Все для тебя — моря и океаны

Море было для Николая всем. В какие-то периоды оно даже разговаривало с ним, утешало в моменты неудач. Правда, признаваться в том, что тогда он прежде выпил немного бренди, и от того столь ярким было воображение, он не хотел. Стоит ли тогда удивляться, что в медовый месяц, спустя столько уговоров новоиспеченной жены, они отправились в путешествие по морю. Королева, конечно, пыталась противиться — мол, есть у нее обязанности, и страну не сможет оставить ради собственных развлечений. Но ее король, хотя многие шептались, что его титул должен был быть не иначе, как принц-консорт, убедил ее, что многие правители Равки путешествовали по разным странам, чтобы почерпнуть для себя новые идеи в правлении, поучиться на чужих ошибках. Тогда его великолепная жена, сама Зоя Назяленская, конечно же, согласилась. Оставила в столице вместо себя Триумвират, и позволила Николаю управлять путешествием. В первый день после отплытия из Ос Керво они почти вышли в открытое Истинноморе. Кругом одна вода — пенящаяся, бурлящая, местами спокойная, местами нет, особенно под килем, если достаточно перевеситься за борт — Николай внутренне радовался как ребенок, получивший любимую игрушку. Это был до последней досочки его корабль: бывший царь как будто дышал вместе с ним. Но эти эмоции быстро пропали, стоило ему заметить недовольство на лице любимой королевы. Зоя стояла на палубе "Волка Волн", скрестив руки на груди, и хмуро вглядывалась в сплошь и рядом окружавшие их серые волны. Для нее тут не было ничего красивого. Качка да мигрирующие чайки — вся компания. Ну и конечно же еще Николай, но его восхищенные глаза совсем не разуверяли Назяленскую в том, что море скучно. Ланцов нередко подходил и чмокал ее в губы, Зоя на секунды поддавалась, но затем опять возвращала себе свой недовольный настрой. Откуда взялась эта неприязнь к открытой воде, Николай не знал. Его-то восхищал даже легкий бриз, овевающий лицо, когда выходишь из душного трюма на свежий морской воздух. Пахло солью, и Николай, почти как тот четырнадцатилетний мальчик, коим был когда-то, с упоением вдыхал его. Зоя предпочитала закрытые помещения корабля — трюм, палубу под крышей и, что было неодиданно для Николая, рубку, которую его бывшая команда закрыла для удобного управления во время шторма. Николай смотрел в спину жены, пока она стояла на главном месте корабельного служащего, и понимал, насколько же она создана для управления — кораблем в морской пучине, столь ненавидимой ею, армией, страной, им самим. Зоя перебрасывалась с рулевым ленивыми фразочками, и зрачки Ланцова расширялись от неконтролируемой любви. Хотелось унять желание тела, как в первую ночь их официальных отношений, но он не смел. Боялся рассердить Зою еще сильнее, и тогда она точно улетит. Николай нервно посмеивался своим мыслям. Жена была раздражена, он нередко видел посерение любимых ярко-синих радужек, но превращаться в дракона и улетать на сушу не спешила. Николай уже думал попросить Толю, которого не смог оставить на суше в столице, как в старые добрые, вновь превратить его в Штурмхонда, но потом думал, что Зоя полюбила его настоящего, без масок отважного капитана, и потому настроение ее либо ухудшится, либо лишь ненадолго улучшится, но, короче и в целом говоря, непредсказуемо. Потому Ланцов отмел эту идею, предпочитая просто радовать Зою мелочами, ожидая потепления в климате их взаимоотношений. Хотя скорее в климате взаимоотношений Назяленской с морем. Но проблема решилась сама собой. Николай, как обычно в утра на море, сидел у иллюминатора, наблюдая за любимой водой. Когда он так выражался в сторону Зои, та показно ревновала и говорила, что, будь Ланцов гришом, то непременно бы проливным. Николай отвечал, что лучше бы сердцебитом, чтобы не потерять столько времени в их отношениях. Зоя фыркала, что напоминало смех по-Назяленски, и целовала супруга в губы. Вот так он проводил свои утра. Сегодня он сидел на кровати, просматривая какие-то бумажки времен его юношества, найденные в ящике стола капитанской каюты (одним Святым известно, почему Петр не выкинул их). Зоя ворвалась в комнату словно штормовой ветер, коим она управляла. (Николай задумывался даже, что стоило не в море отправляться, а на дирижаблях подниматься ввысь к облакам — вот там бы Назяленская чувствовала себя на своем месте). Тут же заметила сидящего в кровати Николая — тот был без рубашки — и глаза ее хитро, надменно, возбужденно и опасно (смесь, от которой Ланцов дурел, как кошка от валерьянки) блеснули. Почти с армейской выверенной ловкостью она приблизилась, присела на кровать и одним движением перекинула ногу через его бедра. Николай бы поперхнулся, но предусмотрительно отставил стакан с разведенным бренди — ну и что, что с самого утра — секунду назад на тумбу. Зоя властно впилась в его губы, прижимая к изголовью кровати, и Николай вмиг почувствовал, как горячая волна, подобно жаркому морю близ бухты Нового Зема, омывает его тело возбуждением. В прочем, в компании Зои, это возбуждение никуда и никогда не пропадало. Николай положил руки на ее бока, поглаживая в жесте нехитрой ласки, пока Зоя упоенно целовала его шею, оставляя метки любви, и Ланцов пожалел, что с ними нет Жени: с точки зрения любви к Зое ходить с открытой шеей в синяках привязанности было высшим уровнем доверия, но с точки зрения морского капитана это было слишком сентиментальным. Николай гортанно застонал, когда Зоя спустилась на его грудь, рукой пробираясь ближе к его паху — ногти другой руки любимой прочерчивали горящие дорожки в его блондинистых волосах. Ланцов полуприкрытыми глазами наблюдал за неожиданным порывом страсти жены, позволяя ей творить с его телом всякие вещи, о которых в приличном обществе не говорят. Например, о том, как в следующую секунду королева до конца расстегнула его брюки, под которыми ничего не оказалось, и плавным движением опустилась на него сверху. Николай зажмурился до ярких вспышек перед глазами от удовольствия, зарываясь пальцами в кудри Зои в ответ и целуя ее отчаянно и страстно. ♡♡♡ В бухте Эймз Чина располагалась прекрасная биюлиотека — Николай любил ее всей душой, и потому, как только их корабль пристал к берегам Нового Зема, Николай вдохновленно лег спать задолго до летнего заката, и уложил с собой ворчащую Зою — с ним она отвыкла засыпать так рано, как засыпала в армейские годы. Потому, когда Николай изложил идею посетить библиотеку в предрассветный час, чтобы им никто не смог помешать, Зоя встретила ее утренним зевком и помятым со сна лицом. (Николай даже умилился такому виду грозной Штормовой ведьмы — вид, которым безраздельно теперь мог наслаждаться только он сам). Но послушно поплелась за мужем. Сейчас Николай сидел, прислонившись к спинке дивана в то время, как Зоя дремала после первой главы какой-то художественной книги, положив голову ему на колени и закинув ноги на подлокотник в надежде, что никакая библиотекарша, пумть и по-земенски дружелюбная, их не потревожит. При бодрствующей жене Ланцов решил освежить память в оружейных делах, но сейчас аккуратно прихватил с журнального столика другую не менее занимательную книгу. Называлась она "Женский организм и все, что связано с новой жизнью". Конечно же Николай в общих чертах знал, что происходит с телом женщины в такой важный период, но о некоторых нюансах он не знал, и потому решил освежить знания. О начале беременности были написаны следующие слова: "В момент после зачатия женский организм испытывает стресс, и поэтому сие чувство может выражаться в эмоциях и действиях. Излишняя раздражительность и обидчивость — лишь малая часть эмоций, которые женщина может испытывать в этот момент. Не водите любимую женщину туда, где ей не нравится, в этот период, старайтесь избегать потрясений. Так же данный период у некоторых может быть отмечен повышенные желанием телесной любви в физическом проявлении, и потому, по возможности, не отказывайте жене и в этом. Излишняя сонливость так же может являться симптомом зачатия..." Дальше Ланцов не читал, смотря округленными глазами на мирно сопящую жену. И ведь, даже если подозревала, ничего не сказала ему, плутовка! А знала ли она сама вообще? Тысячи вопросов крутились в голове Николая, и он не знал на них ответы. Но втайне надеялся на все положительные, украдкой погладив живот спящей жены.