Сумеречная тень

      Можно ли назвать день — «обычным», если ты проводишь его в психиатрической больнице?       Кажется, что нет. Для стандартного обывателя, само словосочетание «психиатрическая больница» уже кажется, чем-то страшным, даже невыносимом. Не отдавая себе отчета, сразу представляешь по всем канонам фильмов ужасов и триллеров — страшное и задрыпанное здание.       Кажется, что только попадя в это заведение, тебя скрутят санитары и отправят в комнату, обшитую мягкой поверхностью с низу-доверху. Представляешь, как тебя будет пытать психиатр, словно с каждым словом, все больше внушая, что ты болен и безнадежен. Думаешь о том, как тебя будут бить током и морить голодом, лишь изредка подкидывая мерзкое на вкус желе, которое неприятно обволакивает твой язык. Будто эта жижа, будет пытаться заткнуть твой рот, чтобы ты слова лишнего не сказал, либо в твоем досье будет еще одна пометка: «Особо опасен, издеваться каждый день».       Слава Богам, что все это были причуды кинематографа, который для пущей помпезности любит нагонять на граждан ужас и взрастает в них омерзение к данным учреждениям.       Леви прекрасно знал, что лучше никогда не упоминать кто ты по профессии. Ни одна из представительниц прекрасного пола не должна была знать, кем он работает на самом деле. Да, он допускал оплошности поначалу, но как говорится: это было давно и не правда.       Каждый раз, когда он находился в кругу «простых» людей, Леви упоминал лишь одну приставку из полноценного названия его профессии.       — Терапевт. Да, я врач-терапевт.       Большего им знать и не надо было. Но, к сожалению, после какого-то миллионного раза, Аккерман перестал употреблять и это слово. Слишком уж были надоедливые звонки по типу: «У моей бабушки температура 38.8, что делать?» или «У меня болит горло, чем лучше попшикать?».       Конечно, он знал ответы на эти глупые вопросы, но никак не мог связать это с настоящим своим предназначением. В его голове просто не укладывалось: больное горлышко и посттравматическое стрессовое расстройство, или же в простонародье — ПТСР.       Через него ежедневно проходило столько людей, что он был сам готов написать научную диссертацию по «топ 5 странных случаев за ДЕНЬ». Да-да, именно за день. На пальцах было невозможно пересчитать, сколько психически нестабильных людей, он видит ежедневно. Это и превратилось в своего рода обыденность.       Вполне стандартный день психотерапевта. Начиная от начальной формы депрессии, заканчивая тремя попытками суицида, и это лишь как минимум.       Леви сидел в привычном кожаном кресле, которое знатно промялось за столько лет. Дело принципа — не менять его. Видимо, Аккерман ждал, когда оно сотрется в пыль окончательно. Ему, также, не хотелось менять что-то в своем стандартом ритме жизни. Страх не то, что был чужд ему, скорее, привычные ритуалы, которые он делал ежедневно, держали его «наплаву». Работая с психами, ты сам не осознанно становишься психом.       На часах было давно за полдень. Казалось, что день тянулся, как жевательная резинка, которая неприятно прилипла к подошве и никак не отрывается. Мужчина аккуратно перебирал бумаги, раскладывая их в том порядке, который был понятен только ему. Напротив, сидела блондинка с неприятной физиономией, напористо держа руку мальчика лет десяти. Он выглядел абсолютно незаинтересованным и явно в его маленькой голове проскальзывало желание: «Вот бы поскорее покинуть кабинет» или так только казалось.       Леви поднял взгляд на женщину, которая бесперебойно щебетала. Её голос отзывался неприятным звоном в ушах. Она явно начинала превышать децибелы дозволенного.       — Вы меня слушаете? — Резкая тишина повисла в помещение.       Мужчина незаметно потер кончики пальцев, лишь бы вернуть себя в реальность.       — Да, конечно.       Женщина продолжила свой монолог. В какой-то момент начало казаться, как будто на прием пришел сам Аккерман. Сделав себе зарубочку на будущее, что он явно бы не пошел к такому психиатру, мужчина продолжал вслушиваться в бессвязные предложения. Наконец, когда блондинка замолчала, Леви сделал глубокий вдох и решил, наконец-то, зарезюмировать все то, что он наблюдает в течение двадцати минут.       — Мисс Байнс, давайте, теперь по порядку. У вашего сына нет никакого аутизма и всех тех страшных вещей, которые вы приписали ему. Вообще, я настоятельно рекомендую, не выдвигать предположения при детях. Мэрл не глухой и далеко не глупый. Он просто… — Аккерман не упустил возможность достучаться до разума блондинки.       Дама, сидевшая напротив шумно вздохнула и направила свой взгляд полный ярости на мужчину. Не стоило теперь ждать ничего хорошего. Леви привык, что существуют люди, которым сложно принять реалии такими, какие они есть. Не обязательно, что все, кто приходит сюда имеют психические отклонения. С детьми такое происходит часто.       — Вы, доктор, явно меня плохо слушали! — Блондинка выглядела раздраженной.       Леви уже все знал заранее. Когда на планерке главврач отвел его в сторону и начал давать инструкции по общению с Мисс Байнс, пазл в голове сложился. Эта шумная женщина не знала рамок и меняла врачей, как перчатки, лишь бы доказать свою правоту. Она была глубоко убеждена в том, что у её сына аутизм и тем самым, пыталась уже какой год, получить несчастную справку. Что ей двигало, так никто и не понимал. Либо, она жаждет получить инвалидность для ребенка, чтобы получать деньги от государства, что, кстати, маловероятно. Сама по себе дама была слишком обеспеченной и этот вариант Аккерман отмел. Более вероятно было, что блондинка сама по себе страдает синдромом Мюнхгаузена.       Возможно, главврач именно этого и хотел от Леви. Чтобы, тот в процессе разговора убедился, что женщина давно с «приветом». И может, после умозаключения психотерапевта, им удастся вызволить ребенка из цепких лап мамашки с протекшей крышей.       Аккерман долго наблюдал за её повадками и интенсивностью речи. Она была прирожденным манипулятором, за первый сеанс с ней точно будет сложно справится. Блондинка была истеричная и эгоистичная. Для полноты картины не хватало только, упасть на пол и изображать сердечный приступ. К счастью, женщина все еще держалась. Мальчик же, все это время хлопал глазами и смотрел куда-то в пол, мертвая хватка его матери явно не оставляла положительный след на его психическом состоянии.       — Мисс Байнс, давайте так, я сейчас выпишу вашему сыну таблетки. Только, давайте, договоримся. Вы обязательно будете давать их своему сыну и больше никаких иных лекарств, хорошо? — Леви натянул вежливую улыбку и взял справа от себя рецептурный бланк.       В ту же минуту, блондинка широко улыбнулся, словно показывая победу над ситуацией. Она была уверена в том, что выиграла эту «битву». Все же, она была не до конца прокаченным манипулятором. Обмануть психиатра, это как обмануть самого Сатану.       — Здесь я указал витаминно-минеральный комплекс, который однозначно улучшит ситуацию вашего ребенка. А, также, я попрошу вас записаться ко мне на прием в ближайшее время.       Женщина лишь удовлетворительно кивнула и встала со стула параллельно тянув за собой ребенка. Тот, как послушный щенок поплелся за своей «хозяйкой». Леви решил проводить даму до стойки регистрации, дабы точно проконтролировать процесс и даже, попытаться убедить её, чтобы витамины она покупала именно здесь, без какой-либо самодеятельности.       Все прошло куда лучше, на то Аккерман и подкованный психиатр, который знает свое дело. Мужчина механически погладил ребенка по голове, пока его маманька, все же, соизволила купить таблетки в их клинике. Ребенок с тусклыми глазами не выражал никаких эмоций, которые присущи маленьким людям в столь юном возрасте.       «Лишь бы, он не вырос психопатом»       Леви еще раз попрощался со странной женщиной и на прощание помахал мальчишке. Тот вяло поднял руку и ушел вслед за матерью. Дверь отозвалась неприятным скрипом и в помещение вновь повисла тишина.       — Она ненормальная. — Светловолосая девушка повернулась на психотерапевта и наигранно закатила глаза.       Мужчина не знал, что ответить на её предложение.       — Петра, скажи мне, кто у меня дальше по расписанию? — Облокотившись на стойку и скрестив руки на груди, он устремил свой взгляд на входную дверь.       Сама клиника состояла из трех корпусов. Первый корпус включал в себя лишь кабинеты для приема пациентов, где обитали минимум три главных врача-психотерапевта, несколько врачей реабилитационного отделения, психолог, невролог, и около двадцати людей из медсестер и медбратьев-психиатров. Конечно, сюда входил обслуживающий персонал.       Второй корпус представлял собой стационарное отделение, где находились непосредственно душевнобольные люди на разных стадиях. Туда Леви ходил, как на праздник. Ему все же стоило задуматься о написании книги про его будние дни.       Третий корпус был своего рода общежитиям. Большинство парамедиков, медсестер и медбратьев были студентами, которые повышали здесь свою квалификацию и проходили практику от своих университетов, от чего им приходилось буквально жить на рабочем месте. Мир медицины был безжалостен и беспощаден. Как говорится: «Здесь выживает сильнейший». Аккерман порой и сам оставался в третьем корпусе, для этого ему главврач даже выделил отдельную полноценную комнату. Как мило, что его ценят как сотрудника (нет).       Настойчивый голос Петры вывел мужчину из раздумий, позволив вернуться с небес на землю.       — Эм… У вас больше никого нет в расписании…       Леви, словно ленивый кот, повернулся на сотрудницу клиники и перевел взгляд на доброжелательную табличку: «Добро пожаловать к нам в клинику «Сумеречная тень», где заботливый персонал поможет вам пройти процедуру регистрации и подготовит вас к встрече с нашими квалифицированными специалистами. Мы гарантируем конфиденциальность, уважение и профессионализм при каждом обращении к нам».       Мужчина закатил глаза и все же удосужился глянуть на девушку.       — Проверь еще раз.       Стук худых пальчиков по клавиатуре участился, будто сейчас происходила гонка. Но машина была быстрее, выдавая один и тот же результат, несмотря на то, сколько раз бедная Петра обновляла страницу. Лишь спустя пару минут, в расписание доктора Леви Аккермана появилась одна строчка.       — В пол третьего у вас стоит встреча с главврачом. В расписание больше ничего нет.       Мужчина чертыхнулся, кинул еще один взгляд на плакат, где был изображен счастливый парень с подписью: «Долой алкоголизм». Все эта шушура сильно забавляла Леви, но не более. На часах было ровно два часа, означало это лишь одно, что пора двигаться в сторону кабинета.       — Хоть бы, дал время на кофебрейк.        Неизвестно кому это было сказано, да и вряд ли кто-то услышал его негодование.       Быстро зайдя в собственный кабинет, собрав необходимые дела пациентов, а также необходимые заключения врача, то есть его, мужчина не торопясь направился в сторону кабинета, его «командира». Ничего не обычного в том, что он ходит и отчитывается о пациентах или же патологических пациентах главному врачу. Единственное, что могло бы вызвать удивление, что их встреча стоит в середине рабочего дня.       Леви остановился в пару шагах от кабинета и уставился в окно. Вид на город можно описать как захватывающую картину, где небоскребы возвышаются над горизонтом, словно каменные стражи, охраняющие тайны мегаполиса. Вдали виднеются силуэты мостов, соединяющих берега рек и озёр, а парки и сады добавляют зелени и свежести в этот урбанистический пейзаж. Солнечные лучи играют на окнах высотных зданий, создавая яркие блики и делая город ещё более привлекательным.       С самого начала ему понравилась территория, на которой находилась клиника. Никто до сих пор не знает, как главному врачу удалось убедить мэра города, да и министерство здравоохранения в целом, для того, чтобы построить учреждение в оживленной части города. Но, вам скажет любой, не соврав, что случаев побега пациентов здесь никогда не было. Не было этой каноничной зашоренной психушки на отшибе леса с вечно витающим туманом.       Аккуратно постучав, мужчина услышал глухое эхо, который сопровождал его движения. Не долго церемонясь, Леви отпер дверь.       — Я могу войти? — Черноволосый окинул взглядом кабинет.       Кабинет главного врача — Эрвина Смита, был воплощением элегантности и комфорта. Просторное помещение было наполнено светом благодаря большим окнам, пропускающим солнечные лучи. Высокий потолок создавал ощущение лёгкости и воздушности. На карнизах висели тяжёлые бархатные портьеры, добавляющие роскоши интерьеру. Между окнами стояли роскошные напольные часы с позолоченным циферблатом и стеклянной дверцей, за которой качался помутневший маятник. По середине кабинета стоял массивный лакированный стол вишневого цвета с золотыми краями. На столе находилась закрытая чернильница и невероятная скипа бумаг.       В левом углу располагалось кресло-качалка с клетчатым пледом, в котором сидел молодой парень. Он был укутан пледом чуть ли не до носа. Если не знать, что на дворе летняя пора, то этому можно даже было попытаться умилиться.       Вскинув бровь, Леви всем своим видом показывал: «Что за дела, Эрвин? В наши планы это не входило».       — Здравствуй, Леви. Заходи же, не стой в дверях, — главврач повернулся в сторону неизвестной группы людей и продолжил говорить, — хочу представить вам одного из лучших психотерапевтов нашей клиники — Леви Аккермана. У него большой послужной список, и дабы вам не соврать, я попросил его прийти сюда к нам, чтобы он развеял ваши сомнения.       Мужчина только после законченного монолога понял, что в кабинете они находятся отнюдь, не втроем. В помещение сидела молодая девушка с ребенком на руках, поодаль от нее расположился парень примерно того же возраста, также, рядом с диваном стояла молодая пара состоящая из девушки и парня, лишь один человек стоял слишком отдалено от такой компании. Молодой мужчина, скрестив руки на груди, периодически поправлял очки на переносице и выглядел слегка раздраженным.       — Могу я поинтересоваться… — Леви выдержал паузу.       «Какого хуя меня вообще вызвали?»       — Могу я поинтересоваться, причиной вашего визита и попрошу вас, обозначить проблему. — Аккерману надоедало долго играть прилежного «мальчишку».       Все это было не в его характере. Изредка он думал, что работа охранником-вышибалой, не такая уж и плохая.       Эрвин улыбнулся и встал со своего кресла. Он явно решил взять инициативу рассказа на себя, чтобы лишний раз не тревожить непонятный кооператив, который и так был напуган. В их глазах читалась мольба о помощи смешанная с недоверием.       — Леви, я хочу тебе представить данного молодого человека, — Смит подошел вплотную к сидящему парню, тот дернулся, но продолжал смотреть куда-то мимо мужчины, — это Эрен. Сегодня его пришли сопроводить опекуны, да и семья в целом.       Девушка все это время молча наблюдавшая за происходящем, передала ребенка на руки рядом сидящему. Выглядела она изнеможённо, будто силы на исходе и уже ничто не способно вернуть былую бодрость. Казалось, словно она находится на грани между жизнью и смертью, и её душа страдает и мечется в поисках покоя. Внутри черноволосой девушки велась борьба с собственными страхами или даже тяжёлыми испытаниями судьбы.       — Не хочу прерывать ваш монолог, доктор Смит, слишком тяжело усидеть на месте, — девушка с длинными волосами подошла к укутанному Эрену, и еще раз поправила упавший край пледа, — меня зовут Микаса, я являюсь опекуном Эрена Йегера. Пришли мы сюда за помощью, так как, скажу честно, мы окончательно обезнадёжены и сами больше не справляемся с ситуацией.       Аккермана начинало раздражать долгое пустословие. Ему хотелось узнать вескую причину его вызова, а не слушать красноречивые рассказы вперемешку со скупыми слезами. Когда, сюда приводят потенциального пациента, это уже не сулило ничего хорошего для семьи. Здоровым людям часто хотелось избавиться от обременения и жить своей скучно офисной жизнью, или же наоборот, освобождаясь от оков, они пускались во все тяжкие. Леви не верил в слезы отчаяния, так как, большинство находившихся здесь, с последними запущенными формами психической нестабильности были забыты своими родственниками. Да, здесь много обеспеченных детишек, но видели они, лишь передачки от родителей через персонал клиники.       — Микаса, говори уже правду, — голос подал парень с явными очертаниями лошадиной морды, — добрый день, меня зовут Жан, я муж опекунши. Дело в том, что у Эрена явно прогрессирует шиза… Прошу прощения, шизофрения. У нас не так давно родился ребенок и состояние Йегера стало ухудшаться с каждым днем. Он слишком агрессивен и потенциально опасен.       Леви вновь не понимающе посмотрел на Эрвина, тот в ответ лишь пожал плечами.       — Жан, зачем ты так рубишь с плеча… Ничего страшного не произошло в итоге… — Леви наконец-то опомнился от такого сумбура и обратил внимание на стоявшую пару.       Парень не старше двадцати пяти переминался с ноги на ногу, словно хотел в туалет. На деле, это было своеобразное проявление тревоги. Его золотистые волосы переливались в лучах солнца, а девушка, стоявшая рядом, бережно держала его за руку, как будто успокаивая и ограждая от нападок. Они были очень похожи, оба с золотистыми волосами и такими выразительными глазами.       — В смысле, ничего страшного не произошло? — Девушка, стоявшая рядом, перехватила ребенка с рук лошодиноподобного парня и отошла в сторону, — ты хочешь сказать, что если, он уже начал хвататься за холодное оружие то, это нормально? А, Армин?       Парень потупил взгляд в пол и закусил губу. Огонь на поражение прошел успешно.       — Ты слишком категоричен! Нельзя же, так отзываться об Эрене, тем более, он сидит здесь, и он не глухой! — Девушка убаюкивала ребенка на руках и начала мило улыбаться в сверточек.       Девушка выглядевшая, как будто она сама является серийным маньяком или же киллером, оказывается, умела быть такой нежной. Она нежно держала ребенка на руках, периодически издавая звуки улюлюканья. Мать ребенка даже не обратила на это внимание, её раздумья были направлены на сидящего мальчишку.       Он будто и не присутствовал здесь ментально. Физически тело в кабинете, а душа отправилась в далекое плаванье.       — Муж и жена — одна Сатана. Вы сами понимаете, что вы несете? Сегодня он просто взял нож в руки, а завтра он пырнет одного из нас. А, если, он ебнет малышке в гортань, вы мне тоже самое заливать будете?       Агрессия парня отражалась в каждом его движении и выражении лица. Его глаза сверкали ярким огнем, а мышцы напряжены до предела, готовые к взрыву. Словесный понос Жана был необдуманный и неуправляемый, словно он потерял контроль над собой. Движения рук были быстры и напористы, словно он не может сдержать поток своих эмоций. Все его жесты и мимика выражали негодование, заставляя окружающих держаться настороже. Этот парень словно буря, необузданная и неукротимая, готовая разрушить все на своем пути.       Но его можно было понять, когда речь идет о маленьких беззащитных существах, которые даже не могут сопротивляться, то большинство адекватных людей будет на стороне безопасности. Здесь даже нельзя ставить в противовес больного человека.       — Прошу, мистер Кирштейн, не выражайтесь в кабинете, — Эрвин Смит тепло улыбнулся, — я попрошу вас всех успокоится. Мистер Йегер, насколько я помню, у вас на руках есть документы о психическом состоянии вашего брата. Не могли бы вы, дать их нам для анализа?       Мужчина все это время, стоявший возле стены и изображая статую Свободы, наконец-то, сдвинулся с места и протянул папку с документами главному врачу. Леви же не решался сдвинуться с места, настолько ему не хотелось находиться в этом цирке абсурда. Но работа — есть работа. Из рук Эрвина он принял папку и словно завороженный стал перебирать бумаги.       Из документов было понятно несколько вещей сразу, парня, как мы знаем, зовут Эрен Йегер, полных лет — двадцать, является безработным. Проходил обучение в ведущем ВУЗе страны «Институт изобразительных искусств имени Сина» или же сокращенно ИИИиС. Получал профессию в области графического дизайна. Больше не интересуясь личными данными молодого парня, Аккерман стал искать медицинские сведенья о состоянии парня.       — Вторая, острая стадия шизофрении. — Непонятно кому Леви констатировал факт, вроде все и так были в курсе.       Аккерман аккуратно передал документы назад главному врачу и включив ручку-фонарик, затем направился в сторону безжизненного парня. Микаса словно мать-наседка, опекала свое дитя, не давая никому к нему приблизиться. Но под натиском взглядов, ей пришлось сдаться и отойти в сторону.       — Зрачки не расширены, реакция хорошая. Как понимаю, из симптомов проявление свое дали, такие как: чрезмерное возбуждение, бредовое состояние… Галлюцинации прослеживались тоже, исходя из написанного в заключение врача. Он ваш семейный доктор?       Врач глянул через свое плечо, тем самым вовлекая в разговор старшего брата. Тот молча кивнул.       — К проявлениям психоза на второй стадии психического расстройства добавляется симптом: ухудшение концентрации внимания. Из первичного внешнего анализа, могу сказать, что так и есть. Эрен перестал реагировать на ручку спустя двадцать секунд.       Леви отошел чуть подальше и достал шелковый платок, судорожно протирая руку — раз за разом. В какой-то момент, молодой юноша поднял глаза и стал пристально всматриваться в психотерапевта.       — Капитан? Это вы?       На заднем фоне послышался протяженный стон, который не сулил ничего положительного. Жан нервно перекинул ногу на ногу и отвернул голову в сторону.       — Милый, ты чего? Это твой будущий врач…       Леви поднял руку в жесте «стоп». Ему нужна была полноценность картины, а не глупое сюсюканье с пациентом.       — Эрен, скажи мне, кто такой капитан? — Самому Аккерману было не неловко, но чуточку дискомфортно под пристальными взглядами семьи парня.       «Ну, не в цирке же, что за блядство?»       — Капитан, вы чего?       Парень, как будто зачарованный, скинул с себя плед и встал с кресла. Леви находился на приличном расстояние, но между ними двумя стремительно сужалась дистанция. Шаг, еще один шаг, и вот уже высокий мальчишка с растрепанным пучком на голове возвышался над мужчиной невысокого роста. Нельзя сказать, что в данный момент Эрен представлял опасность, но как минимум, стоит держаться начеку.       — Я… Я ду-думал, вы погибли… — Молодой парень стоял настолько вплотную, что можно было учуять слабые нотки бергамота, лимона и мяты, с добавлением кардамона. Вдалеке прослеживался мускатный орех.       Странное смешение запахов вводило в ступор. Леви не был специалистом в области парфюма, да и сам он пользовался: «Стандарт и классика всех мужчин за тридцать «Dior Eau Sauvage«», но аромат юноши был приятен. Если бы у Аккермана спросили, что отражает парфюм мальчишки, он бы с легкостью сказал: это отражение прямолинейной личности и его решимости. Но никто не станет его спрашивать о такой чуши, всех интересовало дальнейшее развитие событий.       — Я не умер, все нормально. — Коротко и ясно, как в самый светлый день.       Послышались тихие всхлипывания, начали выступать слезы, которые лишь слегка увлажнили ресницы. Эрен плакал тихо, беззвучно, словно боясь привлечь внимание окружающих. Его глаза закрылись, а тело сотрясалось от безмолвных рыданий. Слезы начали стекать по щекам, оставляя влажные следы на коже. Лицо мальчишки было искажено от боли и отчаяния. Он пытался справиться с эмоциями, но слезы продолжали литься, словно река, прорвавшая плотину. В этот момент Йегер казался уязвимым и беззащитным перед своими чувствами. Странный порыв эмоций со стороны Леви, которому захотелось прикоснуться к юноше и успокоить.       — Извините… Извините меня… — Юноша продолжал прикрывать лицо руками, периодически вытирая сопли рукавом своей рубашки.       Эрен стоял посреди кабинета с пожирающими его галлюцинациями и бредом. Он уже больше не смотрел на окружение, которые лишь непонимающе хлопали глазами, но его грусть и отчаяние было просто невозможно не заметить. Сделав еще пару шагов вперед к врачу, лишь на мгновение показав заплаканные глаза, мальчишка окутал в объятия Леви Аккермана.       Монотонное повторение одного и того же слова «Извините» било обухом по голове. Мужчина аккуратно похлопал юношу по плечу и незамысловатыми движениями усадил того назад в кресло.       — Эрен, я здесь, и я живой. Давай, будем помогать друг другу? — Леви натянул улыбку и попытался выглядеть доброжелательно.       Младший Йегер кротко кивнул, но не осмелился отпустить рукав мужчины. Казалось, будто он был последней надеждой. Ведь, надежда на лучшее — это словно, мост между прошлым и будущим, который соединяет людей с их мечтами и целями. Она позволяет верить в то, что всё будет хорошо, даже если сейчас кажется, что мир вокруг рушится.       — Хорошо, Капитан. Только прошу Вас, не уходите больше…