Давай смотреть на звезды вместе?

      Шото уже бывал в детском лагере и не раз. С малого возраста, когда ещё не было шрама на его лице. А что, отличная возможность сбежать от деспотичного отца в какое-то хорошее место. Куда-то, где его не будут постоянно тыкать в его недостатки, стараться воспитать идеального человека. Но это не важно… Главное, что Тодороки нравилось бывать на природе: в горах, в лесной местности… Разводить костры и сидеть по вечерам рядом, слушая треск костра и истории других детей, учиться новому, дышать свежим воздухом. Казалось, что здесь, в таком окружении, его холодный и отчужденный характер претерпевает изменения. И он такой же подросток, как и другие. Он тоже может дружить, и никто здесь не ждет от него великих свершений. И ему кажется, что он может стать кем-то лучшим, чем его отец.       Но лагерь у моря в 17, последний, понравился ему гораздо больше предыдущих. И причина, кажется, была не столько в море и была гораздо более красивой и поэтичной, чем любые виды, которые он только видел. Вспоминая зелень у пляжа, он вспоминал изумрудные волосы, вьющиеся и торчащие во все стороны, вспоминая звезды, видел перед собой россыпь веснушек на лице, плечах и даже вниз по спине, на которую он смотрел, плавая в теплом летнем море. И если их раскрасить в белый цвет, они выглядели точь в точь, как небесные светила.       А со звездами у него было связано самое драгоценное воспоминание этого лета. Изуку, стеснительный, милый и ни за что не желающий нарушать правила лагеря, набрался смелости и пригласил его гулять под ночным небом в воде, полной люминесцентного планктона.       Кажется, когда его сосед по комнате прикоснулся к его плечу, Шото даже испугался, не ожидая подобного от робкого Мидории.       — А… Эм… Прости, что разбудил, — затараторил парень, пока Тодороки сонно приподнялся, внимательно смотря на него. — Конечно, ты можешь спать дальше, но скоро лагерь закончится, и я не хотел бы уезжать, не увидев морское небо. Конечно, это не значит, что ты тоже…       Шото приподнял уголки губ, слушая его торопливые, сбивчивые объяснения, в которых он так и не сказал, для чего разбудил Тодороки. На самом деле, даже если бы он сделал это без причины, парень не стал бы злиться.       — Я слушаю тебя, — спокойно произнес он и Изуку наконец поднял взгляд, собираясь с силами и спрашивая:       — Пойдешь со мной смотреть на звезды? Сердце Шото ускорило свое биение. В глазах Изуку была настоящая надежда, что тот пойдет с ним. И, прежде чем Мидория успеет накрутить себя из-за молчания со стороны Тодороки, он ответил, ловя в глазах Изуку счастливое сияние:       — Конечно.       Наверняка, Мидория все продумал наперед. Потому что, когда они выбирались из комнаты после отбоя, он вел его так, чтобы не разбудить никого лишнего, держа руку Тодороки и то и дело поглядывая назад. И если бы их сейчас поймали, Шото бы сохранил это воспоминание, наполненное теплом рук и пугливыми глазами, как одно из самых прекрасных. Но их никто и не заметил и, выбравшись на улицу, Изуку отпустил его, извиняясь за потеющие ладони. «Можешь не извиняться передо мной ни за что» — хотел сказать Тодороки, но не хотел заставлять его чувствовать себя неловко.       Ещё немного, густой подлесок возле здания, и они вышли на берег. А здесь слова как-то сразу показались лишними. Потому что вода, ударяясь о берег, выбивала все лишние мысли. Перед глазами осталось лишь яркое голубое сияние, вспыхивающее и затухающее, чтобы сиять так же, как россыпь звезд на безлунном небе.       — Светящийся планктон богат фосфором и светится, соприкасаясь с какими-либо объектами, и название этого явление — биолюминесценция. Говорят, такое длится только два-три дня. Нам очень повезло, — да, ещё Мидория много чего знал. За эти каникулы Шото узнал огромное количество познавательных фактов, не уставая слушать порою непонятное лепетание.       На секунду Шото даже испугался, когда Изуку опустил босые ноги с закатанными до колен штанами в теплую воду и вокруг них начали вспыхивать голубые искры. Мидория опередил его прежде, чем Тодороки запаниковал:       — Но самое главное — это абсолютно безопасно, — и ушел вперед, оказываясь в царстве звезд.       Казалось, что они были повсюду. В море, на небе, прямо перед ним и зажигались внутри, принося с собой яркое, всепоглощающее чувство, смывающее все плохое, что было до этого. Шото шел за ним, и осталось только сияние и парень с вьющимися зелеными волосами и горящими жизнью глазамии в безразмерной футболке. По его щекам, шее и плечам спускалась россыпь веснушек. В темноте было сложно разглядеть их все, но Шото не мог отвести взгляд, пока Изуку Мидория завороженно смотрел вверх, на яркие звезды, переставляя ноги и вызывая каждым шагом вспышки подобного звездам планктона. Этот образ, будто сотканный их света и вызывающий яркое свечение в его сердце, Тодороки хотел бы запечатлеть в воспоминаниях навсегда. И только его хватило бы, чтобы быть лучшим человеком.       Пока они шли по берегу, это лето проносилось перед глазами, будто он умер и попал в другой мир. Как сон, как мечта. Неловкое знакомство и общая комната, командные заплывы, в которых Изуку был ну очень конкурентоспособным, рыболовные и кулинарные занятия, на которых один из подростков то и дело взрывал все подряд и они вместе разбирались с беспорядком, вечеринки с салютами и петардами. И остальные моменты, которые дали Тодороки понять, что такое жить, как это — любить жизнь.       — Как же я люблю море! — счастливо выдохнул Изуку, глядя на Шото с широкой улыбкой.       «А я люблю тебя», — и, наверное, дело было в планктоне, оказывающем гипнотическое воздействие, но глаза Изуку расширились в удивление, потому что, кажется, Тодороки сказал это вслух, заражаясь счастьем, витающим в воздухе. Поздно было смущаться, поэтому он лишь улыбнулся виновато, ожидая ответа. И в момент, когда эта улыбка начала увядать, Изуку притянул его к себе, вызывая вспышки искр в воде и сердце Тодороки и, приподнявшись на носочках, прикоснулся к губам, оставляя невесомый поцелуй и наверняка краснея.       — Наверное, это сон, — произнес Шото и Мидория несильно ущипнул его за руку, подтверждая свою реальность. В темноте, освещенной миллионами звезд, они смотрели друг другу в глаза, и ни один из них не хотел отводить взгляд.       — Когда лагерь закончится, мы ведь увидимся вновь? — полным надежды голосом спросил Изуку.       — Не можем не увидеться, — Шото протянул руку и переплел пальцы с пальцами Мидории, скрепляя молчаливое обещание.       Если не судьба сведет их снова, Тодороки сам найдет пути связаться с ним. Возьмет номер, поступит в ту же школу, в тот же университет. Будет стремиться за светом, пока не окажется в нём полностью. Но судьба сведет.