Вся любовь в моем сердце

Аччан стоял у входной двери, подпрыгивая на месте и пытаясь заглянуть в окно, возбуждённо размахивая хвостом. Рю-чан притаился чуть позади его, прижимая к груди то что осталось от его любимого одеяла. Они оба выскочили из такси, стоило Акутагаве открыть дверь, и явно ждали его не слишком терпеливо. Акутагава издал довольный звук, положив руку на дверную ручку: — Правила, — Начал он, глядя на них сверху вниз, — Не убивайте друг друга, выбирая себе комнаты. Аччан, в частности, завибрировал на месте, и Акутагава одарил его пристальным взглядом. — Никаких когтей в помещении, Ацуши, — Твёрдо произнёс он, — Покажи мне свои руки, — Когда Рюноске окончательно убедился, что единственное внешнее волнение Аччана проявляется только в хвосте, с которым он, похоже, не мог совладать, он вздохнул и отворил дверь. Через мгновение на крыльце появились две пустоты в форме детей. Ацуши смеялся с тротуара, неся весь багаж в своих полосатых лапах, а Акутагава скрестил руки на груди и взглянул на него, придерживая дверь ногой. — Грузчики будут здесь в 3 часа, — Поведал Ацуши, явно забавляясь, даже не пытаясь скрыть свой хвост. — Папа! Папа! — Рю-чан в возбуждении скатился по лестнице и завернул за угол, зацепившись щупальцем Расемона за стену. Акутагава прижал руку ко лбу и громко вздохнул, подхватив Рю-чана своим собственным Расемоном. Рю-чан выглядел удивленным, когда он оказался в воздухе. — Не делай дыр в стене, — Произнёс Акутагава, приблизившись к нему на уровень глаз, и Рю-чан смущенно отвернулся к стене, — Прости, отец. — Ты не хотел бы показать нам, какую комнату ты выбрал? — Поинтересовался Ацуши, ставя багаж на борт гэнкана и собирая небрежно раскиданную обувь, разбросанную слишком нетерпеливыми руками. — Да! — Вскрикнул Рю-чар, к которому вернулся прежний энтузиазм.