теленок

в изнурительной, бессмысленной суматохе города, где люди стремительно двигались вперед, не замечая чужих трагедий, листовки с лицом сону стали лишь блеклой декорацией. его лисьи глаза и застывшая на лице улыбка смотрели со стен, столбов и окон, словно безмолвный крик о помощи, который никто не слышал. для сонхуна эти листовки стали невыносимым напоминанием о том, что его близкий человек был где-то там, в неизвестности, возможно, страдал. полиция, бесстрастно заявляла, что сону просто сбежал из дома и скоро объявится. но сонхун не верил. целыми днями он скитался по улицам, раздавая листовки, не оставляя камня на камне. каждый равнодушный взгляд, каждое наскоро брошенное «извините, не видел» лишь усиливали его отчаяние. только чонвон, пожалуй, оставался на его стороне, помогая в поисках сону и всячески поддерживая. он видел, как сильно сонхун переживает, и хотел хоть как-то облегчить его страдания. они с сонхуном сидели на берегу озера, наблюдая за неподвижной поверхностью чистой воды. сонхуну казалось, что время замерло с того самого момента, как сону не вернулся домой. для него ничего не имело смысла кроме поисков своего возлюбленного. чонвон видел, как его друг и сам начал теряться. в себе, в этом городе, в своих мыслях и кошмарах, что преследовали его каждую ночь. невыносимо было наблюдать за тем, как сонхун страдает. скоро боль сонхуна стала и его собственной, по-другому и быть не могло. – не знаю, что буду делать без него. голос сонхуна вырывает чонвона из размышлений, заставляя посмотреть на него. сонхун смотрит вдаль, подбирая мелкие камни и тут же запуская их воду. – не говори так, – чонвон качает головой, прослеживая за взглядом сонхуна, – его найдут. сонхун только вздыхает, ничего не отвечая. ему самому больно даже думать о том, что, возможно, больше никогда не увидит сону, не говоря уже о том, чтобы озвучивать эти мысли. – ты не голоден? чонвон понимает, что это не лучшее время, но все же решается позвать сонхуна к себе на ужин. тот совсем исхудал за последнее время. сонхун сначала отказывается, но, в конце концов, соглашается на предложение, потому что живот предательски урчит от голода. скоро сонхун сидит за столом на кухне чонвона, наблюдая за тем, как хозяин квартиры суетится, добавляя последние штрихи к блюду. сонхун благодарно кивает, когда чонвон ставит перед ним на стол его порцию стейка с картофельными крокетами и брюссельской капустой. выглядит и пахнет действительно вкусно. сонхун не помнит, когда в последний раз нормально ел. кусок в горло не лез из-за всего происходящего. – я не спец в готовке, но надеюсь, это съедобно, – смеется чонвон и приступает к трапезе. сонхун слабо улыбается и тоже начинает есть. мясо немного жестковато и слегка горчит, но в принципе неплохо. – есть можно, – говорит сонхун, прожевывая кусок. чонвон облегченно вздыхает, а напряжение сонхуна постепенно спадает. – а что это за мясо? – интересуется он. – твое любимое. – телятина? – догадывается сонхун. – угу, – кивает чонвон с улыбкой, – хотел угодить тебе. что-то натолкнуло сонхуна на мысль, что чонвон пытается произвести на него впечатление. должно быть, воображение сонхуна пытается сыграть с ним злую шутку. чонвон хороший друг и лучше чем кто-либо другой осведомлен о том, как сильно сонхун влюблен в сону, он бы не воспользовался пропажей последнего, чтобы сблизиться с ним. вдруг чонвон откладывает вилку с ножом и, будто прочитав мысли сонхуна, говорит: – ты не заслужил этого. и сону. вы оба. сонхун лишь кивает, глядя в свою тарелку, на которой почти ничего не осталось. – молодой парень пропадает средь бела дня, а его и искать не пытаются, – с неким презрением продолжает чонвон, – сколько дней уже прошло? неделя? две? скорее всего, его и в живых-то нет. недобрый блеск промелькнул в глазах чонвона и сонхуну снова стало не по себе. как вообще можно допускать мысль о смерти сону? – пойми правильно, – говорит чонвон, заметив перемену в лице сонхуна, – я просто не хочу, чтобы ты зря обнадеживал себя. сонхуну становится нехорошо. еще недавно чонвон говорил обратное. в комнате как будто стало в разы холоднее. некомфортно. хочется уйти как можно скорее. – я, наверное, пойду. спасибо за ужин. сонхун хочет встать со стула, но не успевает. чонвон начинает говорить снова, и что-то в его голосе заставляет сонухна вернуться в прежнее положение. – куда ты так торопишься? останься еще немного, – чонвон улыбается, но его улыбка больше не такая дружелюбная как обычно, – ты всегда был таким наивным, сонхун. ты даже не представляешь, что происходит вокруг тебя, – он вздыхает, подпирая голову рукой, – мне почти жаль тебя. после этих слов чонвон поменялся на глазах. он помрачнел и теперь перед сонхуном был кто-то чужой, незнакомый и опасный. – о чем ты говоришь? – голос сонхуна слегка дрожит, – ты знаешь, где сону? чонвон медленно кивает будто наслаждаясь нарастающей тревогой сонхуна. – ты тоже знаешь. просто не хочешь признавать это. в глазах сонхуна помутнело, а желудок будто был готов вывернуться наружу. – ты еще не понял? – голос чонвона холодный и пронизывающий до самых костей, – это я забрал сону. – это не смешно, – мозг сонхуна все еще отказывается воспринимать происходящее за правду. – вообще-то очень даже, – усмехается чонвон, кусая нижнюю губу, чтобы и вовсе не рассмеяться, – ты же ничего не понял до самого конца. чем он лучше меня? он красивее? умнее? вкуснее? по спине сонхуна пробежал холод. мясо. мясо, которым угостил его чонвон. сону. сонхун вскакивает на ноги так резко что стул падает назад, а перед глазами темнеет, но сонхун не обращает на это внимание и бежит к двери, дергает за ручку и в отчаянии понимает, что дверь заперта. он в ловушке. в следующий момент сонхун чувствует крепкую хватку чонвона на своих волосах и то, как его тащат обратно к столу. – ты не уйдешь, – сквозь зубы произносит чонвон, – ты останешься здесь. со мной. с нами. сонхун пытается вырваться, но бесполезно. чонвон, на удивление, сильный. – тебе же понравилось, – продолжает чонвон, усиливая хватку на волосах сонхуна, – почти ни кусочка от своего благоверного не оставил. не переживай, у меня еще есть. в глазах сонхуна слезы, его трясет и ему страшно. тошнит от слов чонвона. в один миг человек, которому он доверял больше всего, превратился в монстра, от которого хотелось сбежать и спрятаться. сонхун больше не знал, кто перед ним. чонвон заставляет сонхуна посмотреть себе прямо в глаза. хриплым голосом, явно наслаждаясь страхом сонхуна, шепчет: – двоим сполна хватит. сонхун раскрывает глаза, жадно глотая ртом воздух. на лбу у него крупные капли ледяного пота. лежа на спине, он радуется тому, что все это было лишь сном, больным воображением его отчаянного рассудка. когда дыхание приходит в норму, он чувствует резкую боль в затылке и вообще во всем теле. он понимает, что что-то не так. сонхун не может пошевелить ногой. оглянувшись, он осознает, что не у себя дома. обстановка, в которой он оказался, вообще не вызывает в нем никаких ассоциаций. сонхун пытается коснуться головы, но рука замирает, стоит ему приподнять ее. что-то сковывает ее, не давая поднять выше определенного уровня. веревка. – ого, – сонхун слышит над ухом знакомый голос, – не думал, что ты еще жив. в поле его зрения показывается чонвон, лицо его в бордовых каплях и разводах. когда-то белый фартук в точно таких же пятнах, а в одной руке сонхун замечает топор, с которого тоже капает что-то красное и тягучее. чонвон смотрит куда-то в сторону и сонхун, проследив за его взглядом, ужасается, наконец, осознав, что события последних часов не были сном. реальность оказывается куда страшнее самых ужасных кошмаров. из уст сонхуна вырывается истошный крик при виде собственной ноги, лежащей отдельно от тела. мучительная боль дает о себе знать стоит увидеть все своими глазами. на лице чонвона играет лишь гнусная усмешка и ни капли сожаления о содеянном. – ладно, – он смотрит на топор в своей руке, – так даже интереснее. чонвон замахивается и рубит по коленному суставу второй ноги.