочины, парень вылез из машины и сразу же расставил руки в стороны, распахивая грудную клетку навстречу морю. Хлопковая рубашка и брюки развивались, пока прохладный ветер обнимал тело со всех сторон. Выгибаясь в пояснице, он боролся с желание закричать во все горло от переполняющего удовольствия. Мышцы сладко потягивало, а духота салона полностью выветривалась.
Медленно открыв глаза, после своей «зарядки», он увидел у подножия холма небольшой деревянный дом с плоской крышей. В его воспоминаниях в этом месте уже давно никто не живет. Странно, но сейчас этот дом выглядит слишком опрятно, будто его только недавно привели в порядок.
В самом-то доме ничего особенного нет. Однако, его расположение всегда удивляло Тэхена. Вокруг в пределах километра полная пустота. Только песок, вода и остановка на шоссе, у которой он и припарковался.
— И кто в здравом уме будет там жить? С ума ведь сойти можно. —пробубнил парень, доставая вибрирующий телефон из кармана, сразу открывая
Telegram.
___
хобби, [01.06.2024 05:55]:
орёл, ты долетел?
Тэ, [01.06.2024 05:56]:
орёл почти приземлился в гнездо
хобби, [01.06.2024 05:58]:
отлично, а то я волновался из-за твоего топографического кретинизма
Тэ, [01.06.2024 05:58]:
не выебывайся
лучше скажи едешь ты или нет?
хобби, [01.06.2024 05:59]:
это моя натура, ты же знаешь
я приеду через недельки 2, дождёшься меня, милый?
Тэ, [01.06.2024 06:00]:
ты пешком блять идти собираешься?
хули так долго?
хобби, [01.06.2024 06:01]:
это ты всю работу скинул на меня и к родным съебался!
Тэ, [01.06.2024 06:01]:
...уел, ладно
дождусь конечно, я ж тут на 3 месяца
хобби, [01.06.2024 06:02]:
все, чмок и держи жопу закрытой
Тэ, [01.06.2024 06:03]:
мысленно посылаю тебе фак
хобби, [01.06.2024 06:03]:
приеду и сяду на него!
___
Заблокировав телефон, Тэхен потер пальцами веки. Еще километров двадцать и можно будет завалиться на кровать. Спать хотелось так же сильно, как и увидеть семью. Ловким движением он поправил волосы и вновь надел очки, прыгая на водительское сидение.
С одной стороны холма взревел мотор, как только захлопнулась дверь авто. А по другую сторону дверь открылась, и на террасу вышел человек, которого мучила бессонница. Он лениво подставил лицо утреннему солнцу и начал убеждать себя прожить еще один день.
