Сокровище

***

      Сашка попадает в труповозку прозаично, как и все, там поэзии никогда не бывает, разве что из разряда «пиздец-секционнка». Люди приходят или чтобы передохнýть от себе подобных, или чтобы передóхнуть, по тем же причинам. Оперá все ж народ тяжелый. «И тупой» — думает Сашка. Сама сюда попала, прячась от разочарования. Родительского и собственного еще тот вопрос, но, как известно, хочешь надежно скрыться — делай это на виду, поэтому она едет в белоглавую и через шесть лет ебет в рот всех и вся, даже вас, Владимир Ильич, вы конечно персона уважаемая, но идите-ка нахуй со своим светлым будущим. Пока Сашка сидит в замкадной дыре на дешевой, полосатой, икеевской простыне, вас омывают и одевают за бюджет страны и кладут в охуевший и дорогой склеп, не стыдно ли?       Приносит ли удовольствие ковыряться в окочурившихся? Спортивный интерес не боле. Вскрытие — это соревнование, факт. Соревнование на выносливость и тот пожилой, придирчивый мудень проигрывает в сухую, когда теряет сознание от запаха и вида ее клиентов, что весьма не вежливо, кстати. Джентельмены дам встречают поцелуем сухих губ к нежной ручке, а не лицом вниз, к земле-матушке, покрытой кафелем. Сашка приводит его в чувство нашатырем и хочет пошутить, что мертвых она обычно не поднимает, но срется из-за приступа астмы. Легче объяснить зачем ей нашатырь, нежели что в следаках забыла астматичная неженка, боящаяся крови. Неженку эту звать Тумановым Всеволодом Алексеевичем и у него самый волшебный голос из тех что слышала Сашка, но имя больше подходит герою вульгарных романов для теть постарше. Сашка и есть тетя постарше, по крайней мере паспорт в магазинах у нее не спрашивают, хотя ей всего тридцать. Или уже тридцать? Или это потому, что после смены она и на человека мало подходит, а у хтони паспортов не водится? Черт его разберет. Сашка берет банку растворимого и пару дошираков и всех ебет в рот и себя в первую очередь, потому, что потому. Она устала.       В следующий раз «неженку» Сашка встречает в приемной, на неделе. Тот видно, в этот раз осмотрительно не лез в секционную напролом. Оказалось, там расследуют какую-то серию, Саша не следила. Зато следит за взглядом «чуда» и случайно ловит его. Глаза у него грустные и бесцветные, преисполненные магией мудрости. «Покатай меня на спине, большая черепаха» — но Сашка полезть не рискнет потому, что у Туманова простреленное по молодухе колено. А еще астма, появившийся буквально лет пять назад, и он ласково называет ее «тетей доктором», но ехидство это на самом деле. «Тетя доктор», она же Александра Тамарина, спровоцировала приступ и ей нет прощения, но раз ему так приглянулась кличка, то Саша и на нее откликнется, зачарованная волшебством тембра, седью висков и разворотом плеч. Сашка неожиданно находит себя в дружном фанклубе геронтофилов, но не жалуется. Ее пожилое сокровище единственное в своем роде. Ему почти восемьдесят, а жизни и харизмы в нем больше, чем во всех лицах, что Сашка видела в последние годы. Сашка работает в труповозке и в чужие лица не вглядывается, но надеется не увидеть на каталке следака-артиста. Очень надеется.       Всеволод Алексеевич, преисполненный авантюризма, берет ее на вызов. Сашка не думает, даже о том, почему пенсионер расследует серию, следует за Гамельнским крысоловом куда он поведет. Ее дело маленькое: приехать, посмотреть, доложить о ситуации и быстро смыться, пока не хватились. Маленьким дело не выходит, ее царское сокровище вальяжно дефилирует, беря ее под руку и проводит к желтой ленте, важно подняв подбородок. Важный-хуй-бумажный. Сашка про себя хихикает по той причине, что видела его беспомощным дедулей, хватающимся за нее, как за ангела хранителя. Что там ангелы обычно держат? Хер его знает, но у нее в ладонях сжат ингалятор. На самом деле не смешно, на самом деле очень грустно.       Вонь слышно за километр и Сашка увлечено подскакивает в ее направлении. Сашка интроверт и общество «чуда», пусть хоть триста раз любимого, ей выносить трудно, а тут родное и знакомое нечто. Нечто — вздутая русалка со вспоротым брюхом. Вода и жара возвели степень скорости разложения в хаотично-охуевшую и Сашка, переодетая в спецовку, хочет быть такой же прекрасной. ПрекраснЫМ, если точнее. Нечто — не только прекрасная русалка, но и партийный деятель. Сашка забивает хуй, это не ее работа. В политике копаться нужно в свободное время. Где найти свободное время? Идите нахуй. Ее работа — спизженные легкие и кишки. И это весело.       Что еще весело — давить чистуху, Сашка всем советует. Особенно если ваш проводник в мир московского насилия — Туманов. Он просто машет рукой шестеркам, на похуй, мол, «делайте, чтоб эффективно», а в полиции, понятное дело, не все люди пацифисты, эти вообще конченые, для них это означает «фас» и они, как бешеные псы, рвутся отгрызть руки всем без разбору. Сашка смотрит издалека, завороженно и думает о вечном. Есть огонь, вода и пизделово мусоров и на эти вещи можно смотреть вечно. Ну может еще и на «сокровище». Да… определенно он входит в этот список.       На Сашкин день рождения, она не праздновала его с тех пор как съехала от родаков, он единственный кто вспоминает про нее и зовет гулять по Арбату. Сашка Москву недолюбливает, но ее гид и противную весну делает румяней и романтичней. Тогда она узнает, что у него еще и диабет. И думает: «Да… дела…», но привязывается только сильнее. Правильно говорят, русские бабы — дуры, не любят, а только жалеют. Это не свидание, это не любовь, в ее привычном понимании, но Сашка вязнет в счастье, как в болоте и не собирается спасаться. Ей очень хорошо.       Франт оказывается женат. Сашка не обижается, но пару пропущенных с заветного номера, того, который единственный в списке звонков, заимела. Это не вызывает обиды, правда, но Сашка — все же женщина, а женщины всегда с припиздью. «Ну что, сцена ревности закончена?» — говорит он когда Сашка открывает дверь. Сашке хочется ему уебать. А потом сотню раз извинятся. Потому, что потому. Она пиздец устала. Она отходит в сторону и пропускает его внутрь. Делает это не думая и теперь ей очень стыдно за свою замкадную дыру, ведь ОН вылизанный, манерный, величественный, недосягаемый и еще много какой, стоит в ее квартирке, как слон в посудной лавке. Не в том смысле, что неловкий, а в том, что неуместный. Нахуя слону быть в посудной лавке? Зачем? «Повеселились и хватит» — думает Сашка. Очень мило пригреть под боком мышь, а потом сознаться, что дома есть кошка. Сашка не ревнует и не в обиде. Она чувствует себя запасной к запасной запаске и не понимает зачем ему это. Но в слух говорит: «Всеволод Алексеевич, вас жена дома не ждет?» И по задумке это злая шпилька, после которой он должен уйти, но «сокровище» смеется и прижимает ее к себе. «Дурочка», — говорит, — «что ты там себе придумала?» — говорит. Сашка не делится, он и так понимает. Колдун. К его послужному списку в глазах Сашки прибавляется: «Народный Эмпат Росси». Именно так, все буквы заглавные, все буквы важные. Не только буквы.