Как тебя называть?

Это было просто смешно. Можно даже сказать жалко. И почти незаметно. Но если Чайльд что-то и понимал, так это то, что все произошло не случайно. Постепенно, не спеша, она просто засела у него в голове. Находясь там постоянно, занимая все его мысли, будто бы только там ей и место. Еще до того, как они обменялись именами, она поселилась в его разуме, все время отвлекая его от своих обычных раздумий. Все началось с простого любопытства, интереса к небезызвестной героине Мондштадта. Разве можно винить его в том, что ему захотелось узнать о ней побольше? Она ведь не задумываясь бросилась сражаться, встав между Анемо Архонтом и Синьорой. И если бы не тот факт, что ее застали врасплох и задавили численным превосходством — нельзя было бы быть уверенным, что Синьора с такой легкостью завладела бы Гнозисом. Но его чрезмерное любопытство вредило ему самому. Это был его главный недостаток. Ладно, может их было больше; в конце концов, была еще жажда крови, но он был орудием войны, так что его кровожадность не была таким уж и большим минусом. Но вернемся к повышенному интересу к загадочной путешественнице. Чем больше он ее изучал, чем больше информации собирал о ней, тем занимательнее она становилась. Она была не из Тейвата, ни из одной известной его части. О ней не было никаких записей. Он размышлял о том, не выползла ли она из Бездны, но если бы это было так, то почему она пошла против Ордена и их планов по завладению одним из четырех ветров? Нет, она точно была не из Бездны. Да даже если бы и была — это не делало ее менее занимательной. Никто не выбирался из Бездны непорочным и цельным. Никто не возвращался оттуда без боя. Ее таинственность лишь нарастала. Им было известно о ней слишком мало, а ведь путешественница ничего особо и не скрывала. Она искала своего брата-близнеца, что говорило о том, что она человек семейный, и он находил это милым и очаровательным. Но то, с каким отчаянием она пыталась его найти говорило о том, что брат был ее единственной семьей. Кто-то, так сильно рвущийся защитить родного человека… Был способен на все. Она предпочитала короткий меч, а потому больше полагалась на свою скорость, чем нам грубую силу. Но, как ему было известно, ей не очень-то трудно было победить стражей руин. Быстрая и умело использующая свое окружение, она демонстрировала свою искусность и наблюдательность. У нее была компаньонка, Паймон, которая выступала кем-то вроде ее гида. Что в очередной раз подтверждало: она была неместной. Ей очень нравилось читать, она изучала множество самых разных книг, от мифов до карт Тейвата. А это в свою очередь говорило о том, что она владела языком мира, в котором находилась. Для той, что попала в поле зрения Фатуи, той, что успела сделать столько на виду у всех — о ней было очень мало сведений. У них даже не было какой-либо документации, которая могла бы помочь идентифицировать ее. Если бы она сама не знала своего имени, то просто стала бы безымянной путешественницей. А ее имя… Он все размышлял, не прозвище ли это. В этом мире имя "Люмин" не упоминалось ни в книгах, ни где либо еще. Люмин. Он мягко обвел пальцами каждую букву ее имени, произнеся его с едва заметной улыбкой. Ему было интересно, как может выглядеть девушка по имени Люмин. Он знал, что она блондинка невысокого роста, одетая в белое платье. Но этого было недостаточно. Ему хотелось знать больше. Он был заинтригован загадочной девушкой с именем ощущавшимся сладким медом на его губах. Его заинтересовала девушка, чье имя было легким и воздушным, но при этом было достаточно тяжелым, чтобы осесть у него в костях. В Ли Юэ было одно задание, которое он мог взять. И по пути туда он мог бы остановиться в Мондштадте. Естественно, собранных на нее данных было недостаточно и было бы просто опасно не попытаться разузнать побольше о ком-то настолько одаренном. Для Фатуи, конечно же. Не для него лично. Он был лишь зачинщиком хаоса, который отправлялся на разведку. Это было хорошей идеей. По крайней мере, именно так он оправдывал себя, наблюдая как она в одиночку сражается с кучкой хиличурлов. Он увидел, как она с ухмылкой вытерла кровь с нижней губы и покрутила меч вокруг своей руки. Она огляделась и увидела небольшой костер в лагере хиличурлов. Она что, засмеялась только что? Побежав в сторону своих противников и схватившись за одно из их орудий, она метнулась наверх и запустила разряд Анемо, рассеивая огонь. Маленький воздушный туннель набирал скорость и поглощал пламя. Он смотрел из своего укрытия за деревьями как она отлетела подальше от огня, который один за другим уничтожал ее противников. Хиличурлы кричали, сгорая в огне, пока от них не остались лишь пепел и разбитые маски. Он увидел, как ее губы изогнулись в улыбке — она была довольна тем, как сработал ее план. С огоньком в глазах она потянулась, будто то, что она только что сделала было чем-то простым и незначительным. Размяв плечи, она замерла, посмотрев прямо в его сторону. Он знал, что скрыт от ее глаз, что она не могла его увидеть оттуда. И тем не менее он зашевелился, меняя свое положение за скрывающим его деревом, в попытке спрятаться получше. Сердце его стучало как бешеное. Когда он почувствовал на себе взгляд воительницы, пальцы его начали подрагивать от жгучего желания схватиться за оружие. Это пугало. Стук собственного сердца отдавался в ушах. Интересно, придет ли она за ним? Окажется ли его небольшая секретная разведка напрасной? От одного лишь взгляда он почувствовал прилив адреналина, а это было чем-то, что он не ощущал со времен знакомства с Царицей. Осознание того, что некто столь маленький может быть настолько беспощадным было потрясающим. Она была готова на все, чтобы победить. Это было пиздец как горячо. Он поднес руку к своему воротнику и потянул за его. Ему казалось, что он задыхается, что у него жар, что на нем слишком много одежды. У него перехватило дыхание просто от того, что он наблюдал за ней, а оторвать глаз от этого ангела смерти и разрушений в белом одеянии он попросту не мог. Ощутимое напряжение в штанах болезненно оповещало его о том, чего именно он хочет. Он хотел сразиться с ней. Но это было не все, нет… Еще он хотел трахнуть ее. Ему стало интересно, как бы она выглядела придавленная им сверху, что он бы почувствовал проводя руками по ее изгибам. Задрожала бы она под его прикосновениями? Смогла бы говорить? Как бы звучало его имя из ее уст? Она произнесла бы его, затаив дыхание или страстно простонав? Заставило бы его это быть жестче и не обходиться с ней так, словно она была сделана из хрупкого стекла? Трясущейся рукой он прошелся по своим рыжеватым прядям, чувствуя, что уже на пределе. Что это было? Он просто увидел ее издали, и уже начал фантазировать о ней. Представляя ее в таких положениях, что ему захотелось только большего. Он скривился, поправив штаны и понял, что это не помогло ему избавиться от чувства стесненности. Не то, чтобы он был нормальным человеком, но это уже слишком даже для него. Хотеть практически незнакомого человека, просто увидев один раз как она сражается. Но это не остановило его от того, что он скользнул своей рукой вниз и начал представлять, была бы ее рука мягкой и нежной или покрытой шрамами, как и его. Обхватив себя ладонью, он с силой прикусил губу, чтобы не произнести ее имя вслух. У него просто давно никого не было. Он повторял себе это, представляя ее на коленях перед ним. Он просто был на взводе, так как в последнее время ему не удавалось выпустить пар в хорошем бою. Он пытался убедить себя в этом, попутно размышляя о том, будет ли на ее лице озорная ухмылка, когда она поднимет на него глаза, прекрасно понимая, что она с ним делает. В нем просто накопилось напряжение. И, кормя самого себя этой ложью, он со стоном излился себе в руку. Это никак не связано с загадочной путешественницей. Не она сделала это с ним. Она для него ничего не значит.

***

Однако, это все говорило о том, что за ней надо наблюдать еще более тщательно. На благо Фатуи. Очевидно было, что Путешественница отличалась от всех, с кем они сталкивались раньше. Конечно же, кому-то нужно было следить за ней. Он наблюдал за тем, как она смеется и улыбается своим компаньонам, с легкостью очаровывая их. Чайльд видел это в глазах красноволосого хозяина таверны и синеволосого рыцаря. Он видел это даже во взгляде бывшего Архонта. Они все смотрели на нее с нежностью, с вожделением, с… Его челюсть напряглась при виде этого, рука крепко сжала стакан. Когда он услышал небольшой треск он взглянул вниз и увидел на нем большую трещину, идущую по краю. Самоуничижительно усмехнувшись, он выложил чуть больше моры, чем было необходимо, чтобы покрыть причиненный ущерб. Ему нужно было на воздух. Когда он поднялся на балкон таверны, он сделал глоток свежего воздуха ночного города и закрыл глаза. Ему надо было выкинуть эту девчонку из головы. Нельзя было позволить себе отвлекаться, когда… Дверь открылась и он встретился с причиной своих страданий. Он смотрел, как ее золотые глаза немного расширились при виде него и подумал, не лучше ли будет ему спрыгнуть с балкона и убежать подальше. Но мгновение спустя он почувствовал ее запах, принесенный ветром; аромат цветов и мяты. Сладость с нотками свежести — приятно и обворожительно. Он медленно сглотнул, когда она закрыла за собой дверь и подошла к ограждению, встав неподалеку от него. Он смотрел, как она, покачиваясь, поставила бокал вина на перила и вытянула руки, потягиваясь. Она сейчас что, застонала?! Синие глаза расширились от удивления, когда он услышал, как нежный звук сошел с ее губ и опустошил его голову от мыслей. Он смотрел, как она медленно провела рукой по своим светлым волосам, а затем взяла бокал вина и отпила из него. Она смотрела на город, ее щеки были розоватого оттенка. Он решил, что это от выпитого вина из одуванчиков. Ему было интересно, заметила ли она его вообще или просто собиралась игнорировать его присутствие. Что, по правде говоря, задевало его эго. Он знал, что хорош собой и у него было достаточно поклонниц, что желали быть с ним, даже если это было на одну ночь. Тем не менее, между ними было лишь молчание; комфортное, но с нотками неописуемого напряжения. Как будто бы она ждала, что он первым нарушит тишину; будто бы первый кто заговорит — проиграет. А он не любил проигрывать. — Ты не отсюда, — наконец сказала она и он почувствовал гордость за то, что выдержал достаточное количество времени, чтобы она заговорила первой. — Ты тоже не отсюда, — ответил он с мальчишеской улыбкой, откинув голову назад с игривым блеском в глазах, — Полагаю, я такой же путешественник, как и ты. — Таких как я больше нет, — уверенно, может даже с некоторым самодовольством, произнесла она, обратив на него свой взор и приподняв бровь. — Ты имеешь в виду, что больше нет никого, кто был бы так же пьян как и ты? Ну разве что за исключением того беспрерывно поющего барда. — Ах, это… Как выяснилось, так Венти платит по счетам, — ее теплый смех заставил его напряженное тело расслабиться. "Какой чудесный звук", — подумал он про себя, а затем взял бокал из ее рук и допил остатки вина. — Вообще-то это было мое, — в голосе ее не было раздражения, лишь веселье от действий незнакомца. Ему стало интересно, часто ли люди вокруг нее нервничали. И не надоело ли ей то, что все довольно быстро ее принимали. Он задавался множеством вопросов. И недостаток ответов сводил его с ума. — Не думаю, что героине Мондшадта стоит так сильно напиваться. Кто знает, может неподалеку бродит еще один дракон, которого надо укротить. — Пфф… Я не укрощала дракона, — она провела рукой по своим коротким светлым волосам, а затем накрутила прядь по-длинее на палец. Он наблюдал за этим так, будто ничего интереснее в жизни не видел. Смотрел на медленное движение ее пальцев, ее маленькие руки, коротко подстриженные ногти. — Мне никогда не нравился этот титул. Героиня Мондшадта… Я не героиня, — наконец продолжила она, прислонившись к балкончику и подняв глаза на небо, — Я не сделала ничего стоящего, чтобы меня так называли. Просто сделала то, что должна была. Это накладывает определенный груз на плечи, люди слишком многого от меня ждут. Поставив бокал на пол, он заметил как ее глаза потемнели. Ее челюсть напряглась, когда она произнесла самой себе свой титул, как будто он горчил на вкус. Она поджала губы, покачиваясь. — Как бы ты хотела чтобы тебя называли? — Хм… Дай-ка подумать… — произнесла она мягко, голос ее был усладой для его ушей. Такой невесомый, с небольшой хрипотцой. Она вздохнула и откинулась назад, вытянув шею, которую ему хотелось покрыть засосами. Он наконец-то встретился со знаменитой героиней и ему уже было этого мало. Его голову заполняли всевозможные фантазии, стоило ему только посмотреть на нее и ее незамысловатые движения. Плохо, это было плохо. — Как бы ты хотел меня называть, незнакомец? О? Это она так пыталась выяснить как много он о ней знает? Может думает, что сможет его провести и заставит назвать свое имя до того, как сама представится? Озорной блеск в глазах говорил за нее и будь он чуть более пьяным или глупым, он бы повелся. Но свое звание самого молодого Предвестника он получил не за красивые синие глазки. Она смотрела, как он, двигая головой из стороны в сторону, мычал что-то себе под нос, как если бы перебирал в голове разные варианты. Она изучала его взглядом, словно анализировала и пыталась выяснить, кто он такой. Она умнее, чем может показаться со стороны. Она не случайно оказывалась в ситуациях, из которых выходила со статусом героини. Нет. Она прекрасно понимала все происходящее и сама выбирала помочь. Это и есть настоящая храбрость. Поддавшись вперед, он быстро сменил их положение так, что они стали стоять друг напротив друга; спина ее уперлась в перила. — Милашка, — низкий и хриплый голос раздался из его глотки. Он откинул прядь ее светлых волос за ухо, его пальцы слегка коснулись ее щеки. Синие глаза пристально изучали сияние ее локонов на его пальцах. Он увидел едва заметную ямочку на ее щеке, заметил, какой чистой и мягкой была ее кожа, — Я бы звал тебя милашкой. — И все? — приблизившись, он почувствовал ее дыхание на своей коже. Она была очень близко, он вторгся в ее пространство, одной своей рукой он почти благоговейно касался ее. Как если бы она была святыней, а он — простым верующим. Он слегка провел ногтями по ее уху и он почувствовал, как она задрожала, хоть и, затаив дыхание, пыталась это скрыть. Второй рукой он вцепился в перила позади нее, и если бы он поднял руку, то коснулся бы ее поясницы. Он был так близок к тому, чтобы наконец впиться в эти манящие, безмолвно дразнящие губы. Синие глаза метались от ее розовых губ до золотых глаз и обратно; он видел, как она наблюдает за ним и ему пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы сдержаться. Она смотрела на него, а он был повержен ее чарами, как если бы она была сиреной. Складывалось ощущение, что она пришла сюда только чтобы быть загнанной им в угол. Словно все было запланировано ею с самого начала, а он лишь беспомощно плясал под ее дудку. Чувство это было опьяняющим. Найти кого-то вроде нее, настолько опасную — это редкость. Он чувствовал как кровь бежит по венам, держа его в напряжении, пока они стояли в тишине. — Ты похож на человека, который за словом в карман не полезет… Но, кажется, я лишила тебя дара речи, — наконец ответила она, снова нарушая молчание и в этот момент он понял, что он проиграл. Потому что он думал, что игра состояла в том, чтобы молчать как можно дольше и накапливать напряжение, которое они оба прекрасно ощущали. Но нет, в ее игре побеждал тот, кто первый снимет с собеседника маску. Тот, кто сможет узнать больше о другом, не раскрывая при этом ничего о себе. — Ты… — у Чайльда пересохло в горле, он бы не отказался сейчас от еще одного бокала вина. Мрачно усмехнувшись, он опустил свои руки на деревянные перила. Каждый нерв в теле был наэлектризован, а она всего-то обменялась с ним парой слов своим бархатным голосом. Просто смотрела на него с легким блеском в глазах и он уже был слаб. Он медленно поднял свою голову, синие глаза потемнели от желания. Он хотел ее. Хотел ее. Хотел. И она знала об этом. — Миленькая? — он тяжело вздохнул, а она захихикала, будто издеваясь над ним, передразнивая его собственными же словами. Он почувствовал, что возбуждается; она была остроумной, очаровательной, завораживающей. Он был пленен ею и последствия этого его не волновали. — Осторожнее… Если продолжишь в том же духе… Я за себя не отвечаю, — голос его больше был похож на рык, хриплый и низкий. Он выпрямился, возвышаясь над ней, и подошел настолько близко, что они были практически прижаты друг к другу. — Неужели тебе не хочется меня поцеловать? — на ее губах, окрашенных вином в красный, появилась опасная ухмылка. Он с трудом сглотнул. Ее губы выглядели такими аппетитными, ему в жизни ничего не хотелось так же сильно, как просто прижаться к ним своими собственными. Так хотелось попробовать ее, услышать ее тяжелое дыхание, вызванное его действиями. Она дразнила его. — Ты пьяна… — он вновь попытался воззвать к здравому смыслу, попытался хоть раз в жизни побыть хорошим парнем. Побыть джентльменом, ну или хотя бы притвориться таковым, чтобы у нее были пути для отхода. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы просто не поднять ее на руки и, прижав к стене таверны, вкусить наконец губы, что искушали его, словно запретный плод. Он сдерживал себя от того, чтобы просто не взять ее и слушать, как она стонет и умоляет его назвать свое имя, чтобы было что выкрикивать, когда он доведет ее до пика. Он сильно сжал руки на перилах за ней, подрагивая и контролируя себя как только мог, и услышал, как она смеется. Ему стоило оскорбиться. Она смеялась над его попытками быть джентльменом. Но этот звук… Он был таким приятным… Даже лучше… Он был прекрасен. Он никогда не слышал ничего более завораживающего. Звонкий и живой, будто она пела звездам. И ему было бы этого достаточно, чтобы почувствовать удовлетворение, но тут он ощутил, как ее пальцы сжались вокруг его рубашки, одним лишь движением потянув его на себя и беря полный контроль над ситуацией. Она хотела его. Он видел это в ее глазах. Ее губы изогнулись в ухмылке, золотые глаза чуть ли не светились. Сейчас уже он не собирался прятать улыбку, появившуюся на его лице. "Она опасна", — подумал он. Не только на поле боя, не просто как враг Фатуи, но как женщина. Она была опасной… И, блять, это было чертовски привлекательно. Ее прикрытые глаза, легкая усмешка на губах. Ямочка, появившаяся на правой щеке. Он хотел ее. Хотел впиться в нее губами, украсть весь воздух из ее легких. Он хотел чтобы она шептала его имя под ним. Хотел прижать ее к себе, чтобы почувствовать каждый миллиметр ее кожи. Хотел обвести пальцами шрамы, которые найдет на ее теле. Хотел осыпать ее всю поцелуями, почувствовать как она дрожит под ним. Он хотел насладиться ею целиком, увидеть все выражения ее лица. Он хотел большего. Нет, не так… Он нуждался в большем. Нуждался в ней. Полностью, без остатка. — Играешь с огнем, милашка, — прорычал он, пока она лениво игралась с пуговицами на его рубашке. Искусительница, что полностью завладела его разумом. Ее глаза засверкали, озаренные лунным светом и лишь сильнее его зачаровали. Ее движения были робкими, будто бы не осознавала, что она делает, — Ты ведь даже имени моего не знаешь. — Оно мне ни к чему… Милашка, — своей дьявольской ухмылкой, она заставила его зарычать и с силой прижаться к ней. Затаив дыхание, она издала тихий вздох, в ответ на его действия. Она была удивлена? Она была очарована им? О чем она думала? Ему нужно было знать. — Хм, вот как… Тогда как же ты будешь меня называть, когда я возьму тебя и отмечу как свою? Когда я коснусь губами к твоей коже… Вот так… — он опустил голову и прижался губами к ее шее. Он с гордостью отметил, как она тихо простонала, ведь он был причиной этого звука. Игра, что завязалась между ними, еще не была им проиграна. Он чувствовал ее пульс под своими губами, а когда она вытянула шею, жарко промычав, ему захотелось похитить ее. — Говоришь так, будто получишь что-то кроме поцелуя, — ее голос был хриплым, она игралась рукой с локонами его волос; он ощутил как она легонько царапала его затылок, а затем притянула к себе его голову, кокетливо улыбаясь, — Почему ты решил, что… — Поверь мне… — прохрипел он, синие глаза светились похотью и желанием. Он хотел ее. Хотел ее. Хотел. Он попробовал лишь немного и нуждался в большем. Маленькая красная отметина на ее коже насмехалась над ним. Он хотел видеть какими красивыми цветами окрасится ее кожа под его прикосновениями. Он был уверен, что она будет прекрасна, — Ты будешь той, кто захочет нечто большее, чем просто поцелуй. — Не слишком ли ты высокомерный, милашка? — ее голос был натянут, как если бы она держала острое лезвие, которым могла порезать его в любой момент. Он почувствовал, как напрягся низ его живота и тепло разлилось по всему телу. Она была чертовски привлекательной. — Просто уверен в себе, милашка. Убежден в том, что как только я попробую твои красивые губки на вкус — ты будешь умолять меня сказать тебе мое имя. — Докажи это, — выдохнула она наконец, а затем положила ладонь ему на лицо так, чтобы он смотрел на нее. Она тяжело дышала, веки ее дрожали, а на губах была искренняя улыбка, — Убеди меня. — С удовольствием, — он наконец припал к ее губам и ничего более божественного он в жизни не пробовал. Каждый нерв в его теле напрягся, когда она зарылась руками в его волосы и притянула к себе. Он простонал ей в губы, ее дыхание было тяжелым и горячим; ему все было мало. Он обхватил рукой ее за талию и прижал к себе, чувствуя ее маленькое, но крепкое и подтянутое тело. Она не была хрупкой леди, и это почти заставило его остановиться и попросить ее сразиться с ним. Почти. Но он был лишь человеком и ее губы были единственным о чем он только мог думать. Еще может о том, как она периодически грубовато тянула его за волосы, заставляя постанывать ей в губы. Или о том, как она хныкала и тихо стонала; или же о том, как она с придыханием притягивая его ближе, чтобы получить больше. О том, как ее язык переплетался с его… Он никогда не чувствовал себя более живым. На вкус она была как вино из одуванчиков, которое пила весь вечер; цветочная и легкая, как весенний ветерок c послевкусие сладких бутонов. Вкус этот был восхитительным. Он положил вторую свою руку ей на щеку и почувствовал как она прижалась к нему, дополняя его движения своими. Она положила руки ему на плечи, немного царапая ногтями заднюю часть шеи и дергая его за волосы, пытаясь ухватиться за них. Когда они были вынуждены отстраниться друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, он услышал, как их тяжелое дыхание наполнило ночь. Глаза ее были жидким золотом, насыщенные и глубокие, и он не мог от них оторваться. Он медленно наклонился, чмокнув ее в губы, на что она мило захихикала и похлопала его по плечу. Она слегка провела ногтями по его шее, посылая по всему телу мурашки. Он прошелся подушечками пальцев по ее щеке, убирая прядь волос, после чего взял ее за подбородок своими длинными пальцами. Он немного приподнял ее голову и, почувствовав как она выдохнула от предвкушения, ухмыльнулся: — Уверена, что не хочешь знать, как меня зовут? — он обвил ее талию руками и с легкостью поднял ее в воздух, усадив на перила, которые были единственной преградой от их падения. Они оба уже были на пределе и знали об этом. Когда он прижал свою ногу между ее ногами — он почувствовал, как она задрожала под ним. Легкое белое платье было единственным, что отделяло его от, как он был уверен, рая. Каждый раз, когда их тела соприкасались — он чувствовал жар в груди; ему все было мало. Ее кожа была теплой, румяной, из-за чего он подумал, что возможно одуванчиковое вино крепче, чем он предполагал. Опустившись обратно к ее губам, он снова впился в них, и стон удовольствия, который она издала, стал сильно мешать ему оставаться нежным. Он собрал всю свою волю в кулак, чтобы не поддаться импульсу просто взять ее прямо здесь и сейчас. Он не был уверен, что сможет найти сейчас гостиницу. Да и делать их первую встречу сосредоточением неистовства и разврата было бы неправильно. Нет, он не хотел такого. Ему хотелось насладиться ею не спеша. Хотелось смотреть и запоминать выражения ее лица. Узнать, прикосновения и поцелуи в каких местах ей нравятся. Он хотел услышать, как она будет умолять его, когда он доведет ее до очередного пика. Он хотел овладеть ею и держать ее в своих объятиях. Он хотел услышать, как она отчаянно выдыхает его имя, цепляясь за него, как за спасательный круг. Он хотел ее целиком и полностью, а получить это здесь, на балконе, было невозможно. Для всего того, что он хотел с ней сделать, для всех тех мелодий, что он хотел услышать, было слишком мало времени. Он подозревал, что звуки эти будут нежными и певучими, хотя, с другой стороны, она была полна неожиданностей. Он провел языком по ее нижней губе и она сдержанно простонала, делая его одержимым ею. Никак иначе это не назвать. Она была воплощением рая. Он же был лишь человеком, что шел через пустыню, мучимый жаждой и нашел ее, оазис… Так что было логично, что ему хотелось лишь больше. Нормальная реакция организма, который получил именно то, что ему было так нужно. Он почувствовал острую боль, когда она прикусила его нижнюю губу, после чего он вздрогнул и отстранился. Поначалу он потерял дар речи, но потом поднял на нее свои синие глаза. Ее сжатые губы были красными и зацелованными, грудь вздымалась в попытках надышаться; она прошлась своими тонкими пальцами по взъерошенным волосам. Одежда ее растрепалась под его блуждающими руками. Он пожалел, что не разорвал ее; то как задралось платье, оголяя ее бедро… Ему захотелось вцепиться в него своими руками. Она поправила съехавшую на плечо лямку платья, за чем он смотрел, не отрывая глаз. Она соблазняла его. Что же, в эту игру можно играть вдвоем. Он потер подушечкой большого пальца свою нижнюю губу и хрипло усмехнулся. Повертев шеей, он чуть наклонил голову набок. Его рыжеватые волосы спадали ему на глаза, небольшая ухмылка нарисовалась на губах. — Не думал, что ты из кусачих. — Нужно было остановиться, — мягко произнесла она и медленно встала, приводя себя в порядок. — Почему же? Что, стало слишком… Жарко? — Именно, — тон был резкий, огонь в ее глазах быстро погас и она приподнялась, чтобы встать на перила. Легко балансируя она посмотрела на него с озорным блеском в глазах, — У меня еще есть пара дел до поездки в Ли Юэ, а ты… У меня есть ощущение, что если я дам тебе то, что ты хочешь — ты не отпустишь меня. — Говоришь так, будто тебе самой этого не хочется, милашка, — он подразнил ее, после чего взял за руку, касаясь губами костяшек ее пальцев; безмолвное обещание, что если она все же останется, то держанием за руки он не ограничится, — Подожди… Ты уезжаешь в Ли Юэ? — она же не собиралась просто взять и оставить его в таком состоянии, да ведь? Не тогда, когда веселье только началось. Не тогда, когда… Она выскользнула из его хватки и прыгнула. Бросившись вниз, она раскрыла планер, балансируя между зданиями со звонким смехом. Он почувствовал себя дураком, когда поддался вперед за ней, столкнувшись с ограждением. Ему оставалось лишь наблюдать за тем, как ловко и легко она парит, используя потоки ветра, чтобы подняться выше. — До скорого, милашка. Он смотрел, как она улетает вдаль, и, все еще чувствуя жар на своих губах, усмехнулся. То как стучало его сердце, то как его кровь бежала по венам, будто он посреди боя с достойным соперником… Было странно чувствовать себя неудовлетворенным и удовлетворенным одновременно. Да, определенно не физически, но он понимал, что это был непростой поцелуй, а она была совсем непростой девушкой. И в следующий раз он точно ее не отпустит. Нет, точно нет.