***
Игорь пришел в участок только к одиннадцати — нужно было ещё заскочить домой и переодеться. В участке, как всегда, стоял шум. Быстро пройдя мимо назойливых коллег, он направился прямиком к Прокопенко. — Фёдор Иванович, здравствуйте, к службе готов! — шутливо сказал он, делая вид что снимает кепку. Он зашел в кабинет, прикрыв за собой дверь. Мужчина оторвал взгляд от какой-то бумаги на своем столе и посмотрел на того бедолагу, кто посмел его отвлечь, даже не постучавшись. Лицо его изменилось стоило увидеть Игоря, садящегося на стул напротив него. — Оо, Игорёк, вижу тебе полегчало! — Прокопенко тепло улыбнулся и отложил бумагу в сторону — Разговор с Юлей пошел тебе на пользу, да? — Да, вы были правы. Мне нужно было отдохнуть и выговориться кому-то, — кивнул Игорь. Он пока не хотел говорить, что они с Юлей думают по поводу истинности с Серёжей. Гром не хотел обнадеживать «отца» пока сам в этом не убедиться. — Я же говорил, что все наладится! Ты парень хороший, просто немного запутался, — Прокопенко, похлопал Игоря по плечу. — Спасибо вам, Фёдор Иванович, — проговорил Игорь, искренне благодарный за поддержку. — Не за что, сынок! Ты главное, не замыкаться в себе, а делиться с близкими у тебя же и Димка с Юлькой и Игнат. Таких друзей ещё и поискать надо. И помни, — Прокопенко загадочно улыбнулся, — любовь — это как чай: если ты не будешь подливать кипяток с заваркой, он остынет и превратится в обычную воду. Игорь усмехнулся. Фёдор Иванович, несмотря на свой суровый вид, всегда находил слова, которые давали надежду. — Значит, мне нужно снова заварить чай? — спросил он, подняв брови. — А ты попробуй, — подмигнул Прокопенко. — Ты — замечательный парень! Альфа в расцвете сил! У тебя все будет хорошо! На его морщинистом лице играла улыбка, когда его приемный сын, Игорь, обнял его сзади. — Спасибо вам! Нет правда, если бы не вы, я бы вообще… Не знаю, что бы было со мной, если бы не ваша забота и поддержка, и спасибо, что терпите меня и мои методы решения за все. — прошептал Игорь на ухо приемного отца, крепче обнимая. Фёдор Иванович ласково потрепал сына по голове. — Ну-ну, Игорёк, ты же мой сын! Как я могу тебя не поддерживать? Ты это, когда к нам с Ленкой зайдешь? Она обижается, что ты не приходишь. — немного сурово спросил он, вырываясь из объятий. Мужчина повернулся и взглянул на Грома хмуро. — Сегодня зайду, честное слово! После работы сразу к вам! — пообещал Игорь, кладя руку на сердце. Он заглянул в бумаги на столе Прокопенко. –А это что? — поинтересовался Игорь. — Новое дело, уголовное, — пояснил Прокопенко. — Говорят, в ИТМО преподавателя обвиняют в домогательствах к омегам, но улик очень мало. Только две жалобы. Игорь внимательно просмотрел документы. Бумажки в его руке не осознанно сжались. Дело показалось ему весьма запутанным. На сердце стало тяжело, Гром чувствовал, что это не просто так. — А что говорят студенты? — спросил он. — Молчат, будто в рот воды набрали. — ответил Прокопенко. — Возможно их запугивают там. — Какая напасть. — Игорь нахмурился. — Наверняка, думают, что им всё сойдёт с рук. Достали уроды. Прокопенко кивнул, грустно глядя на папку. — Да уж. Я надеюсь, мы сможем помочь. Нужно собрать больше доказательств, найти свидетелей. — Я возьмусь за него, — заявил он. — Поговорю со студентами, узнаю что-нибудь и, упаси боже, возьму тепленьким. — Хорошо, Игорь дело твое, но, пожалуйста, без драк и увечий, он должен понести наказание по закону, если это окажется правдой! — Прокопенко передал бумаги мужчине. Игорь кивнул и хлопнув дверью побежал к выходу.***
В суматохе утра Сережа отчаянно метался по квартире, ища свою пропавшую белую рубашку. Стрелки часов неумолимо приближались к девяти, а его сессия должна была начаться уже через час. — Вот же черт! Где она может быть? — бормотал Разумовский, переворачивая все вверх дном. — Не могла же она просто исчезнуть! — Серёж, что ты ищешь? — раздался голос Олега, который вышел из кухни с двумя крафт-пакетами еды в руках. — Свою белую рубашку, — выпалил Сережа, чуть ли не вырывая себе волосы на голове.— У меня через час сессия, а я уже опаздываю. Ты не видел ее? — Она висит в ванной, — усмехнулся Олег, протягивая Сереже пакет с его обедом. Тот забрал его и с криком: «Ты меня спас!» убежал в ванную. — Я же говорил тебе, что нужно покупать несколько рубашек, но тебе же всегда одной хватало. — Ой, Олег, хватит нудить, — послышался голос Сергея. В ванной комнате он увидел аккуратно весящую белую рубашку. — Я и так нервничаю. — Ладно, я на работу. Удачи тебе. И так знаю, что сдашь все на высший балл! — подбодрил Олег, потрепав Сережу по волосам. Сережа кивнул и взглядом проводил уходящего альфу. Быстро накинув на плечи рубашку и ловко продев все пуговицы в петельки, он покрасовался перед зеркалом. Наконец-то. Он выскочил из квартиры, не забыв прихватить студенческий и перекус в пакете, помчался на автобусную остановку.***
В суете институтских коридоров Сергей вбежал в главный корпус, запыхавшись и едва не потеряв равновесие. До экзамена оставалось двадцать минут, и он решил забежать в буфет, чтобы перекусить едой, заботливо приготовленной его другом Олегом. Вытащив из пакетика контейнер с рисом и рыбой, Сергей присел за один из столиков. Вокруг него мельтешила масса других студентов, так же истощенных сессией, как и он. Увлеченно поглощая еду, Сергей торопливо поднялся из-за стола, спеша вернуться на экзамен. В этот момент он неловко толкнул студента с подносом. Подставка под едой соскользнула, и содержимое вылилось прямо на свежевыглаженную белую рубашку Сергея. На грудной клетке стало невыносимо липко. — Черт! — воскликнул он в ужасе, чуть ли не роняя поднос из рук. Рубашка сразу же пропиталась пятнами, превратившись в бесформенное месиво. Сергей растерянно посмотрел на свой внешний вид и на столпившихся вокруг него студентов. Чувство стыда и паники охватило его. — Простите, я не хотел… — пробормотал парень, аккуратно отходящий от омеги. — А, нет, не бери в голову. Я тоже виноват, все хорошо. — промямлил Сережа, ставя поднос на стол где он только что сидел. В голове проносились мысли о том, как он будет сдавать экзамен в таком виде. Препод, которому он сдаёт экзамен, очень помешан на чистоте. Люди начали перешептываться, и кто-то начал искать влажные салфетки. Разумовский мягко их остановил и поспешил к выходу из столовой. Сергей забежал в туалет, сразу подходя к раковине. Он приоткрыл кран с теплой водой и взял мыло. Появился шанс хоть как-то исправить ситуацию. Хотя пятна на рубашке и въелись, но отстирать их всё же. В голову парня пришла гениальная идея — просто снять рубашку и попытаться отмыть. Сережа старательно тёр ткань о ткань, и пятна кое-как отмылись. Он принялся сушить рубашку под сушилкой для рук. Послышался скрип двери за его спиной кто-то зашёл, но он не сильно обратил на это внимание, поглощённый процессом сушки. Кожу неприятно холодил на секунду образовавшийся сквозняк. Сессия должна была уже начаться, поэтому он спешил, как мог. Как на зло, сушилка грела минимально. — Сергей, разве вы не должны быть на моём экзамене? И что это за внешний вид? — послышалось за спиной. Разумовский невольно ругнулся под нос. — В-Вениамин Самуилович, я испачкал рубашку, просто хотел её застирать, — запинаясь, ответил омега, краснея и прикрываясь мокрой рубашкой. — Ну что вы, золотце, не нужно прятать такую красоту, — Вениамин Самуилович усмехнулся, приближаясь к Сергею. — Вам не стоит тратить время на стирку рубашки, моё внимания и так ваше или его вам не хватает? Сергея бросило в жар. Он чувствовал себя пойманным в ловушку, неловко прячась за мокрой рубашкой. Парень впал в ступор, захотелось исчезнуть и оказаться в общежитии. — Но… Но сессия, — запинаясь прошептал Сергей, чувствуя, как неловкость сменяется паникой. — Сессия подождёт, — Вениамин Самуилович приблизился ещё ближе, заглядывая в глаза Сергею. — А вот моё внимание — ну вы же не хотите, чтобы тройка испортила ваш прекрасный красивый аттестат? — Риторический вопрос. Конечно, не хочет. Страх сковал Разумовского, он не мог сделать ни шагу, испуганно смотря альфе лицо. Паника подкралась сзади и пригвоздила его ноги к полу. — Ну что же, золотце, — Вениамин Самуилович приблизился ещё ближе, заставляя Сергея отшатнуться к стене. — Мне кажется, ты хочешь, чтобы я сделал это. Так что давай ты не будешь кокетничать. — мужчина подошел ближе, прислоняя руки по бокам от Сережи. Сердце парня бешено заколотилось в груди. Сережа начал отслонятся от стены. — Н-нет, я не хочу, пожалуйста, прекратите меня трогать. У меня есть альфа, я… Вениамин прервал его, давя на плечо омеги, чтобы тот прислонился к раковине. — Это который Волков, что-ли? — перебил он, посмеявшись. — Не надо, врать, лапуля. Я давно наблюдал за тобой и точно знаю, что вы ведёте себя как братья. Тем более на твоей прекрасное шейке нет не единого запаха альфы. Чистый невинный цветочек. Рубинштейн провел носом на шее Сережи, по жилке где запах омеги чувствовался особенно сильно. Пряная вишня. Запах свидетельствовал о том что Сергей напуган и начал испускать больше феромонов. Как бы они тут не задохнулись. Разумовский с отвращением содрогнулся, сделав попытку вырваться, его вернули на место. — Пожалуйста, не надо, прошу вас, — умолял Сергей, сжав челюсти. Он попытался оттолкнуть мужчину, но его сопротивление было тщетным. Альфа гораздо выше него и в разы сильнее. Да и запах от него шёл угрожающий, будто вылил на себя слишком много дешевых духов. Сережа поморщился и поднял рубашку повыше, чтобы закрыть нос. — Я напишу заявление в полицию, вас посадят за изнасилование, — хрипел Сережа, дыша в рубашку. Альфа лишь сильнее разозлился, отогнув белую ткань одежды, впился в губы. Глаза парня расширились и он укусил преподавателя до крови. — Давай тогда можешь попрощаться со своим будущем, — прорычал Рубинштейн, вытирая своим рукавом кровь с губ. — Я скажу, что ты сам меня совратил. Не забывай, какое у меня влияние здесь. Я сделаю так, что тебя не только отчислят, но и ни один институт в стране тебя не примет. На глазах Сережи выступили слезы. Его душа переполнялась отчаянием и стыдом. Его будущее рушилось у него на глазах, его свобода была под угрозой. Голова от запаха альфы начала кружится. Еще и ком в горле не давал ему позвать на помощь. Рубинштейн отпустил его и вновь провел носом по его шее. Запах омеги усилился, и профессор не смог больше сдерживать свои желания. Он хватил за руку сопротивляющегося Разумовского и прижал его лицом к стене и сорвал с него штаны. Крик ужаса и боли разнесся эхом по помещению. Когда альфа стал покрывать шею укусами и засосам. Профессор схватил Сергея за подбородок и развернул его, злобно сверкая глазами. — Перестань кричать, сучка. — рявкнул он, прижимая свою ладонь к губам Сергея. — Будь хорошим мальчиком, и я обещаю быть нежным. Чем больше ты сопротивляешься, тем больнее будет — низким и угрожающим голосом прошептал Рубинштейн. Сергей изо всех сил старался подавить стоны и крики, но слезы текли по его щекам. Альфа легким движением руки вырвал из рук омеги рубашку и завязал ее на руках. Серёжа отчаянно пытался вырваться. Запястья заныли когда он попытался ими задергать. Когда Альфа проник в него сразу двумя пальцами на сухую, Сергей почувствовал резкую боль, которая заставила его кричать. Инстинктивно он вцепился зубами в руку альфы, стоявшего над ним. Рубинштейн ударил его кулаком в бок, откидывая к раковине. Парень стукнулся о неё поясницей и больно ударившись свалился на колени. Руки заныли еще больше, Разумовский посмотрел на учёного снизу вверх. Он недобро ухмылялся — Ах ты сучёныш. — прошипел он, приближаясь к Сергею. — Тебя нужно научить манерам. Я покажу тебе, как уважать старших. Жесткие пальцы впились в рыжие вихры Сергея, оттягивая его голову назад. Он попытался вырваться, но его хватка была слишком сильна. Рубинштейн начал расстегивать свои штаны, злобный взгляд впиваясь в лицо Сергея. Ужас застлал глаза омеги, когда он понял намерения мужчины. — Н…н-нет, пожалуйста, не надо… — заикаясь, умолял он. Он прижался к стене, пытаясь отодвинуться как можно дальше от надвигающейся опасности. Ком в горле исчез. — Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь! Рубинштейн безжалостно продолжал свои действия, игнорируя мольбы и слезы своей жертвы. Боль и унижение, которые он причинял, были для него источником неописуемого удовольствия. Он наслаждался властью, которую имел над Сережей, наслаждался его страданиями, наслаждался тем, как ломал его волю. По щекам Сережи текли слезы, смешиваясь с кровью, которая струилась из его разбитой губы. Он чувствовал, как его надежда тает, как его дух угасает. Он знал, что ничто не спасет его от ужасной участи, которая его ожидала. Снова послышался скрип двери, и Сережа с Рубинштейном застыли от неожиданности.