Другой подход

      Мама научила Эраста многим полезным вещам — например, тому, что к каждому человеку нужен свой подход. Кто-то вёлся на коварную лесть, кому-то нужно было продемонстрировать свою силу, кому-то — пообещать благополучие, а некоторые легко ломались, если просто хорошо надавить…       Но Иклис был другим.       Этим он одновременно и раздражал, и интриговал.       Мальчишка.       Его ровесник.       Не так давно бывший раб из Дельмана, купленный герцогом Экхартом, пропихнутый в рыцарский орден.       Ныне эскорт вернувшуюся спустя десять лет Ивонн Экхарт.       Вежливый, учтивый, но по большей части молчаливый рыцарь, чей уровень мастерства фехтования достиг звания мастера меча.       К нему так просто не подступишься, а подступившись — так сложно удержать в руках… Не говоря о том, что Эрасту всегда мало простого «удержать».       «Я хочу его себе», решил он ещё с первой встречи, и эта мысль выжигала ему разум. Чем дольше, тем хуже.       Каждый проблеск негодования в глазах юноши, каждый раз, когда он поддавался, и каждый их поцелуй казался второму принцу личной победой, но до главного джекпота ещё так далеко… Всё, чего не хватало — один простой аксессуар на мощной шее Иклиса. Как это досадно.       Его душа, его тело, его строптивая воля и чуткое сердце — как много покоя он отнял у Эраста одним существованием, такое нельзя забывать или прощать. Ошейник мог стать идеальным решением этой маленькой «проблемы», наконец-то положить конец их затянувшейся игре и поставить точку на победе второго принца. О мастере меча в качестве превосходного тактического преимущества Эраст, конечно же, тоже думал, но реже… скорее как о приятном дополнении к его главному призу, к венцу «сокровищницы».       Но сколько бы Эраст не фантазировал, он каждый раз понимал, что ему не слишком-то хочется использовать самого Иклиса. Ни одно своё сокровище августейший так не любил, как его. Но вместе с тем всегда и глухо ненавидел, ведь дельманец был по-настоящему достойным противником — бдительным, внимательным и до обидного догадливым.       Поэтому к нему нужен совсем другой подход.       Хотя его не так сложно вычислить. Иклис редко подпускал к себе, ещё реже позволял себя коснуться. Но когда это происходило, он всегда раскрывался в руках Эраста потрясающе нежным и хрупким алмазом, обнажая слабые стороны. Например, юный мастер меча был очаровательно уязвим к ласке. И не пользоваться этим было бы кощунственно.       Кроме того, он с таким умилительным старанием выстраивал свои границы, стены и баррикады, что это почти заслуживало уважения… Так что Эраст воздавал этому старанию должное, проминая его плоды как можно деликатнее и осторожнее, как истинный джентльмен. Но всё для того, чтобы подобраться поближе к нутру и поймать в момент слабости — тогда всё будет кончено.       Думал он.       И мягко тянул Иклиса за волосы, чтобы тот откинулся на его плечо, прижался к нему спиной и сам подставил чувствительную шею под поцелуи, хотя Эрасту всегда больше нравилось начинать с ушей. Он уже знал, где коснуться губами, где провести, а где и ласково прикусить, чтобы Иклис весь содрогнулся и зажмурился в напряжении; в такие моменты достаточно всего лишь чуть спуститься к его шее и слегка сжать талию, чтобы хвалёная выдержка треснула.       Всего один судорожный вздох, а жаркая дрожь уже проходится по телу, разжигая искру в нетерпеливое желание попросту разложить этого раба на ближайшем столе, подобно новенькой колоде, и спустить на него всех своих внутренних демонов. Но в этот раз второй принц сдерживался, хотя всё равно не отказывал себе в удовольствии зарыться носом в жёсткие пряди на затылке.       Иклис резко взметнул ладонь, пытаясь перехватить его руку, но он ожидал этого и поймал первым — сразу переплёл их пальцы, не давая рабу возможности увильнуть или опомниться. Немного чувственной ласки, немного коварной нежности — и его сознание начнёт плавиться.       — Если ты так хочешь, — шёпот больше напоминал вкрадчивое шипение змея-искусителя, — я остановлюсь.       И вместе с тем длинные умелые пальцы скользили под тканью рубашки, наглаживали напряжённый живот и пока лишь легонько вели выше. Конечно же, это лукавство — и всё равно внутри разлился сладкий жар триумфа, когда Иклис выдержал долгую, мучительную паузу в борьбе с самим собой, но затем гулко сглотнул и едва заметно помотал головой. Залился краской до самых ушей, услышав почти ласковый смешок над ухом.       — Не так уж это и противно, не правда ли?       Иклис явно хотел что-то сказать, но сорвался на полуслове — Эраст уже вовсю целовал и покусывал загорелую кожу на его шее, недвусмысленно прижимая к себе, чтобы между ними не осталось и сантиметра; чтобы чувствовать, как Иклис медленно сходит с ума от непривычных ощущений и собственных противоречий.       — А когда мы закончим, — продолжал вкрадчиво шептать Эраст, всё мучая своё сокровище под одеждой, — я бы хотел предложить тебе небольшой подарок.       Он погладил подрагивающую ладонь пальцами другой руки, нежно поцеловал отчаянно краснеющего любовника в висок и прижался к нему, обжигая ухо горячим дыханием:       — Ничего особенного, всего лишь в знак моего интереса к нашей игре и восхищения лично тобой… ты примешь его, м?..       Его ласковая улыбка всё равно не могла скрыть ни дьявольского блеска в глазах, ни бешеного от близости желаемого биения сердца. Иклис ничего не знал, даже подозревать не мог, всего лишь одно простое «да», и…       — С-смотря, что это…       Даже разморённый, даже с придыханием и дрожа — почему-то его голос всё равно прозвучал с отголосками того самого насторожённого холода, который так сильно раздражал Эраста. А сейчас особенно: вспышка злости пронзила внезапно и почти болезненно. Не сдержавшись, второй принц ущипнул Иклиса под одеждой, сразу заглушая возглас требовательным поцелуем. Смять сухие губы, легонько укусить, сорвать с них слабый стон и, оторвавшись, с усмешкой прошептать:       — Увидишь, я не хочу портить сюрприз.       Он плавно, даже бережно оттянул пряди возле затылка Иклиса — дельманец бы не признался, но ему это всегда нравилось. А ещё дельманцу нравилось, когда длинные гибкие пальцы скользили вдоль его спины, пересчитывая позвонки и как бы невзначай заставляя прижаться ещё чуть теснее, притереться к мучителю… отдаться.       Он и прижался. И крепко стиснул ткань пиджака августейшего, сдавленно, но твёрдо и всё так же отвратительно упрямо прошептав:       — Я не доверяю твоим… сюрпризам. Кто знает, что у тебя на у… мф!..       Он широко распахнул глаза от неожиданности, когда любовник резко дёрнул его за волосы и буквально впился в губы, но уже совсем иначе — сразу протолкнув язык, властно смяв пряди, топя в мучительно глубоком поцелуе; Иклис отчаянно зажмурился. Эраст собирался сделать так, чтобы он не смог и две мысли связать. Видимо, тогда всё будет проще.       И казалось, что он прав. Иклис глухо простонал, слабо ответил, лизнул беспощадные губы в ответ и сам неумело к ним прижался. Но когда они отстранились друг от друга, всего на сантиметр, чувствуя чужое дыхание, он посмотрел второму принцу прямо в глаза пускай и затуманившимся, но прямым и всё равно строгим взглядом.       — Скажи мне, и я… я подумаю.       Тоже обрывисто хватая воздух, Эраст надменно прищурился в ответ.       — Какой ты настойчивый… хорошо.       Он оттянул воротник, чтобы оставить пару следов ниже на шее, почти добираясь до ключиц.       — Всего лишь украшение, оно просто замечательно тебе подойдёт… я бы сказал, сделает тебя ещё прекраснее. Я потратил немало сил и средств, знаешь ли… но ради тебя не жаль.       Он ухмыльнулся мысли о том, что сейчас даже не лгал своему милому рыцарю — всё истина до последнего слова. Ошейник дожидался в небольшой коробке, которую Эраст принёс с собой, и он был особенным. Тонкий и изящный, изготовленный из самого лёгкого сплава, отделанный гравировкой и инкрустированный настоящим бриллиантом — он будет идеально смотреться, не принесёт Иклису больших неудобств, но и не позволит забыть о том, _кому_ он принадлежит.       — Я был бы рад полюбоваться тобой в нём, окажешь мне такую честь?..       Иклис громко и шумно вздохнул, отчаянно хватая воздух — обхватил шею любовника, запустил пальцы в его волосы, сжал у корней. Сильно. Почти до боли. Эраст улыбнулся — он предвкушал. Иклис так беззащитен сейчас, хватит лишь короткого кивка или смазанного в стоне «да», чтобы план удался.       «Ну же…»       Второй ринц был терпелив, даже слишком — его жгучее желание и одновременно напряжение смешивались в такую острую смесь, что он едва не терял рассудок. Но каким-то чудом сохранял спокойствие, почти мягко уложил Иклиса на диван, придержал одну из его потрясающих ног возле своего плеча. С нежностью — нежностью ли? — смотрел глубоко в глаза. И всем своим видом обещал ту ласку, любовь и близость, которых Иклису так сильно не хватало. А ведь взамен понадобится только одно…       — Простая мелочь. Так ты согласен?       Он стоял в шаге от цели. Одно короткое движение губ, один выдох, да хоть простой кивок — и лучше бы с тем потерянным от наслаждения взглядом, который Эраст так обожал. Необязательно, но идеально… вот только что-то было не так.       «Почему он молчит?»       — Подожди… Я тебе отвечу, только сначала… ответь и ты мне… кое на что, — всё же подал голос Иклис, но смотрел словно куда-то сквозь; его серые глаза в какой-то момент показались Эрасту пустыми, до странного мрачными. Иклис едва справлялся с дыханием, выглядел очаровательно уязвимо в такой позе и с задранной одеждой, только вот в его тихом срывающемся голосе вдруг всё равно вспыхнула сталь.       Он чуть приподнялся на локтях и потянул на себя ногу, заставляя Эраста наклониться поближе. Раскрасневшийся, возбуждённый, встрёпанный.       Злой.       Эраст застыл от неожиданности, когда в него вперился этот мрачный и ненавидящий взгляд; серые глаза Иклиса аж потемнели, он явно что-то вспомнил — и теперь был в ярости. Он облизнул пересохшие губы, глубоко вдохнул.       Его тихий поначалу голос сорвался на крик.       — Ты держишь меня за идиота?!       И прежде, чем Эраст полностью осознал ситуацию и безнадёжный провал своего плана, изящная длинная нога на плече лихо дёрнулась и заехала ему прямо под челюсть.