Маленькая Шарма

— Ты заплатишь за это всем. — На лице Рэйтана раздражение, смешанное с замешательством. Божественному не понять человеческое. Жертвы ради любви — то, чему учит каждое направление индуизма. Великие боги бросались под ноги своим жёнам, усмиряя их гнев, отдавали себя на растерзание великой ярости. И всё-таки это боги — они вечны, велики, властны. От жизни и смерти богов зависел мир. Рэйтан вёл беседу не с богом, а с обычным брахманом. У него не было причин перечить судьбе. — Маха-Кали не простит тебе предательства, — голос Рэйтана спокоен. Он не понимал, что чувствовать. Самый покорный и умный из дюжины совершал огромную глупость, а явленный миру аватар порядка не мог сдержать его пылкий порыв. — Ты никогда не говорил нам прямо, Рита-Шива. — На лице Рама привычная улыбка, чуть хитрая, но сейчас немного нервная. — Мы всегда толковали твои слова так, как хотели. Взывали к богам, чтобы обрести их мудрость. Сейчас боги нас не услышат. Калькутта за окнами особняка Дубеев в огне. Его всполохи видны так близко, что от них идёт жар. Тихий разговор перебивают крики с улиц. Раму должно быть в храме, читать мантры и просить богиню о милости к выжившим. Храм пуст. Радж сбежал от своей невесты и заперся вместе с Радхой в своей комнате, пряча любимую от разъярённой Видии. Камал мечом и криками пытался усмирить беспорядки на улице. Сара с отчаянным рвением пыталась вырваться из рук слуг, удерживающих её в доме. Доран стоял возле двери в комнату Рама, не подпуская никого к Деви. К умершей Дивии Шарме, как и предрек Рам. Младший сын Дубеев стоял напротив аватара порядка в просторной комнате, где встречалась дюжина, чтобы обсудить планы, и с вызовом смотрел в лицо воплощению бога. — Твоё увлечение — лёгкое дуновение ветра в буре. — Рэйтан сделал неуверенный шаг ближе. Всё пытался вразумить младшего Дубея. — Не дай своим желаниям завладеть тобой. Не дай этому ветру сменить направление грядущего шторма. Рам закатил глаза. Рита-Шива вернулся к привычной манере разговора: сказать много, не сказав ничего. Рам увёл его от шума не для этого. — Тебе известна эта мантра, — уверенно произнёс Дубей. — Расскажи мне её. Укажи храм, в котором я должен её прочесть. С остальным я разберусь сам. Времени для истерик и заламывания рук не было. Этим займутся утром и без Рама. Оплакать последнюю из рода Шарма соберётся весь город, когда пелена ярости перестанет затмевать глаза. Будут казни неверных, пошедших против дюжины, и вой наполнит Калькутту. Мужья, сыновья, братья и безвинно погибшая Дивия Шарма, — те, кого будут оплакивать в каждом доме. Раму до общей скорби не было дело. Отстранённый от мира, посвящённый служению богам и семье, он мало о ком заботился. Юная Деви была исключением. — Мантра воскрешения мёртвых известна Шиве и Шукре, — покачал головой Рэйтан. — Быть частью божества не значит обладать всеми его знаниями. Я лишь мудрее людей, но не всеведущ и всесилен. Бесполезный разговор раздражал. Пока Рам уговаривал Рэйтана поделиться сакральным знанием, в его комнате остывало тело Деви. Никто не мог сказать точно, было ли у него время. Сможет ли мантра воскрешения вернуть её спустя день после смерти или неделю? Рэйтан упрашивал не гневить богов, принять судьбу и продолжить служение Кали. Но Рэйтан не был человеком. Он даже не был богом. Нечто среднее, повисшее между бесконечным знанием и пороком. Совершенный советник и ничтожный человек, никогда не знавший тепла и любви. Все брахманы должны стремиться к этому: отрешённость от мира во имя служения богам, знания вместо чувств и холодная благодать вместо счастья человеческой жизни. — Рэйтан, укажи путь, — потребовал Рам. Его сила не могла сравниться с могуществом Рэйтана. Но Рам не полагался на волю богов. Куда действеннее были методы Дорана, Дубей не побрезгует ими. — Деревня Адутурай, — сдался Рэйтан. — Двадцать дней пути. Ни одна лошадь и ни один человек не способен добраться быстрее. Шукра провёл в молитве тысячу лет, лишь тогда Шива открыл ему секрет мантры Сандживани. — Я брахман, служитель богини Кали. — Глаза Рама недобро сощурились, по стенам поползли глубокие чёрные тени. Бхуты чувствовали его гнев, тянулись к нему, готовые разорвать в клочья любого. И в страхе исчезали, едва коснувшись лишь тени Рита-Шивы. — Тело Деви не дождётся тебя. Ты вернёшь её, но это будет жизнь, полная страданий, — Рэйтан опустил взгляд, и Раму на мгновение показалось, что он слышал в чужом голосе сожаление. — Ты не успеешь. Не гневи богов. Рам заметался по комнате: бросился к окну, всмотрелся в пылающую Калькутту. До утра ни о каком отъезде не могло быть и речи. Кинулся к алтарю, где стояли фигурки животных, олицетворявших семьи дюжины. Никто не решится ему помочь. Шагнул к двери, ослеплённый желанием прорываться сквозь бойню в одиночестве. Рам метался по комнате, как загнанный зверь. Не гнев богов и не страшная цена удерживали его, а понимание, что будет поздно. Пока он в Калькутте, мог успеть попрощаться с Деви, провести у её тела всю ночь. Стоит уехать — он больше не увидит возлюбленную. Рэйтан поднял руку, останавливая метания Рама. Протянул ему раскрытую ладонь. Дубей замер, силясь разгадать смысл жеста. Рита-Шива никогда не предлагал помощь, лишь направлял и наблюдал за ритуалами. За гнев богов Рам расплатится позже, кара Рэйтана за вмешательство настигнет мгновенно. — Я отведу тебя. Бхуты на стенах задрожали, померкли, растворяясь. Даже озлобленным духам было известно — помощь Рита-Шивы не обернётся добром. — Сможешь добраться туда быстрее самого быстрого коня? — В предложенную помощь Рам не верил. Ни одна смерть не трогала Рэйтана. Деви не могла быть особенной. — У богов свои пути, — уклончиво ответил Рэйтан. — Но в храме помогать тебе не стану. Если Шукра не захочет даровать тебе свою мудрость, не вини меня и других богов. Тяжело сглотнув, Рам кивнул. Один шанс — большее, на что он мог рассчитывать. Младший Дубей вложил руку в раскрытую ладонь Рэйтана. Раму показалось, что пол рухнул под его ногами. Он падал. Или летел. Не было больше ни точки опоры, ни привычных запахов и звуков. Прохладные пальцы Рита-Шивы — единственное знакомое. Дубей цеплялся за них, не сводил взгляда со спокойного лица Рэйтана. Он не мог точно сказать, прошла секунда или пролетело несколько дней. Всё вокруг мешалось в красно-фиолетовое марево, сильнее выделяя светлое лицо Вайша и его чёрные волосы. Рам пытался вздохнуть, пошевелить пальцами свободной руки, но тело не слушалось. Он тонул, падал и летел одновременно. На миг тело будто и вовсе перестало существовать, а после под ногами вновь появилась земля. Мир наполнился звуками: шелест листвы, песни поздних птиц, отдалённые голоса людей. Рам с трудом отпустил ладонь Рэйтана, в которую вцепился изо всех сил. — Как… — Тебе следует пойти в храм. Я вернусь в Калькутту. Рам кивнул, проглатывая сотни вопросов, которые крутились на языке. Каким бы могучим ни был брахман, Рита-Шива знал и мог в десятки раз больше. Рэйтан проявил свою милость, и уже одним этим мог навлечь на себя кару. Задерживаться у храма Шукры он не мог, — Рам не держал. Им обоим было известно, как гневливы бывают боги. Об обратном пути Дубей не думал. Его фамилия и дар помогут вернуться в Калькутту, это не было проблемой. Служители храма приняли легко, быстро. Рам не был первым, кто приходил поклониться Шукре, в надежде узнать мантру воскрешения. От местного брахмана Дубей узнал, что никому ещё это знание не открылось. Но он согласился пустить Рама в зал Шукры и оставить там одного, увидел, что пришёл тот без злого умысла. Рам опустился на колени перед статуей Шукрачарьи и погрузился в мантру. Обширные знания и библиотека Дубеев касались не только Шивы и воплощений его жён. Брахманы дюжины могли служить всем богам, возносить им хвалы и просить о милости. Культ Кали был выбором, а не обязанностью. Он раз за разом повторял то про себя, то вслух — Ом. С почтением восславим потомка риши Бхригу, Свет дарующего Шукру! Да осветит и озарит он наш разум. Дубей произнёс это столько раз, что слова мантры слились для него в единый звук. Он произносил их на одном выдохе, пропевал, всё глубже погружаясь в ту медитативную дрёму, что обычно сопровождает долгое служение одному богу. Слова мантры по отдельности больше не значили ничего, стали набором звуков. Тяжёлые мысли отступали перед протянутыми нараспев гласными, очищали разум. В поместье Дубеев Рам не мог думать ни о чём, кроме погибшей Деви. В храме он с рвением отчаянного и фанатичностью верующего отказался от любых размышлений. Мягкий голос Рам услышал, едва за окнами занялся рассвет. Благословенный Шукра все ритуалы начинал с первом лучом солнца. Голос его звучал и чувствовался мягче тяжёлого шёпота богини Кали. Сила Шукры — спокойная, светлая, — обволакивала, приносила покой и просветление. Шукра не был тенью — он был первым розовым лучом рассвета. Рам с трудом различал силуэт бога, которому поклонялся. И всё-таки он был здесь, ответил на отчаянный зов. Направь меня, Светлоликий Шукра, укажи путь, — мысленно обратился к богу Рам. — Открой свою мудрость, надели знанием, как вернуть погибшего к жизни. Шукра отвечал тихо, вкрадчиво. Рам привык к неясностям в речах божественного, научился видеть смысл, проведя много лет бок о бок с Рэйтаном. Шукра предупреждал — цена высока. Лишь ему и Шиве под силу вернуть человека, не отдав ничего взамен. Дубей — обычный брахман, любимец богов, но всё ещё человек. Со всей покорностью Рам принимал эту цену, клялся, что не будет роптать или клясть богов. Даже год жизни Деви он примет как дарованное благословение, как чудо, и будет благодарен за каждый день, что она сможет дышать и говорить. Шукра был милостив. Слова мантры Сандживани он нашёптывал едва слышно, угасая с каждым звуком. Тайное знание, дарованное человеку, не должен был услышать посторонний. Явившийся позже брахман нашёл Рама спящим у подножия статуи Шукры. Не зная, обрёл ли пришедший в храм мудрость, он велел отнести его в комнаты и накормить, как проснётся. Знатная фамилия, названная Рамом при знакомстве, спасла от лишних расспросов. Брахман разрешил остаться ещё на одну ночь. Предостерёг лишь от кровавых ритуалов, напомнив, что Шукра — дарующий жизнь, а не отнимающий её. Все дары ему — благо, а не воспевание боли и ярости. Рам, слышавший истинный голос Шукры, во всём соглашался. Служение богам разнилось, но покорность их воле была едина. Следующую ночь Рам провёл в зале Шукры, читая Сандживани нараспев и произнося лишь одно имя. С рассветом Дубей отправился в Калькутту. Путь занял ровно двадцать дней: каждый вечер Рам менял коня, останавливался лишь ради короткого отдыха и сна на пару часов. Он не знал, сработала ли мантра. Смерть Деви не была случайностью, её требовала богиня Кали. Рам боялся не успеть. Тёмная мать всегда берёт своё. Дубей загнал двух коней прежде, чем достиг Калькутты. На порог родового поместья он явился неузнанным. Грязные волосы были убраны в неаккуратный хвост; дорогую одежду сменили тряпки бедняков, которые Рам получил в храме одной из деревень, где останавливался; под глазами залегли синяки. В уставшем путнике люди не узнавали семейного брахмана Дубеев, проводившего обряды и ритуалы. В поместье привычно звучали голоса. Рам различил тихий шёпот прислуги, мелодичный голос Амриты. Она в чём-то уверяла своего будущего супруга, кажется, поддерживала его задумку. Вслед за голосами показались их обладатели. Радж отрешённо смотрел вперёд, пока Амрита увивалась вокруг него, полностью отдав себя роли покорной супруги. — Так теперь Дубеи встречают братьев? — Рам добавил в уставший голос напускного веселья. Не за чем было пугать старшего брата. Радж остановился, его взгляд метнулся к человеку, что стоял в центре гостиной. Мучительную минуту в путнике он не узнавал брата. Отрешённый взгляд сменился изумлённым, на секунду в нём Рам увидел страх. Радж бросился к нему и крепко обнял, сжал до боли в рёбрах, вызывая громкий искренний смех. Между братьями никогда не было вражды, но и любви особой Рам не помнил. Он похлопал Раджа по спине. — Рэйтан сказал, ты отправился в другой храм. — Радж хотел, чтобы его голос звучал недовольно, сурово, как и должен у главы семьи. Но скрыть счастье от обретения брата он не мог. — Он не сказал, что я не собирался умирать в том храме? — Рам заглянул за плечо Раджа. Амрита замерла в десяти шагах от них, прижав ладонь ко рту. Её большие глаза смотрели испуганно, изумлённо. Она либо уже похоронила его, либо это сделала вся дюжина. Рам отстранился, рассмотрел брата. В Калькутте его не было меньше месяца, но он покинул пределы города в самый разгар битвы. Радж был жив, стало быть дюжина не понесла наказания за случившуюся бойню. — Видия Басу… — Где Деви? — прервал брата Рам. — Что с ней? Радж отвёл взгляд, обернулся, ища поддержки у Амриты. Между ними не было любви, но за месяцы рядом Радж привык к ней, даже прислушивался к её словам. Основа договорного брака — уважение. Амрита была прекрасной женой, когда дело не касалось чувств. — Она у себя. Но ты же не поедешь к ней так! — Радж взял брата за плечи и хорошенько встряхнул. — Амрита, распорядись, чтобы Раму подготовили одежду и помогли вымыться. — Он вернул взгляд к младшему Дубею. — Ты всё расскажешь мне и Рэйтану, и после я отпущу тебя к Деви. Рам кивнул, принимая условия. Он жаждал этой встречи двадцать дней, сумеет подождать ещё пару часов. Лишь один вопрос должен быть решён прямо сейчас. — Она жива? Радж кивнул и отпустил Рама. Успокоенный тем, чем мантра сработала, Рам отдал себя на волю слуг. Он терпел их пальцы, оттиравшие с него грязь и распутывающие его волосы. Сносил их ворчание, что молодому господину нужно было больше отдыхать и есть. Позволил нарядить себя в дорогие ткани и увешать пальцы перстнями. По дороге из Адутурай в Калькутту Рам был лишь путником, теперь ему снова предстояло играть роль младшего наследника ведающей семьи. Радж и Рэйтан встретили его за накрытым столом. Амриту Радж отослал, сказав, что разговор не для женских ушей, и та покорно послушалась жениха. Рэйтан молчал, даже не смотрел на Рама. — Шукра помог, Махадеви. Рита-Шива кивнул, продолжая изучать взглядом тарелку с фруктами. Рам не понимал, осуждение крылось за чужим молчанием или радость. Он нарушил естественный ход вещей, вмешался в судьбу. Как аватар порядка, Рэйтан не мог быть на его стороне. Но из головы не шёл разговор в памятную ночь, когда в голосе Вайша Рам услышал сожаление. Рэйтан не только делился своей мудростью, он учился у людей чувствовать. Раму было почти стыдно за мысли в ту ночь. — Когда Деви погибла, — осторожно заговорил младший Дубей, тщательно подбирая слова. — Я не захотел с этим смириться. Наша семья служила Маха-Кали поколениями. И сейчас Тёмная Мать решила забрать у меня то, что стало мне дороже жизни. — У тебя не было права любить её, — грубо вмешался Радж. — Как и у тебя нет права любить наследницу Басу, — колко заметил Рам. — Деви не только моя любимая женщина. Она последняя из рода Шарма. Прямая линия рода прервалась бы с её смертью. Анилу нет веры. Ты это знаешь, Радж. И нет веры в то, что он сумеет подарить роду наследника. Воспитать его, дать ему знания и силы, чтобы вести дела после смерти главы семьи. Я попросил о помощи господина Вайша, и он рассказал мне о храме в деревне Адутурай. Предупредил, что Шукра не захочет ответить на мои молитвы, не поделится своей мудростью. Я понимал риск. Всю ночь до рассвета я читал мантры, умоляя его заговорить со мной. Махо-Шукра даровал мне часть своей мудрости, раскрыл мантру воскрешения. И всю следующую ночь до рассвета я повторял её в храме. Путь из Адутурай занял ровно двадцать дней, как и предупреждал господин Вайш. Если ты узнал всё, что хотел, Радж, отпусти меня к Деви. — Об этом узнает дюжина, — предупредил Радж. — Разве об этом уже не знает вся дюжина? Мне казалось, воскрешение — это не то, с чем мы сталкиваемся каждый день. — К Раму постепенно возвращалась его привычная ленивая насмешливость. В своём доме, в обществе брата и Рэйтана он чувствовал себя свободнее. — Мантра воскрешения… — Мантра Сандживани, — поправил Рам и потянулся за виноградом. — Её текст я не могу раскрыть никому. Даже господину Вайшу, — Рам перевёл на Рэйтана взгляд. — Махо-Шукра… — Никому не нужно знать текст Сандживани, — оборвал неудавшееся извинение Рэйтан. — Ты никому не откроешь её текста и больше никогда не повторишь. Тебе ещё предстоит заплатить цену за возвращённую жизнь. Рэйтан поднял взгляд на Рама. Младший Дубей оставил в покое виноградину, что пытался открутить от тонкой веточки. Стало понятно, почему Вайш избегал смотреть на него. Взгляд Рита-Шивы был полон вины. — Я соберу совет дюжины завтра. Сегодня вечером мы обсудим то, что ты рассказал. — Больше не держишь меня? — Рам изогнул губы в хитрой улыбке, к которой привык его брат. Куда более необычным было слушать серьёзный рассказ, чем видеть хитринку в разноцветных глазах. — Не держу. Мне нужно время, чтобы всё обдумать, а тебе — встретиться с Дивией Шармой. Род Шарма теперь в долгу перед тобой. — И я знаю, как они мне отплатят, — кивнул Рам, соглашаясь. Он надел повязку, скрывая серый глаз, и выскользнул из столовой. Рэйтан поднялся и вышел следом, показывая, что никакой помощи или объяснений Радж от него не добьётся. Некоторые тайны, открытые богами людям, должны быть похоронены. Мантра Сандживани — одна из них. Поездка до поместья семьи Шарм не заняла много времени. Рам был рад впервые почти за месяц не скакать верхом, а с удобством расположиться на мягких подушках и рассматривать в окне пейзажи Калькутты. Ничто не напоминало о случившейся трагедии, кроме усилившихся патрулей англичан. Обычная предосторожность. Де Клер не переходил границу, продолжая держать ситуацию под контролем. Рам бы отдал ему должное, не будь он обещанным женихом Деви. Разве смерть не разрывала любые договорённости? Рам уточнит позже. Его встретил Архат. Удивление в его взгляде было похоже на то, что увидел Рам на лице Амриты. Архат не стал задавать вопросы, не имел права. Лишь попросил подождать, пока госпожа не спустится. Рам был готов сам взбежать по лестнице и ворваться в комнату Деви, но в доме они были не одни. Слуги и Анил быстро пустили бы слух о нём и главе рода Шарма. Деви спустилась спустя десять минут. Она шла медленно, и в её медлительности Рам легко читал боль, а не нежелание видеться. Едва их взгляды встретились, Деви бросилась к нему и с тихим болезненным стоном повисла у Рама на шее. Он едва успел подхватить. — Живая, — выдохнул Рам и зарылся носом в густые тёмные волосы. Деви пахла лекарственными травами и мятой. Под тонким сари Рам чувствовал бинты. Сандживани вернула её, но не залечила раны. И всё-таки Деви была жива. — Вернулся, — также тихо произнесла Шарма, прижимаясь всем телом к Дубею. Рам подхватил Деви на руки и отнёс на диван. Она будто стала ещё легче, ослабла за время своего восстановления. Или так сказывалось возвращение из мёртвых? Он усадил её рядом с собой, обхватил руками ладонь и впился взглядом в её лицо. Деви была совсем как в воспоминаниях. С усталостью во взгляде, с лёгкой улыбкой и красивыми, плавными изгибами тела. — Господин Вайш мне всё рассказал, — Деви заговорила первая. — Никто не верил, что у тебя получится. А потом я проснулась. Господин Вайш запретил меня хоронить. Сказал дать неделю, а после… Я проснулась на третий день. — С рассветом? — подсказал Рам. Все благие обряды начинать с рассветом, — дар Шивы Шукре. На рассвете Рам услышал его голос. На рассвете в последний раз прочитал мантру. И на рассвете Деви вернулась. — С рассветом, — согласилась Шарма, не скрывая счастливой улыбки. — Господин Вайш позвал Камала, а тот уже Раджа и Видию. Все считали, что это господин Вайш сотворил чудо. А он ничего не отвечал. Провёл у моей постели ещё два дня, всё спрашивал о моём состоянии и держал за руку, как ты сейчас. Рам, что произошло? Я ведь была… — Мертва, — кивнул Дубей. — Ты умерла в ту ночь, как и хотела Маха-Кали. Махо-Шукра помог тебя вернуть. Я расскажу больше на совете дюжины. Он состоится завтра. Деви кивнула, прильнула всем телом и устроила голову на груди Рама. С того утра, как она открыла глаза и вновь задышала, жила лишь болью и желанием вновь увидеть младшего Дубея. Короткий роман, родившийся из шуток и переглядок, незаметно для неё вырос во что-то большее. Деви закрыла глаза, слушая биение сердца Рама. — За твою жизнь я должен заплатить цену, — признался Дубей. Оставлять эти слова до совета дюжины он не мог. Он видел любовь Деви, её трепетную заботу и желание быть рядом вопреки всему. И был уверен, что вернулась она не только благодаря ему, но и ради него. Рам обнял Деви за плечи, нежно погладил обнажённую кожу, не прикрытую тканью сари. — Что это будет? — Не знаю. Деви закусила губу. Неизвестность пугала её больше самой высокой цены. Теперь, отмеченная смертью, она знала, чем может пожертвовать, и была готова. — Расскажи мне, как ты вернул меня, Рам. Расскажи, и я сделаю для тебя то же. — Маленькая Шарма, не глупи, — покачал головой Рам, не сдерживая улыбки. Деви приказала слугам никого не пускать, пока господин Дубей не уедет, и до вечера рассказывала, что происходило в Калькутте. Расположившись на груди Рама, она вслух рассуждала о том, что Видия и Радж собирались объявить её мёртвой. Говорила о последствиях бойни. Назвала имя предателя и рассказала о кровавой судьбе, настигшей его в лице Дорана. Рам молча слушал, потягивая вино и поглаживая Деви по плечу. Её голос и спокойное дыхание радовали куда больше прочих новостей. С наступлением сумерек пришлось расстаться. Рам не был ни женихом, ни опекуном Деви. Ни одной подходящей причины, чтобы провести ночь в поместье Шарма. Слухи не перекроет правда, что дальше разговоров и поцелуев они не осмеливались заходить. Одну тайну запретной любви дюжина уже хранила, вторую скрывать не станет. Рам на прощание коснулся губами лба Деви и пообещал видеться с ней так часто, как только сможет. Они оба понимали, что дела семей и дюжины сведут их встречи к минимуму. Деви призналась, что теперь вновь посещает храм. — Встретимся на совете, — подбодрил Рам и аккуратно убрал прядь волос с плеча Деви. — Будь осторожна, маленькая Шарма, тебе ещё предстоит отдать мне долг. О том, что Рам потребует от Деви, он собирался объявить на совете. Времени играть в политические игры не осталось. Деви смертна, Рам понимал это лучше других. И уже обещана другому. Но долг должен быть выплачен, а Маха-Кали уже однажды получила жизнь Деви. Допрос от Раджа Рам стойко вытерпел. Он в деталях пересказал всё, что произошло в храме, умолчав о том, как попал туда и что именно сказал ему Шукра. Вопреки наставлениям Рита-Шивы, Радж пытался узнать текст мантры. Рам отказывал. Он понимал, что это повторится ещё не раз. Возможность вернуть любого умершего — билет к вечному правлению дюжины. Не будет такой армии, что сразила бы их. Радж уверял, что Видия тоже будет настаивать на раскрытии текста. На пятом аргументе Рам устал считать. Его жизнь, жизнь брата, величие дюжины, — Радж приписал всё, что только сумел. Рам лишь качал головой. Наконец, надоело. Сославшись на усталость и начинающуюся мигрень, он оставил брата в библиотеке одного. Совет был созван в полдень. Радж позвал не всех, лишь четыре первые семьи дюжины собрались в поместье Басу, чтобы обсудить случившееся. Видия сидела в окружении дочерей. Рам расположился рядом с Раджем и Амритой. Деви и Камал сидели напротив. Возле окна стоял Доран, которому здесь было явно не место. Рам был благодарен за защиту Деви, но понимал, что все скучные политические беседы только утомят Палача. Произошло то, что предсказывал Радж, — Видия требовала мантру. Возможность властвовать не только над жизнью, но и над смертью пьянила главу рода Басу. Рам скучающе отвечал, что не может раскрыть текста Сандживани. И почти не врал. Шукра поделился с ним мудростью, и Рам не знал, можно ли открыть этот секрет кому-то ещё. — Семья Шарма и я в неоплатном долгу перед тобой, — подал голос Камал. Рам перевёл на него взгляд, но увидел лишь смутный силуэт. Голова раскалывалась с самого утра. Он несколько раз моргнул, возвращая зрению чёткость. — Семья Шарма и ты, Камал, как опекун Деви, можете отплатить мне за оказанную услугу, — мягко начал Рам. — Что может быть равноценным жизни Деви? Рам ощутил, как напрягся Рай. Он был уверен, что Камал ждал чего-то подобного. Оплаты долга. Здесь и сейчас. Пока дюжина ещё не распалась, пока семьи могут доверять слову друг друга. Наступали тёмные времена, договорённости должны быть выполнены прямо сейчас. И всё-таки это пугало. — Только её жизнь, — спокойно пожал плечами Рам. Голова заболела сильнее. Он подпёр её рукой и прикрыл глаза, давая им отдых. От властного голоса Басу, что почти час наполнял комнату, стало хуже. — Ты ведь не собираешься принести её в жертву? — Камал почти зарычал. Рам качнул головой. Только обрести и вновь потерять. Не он один в этой комнате любил Деви. Камал, как казалось Раму, был готов прямо сейчас броситься и отрубить младшему Дубею голову. — Только если Деви сама так не считает, — он лениво повёл плечом. — Рам, нет, — быстрее других его слова поняла Видия. На её лице вновь появилась ярость. — Ты не посмеешь. Дивия обещана де Клеру. — Посмею. Я вернул ей жизнь. Подарок дороже тигра, верно? Семья Шарма вернёт мне долг, когда Деви станет моей женой. В напряжённом молчании Рам успокоено вздохнул. В тишине голова болела не так сильно. Он закрыл глаза, не желая наблюдать за разворачивающейся драмой. — От этого брака зависит спокойствие дюжины и Калькутты! Ты ставишь личные интересы выше интересов дюжины, — Видия говорила громко и зло. Рам, сидевший всего в паре шагов от неё, болезненно поморщился. — Но ведь ты сама хотела, чтобы генерал-губернатор умер, едва Деви вступит в брак, — посмела перечить матери Радха. — Если де Клеру суждено погибнуть, так ли важен их союз? Рам открыл глаза и перевёл на неё удивленный взгляд. Радха долго молчала, не смела сказать матери и слово. Он знал причину. Она тоже поставила свои интересы выше интересов дюжины и поплатилась. Эта ситуация… Смолчи, Радха предала бы себя. Брак Деви не сделает её счастливой, но даст надежду на разрыв помолвки между Раджем и Армитой. Рам коротко ей кивнул. Она защищала свои интересы в той же степени, что боролась за чужое счастье. — Нам требуется сам факт брака! — Видия зло посмотрела на дочь и, Раму казалось, была готова замахнуться, чтобы ударить её. — Рам не посмеет взять Деви в жёны. — Кажется, мне не требуется твоё разрешение, Видия, — возразил младший Дубей. — Я не наследник рода. Мой брак не принесёт ни семье, ни дюжине выгоды. Потому не тебе решать его судьбу. Пока Деви не вступила в права главы рода, решать за неё может только Камал. Взгляды всех присутствующих устремились к главе семьи Рай. Свой Камал перевёл на Деви. Она протянула руку, мягко коснулась его ладони пальцами и кивнула. Деви вышла из того возраста, когда Камал мог всё решать за неё. Ей требовался лишь статус, чтобы говорить самой за себя. Статус главы рода Шарма, который она обретёт, вступив в брак. — Я не хотел отдавать тебя лорду де Клеру, Деви, — Камал говорил только с ней, забыв о чужих взглядах. — Не хочу отдавать и ему. Никто в Индии тебя не достоин. Твоей красоты, ума и силы. Решай сама, кому быть твоим мужем, и я умру за твой выбор. У окна недобро хмыкнул Доран. Помериться силами с Камалом в настоящем бою, а не в тренировочном, он хотел уже очень давно. Если Видия не одобрит выбор, Доран с радостью отстоит её слово своей саблей. — Я люблю Рама, — совсем тихо произнесла Деви, глядя на Камала. Она добавила громче и увереннее: — И готова сама объясниться с лордом. Для дюжины проблем не будет. — Я согласен на ваш брак, Рам Дубей. — Камал смотрел прямо, открыто, не скрывая своего недовольства выбранным женихом. — Но если хоть словом обидишь мою Деви, не посмотрю, что за твоей спиной стоит вторая по значимости семья дюжины. Прирежу, как пса. Рам угрозой не впечатлился. Куда больше слов Камала его волновала головная боль. В прошлый раз так с ним пыталась связаться богиня Кали. Провести служение нужно было как можно скорее. Рам указал на место рядом с собой, Деви поднялась и под гнётом чужих взглядов села рядом с обещанным мужем. Она протянула руку, коснулась его горячего лба, шёпотом спросила: — Что-то болит? Рам перехватил ладонь Деви, поднёс к губам и коротко поцеловал. — Пройдёт. Под недовольное фырканье Камала и гневные речи Видии, Рам обнял Деви за плечи, позволяя ей вновь почти лечь на него. Он думал, что этот бой будет сложнее. Отстоять своё право забрать Деви в жёны перед Видией и Камалом представлялось Раму задачей сложнее, чем вернуть её из мёртвых. Замысел богов можно понять, людей — нет. Видия обратилась к Раджу, требовала усмирить младшего брата. Рам не слушал. Он закрыл глаза, погружаясь в лёгкий мятный аромат, которым окутала его Деви. Ни тяжёлый взгляд Камала, и шумный разговор не отвлекали от лёгких касаний пальцами нежной кожи Шармы. Рам представлял Деви в прекрасном свадебном сари, со счастливой улыбкой на лице, обещавшую быть верной и преданной супругой до конца жизни. — Сегодня проведём служение в храме Кали, — вынес решение Радж. — Если богиня будет против, союз не состоится. Я проведу служение вместе с братом. И передам волю богини. — Если она с тобой заговорит, — ехидно прошептал Рам и тут же получил лёгкий тычок от Деви. Всё-таки в дипломатических делах она понимала больше и, кажется, только начала его затыкать. — Я беру в жёны Басу или Шарму? — шёпотом просил Рам и так же тихо рассмеялся, получив второй тычок. Решение с волей богини устроило всех. Рам заметил, как облегчённо вздохнул Камал, как успокоилась Видия. Даже Басу хватало рассудительности не идти против воли Маха-Кали. Рам и Радж уехали готовиться к служению, Камал забрал Деви, решив вразумить, Видия осталась в поместье, срываясь на своих дочерях. Раму казалось, что мир вернулся к тому, что было до бойни и смерти Деви. Радж больше не спрашивал о тексте мантры. Недовольства от требования брата затмило желание победить смерть. Все попытки его вразумить Рам прекратил одним лишь именем — Радха. Будь у Раджа больше власти, он поступил бы так же, и сейчас был недоволен лишь тем, что младший оказался хитрее. На служение была созвана всю дюжина. Радж намеревался объявить волю богини всем. Если Кали одобрит союз Деви и Рама, это коснётся всех членов дюжины. Лорд де Клер не отступит от своего желания найти невесту среди юных наследниц, и вновь каждая семья будет гадать, кого две главенствующие семьи отдадут на растерзание. Совершив омовение, Рам вышел в просторный зал и остановился у алтаря. Среди фигур в красных одеждах он легко нашёл Камала, оберегавшего Деви от других членов дюжины. Как бы она ни храбрилась, всё ещё была слаба после воскрешения. Рам поймал её взгляд и ободряюще улыбнулся, без слов обещая спасти от общества Камала и увести подальше от толпы. — Пусть богиня будет милостива к вам, — первым заговорил Радж. — Вы все совершили омовение, прежде чем ступить в свящённый зал. Это должно избавить вас от порочных и злых мыслей, оставив разум чистым для тантры. Радж развёл руки и произнёс заученные годами слова. Рам вторил. Он не отказался от служения Маха-Кали, приняв помощь от Шукры. Как и все в дюжине, он оставался верным последователем Пути Левой руки. Закончив, он поднялся на алтарь и обвёл взглядом собравшихся. Зрение подводило. Вместо людей он видел расплывчатые алые пятна. Голова раскалывалась. Рам всё списывал на головную боль и гнев богини. — Явись, Многоликая, и поведай мне свою волю. — Рам поднял руки и закрыл глаза, позволяя энергии и ярости богини наполнить его тело. Зал наполнила тишина. — Явись, Многоликая, и поведай мне свою волю, — прорезал тишину громкий голос Раджа. Рам вздрогнул, но не решился открыть глаза. Его брат посмел встать рядом, посмел заговорить с богиней, нарушая ритуал. Никто до него не становился рядом с видящим и ведующим, никто не смел ставить под сомнения слова того, кто нёс волю Кали. Но Радж должен убедить Видию, что словам Рама можно верить. По толпе прокатился шёпот. Раскол в семье Дубеев не предвещал ничего хорошего ни одной другой семье. Рам отбросил мысли о брате. С Раджем он поговорит позже. Во время служения богини все мысли должны быть обращены лишь к ней. Тайным страхам и желаниям не было места. Рам услышал Её голос, как слышал много раз до этого. Тихий неприятный шёпот. Богиня говорила с ним, говорила в нём. Долг... Рам сумел разобрать лишь одно слово, прежде чем его голова взорвалась ужасной болью. Он уронил руки, прижал ладони в глазам, с трудом сдерживая крики. Яркая острая боль заполнила голову. Рам покачнулся, едва не сбив с ног стоявшего рядом Раджа. Тот успел подхватить, помочь опуститься на колени. Зал наполнили голоса людей. Богиня была в ярости. Богиня торжествовала. Деви бросилась к алтарю, путаясь в длинных полах своей красной накидки, рухнула на колени и обхватила лицо Рама ладонями. — Посмотри на меня, посмотри. Рам, пожалуйста, посмотри, — тараторила она, сражаясь с Раджем за возможность коснуться младшего Дубея, помочь ему. Рам отнял руку от лица, чтобы успокоить Деви, как она отшатнулась. В зале вновь повисла звенящая тишина. Никто не смел нарушать её. Деви несмело протянула руку, коснулась прохладными пальцами горячей кожи. — Богиня показала свою волю, — громко объявил Радж. — Маха-Кали… — Смотрите! — Сара подняла руку, дрожащим пальцем указала на тень за спиной Раджа. Тёмные очертания Кали с ярко-красными глазами дрожали на стене в слабом свете свечей. Тёмная мать явила себя своим детям. Каждый из дюжины мог видеть её ясно и чётко, слышать её голос, внимать её воле. — Судьба свершилась… Невеста погибла… И вновь жива. Брахман заплатил достойную цену. Облик Кали дрогнул растворяясь, расплываясь глубокими тенями по стенам храма. Пламя свечей колыхнулось и погасло, погружая собравшихся в темноту. Вместе с огнём исчезла и боль. Рам рухнул в руки Деви, теряя сознание. Она обхватила его, прижала к себе и громко зашептала Раджу: — Уводи дюжину. Рам достаточно заплатил за мою жизнь и наш брак. Радж оглянулся на брата. В темноте он мог видеть лишь очертания его тела. В груди болело от увиденного. Как бы он ни злился на Рама, любовь к нему была сильнее. Пообещав позже вернуться, он спустился с алтаря и громко позвал слуг, чтобы те вновь зажгли свечи. Все члены дюжины безоговорочно вверили ему свои жизни, молчала и Видия, потрясённая увиденным. Едва управляясь с тяжёлым телом Рама, Деви уложила его на спину. На её глаза навернулись слёзы. В темноте увечий на лице Рама не было видно, но она знала — они всё ещё там. Ужасные глубокие раны вокруг его глаз, будто от когтей зверя. Кровь. Богиня забрала всю суть его жизни — его способность видеть. Деви не нужно было чужое подтверждение, она знала — Рам больше не сможет проводить служения. Кали забрала не только зрение, она лишила его дара всматриваться саму суть вещей. Оторвав кусок от ткани, перекинутой через плечо, Деви аккуратно накрыла им глаза Рама. Она наклонилась и коснулась невесомым поцелуем его губ. Даже таким будет любить.

***

— Камал носится со свадьбой так, будто это его замуж выдают, — смеялась Деви, сидя между расставленных ног Рама и листая книгу. — Мне даже делать ничего не надо. Боюсь, как бы он вместо меня тебя в мужья не взял. Рам наклонил голову, коснулся губами виска Деви. Она не отходила от него в ту ночь ни на минуту, даже уснула у его постели. Теперь учила заново ходить и видеть — кончиками пальцев. Деви при нём всегда много смеялась, рассказывала, что происходит вокруг, а когда оставалась одна, много плакала. Об этом Рам узнал от Камала. Он не покидал поместья Дубеев, передал старшему брату роль брахмана и много говорил с ним о том, что случилось в ту ночь. — А что лорд де Клер? — Рам осторожно коснулся лица Деви, пытаясь понять, хмурилась она или улыбалась. Теперь касаться её было не только приятно, но и важно. Без прикосновений Рам не знал, печально Деви или весело. Но чувствовал аромат мяты и улыбался ему. — Сказал, что не станет мучить меня браком, в котором я буду несчастна. Видия подыскивает ему новую невесту. — Деви закрыла книгу и откинула голову назад, упираясь затылком в плечо Рама. — Ты плачешь по ночам, — Рам вздохнул и убрал ладонь от лица Шармы. — Из-за тебя. — Деви поскребла ногтём обложку книги. — Ты заплатил за мою жизнь своим даром. Лишился зрения. Твои раны плохо заживают. И всё это ради меня. Рам, оно того стоило? — Маленькая Шарма, ради тебя я готов умереть.