Как отдыхают заклинатели

      С самого начала отношения между Цзинь Цзысюанем и Цзян Яньли сложно было назвать хорошими.       О неприязни блистательного наследника Цзинь к скучной и ничем неприметной единственной дочери Цзян едва ли легенды не слагали. Словом, об этом знал каждый, кто хоть немного считался заклинателем.       Поэтому никто не удивился, когда помолвка между этими молодыми людьми оказалась рассторгнута со стороны клана с белоснежного пиона. В конце концов, Цзинь Цзысюань явно заслуживал невесту более выдающуюся, нежели эта нерешительная скромница.       Но когда по Поднебесной разнеслась весть о свадьбе между Цзинями и Цзянами, удивлению заклинателей не было предела. Неужели главы кланов ради личной выгоды и письменного договора о сотрудничестве были готовы поступиться счастьем и благополучием своих детей?       Но, глядя на то, с какой нежностью Цзысюань смотрит на молодую невесту, как блестят глаза красавицы при каждом взгляде на будущего мужа, не осиавалось сомнений в том, что это не политический брак, а настоящий союз двух искренне любящих сердец.       С поры их юности многое изменилось. На смену горячности Цзысюаня пришло спокойствие и рассудительность, а робкая и неконфликтная Яньли стала уверенно держаться рядом с любимым на месте юной госпожи Цзинь. Они дополняли друг друга, словно Инь и Ян, словно лучи теплого весеннего солнца в порывистый ветер, словно нежный лепесток на свежевыпавшем снегу.       В их отношениях царила любовь и взаимопонимание, искренняя привязанность и глубокие чувства.       Поэтому теперь уже никто не удивился, когда совсем скоро после свадьбы было объявлено о беременности госпожи. Весь мир заклинателей от всего сердца поздравлял молодую чету со столь праздничным событиям, возливая в их честь множество кувшинов вина.       — Господин наш смелый и отважный, а госпожа — образец благодетели, — говорили люди. — Да благословят Небеса их чистый союз, и пусть их любовь цветет множество веков!       Так праздновали это событие случайные обыватели, с радрстью хватающиеся за любой приличный повод выпить. А за закрытыми дверьми в Башне Золотого Карпа, в покоях молодой четы, царило ни с чем несравнимое спокойствие и умиротворение. Молодые лежали на кровати лицом друг к другу, настолько близко, что их дыхание щекотало поверхность кожи. Подложив одну руку под голову, другой Яньли перебирала волосы своего мужа, аккуратно массируя кожу головы, уставшую после ношения тяжелой короны и украшений, своими тонкими изящными пальцами. На ее лице сияла мягкая улыбка, а глаза блестели неподдельным, искренним счастьем. Цзысюань льнул к ее прикосновениям и время от времени боролся с непреодолимым желанием прыкрыть глаза и заурчать, словно кот. Но юноша не мог отвести взгляд от прекрасного лица возлюбленной, искренне не понимая, как раньше он мог так жестоко называть ее скучной и некрасивой. Его возлюбленная, его жена сейчас казалась ему самым прекрасным созданием во всех трех мирах, и для него она сияла ярче драгоценных камней и была дороже всего на свете. Стыд за высокомерие и наглость в прошлом пожирал его изнутри, становясь все сильнее с каждым мгновением, проведенным в этих нежных, заботливых руках и окутанным теплотой взгляда.       — Прости меня, — прошептал он, не желая прерывать интимность этого момента. Он, сжигаемый раскаянием, хотел бы отвести взгляд в сторону, но не мог противится силе этих глаз.       — Тшш, — также шепотом остановила его Яньли, перемещая руку с его головы на губы и легким прикосновением останавливая все извинения, готовые сорваться с языка. — Мы уже не раз обсуждали это, и я всегда говорила, что никогда не злилась на тебя.       — Я был так груб…       — Зато сейчас окружаешь меня такой заботой и вниманием, что иногда мне кажется, что я не заслуживаю всего этого.       — Ты моя жена, и ты заслуживаешь всего самого лучшего! — возразил Цзысюань и, помедлив мгновение, протянул руку к животу любимой, робко коснувшись его пальцами. — Ты… мать моего ребёнка. Мать нашего ребёнка.       — И лишь поэтому я заслуживаю всего лучшего? — улыбнулась Яньли. Она знала, что это не так, но ей так нравилось дразнить своего очаровательного мужа!       — Конечно, нет! — запальчиво возразил юноша. Он всегда был таким искренним, когда ражговор заходил о чувствах. — Я… люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива.       Яньли легко рассмеялась, и Цзысюань мог поклясться, что ничего прекраснее и нежнее он никогда не слышал.       — Я уже счастлива, — сказала она легко, точно это было самой очевидной вещью из всех возможных. — Рядом с тобой я чувствую себя невероятно счастливой. И я думаю, — она накрыла ладонь мужа своей хрупкой ладонью, слегка прижав ее к своему животу, словно пытаясь быть ближе к их ребенку, — он тоже будет счастлив, когда родится.       — А если у меня не получится?       — Быть отцом?       Цзысюань нерешительно кивнул. Все-таки, хорошего примера для подражания у него не было. Вряд ли ему стоило копировать модель поведения его отца.       — Ох, дорогой, ты будешь замечательным папой, — мягко заметила девушка. — Ты будешь играть с ним, тренировать, учить… Уверена, ребенок полюбит тебя с первых же мгновений, и ты полюбишь его, как только увидишь!       — Я уже люблю его, — возразил юноша. — Я не могу не любить нашего ребёнка.       Их поцелуи были нежными и неторопливыми, полными надежд и беспокойств, любви и заботы. В них не было ни капли пошлости и страсти, только глубокая, искренняя привязанность и благодарность, желание защищать и всегда быть рядом.       — Я клянусь, наш сын будет расти самым счастливым ребенком во всех трех мирах, — запальчиво, но от всего сердца пообещал Цзысюань. — Я сделаю все, что он мог ни в чем не нуждаться, я буду заботиться о нем и защищать, я сделаю так, чтобы он вырос заклинателем, достойным своего имени и ордена. Я всегда буду рядом с ним, буду поддерживать и помогать, я научу его всему, что знаю сам. Я сделаю его счастливым…       — Как уже сделал меня, — улыбнулась Яньли. — А я всегда буду любить вас, тебя и его, буду готовить вам суп с корнями лотоса, лечить ваши раны и заботиться о здоровье. Я буду помогать вам и поддерживать, буду…       — Главное, чтобы ты была рядом, — искренне заверил ее юноша. — Остальное неважно, пока я могу видеть тебя и слышать твой голос, касаться твоих рук. Пока ты будешь вместе со мной воспитывать нашего ребёнка…       — Обещаю, — легко улыбнулась она, — я никогда вас не оставлю.       Рождение Цзинь Лина ярким светом озарило всю Поднебесную. Праздник длился настолько долго, что многие даже забыли, с чего все началось. Но всем, кто поздравлял тогда молодую чету с этим радостным праздником, было достаточно лишь одного взгляда на эту прекрасную картину, чтобы убедиться в очевидном. То, как бережно держит своего сына госпожа, то как ласково обращается с ним господин, говорило лишь об одном — это ребёнок настоящей, искренней любви.