Анна Ахматова
И мальчик, что играет на волынке,
И девочка, что свой плетет венок,
И две в лесу скрестившихся тропинки,
И в дальнем поле дальний огонек, —
Я вижу все. Я все запоминаю,
Любовно-кротко в сердце берегу.
Лишь одного я никогда не знаю
И даже вспомнить больше не могу.
Я не прошу ни мудрости, ни силы.
О, только дайте греться у огня!
Мне холодно! Крылатый иль бескрылый,
Веселый бог не посетит меня.
***
— Домовой, домовой, поиграй и отдай! — раздается на всю комнату детский голос. Девочка, на вид лет шести, крутится по сторонам в попытке найти свою расчёску. Она уже проверила всё: кровать, тумбочку и рюкзак. Особо у неё здесь ничего и нет, что на самом деле даже больше, чем у многих остальных детей, — домовой, — снова начинает просить она, когда со стороны дверей разносится звонкий смех. — Да вы посмотрите на эту сумасшедшую, — со злым восторгом тянет самый крупный мальчик, размахивая рукой, — она волосатых гномиков заставляет себе помогать. Она верит в магию, — остальные дети подхватывают его смех, и Еся жмурится, но перебарывает желание заткнуть уши. — Деду Морозу тоже письма пишешь? — подхватывает издевательства рядом стоящий чернявый паренёк, — так ты ему сейчас напиши! — предлагает он, украдкой посматривая на реакцию толпы: нравится ли им шутка, — может он прилетит на санях принесёт тебе твою расчёску. — А может Баба-Яга принесёт, — предлагает девочка с косичками — те кривые, совершенно несимметричные, сразу видно, плела сама. — Или змей Горыныч, — скосив глаза и состроив страшную морду, добавляет самый низкий кудрявый паренёк. — Колобок — ещё скажите! — выкрикивает возмущенно толстый, которого начали перебивать, возвращая себе право говорить, — ну что помог тебе твой волосатый дед? Нашла расчёску? — он смиряет злым взглядом девочку, которая так и продолжала стоять посреди комнаты, молча слушая насмешки. — Нет, не нашла, — строго смотрит в ответ Еся, — он не любит, когда все орут и ругаются. Конечно не помогает, — поучительно рассказывает та, но в ответ слышит лишь смех. — Ути боже, — тянет мальчик, — он ещё и обидчивый… Так давайте его выгоним, раз ему так плохо у нас! В глазах одинокой девочки испуг и непонимание. — Нет! — вскрикивает она, — нельзя, он же тут живёт! — И мы тут живём. Это наш дом, — на последнем слове его голос срывается на какой-то поросячий разъяренный визг, — что хотим, то и делаем! Мальчик подходит к её кровати и бесцеремонно заглядывает в тумбочку, но не находит там ничего интересного. Хватает лежащий рядом рюкзак, вырывая его практически из рук подбежавшей девочки и высыпает содержимое на простынь. — Держите её, — пыхтит он отбиваясь от цепких рук, которые тянутся спасти свои вещи. — Это моё, — испуганно кричит Еся, смотря как чужие пухлые пальцы перемешивают и ощупывают всё, что у неё осталось. — Ты в детдоме, — напоминает он ядовита, смотря как подошедшие два мальчика держат ту за руки не подпуская ближе, — здесь всё общее. Мы итак три дня ждали, пока ты сама придёшь делиться. Не пришла. Значит мы заберём сами. — Это моё! — повторяет она чуть не плача. — Нет больше ничего твоего, — подлетает к ней злой мальчик и бьёт со всей силы по щеке да так, что остаётся красный след. Вместе того чтобы разреветься, Еся сжимает зубы и жмурит глаза, готовая к следующим ударам. Но их не следуют. Успокоившись мальчик снова возвращается к вещам, крутит в руках футболку, затем мягкую игрушку-ворона, смеётся с её нелепость, и натыкается на блокнот. — Интересненько — тянет он, открывая, — Это ты что ли нарисовала? — с сомнением интересуется, показывая всем изображенного на листе дракона. Тот крупный чёткий яркий, как живой, дышит пламенем выгибая шею. — Нет, — шмыгает носом, — и не смей трогать! — Ещё как посмею, — смеётся обидчик. И в его голове зарождается идея. — Если ты общаешься со всякими сказочными тварями, значит ты ведьма. А с ведьмами что делают? Правильно. Сжигают на кострах. Это мы и сделаем! — торжественно заключает он, сгребая всё её вещи назад в рюкзак, — закройте ведьму, — ядовито насмехается, — пока в сарае во дворе. Мне надо кое-что подготовить, — командует мальчик. Его помощники кивают и тащат Есю вон из комнаты. Испугавшись та кричит, вырывается, пытается укусить пленников за руки, но их двое, а она одна. Девочка с косичками противно хихикает, наслаждаясь разворачивающейся перед ней картиной.***
Пока её вели по коридорам детского дома, она кричала, плакала и вырывалась как могла. Но никто не вышел, никто не помог, никто даже не заинтересовался. Некоторые дети украдкой выглядывали из своих комнат, чтоб узнать, что же происходит. Но прятались назад, толи напуганные, толи безразличные к чужим проблемам. И Еся сдалась, шла со своими пленниками, ели волоча ноги, за что иногда получала грубые пинки для ускорения. — Здесь посидишь, — злорадствовал чернявый, заталкивая её в сарай на заднем дворе. — За что вы так со мной? — спросила девочка, переворачиваясь на спину, ведь от сильного толчка, она упала и стерла себе ладони. — Делиться надо! — прошипел кудрявый, — и на поклон к главным выходить. — Это вы что ли главные? — не поняла Еся, отползая от них поближе к стене. — Ну мы, — задрав нос, произнесла девчонка с косичками. — Есть сомнения? — поинтересовался чернявый, присаживаясь на корточки и взмахивая кулаком. Пленница отрицательно помотала головой. — Вот и хорошо, — удовлетворенно сказал кудрявый, запирая дверь, — посиди тут, подожди. Скоро вернёмся тебя уму-разуму учить, ведьма! Слушая удаляющиеся шаги, Еся неверяще шмыгала носом, вжимаясь головой в колени. Она же ничего не сделала! Никого не трогала! Был тихой. За что с ней так?! Было страшно, хотелось вернуться назад домой, спрятаться с головой под одеяло, главное чтобы пятки не торчали. Или залезть в шкаф, закопаться в их с братом вещах и смеяться, пока тот делает вид, что потерял её. Или прийти к родителям и сидеть между ними, чувствуя, что никто не сможет её обидеть. Но их больше нет. Родители мертвы. А брат? Если честно, она не знает где он, и всё ли с ним хорошо. Последний раз она видела его, в момент, когда незнакомая тётя, скрывающая за доброй улыбой лишь жадность, затаскивала её строгую черную машину. Максим кричал, что обязательно заберет её и вернёт домой. И она верит. И ждёт, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Но не получилось? Теперь Еся здесь. Одна. Ей холодно. Страшно. И одиноко. Приближающиеся шаги, а затем шорох где-то за спиной, заставили её ещё сильнее сжаться и затрястись. Неужели так быстро? Она даже не попыталась ещё сбежать. Еся постаралась успокоиться и сосредоточиться на приближающемся человеке, понять, что тот чувствует и с какими намерениями идёт. Но у неё не получалось, свои эмоции застилали сознание, смешивались с чужими, мешая. К тому же, она не так давно этому научилась, и удается такое пока не всегда. Шаги прекратились. Человек, если это был он, остановился, скорее всего, о чем-то размышляя. Еся затаилась, надеясь, что её не заметят. После всего, не верилось, что кто-то захочет ей помочь. Подошедший постучал по стене прямо у неё за спиной, и девочка в испуге отшатнулась в противоположную сторону. — Ты там? — раздался робкий мальчишеский голос. — Кто ты? — с опаской спросила Еся. — Серёжа, — представился мальчик. — Ты главный тут? — решила уточнить она. В ответ услышала немного истеричный смех. — Точно нет. — И что ты хочешь от меня, Серёжа? — Выпустить тебя? — неуверенно произнёс тот. — Ты у меня спрашиваешь? — не поняла девочка. — Да? — растерялся Серёжа, — вдруг ты хочешь сидеть в сарае. Скажи, я тогда побыстрее уйду, пока те, — Еся расслышала в его голосе призрение, — не вернулись. — Не уходи! — панически крикнула она. — Тогда подожди, я сейчас, — Еся услышала, что тот отдаляется от неё, и со страхом прижалась к стене, в которую он стучал. Она прислушалась. Буквально через минуту Серёжа вернулся, — я выдерну доску, — предупредил он, — она легко снимается. Потом мы вернём её на место. Никто и не заметит. Снаружи послышалось кряхтение, затем доска чуть правее рук девочки затряслась, заскрипела, а потом вовсе свалилась, чуть не попав ей по ногам. Еся испуганно ойкнула и перевела взгляд на своего спасителя. Перед ней стоял мальчик чуть выше её самой, с ярко рыжими лохматыми волосами и небесного цвета глазами. Он протянул ей руку, помогая пролезть в появившееся отверстие, потом подтянул доску на место и кое-как закрепил её кривыми гвоздями. Схватив Есю за кисть, Сережа потянул её куда-то в сторону забора, по пути выкинув молоток, которым зажимал гвоздями доску, в кусты. — Спасибо тебе, — неуверенно поблагодарила девочка. — Да не за что, — махнул он свободной рукой, робея, — пойдём к берегу. Там они нас не найдут. — Пойдем, — согласилась Еся, не пытаясь выпутать кисть. Они молча дошли до забора, пролезли в дырку. В результате оказались у реки. Серёжа довел её до полу разломанной лодки, на которую уселся, наконец-то отпуская её руку. — Прости, что тащил, — замямлил он, избегая на неё смотреть, — просто надо было быстрее уходить, пока они не вернулись. — Да ничего страшного, — махнула рукой девочка, неуверенно топчась рядом. — Садись, — предложил он, указывая на место около себя. Еся аккуратно присела на самый краешек. — А у вас тут со всеми так поступают? — украдкой спросила девочка. — С теми, кто не прислуживает самым сильным, — пожал плечами Серёжа. — Грустно, — подытожила она, обняв себя за плечи. Они помолчали. Мальчик бездумно смотрел на воду и заходящее солнце, а девочка пыталась согреться и не заплакать. И то и то получалось плохо. — Получается, ты меня спас? Как принц? — спросила она. — Ну, я, — замямлил тот, смутившись, — не похож на принца, — грустно выдохнул он. — Почему это? — не поняла Еся, поворачиваясь к нему и всматриваясь в лицо, — ты красивый, — подумав, добавила она. Серёжа совсем растерялся и покраснел. — Принц должен быть сильным! А я нет, — отрицательно помотал головой, тоже поворачиваясь к ней, — а ещё, его все любят. — Ты смог вытащить принцессу из башни, значит сильный. Значит принц! — решительно заключила девочка, — а полюбят, когда поймут, какой ты хороший. — А ты принцесса? — решил уточнить мальчик. — Мне так папа с братом говорили, — погрустнела она. — А своих родителей и не знал вовсе, — печально прокомментировал он. Снова повисла тишина. Ветер трепал рыжие кудри и черные пряди волос, нырял под легкие кофты детей и играл с волнами реки. — И всё-таки я не принц, — решил уточнить Серёжа, — я не храбрый. — Но ты же не испугался прийти к сараю! — запротестовала Еся. — Но мне было страшно, я боялся, что они придут раньше, чем мы сбежим, — отвернулся он, чтобы не смотреть в глаза. — Ну и что? — не поняла девочка. — Не принц, вот и всё, — заключил мальчик. Еся надулась и что-то возмущенно пробубнила. — Ну ладно, — решительно произнесла она, вставая перед ним. Серёжа с опаской посмотрел на неё, — если ты не принц, но спас меня, значит теперь я тебе должна. — Что? — растерялся он. — Ничего, — насупилась девочка, — ты меня вытащил из башни. И я тебе когда-нибудь помогу. Чтоб всё было честно! — Не надо… — еле вымолвил он. — Надо! Не хочешь быть принцем, значит тебя спасёт принцесса! Всё! Если ты попадешь в беду, я приду и всех победю! — Победю? — робко рассмеялся Серёжа. — Ну, побежу! — обижено скрестила она руки, — какая разница?! Мальчик внимательно наблюдал за ней, не понимая, зачем она такое обещает. На самом деле тот был удивлён даже тому, что с ним просто общаются, что его не избегают и над ним не смеются. — Спасибо, — улыбнувшись сказал Сережа, вставая рядом с девочкой, — пойдем назад, а то холодно становится. — Пойдем, — согласилась Еся, — но я обещаю, что в беде тебе помогу! Веришь? — Верю, — подтвердил он, хотя и не был в этом уверен. Они вернулись к забору, аккуратно пролезли снова в дырку. Так как путь проходил мимо сарая, приходилось красться, чтобы их не заметили. Но подойдя к «башне принцессы», они замерли напуганные. Сарай был весь черный, обугленный, крыша покосилась, а рядом валялась маленькая кучка обгоревших вещей. Еся чуть не плача подбежала ближе и схватила мягкую игрушку, которая судя по тому, что осталась целой, была кинута уже после пожара. Вцепившись в неё пальцами, девочка упала на колени и смотрела на обгоревшее дерево. Её воображение ярко рисовала то, что могло с ней случиться, если бы не Серёжа. Тот украдкой подошел ближе, тоже не сводя глаз с сарая. — Пойдем отсюда, пока воспитатели не пришли, а то вдруг подумают, что это мы сделали, — он аккуратно коснулся её плеча и потянул наверх, помогая подняться. — Мы должны им рассказать! — запротестовала девочка, — те дети хотели меня сжечь, потому что я ведьма. — А ты ведьма? — растерялся Серёжа, — ты же говорила, что принцесса. — А принцесса не может быть ведьмой? — насупилась Еся, прижимая к груди испачканную в саже игрушку. — Ведьмы злые, — пожал он плечами, продолжая тянуть девочку подальше от места происшествия, — а принцессы хорошие. — Это почему это? — топнула ногой, вырываясь, — ведьмы тоже добрые бывают! — Ладно-ладно, — сдался он, — пошли, пожалуйста, отсюда. — Пошли, — она хлюпнула носом, размазывая сажу по лицу, — только к воспитателям. Надо всё рассказать. — Как хочешь, — поник Серёжа, представляя как их будут ругать. Ведь не поверят. Взрослые никогда не верят.***
Но объяснять ничего не пришлось. Их никто не ругал. Девочку куда-то увели, а мальчик отправили в его комнату. А на следующий день к детскому дому приехала большая черная машина. Из неё вышел высокий тёмноволосый мужчина с черноволосым мальчиком-подростком. И Есю забрали. Серёжа украдкой наблюдал как она плачет, прижимаясь к брату, тот тоже еле сдерживается, утыкаясь в плечо сестры. В это время мужчина беседуют с заведующей детского дома. И Сережа готов что угодно ставить на то, что никогда не видел ту такой напуганной. Машина уезжает, скрываясь за углом. И Серёжа снова остается один. Он сжимает в руках мягкую игрушка, вороненка которого забыла девочка на своей кровати, и думает, что его никогда отсюда не заберут.