Последняя ночь Велиота

Он сидел на высоком кресле, закинув ногу на ногу и нервно подергивая носком туфли. Рука небрежно держала бокал с кровью, и эта кровь то и дело грозила выплеснуться на пол. Такая бесполезная трата жизненной эссенции. Сегодня Велиот был задумчив. Таким он бывал нечасто, предпочитая скрывать свои замыслы за фасадом лукавой улыбки. Он сделал пару глотков, опустошая бокал. — Налей мне еще. Казадор молча забрал бокал и отошел к шкафчику, чтобы наполнить его свежей кровью из графина. Его лицо ничего не выражало, движения были отточены. Никакого косого взгляда, сопротивления или промедления. Идеальное отродье для прекрасного господина. Струйка крови с журчанием наполняла стакан, можно было ощущать ее аромат, запах, заставляющий ноздри едва заметно трепетать, а желудок болезненно скручиваться. Запах настоящий жизни, которую у него отняли. Он не показывал своего голода, хотя Веолиота, возможно, это бы развеселило и отвлекло от тягостных дум. Бокал был наполнен за несколько секунд. Всего шаг, и Казадор с ним расстался без видимых сожалений. — Ты сам не свой, — проговорил Велиот капризно. Казадор отступил и опустился на колени, чтобы не смущать хозяина своим ростом. Знакомая поза от которой быстро затекали ноги. Но он сидел прямо, не избегая дискомфорта, наоборот, будто упиваясь им. Боль злила, но это была не та злость, что раньше. Раньше он царапал ногтями пол, выл, захлебывался, выкрикивал ругательства. Теперь нет, научился направлять ярость в правильное русло. Из огня она превратилась в охлаждающий мозги лед. Однако Велиот ждал ответа. — Я кажусь вам странным, господин? — голос Казадора звучал ровно, балансируя на грани учтивости и равнодушия. Он научился задавать ничего не значащие, но наталкивающие на размышления вопросы. Это особенно удобно, если собеседник эгоистичен и слушатели ему нужны разве что для соблюдения формальных приличий. Но вопреки ожиданиям, Велиот раздраженно нахмурился. — Да, кажешься, — уголок его тонких губ дернулся. — Что ты задумал? Казадор почувствовал идущий по позвоночнику холодок, но заставил тело оставаться спокойным. Каким-то образом Велиот отлично угадывал его настроение и улавливал намерения, но сейчас ему не удастся найти в сознании Казадора ничего ценного. Казадор вынашивал свой план долгие два года, он жил этим планом, а хозяин все еще ничего не подозревал. Двоемыслие — искусство, от которого зависело его существование. Главное должно храниться глубоко внизу, оно подпитывает и дает цель. Мелочи — на поверхности. Пусть там будет злость, голод, мелкое раздражение, будничная рутина. Все, что усыпляет бдительность. — Я обдумывал нашу миссию, господин, — Казадор поднял голову и посмотрел снизу вверх. Он знал, что Велиоту это нравилось. — Мне удалось узнать компрометирующую информацию о советнике Фезерфилде, я планирую подготовить варианты шантажа и представить их вам. Уголки губ Велиота дернулись, легкое удовлетворение отразилось на его лице. — И когда ты планируешь их представить, отродье? — Завтра к середине ночи. Если позволите поработать сейчас, то смогу сделать это раньше. Губа Велиота дернулась, а Казадор понял, что сказанное было ошибкой. Он неправильно считал настроение хозяина и поспешил. — О, ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? — Велиот склонил голову набок, его длинные вьющиеся на концах локоны спустились по плечу и скользнули на грудь. В голубом с серебром камзоле, светлыми волосами и легкомысленной улыбкой он был похож на настоящего ангела. И только алые глаза выдавали то, что этот ангел был изгнан с небес. — Мой дорогой помощник, вечер только начался. Казадор выдохнул, чувствуя смесь тревоги и облегчения. Пусть он и ошибся, но все обернулось не так плохо, как могло бы. Если Велиот думает, что победил в невинном обмене репликами, то Казадор позволит ему этим насладиться. — Твое рвение не может не восхищать, — Велиот продолжал смотреть снисходительно и небрежно крутить бокал в руке. — Но знаешь, что меня тревожит? Неожиданно наполненный почти до краев бокал наклонился слишком сильно. Время будто остановилось, Казадор мог отличить, как сверкают в свете свечей драгоценные рубиновые капли. Он не мог не сглотнуть, глядя на красные лужицы на сером каменном полу. Казадор отвел взгляд так быстро, как мог, но было поздно, улыбка Велиота стала шире. — Что вас тревожит, господин? — прошептал он, напоминая о ходе беседы. Но Велиота уже нельзя было отвлечь. — Ты голоден, мой дорогой? — в голосе прорезалось наигранное беспокойство. — О, разве можно беседовать о делах без завтрака? Внутри Казадора что-то болезненно сжалась. Конечно, он был голоден, и Велиот об этом прекрасно знал. Казадор мог питаться только под строгим контролем своего хозяина, и эту кровь нельзя было назвать качественной. Как бы ни хотелось сохранить невозмутимую маску, врать было нельзя. — Да, господин, — Казадор склонил голову, не поддаваясь жажде. Этот разговор никогда не вел ни к чему хорошему, поэтому любой росток надежды стоило уничтожать на корню. Он постарается оставаться спокойным и сдержанным. А Велиот должен быть доволен, потому что это последняя ночь Веолиота. — Тогда почему ты не ешь? Казадор непонимающе поднял голову, взгляд невольно заметался по предметам вокруг и наконец остановился на графине. Это была кровь для господина, кровь мыслящего существа. Ему запрещено ее пить. — Я не понимаю… Велиот рассмеялся, откинув назад свои прекрасные волосы. Когда он смеялся вот так, то напоминал солнце, которое Казадор не видел уже несколько десятилетий. Что ж, не зря, обжигал Велиот ничуть не хуже солнечных лучей. — Не притворяйся дураком, глупый мальчик не смог бы провернуть то, что делаешь для меня ты. Ты заслуживаешь награды, — Велиот кивнул на темнеющие на полу пятна. Непроницаемая маска дрогнула, Казадор ощутил поднимающуюся внутри ярость и смятение. В последнее время Велиот был занят налаживанием связей в аристократических кругах, и если и пытал свое любимое отродье, то скорее по привычке. Были все основания полагать, что этот вечер будет таким же спокойным, как и предыдущие. Эта кровь должна быть потрясающей на вкус, интересно, кому она принадлежала? Эльфу? Но чего стоят несколько капель, размазанных по полу? Разве могут они удовлетворить вечную жажду? — Вы позволите мне…? — Казадор вопросительно поднял брови. — Ты смотришь на меня так, будто осуждаешь, — улыбка Велиота застыла, глаза слегка сощурились. — Не сомневайся в моих словах, мальчик. Ты заслужил этот подарок. Компоненты для ритуала были готовы и спрятаны по тайникам. Осталось только их достать и воплотить обряд в жизнь. Обряд идеального убийства. Казадор столкнулся взглядом с Веолиотом, но быстро отвел глаза в сторону. Сегодня он не должен вызывать подозрений. Лучше он будет кем-то скучным, с кем неинтересно играться. Он заставил себя подвинуться на коленях ближе и склонился над пятнами. Вампирской природе было плевать, что это за кровь и насколько унизительно ее получать. Клыки запульсировали, желание впиться ими в мягкую плоть заполнило сознание. Все это добавляло происходящему особого омерзения. — Я начинаю думать, что ты мне не благодарен, — из уст Велиота сочился сладкий яд. Через силу Казадор провел языком по полу, слизывая кровавые разводы. Всего несколько капель, но какой сладкой оказалась эта эссенция. С каждым движением языка ее становилось меньше, а жажда только возрастала. К своему стыду он ощутил дрожь в плечах и коленях. — Так гораздо лучше. Что нужно сказать, мой дорогой? — Спасибо, господин, — Казадор выпрямился и вытер губы носовым платком. Он не смог удержаться от небольшой шпильки. — Вы удовлетворены? Велиоту это показалось смешным. Но это был холодный смех. — О, весьма. Посмотри на меня. Казадор поднял взгляд, держа зубы крепко стиснутыми. Он подозревал, что чем больше старается оставаться равнодушным, тем больше Велиот желает вывести его из себя. И в этот раз у него получилось. Глаза Казадора успели расшириться от изумления, прежде чем он почувствовал тягучую влагу на своем лице. В ноздри ударил манящий божественный запах, он распахнул рот, жадно ловя языком все, что мог поймать. Струйки крови стекали по шее и за шиворот, намокали волосы, но это все не имело никакого значения. Велиот провел по его щеке большим пальцем, собирая кровь. Осталось только поймать этот палец губами, огладить языком и начать посасывать. Мысли путались, голову обволакивал блаженный дурман. Велиот больше не смеялся. Взгляд снова стал серьезным и задумчивым, каким было и его настроение последний месяц. Страшная догадка мелькнула в мозгу Казадора: что, если Велиот опоил его специально, чтобы проникнуть в утратившее бдительность сознание своего отродья? Ужас сковал его, но лишь на мгновение. Он должен был действовать, должен отвлечь… — Спасибо, спасибо… — голос был хриплым, Казадор постоянно облизывался. Он позволил жажде крови заполонить свой разум. Если что-то и можно было там обнаружить, то только голод. Голод и поклонение. От поклонения зависело его существование, и Казадор начал покрывать пальцы лихорадочными поцелуями, тереться о них, словно голодный кот. Он прижался щекой к раскрытой ладони и рвано выдохнул зажмурившись. Оттого так неожиданна была ужалившая пощечина. — Ты жалок, — губы Велиота скривились в презрительной гримасе. — Я ожидал, что ты будешь вести себя с достоинством, но ты всего лишь опьяненное кровью животное. Ты не заслужил пищи. Щека горела огнем, обида и ярость подступили к горлу. Казадор не мог себе позволить их показать, он не должен терять контроль. — Прошу прощения, мой господин, — он выдавил слова через силу. — Я не смог… Ваш подарок слишком прекрасен. Велиот поморщился и встал с кресла, чтобы самому налить еще. Казадор наблюдал за ним с пола. Его лицо и одежда были испачканы, но он не смел шевельнуться, чтобы хотя бы протереть платком глаза. — Ты всегда был сообразительным, мальчик, — мягко произнес Велиот, его голос был как шелк. — И вот почему ты так дорог мне. Он подошел и запустил руку в гладкие волосы Казадора. Огладил затылок и мягко почесал. Какой издевательский и неуместный намек на ласку! Было так легко представить, как острые зубы впиваются в эту нежную ладонь, как округляются от удивления и боли глаза… От этих мыслей наполненное кровью сердце забилось чаще. — Не думай, что я не замечаю перемены в тебе, — хватка на волосах неожиданно стала стальной. Велиот потянул за них, вынуждая запрокинуть голову. — Что бы ты ни скрывал, я это разгадаю. Казадор почувствовал, как холодный пот струится по спине. — Я всегда был верен вам… — прошептал он, морщась от боли. — Все что я делаю, я делаю ради вас. Это была полуправда: Казадор действительно жил Велиотом, но не по своей воле. — Это мы скоро узнаем, — рука надавила на затылок и заставила прижаться лицом к паху. — Ты же не забыл моих уроков, малыш? Казадор едва слышно зарычал, его слегка потряхивало. Он поднял взгляд вверх, и это был взгляд попавшего в западню дикого зверя. Естественно он помнил все уроки. Можно ли забыть, как кол разрывает тело на части бесконечные одиннадцать лет? Как оно регенерирует, а потом снова и снова оказывается разорванным? И невозможно кричать и просить, потому что острый конец торчит прямо из горла? — Я помню… — выдавил он наконец. — Славно, — хватка на затылке ослабла, но выдохнуть не получилось. Вторая пощечина, слабее первой, не заставила себя ждать. — Теперь можешь отблагодарить своего учителя. Последние слова были произнесены скучающим тоном, и Казадор встретил их с облегчением. Он ожидал куда более подробного допроса, но, видимо, Велиот не воспринимал намерения Казадора всерьез. Слишком самовлюблен и уверен в своем могуществе? Вероятно. Дрожащими руками Казадор расстегнул пуговицы на брюках и достал наружу полувозбужденный орган. — Как пожелаете, — пробормотал он и накрыл член губами. Казадор бы предпочел поторопиться, сделать это по давно отработанной схеме. Но Велиот был слишком подозрительным, а ночь… Это была их последняя ночь. Эта мысль стала топливом для дальнейших действий. Губы сомкнулись вокруг пульсирующего члена, пальцы впились в бедра Велиота, притягивая ближе к себе. Он посмотрел вверх и столкнулся с таким же пристальным изучающим взглядом. Если бы Казадор мог, он бы оскалился в ответ. Яростное желание одержать вверх во что бы то ни стало крепло в сознании. Когда он обхватывал Велиота рукой, кончики его пальцев покалывало от предвкушения. Голова медленно покачивалась, рука и рот работали как единый механизм. Осталась одна ночь. Он вернет дворец, свободу, обретет власть и снова станет хозяином свой жизни. Казадор тихо застонал, когда, словно в ответ на эти мысли, чужая ладонь почти в нежном жесте огладила затылок. Велиот напрягся на его языке и наполнил рот солоноватым вкусом. Позволил себе замереть на несколько мгновений и без сантиментов отстранился. Он мог бесконечно смеяться, но настоящих эмоций избегать как осинового кола. — Приберись здесь, — Велиот небрежным жестом показал на измазанный кровью пол. — Да, господин, — хрипло пробормотал Казадор, наблюдая, как Велиот поправляет свою одежду. Вспышка страсти никак не отразилась на его облике, он был невозмутим и идеален, впрочем, как и всегда. Казадор дождался, когда останется один, прежде чем подняться на дрожащие ноги. Он позволил себе расслабиться, но лишь немного. Впереди его ждали испытания, к которым нужно тщательно подготовиться. Обряд должен пройти безупречно, и только это поможет Казадору освободиться от мучителя. Победит тот, кто готов пойти до конца. И Казадор был готов.