***
— Очако-чан, пойдём домой вместе! Урарака оборачивается. Тога Химико подбегает к ней, задорно размахивая сумкой; сумка в ответ позвякивает связкой брелоков на ручке. Тога часто болтает без умолку, но общительной при этом её назвать язык не поворачивается. Её считают странной и, если получается сделать это вежливо, обходят за версту. Она какая-то открытая и замкнутая одновременно, хотя, казалось бы, так вообще не бывает. Урарака не отрицает, Тога и впрямь немного чудаковатая, но все не без странностей, и раз это плохо, нужно тогда уж каждому ополчиться на каждого — иначе выходит нечестно. Урараке жаль, что другие девчонки этого не понимают, и жаль Тогу, но общается она с ней вовсе не из жалости, а потому, что Тога ей нравится: она весёлая, отзывчивая и с ней всегда интересно. Вообще-то сегодня после уроков они с одноклассницами собирались пойти из школы вместе и по дороге прогуляться по магазинам, но Тога, пусть и улыбается, а смотрит почему-то так, будто умоляет. В конце концов, у неё больше нет подруг, а в большой компании что Ураракой меньше, что Ураракой больше — не страшно. — Ты идёшь? — зовут её девочки. Кивнув Тоге, Урарака машет им рукой: — Извините, в другой раз! Идите без меня! — Тебе хотелось с ними? – спрашивает Тога, когда они вдвоём выходят со школьного двора. — Не волнуйся, — качает головой Урарака. — Я рада, что ты меня позвала. И это правда. Заветное ощущение свободы накрывает с головой, и уже совсем не хочется тратить драгоценный остаток этого волшебного дня на магазины— даже если это был бы лучший в жизни поход по магазинам. В голову вдруг приходит потрясающая мысль. — Слушай, а пошли к морю? Тога радостно оживляется и хлопает в ладоши: — Идём! И они идут, и по дороге болтают о всяком разном, о ничего не значащих и едва ли как-то связанных между собой мелочах. Узкая улочка между частных домов изгибается, спускаясь к набережной. На асфальте лежат кружевные тени деревьев. Время от времени попадаются кошки — Тога норовит погладить каждую, которая оказывается в зоне досягаемости, и Урарака гладит тоже. Кошки мягкие и тёплые-претёплые от солнца. Мимо, смеясь, пробегают младшеклассники. Двое, мальчик и девочка. Тога провожает их неожиданно задумчивым взглядом. Они доходят до пляжа. В будний день здесь почти совсем пусто. Море лежит от кончиков ботинок до самого горизонта, спокойное и мелко искрящееся на солнце. — Красиво... — улыбается Урарака. Тога кивает. С минуту они смотрят на море молча. — Очако-чан, — зовёт потом Тога. — Очако-чан, давай поговорим о любви. — О любви? — переспрашивает Урарака, удивлённая внезапной сменой темы. — Ага, — легко подтверждает Тога, направляясь вперёд вдоль извилистой линии воды. — Тебе кто-нибудь нравится? Конечно — Урараке нравится Мидория Изуку из их класса. Он не первый красавчик в школе, как Тодороки, и не такой крутой, как Бакуго, но если бы он был похож на них, то уже не был бы Мидорией Изуку и вряд ли обратил бы на себя внимание Урараки, которую любовь, собственно, никогда не интересовала особенно сильно (она, конечно, зачитывалась всевозможной сёздё-мангой и думала, как было бы здорово найти того самого, но не лезла ради этого из кожи вон, как некоторые сверстницы). Мидория, надо сказать, и сам туда же — об отношениях думает не дальше дружбы и ничего не подозревает, хоть весь урок бросай на него заметные-незаметные взгляды. Правда, однажды, поймав такой взгляд, тут же покраснел до ушей и отвернулся, но тогда и сама Урарака была едва ли не краснее. Тога замирает на полушаге, когда Урарака произносит имя. — Вот как… — тянет она. — Мне тоже. Урарака останавливается рядом. Она не верит своим ушам. — Тебе тоже — Мидория-кун? — Ещё с церемонии поступления. А тебе? — Со средней школы. Мы с ним ходили в одну. Тога косится на неё своим пронзительным взглядом: — Значит, мы с тобой соперницы, Очако-чан, да ты ещё и ведёшь? Ну ладно, тогда решим всё прямо сейчас. — Погоди! — вскрикивает Урарака, но поздно — Тога уже стягивает ботинки, наспех запихивает чулки в сумку и, заливисто смеясь, припускает бегом. — Догоняй! — не оборачиваясь, кричит она прыгающим от смеха голосом. — Кто первый во-о-он дотуда, тому Изуку и достанется! Урараке ничего не остаётся, кроме как тоже разуться и побежать. Чулки она суёт прямо в ботинки — расстёгивать сумку уже нет времени. Босые ноги проваливаются в песок, взметая его в обе стороны маленькими волнами, ветер треплет волосы. Бежать с ботинками и сумкой вроде не очень удобно, и всё равно кажется, что ещё один рывок — и взлетишь. Урарака сама не замечает, как тоже начинает смеяться, словно и не было между ними этого странного короткого разговора. Светлая макушка с двумя забавными пучками по бокам так и маячит впереди на том же расстоянии: хотя Урарака тоже довольно спортивная, Тога бегает быстрее. Догнать её хочется, но скорее для того, чтобы повалить на песок и повозиться в шутку, а вовсе не ради мальчика Мидории. Чем дальше, тем менее важным кажется вообще всё это. Когда они останавливаются, то долго не могут отдышаться. У Тоги совсем растрепалась причёска. От смеха болят щёки, от бега — ноги. С первым ничего не поделаешь, а со вторым можно: Урарака оставляет ботинки и сумку на песке и заходит море почти по колено. Прохладная вода приятно лижет кожу, и впереди, насколько хватает взгляда, нет ничего, кроме этой воды. Удивительно, насколько огромен мир и какие маленькие в этом мире люди, если рассматривать каждого по отдельности. Ведь в глубине души каждый и есть по отдельности, даже тот, у кого уйма друзей и большая семья. — Тога-сан, а давай всё-таки не будем соперницами? — Тебе не понравилось, Очако-чан? — наклоняет голову тоже зашедшая в воду Тога. — Так мы и не начинали! — улыбается Урарака. — И мне понравилось. Давай лучше дружить, Тога-сан. Сходим ещё куда-нибудь погулять на каникулах, а когда начнутся уроки, будем обедать вместе. — И если Изуку выберет меня, а не тебя, ты не обидишься? — Не обижусь, — Урарака весело кивает. — Смотри, вот море — оно громадное и красивое. Нас ещё не было, а оно уже было. И солнце, и песок. И если нас отвергнет мальчик, оно никуда не денется и будет такое же, как раньше. И мы сможем снова прийти сюда, и, что бы ни случилось, всё станет хорошо, прямо как сегодня. Тога-сан, неужели ты правда думаешь, что можно обижаться из-за любви, пока на свете есть море?***
3 июня 2024 г. в 20:07
В последний учебный день перед летними каникулами всё вокруг становится ярче и светлее, чем было вчера, и даже будто подёргивается мягкой розовой дымкой. То, что ещё неделю назад виделось унылым и скучным, начинает казаться интересным, то, что раздражало, вызывает улыбку, и на душе так легко и весело, что хочется с каждым встречным поделиться частичкой своей необъяснимой, беспричинной, но такой большой-большой любви к миру.
Урараке нравится розовый. А ещё нравится лето, и этот самый последний день перед каникулами она любит едва ли не сильнее, чем сами каникулы. Всем — и ученикам, да и учителям, наверняка, тоже — уже не сидится в классе и хочется поскорее вырваться на улицу, в порывистые объятия тёплого летнего ветерка, который треплет шторы у открытых окон, будто специально дразнится. Уроки тянутся вдвое дольше, чем надо бы, но когда наступает последний, кажется, что время, наоборот, пролетело галопом, и становится отчего-то немного грустно. Грусть смешивается с радостным волнением, и сердце бьётся в груди, невесомое и прыгучее, как воздушный шарик.
Урарака, почти не вникая в суть, пишет что-то в тетради, а сама думает о том, как сейчас выйдет из школы и пойдёт по улице, и ветер будет обдувать ноги в длинных чёрных чулках, и будет развеваться короткая юбка — это было долгожданное первое лето в старшей школе с её красивой «взрослой» формой, на которую иногда украдкой засматриваются мальчишки на улице.
Стрелка часов катится по кругу, отсчитывая секунды. Секунды складываются в минуты: одна, две три, десять, двадцать, и вот уже можно считать последние мгновения до звонка…