Are we too young for this?

Женя выбежала на потайную лестницу, и тихо притворила дверь, скрытую за картиной Яромира Ланцова — первого царя нынешней династии. Такими потайными ходами был унизан весь большой дворец. Портрет висел в кабинете Александра Ланцова III, в котором он, по правде говоря, ничего для государства и не делал — таскал служанок, пил виски, поигрывал в картишки со своим двором. Еще один проход был в спальне короля за книжным шкафом, уставленным книгами, которые тот никогда не читал. Женя даже была свидетелем, как кто-то из придворных заикнулся на тему прочитанных книг, но король был несведущ, и дворянину резко пришлось панически менять тему, лишь бы не гневить царя. Дверь потайной лестницы тихо щелкнула, и Сафина недовольно шикнула: за стеной с портретом и потайной лестницей был вход на нее со стороны покоев королевы. Если она была в своей комнате, то запросто могла бы услышать ее шаги, и послать одну из личных служанок привести ее. Те ласковостью не отличались, предпочитая таскать ее за уши, потакая чувствам королевы. Женя вздохнула, спускаясь по винтовой лестнице на подвальный этаж, почти сожалея о предыдущей жизни возле царицы. Хоть она и была прелестной и полезной куклой, все же то было лучше, чем то, что происходило с ней сейчас. Тогда она была почти заменой дочери королеве. Да, у нее все еще не должно было быть собственного мнения. Да, она не получала особого образования и привилегий принцессы. Иногда она невесело думала о том, что является вешалкой для денег королевы: их было слишком много, и купить несколько красивых детских платьев было не затратно для Татьяны. В прочем, Женя сполна платила ей "развитием своего таланта", как выражался Дарклинг. Королева всегда должна была выглядеть прекрасно. До каких-то пор ради короля, но тот быстро переключился на служанок, с которыми можно было делать, что захочется, не ограничивая себя. Потом быть красивой надо было по привычке. Никто не захотел бы общаться с уродливой королевой. В прочем, Сафина нередко думала, что уродство, которое Женя тщательно перекраивала — отражение души Татьяны. Королева обладала мелочной и мстительной душонкой, все же желающей выглядеть красиво во что бы то ни стало. Женя почти досконально знала жизнь Татьяны, и даже ее измену королю, за которую осуждала вплоть до заинтересованности ей короля: такому ублюдку не грех было изменить. Она нередко становилась свидетельницей, как царица вела переписку с Магнусом Опьером. Ну подумаешь, был он претендентом на ее руку. Какой, собственно, высокопоставленный дворянин Фьерды не был претендентом на руку Татьяны Гримьер? Но Женя знала содержание писем. И то, почему Татьяна красила губы и доставала духи перед написанием письма. Все при дворе перешептывались, что второй царский принц был не совсем от царя. Сафина подозревала, что это правда, ведь не бывает дыма без огня. Жаль, что теперь ее жизнь была не такой. Она начала созревать, как созревает любой человек в пору, когда детство перетекает во взрослость. И такое созревание к ее сожалению очень даже привлекло короля. Тот проклятый день Женя помнила прекрасно. Королева послала ее передать королю записку, а тот неожиданно заметил, что Женя больше не та маленькая девочка, с которой королева играет в переодевание. К ее несчастью королева обо всем прознала, и Сафина в миг лишилась всех малых привилегий, которыми обладала до того момента. Больше не было нарядов — лишь белый кафтан, сминающийся в очередной раз под пальцами короля, пока Женя безучастно лежит на столе. Больше не было почти по-матерински ласковых "Женечка" и рук королевы в ее волосах — лишь ее очередное утро в спальне на этаже служанок, коей она всегда и была, ее собственные руки, малой наукой создающие прическу и Татьянинское "Женя", когда она приходит выполнять свои обязанности, сказанное сухим тоном с поджатыми губами. Что ж, первое время это было почти невыносимо, но Женя привыкла, как привыкает психика любого человека, а особенно гриша к меняющимся условиям. Просто ее смена произошла в какой-то момент раньше, но в какой-то позже, и сейчас она та, кто она есть. Такие невеслые мысли занимали ее голову, пока она двигалась через полуподземные проходы к Малому Дворцу. Никто не удивился бы, увидев ее там, но отчаянно спешащей из Дворца короля ее никто не должен был видеть. Первый Дарклинг был очень предусмотрителен, когда строил Дворец для своих потомков и будущих гришей. Малый Дворец соединялся с Большим не только сверху через зеленую галерею, но и подземным проходом, которым нередко пользовались слуги, приходившие рвботать то в Малый, то в Большой Дворцы. То ли нынешний Дарклинг не знал о проходе и не мог рассказать гришам, состоящим во Второй Армии, то ли не хотел пользоваться им, а значит раскрывать знание о проходе для других людей, но Женя никогда не слышала от него о существовании существовавшего тоннеля. Женя должна была признать, что путешествие по проходу, выщербленному в скале-фундаменте дворцовой части Ос Альты, составляло мало удовольствия. Стены были сделаны из песка, и девушке постоянно казалось, что тот оседает в ее огненных волосах и в легких с каждым вдохом. Отчаянно хотелось посетить баню. Но вполне вероятно, что не из-за посещение тоннеля. Скорее от прикосновений короля к сердцевине ее женской сути. Женя поежилась, выходя на двор для слуг со стороны кухни Малого Дворца. Преодолев этаж покоев для слуг, девушка поднялась по лестнице, проходя мимо дверей купольного зала, в котором слышались звуки обедающих членов Второй Армии. Но ей пока было не время обедать — скорее поделиться новостями от короля, которые она услышала из его разговора с своим двором до его пресловутого и ожидаемого: "Останься". Почти всех служанок, которые были на подобном положении у короля интересовали скорее брачные отношения, о которых договаривались дворяне на аудиенции у Ланцова, сплетни самих дворян, когда король оставлял их. Но для Жени основную часть работы составляло подслушивание военных и политических дела. К ее и Дарклинга счастью царь считал, что у слуг нет ни ушей, которыми они могут получить соответствующие теме беседы знания, ни мозга, чтобы для начала понять, о чем говорится, а потом обработать их, ни рта, чтобы кому-то передать. Потому после каждого прислуживания королю она спешила к покоям Дарклинга, которые сейчас были уже близко. Совсем рядом с дверью послышались голоса, и Женя помянула чудовищ Каньона. Играя свою роль, она не должна была действовать так, как от нее не ожидалось — например, слишком часто посещать генерала Второй Армии. Потому ей пришлось развернуться и поменять маршрут почти у самой цели в поисках потайного входа из малой библиотеки. Расположена уютная читальня была рядом с мастерскими фабрикаторов, которые сейчас должны были обедать, сидя за одним из четырех столов, потому Сафина удивилась, увидев фигурку студента-фабрикатора, несушего огромную кучу, на взгляд портной, хлама. Но то, с какой острожностью шел субстанциал, убеждало в обратном. В прочем, за всей этой кучей фабрикатор не видел дороги, и потому, встретив очередную неровность в полу, оступился, и вся его ноша оказалась на полу. К несчастью Жени, в тот момент она проходила рядом, и ее осыпало кусочками металла и камня. Она вскрикнула, и округливший глаза шатен, собирающий свои принадлежности, поднял взгляд. — Э-э, прости? — почесал он затылок, неуверенным жестом поправляя фиолетовый кафтан. К ее зависти, Женя заметила, что у паренька ее возраста кафтан уже имеет отличительные знаки прочника, а значит, тот закончил обучение, и теперь является полноценным членом Второй Армии. — Ну допустим, — фыркнула Женя, отдавая юноше кусок металла, который застрял в складках ее кафтана. — Кхм, хорошо, — пробурчал себе под нос фабрикатор, и Женя не поняла, почему все еще стоит на месте, когда должна спешить к Дарклингу, ожидая аудиенции в одном из потайных входов. Она уже повернулась и отошла на какое-то расстояние, когда послышались торопливые шаги, и ее постучали по плечу. — Слушай, не обижайся, хорошо? — он поднял руки в примирительном жесте, и Женя, которая уже почти забыла эту историю, приподняла бровь. Фабрикатор расценил этот жест по-своему. — Меня зовут Давид, если ты вдруг решишь найти меня ради кары, — невесело и скромно усмехнулся тот. — Хорошо, Давид, — произнесла Сафина. — Я Женя, если вдруг захочу найти тебя ради кары. К ее собственному удивлению, она улыбнулась, и зашагала в нужном направлении. В конце-то концов, не хватало еще в прочника влюбиться!