Край Бездны

      Прошло уже несколько недель с момента завершения битвы против тварей Плача, Ровер уже успел исходить все улицы города Цзиньчжоу, обошел всех торговцев, погладил и покормил каждых встречных кошек и собак, подошел к каждому стоящему на улице прохожему, предлагая свою помощь, некоторые конечно соглашались, но это были задания не требующие особых усилий. Всё по мелочи: отнести цветы на могилу старой подруги одного дедушки, а потом вновь отнести цветы на то же кладбище, потому что дряхлый старик уже забыл, что цветы были возложены на ее могилу ещё вчера, и так несколько раз. Нашёл всех потерявшихся людей в округе, о которых беспокоились их родные или знакомые. Вместе с Чисей свел другого старика с любовью всей его жизни, что забыла о своем любимом. Даже поучаствовал в ревери, вместе с Цзияном, попутно узнав о генерале отряда «Полуночные рейнджеры» много нового. Оказалось, генерал не был таким холодным и неприступным, как могло показаться на первый взгляд, это дико заинтересовало парня, и ему всё больше и больше хотелось узнать ту, другую сторону красивого резонатора, скрывающуюся за его холодной маской, факт сближения с этим человеком отдавался в душе Ровера странным, чарующим теплом.       В общем и целом, делать было действительно нечего, никаких тебе сражений, приключений, новых историй и знакомств, оставалось только ходить по пустынным развалинам этого стоящего на краю лезвия мира. Каждый день, от скуки, парень в воспоминаниях, проживал свою недолгую жизнь, которую он помнил, и скитался в раздумьях о той жизни которую он забыл, собирая по крупицам информацию, выуженную из разговоров с другими резонаторами и вычитанную в чужих забытых записях, разбросанных по некоторым потерявшим жизнь зданиям. Из раза в раз пытаться собрать этот пазл с недостающими деталями, словно нужные кусочки замысловатой мозаики закатились под диван, или же утонули в темных, пыльных углах комнаты, откуда их уже никак не достать. Они не допускали возможности увидеть заветную картинку прошлого целиком. Однако каждый раз, прокручивая плёнку воспоминаний, он сталкивался лицом к лицу с единственным персонажем, который был ему не понятен, интересен, но в то же время безразличен — Скар.       Каждый раз, вспоминая их первую встречу, или же все последующие, не важно, Скар высказывал что-то вон из ряда выходящее, что вгоняло в небольшой ступор. Однако тогда, во время этих странных диалогов, у Ровера не было времени подумать о сказанных в его сторону словах, каждый раз было что-то важнее чем его глупые шутки, от которых мозг сбивался с уже настроенной волны. Но теперь, блуждая по старым развалинам некогда живописного города, осматривая заброшенные помещения, с до сих пор стоящими стульями, столами, рабочими письмами и остальными подтверждениями некогда оставленной здесь бурной деятельности людей, просматривая плёнку воспоминаний, у него появлялось все больше и больше вопросов, касаемо этого своеобразного резонатора-мутанта. Цепляясь за уже произошедшие диалоги, Ровер не понимал, почему же он так нужен их организации, все подряд говорили о том что он особенный, и тот кого они так долго ждали, однако, на его взгляд, из особенного в нём было только то, что он попал в этот мир, вынырнув из моря в небе. Так же было странным то, как Скар разговаривал с Ровером, все эти не уместные подмигивания, подкаты — если их конечно можно таковыми назвать — и в принципе своеобразное поведение по отношению к нему. Это не на шутку настораживало и озадачивало. Однако ответы на эти вопросы он вряд-ли получит в ближайшее время, хотя бы потому что, преступник сейчас находился за решёткой, куда он самолично, вместе с действующим магистратом Цзиньси, отправил этого странного шутника. Он в общих чертах понимал, почему остальные считают его злодеем, однако с одной стороны перспектива уничтожения этого уже поломанного, стоящего на краю обрыва, мира, а после, создание нового, правильного на пепелище старого, не казалась такой уж плохой. А с другой стороны Ровер почти не помнил что такое плохо, а что хорошо, он был словно новым, чистым листом бумаги на котором каждый знакомый что-то писал, дополняя его картину мира. Так что доверять собственным мыслям — было бы глупым решением, но пока, не смотря на все предостерегающие записи от других резонаторов, лично для него, Скар не был ужасающим злодеем, от которого нужно было избавляться в срочном порядке. По крайней мере пока.       Близилась ночь, ярко алый закат освещал руины старого города, подсвечивал поломанные фонари, заброшенные машины, окрашивая всё в красноватый оттенок, от чего казалось что весь раздробленный город залит кровью. Ровер чувствовал дуновение лёгкого ветра, вокруг была сплошная тишина, хоть и место совсем не подходило для вечерних прогулок на свежем воздухе, здесь он чувствовал на душе спокойствие, нет, ему и правда нравился большой город Цзиньчжоу и все новые знакомые, но в них было столько ненужного шума и помех, что свалить куда по дальше, для Ровера было самым настоящим счастьем, хоть и скука никуда не растворялась, ему было хорошо. Но всё же нужно было придумать себе занятие, любое, только бы утихомирить мысли, вьющиеся в голове, как рой ос, который так и норовит ужалить в самые чувствительные места. Слишком много вопросов, которые возникают в голове, но так мало ответов, которые никто не может дать.       Когда Ровер вернулся в город, уже стемнело. Ночные птицы убаюкивающе щебетали красивую мелодию, грациозно вырисовывая в небе таинственные узоры. Луна ярко освещала весь путь, а россыпь звезд в глубине космоса просвечивала сквозь редкие облака. В воздухе пахло свежескошенной травой и недавно убранными с прилавков диковинными яствами. Парень медленно шёл по пустынным улочкам, наслаждаясь тихой и спокойной ночной атмосферой. У него не было особого выбора где заночевать, так что он направился в комнату, которую ему любезно предоставила действующий магистрат. День не был охвачен заботами и муторной суетой, ведь особых занятий у него не было, однако усталость от долгих скитаний по развалинам, всё равно заглушала все остальные чувства в теле, затягиваясь тугим клубком в плечах и надавливая на грудную клетку. Как только голова коснулась мягкой и прохладной подушки, Ровер тут же провалился в сон, в ожидании нового дня, в котором будут лишь очередные поиски крупиц ответов на нескончаемые вопросы.       Раздался лёгкий стук со стороны окна. Ровер, открыв глаза, оглядел комнату. Луна пробивалась в помещение, освещая только небольшой участок, окно было распахнуто настежь, и через него в комнату задувал сильный ветер. Резонатор хотел было встать и закрыть окно, однако, по какой-то причине, не мог пошевелиться, всё его тело будто окаменело, мозг посылал в конечности лёгкие сигналы, «нужно встать и закрыть окно», однако туша не собиралась слушаться своего хозяина, словно это и не его организм вовсе. Вдруг послышался тихий треск, с каждой секундой он становился всё громче, и вот, уже прямо перед кроватью начали полыхать искры, выплёвывая маленькие всполохи огня. Они превращались в алый портал, из которого выплывала лёгкая женская фигура, а вокруг неё вились цветы словно кокон несбывшихся надежд и неоправданных ожиданий. Каждый лепесток был красным, как капли крови. Девушка опустилась на пол, звонко цокнув изящными туфельками. Ровер сразу её узнал: серо-голубые волосы, собранные в две распушённые косички, одета в красное платье в форме тех самых цветов, кажется они называются «Паучьи лилии», а самое главное — повязка на левом глазу. Это была Фролова — сестра Скара, он видел её лишь однажды, когда та, вместе с братом, сбежала в портал при первой стычке в деревне. — По какой причине она сюда пришла и что ей нужно? — промелькнуло в голове у резонатора. Он попытался встать с кровати, однако тело всё ещё не хотело выполнять приказы, которые ему посылал мозг. Как бы сильно Ровер не старался пошевелить хоть пальцем, ничего не выходило, тело будто превратилось в холодный, безжизненный труп, это было похоже на сонный паралич. От осознания происходящего, в голове резко закрутились шестерёнки, наматывая логическую цепь на зажевавшее спокойствие колёсико, только что очнувшегося ото сна, мозга. Его тело находится в одном помещении с сестрой человека, который хотел его убить, а если не убить, так переманить на свою сторону, а он лежит на кровати, совершенно беспомощный, не имеющий хоть малейшей возможности в случае чего отразить удар или увернуться. Глаза бешено метались от Фроловой к кровати. Девушка выпрямилась и медленно подошла ближе к кровати, окидывая Ровера изучающим взглядом. Её глаз, словно лезвие ножа сверкнул в темноте, вырезая из воздуха часть атмосферы Соллярис-3, и обстановка в комнате резко изменилась, воздух стал давить, оседая колющим, сухим пеплом на стенках лёгких. В её руке, вдруг, из воздуха возник цветок самой яркой паучьей лилии, который Ровер когда либо видел. Девушка мягко подошла к изголовью кровати, её волосы развевались на задувающем в окно холодном ветре, она медленно склонилась над оставившим все попытки выбраться из этого кошмара телом, и лишь округлённые глаза и частое дыхание выдавали в нём тревогу и отчаяние, от осознания этой патовой ситуации. В нос ударил едкий, сладковатый запах, который затуманивал разум, стоило вдохнуть лишь толику этого аромата. Фролова склонилась ещё ниже, к самому уху резонатора и как только она открыла рот, из неё полился оглушающий шёпот, самое ужасающее то, что он слышал монотонный белый шум и не мог разобрать слов, однако они возникали в его голове, словно собственные мысли, на подкорке сознания вырезая каждую букву — Когда ночное светило взойдёт высоко над городом, когда умолкнут птицы, когда в мир выйдут все твари плача, ты найдёшь меня в месте, где случилась катастрофа, где обитают те — кто предали своего спасителя, те — кто добровольно следовал по пути жертвоприношений, те — кто был готов на всё лишь бы их желания исполнились, — закончив свой чарующий монолог, девушка отстранилась, шурша складками одеяний, и поднесла руку с ослепляющей паучьей лилией к лицу ошеломлённого Ровера. В его голове не успело промелькнуть ни одной мысли, как Фролова щёлкнула пальцами, и в миг все краски померкли, глаза застелила непроглядная чёрная пелена и сознание парня начало ускользать, падать в пропасть, кишащую бесконечным количеством тварей. Их безобразные, покрытые наростами, клешни цеплялись за одежду, и конечности резонатора. Вокруг не было видно ничего, кроме нечётких силуэтов мерзостей плача, стоял дикий запах крови, гнилья и сырости от которого рвотные массы так и просились наружу. Он пытался всеми силами оттолкнуть ощутимые тени, ударить, убежать от них как можно дальше, но ноги не слушались, а руки не справлялись с напором чудовищ, которые наступали в всё большем и большем количестве. Они с неистовой ненавистью разрывали на нём одежду, царапая кожу, оставляя глубокие, рваные раны из которых сочилась жидкость, цвета той самой паучьей лилии в руках Фроловой, и были видны белеющие в темноте кости с крепкими сухожилиями. Первобытный страх поглотил разум Ровера, он метался в попытках высвободиться из изуродованных мутациями отростков, отдалённо напоминающих руки, но вопреки своим стараниям делал ещё хуже, зарываясь всё глубже и глубже в паутину кошмара. Постепенно боль, пронизывающая резонатора, заполняла каждую клетку в его организме, уже не было ни одного чистого, живого места где бы не прошлись лезвия хаоса и казалось — это предел всех возможностей резонатора, ещё секунда и он рассыплется под натиском подступающей агонии. Однако, в этом кошмаре, Ровер стал замечать, что с каждым новым порезом, с каждой новой каплей крови, утекающей из тела словно горный ручей, твари становились агрессивнее в своих действиях, какофония звуков, извергающихся водопадом из их безобразных пастей, становилась всё громче и громче. Отражаясь от незримых стен, ужасающий реквием возвращался с большей громкостью, предсказывая исход событий. Барабанные перепонки не выдержали такого напора и из ушей начала идти кровь, она бежала по скулам, и мерзкие, склизкие языки с капающей с них ядовитой слюной, тут же подхватывали алые ручейки, не допуская потери даже одной маленькой бусины, состоящей из эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов. Они наслаждались, их уродливые утробные рычания с нескрываемым восторгом пели похоронный марш. Пульсация всё ещё бившегося сердца отражалась в каждой части тела, была слышна везде, в каждом куске обезображенного тела. Боль была невыносимой, и казалось это предел, хуже уже не будет. Но тут Ровер почувствовал, как суставы его рук начинают выворачивать, выкорчевывать руки с такой силой, что резонатор моментально потерялся в пространстве от адской боли, судороги были такой силы, что казалось плоть сама разорвётся на части, на потеху, окружающим его, мерзостям. Глаза закатывались, а изо рта текла густая, розовая пена. С каждым движением чудовищ, с каждым новым рыком, его выворачивало от этой бесконечной агонии наизнанку, каждая его клетка кричала, каждый атом был готов взорваться, а твари даже и не собирались останавливаться, они продолжали жестокую расправу, продолжали грызть плоть, вырывать куски желанного мяса из некогда цельного тела. Ни сил, ни голоса чтобы кричать уже не было, из его горла вырывались лишь безобразные, предсмертные хрипы. Резонатор уже не понимал где он, и кто он, время словно остановилось или же текло так медленно, что секунда этой агонии казалась бесконечностью. В последний миг, перед тем как его скальп был сорван с черепа, вся боль, что скопилась в его теле за целую вечность, начала выплёскиваться, разрывая тушу, вываливая все внутренности наружу, кровавый дождь с грохотом обрушился на тварей плача, и в эту секунду мир снова померк, превращаясь в непроглядную темень.       Ровер резко открыл глаза и задыхаясь поднялся на кровати. Кровать была насквозь мокрой от выступавшего холодного, липкого пота, голова гудела, воздуха в лёгких не хватало, каждый вдох и выдох сопровождался болью в грудной клетке, лёгкие саднили от частого дыхания, однако эта боль не шла ни в какое сравнение с той которую испытал этой ночью, с трудом подняв руки, резонатор протер глаза. Во рту было так сухо, словно он не пил добрых пятнадцать лет, а глазах резало так, что казалось в глазных яблоках было не меньше дюжины иголок. Солнце ярко светило в окно, разгоняя все кошмары этой ужасной ночи. Ровер ещё несколько минут сидел на кровати, в оглушающей тишине, смотря в одну точку, понемногу приводя свои разбросанные по комнате мысли в кучу. В миг в голове стало тихо, штиль накрыл оглушающим цунами, охлаждая потрёпанный разум. Единственное, что ему сейчас хотелось это встать под холодный душ, разрывая паутину кошмарных сновидений. Не смотря на то, что спал он очень долго, тело болело так, как будто он всю ночь сражался с Некоронованным, и явно проиграл ему в этой ожесточённой астральной схватке.       Кое-как встав с кровати, Ровер направился в ванную. Ноги еле передвигали грузное тело, словно он совсем забыл как ходить, каждый шаг отдавался громким гулом в голове. Рука с трудом вытянулась чтобы повернуть ручку двери, однако эта задача ему далась гораздо легче, чем поход до ванной. Войдя внутрь, Ровер медленно и с большим усилием начал снимать с себя мокрую одежду, она неприятно прилипала и никак не хотела отделяться от тела. Благодаря сильным стараниям, ему всё же удалось стянуть с себя всю мешающую ткань, и включив холодную воду, резонатор перешагнул бортики и встал под воду уткнувшись головой в прохладную стену. Вода бежала по рельефному телу, огибая каждую мышцу. Она начинала свой путь в потрёпанных, угольных волосах, далее бежала по шее, разрисовывая каждую выпирающую вену, спускалась ниже по белоснежной коже, на подкаченную грудь, обводя ореолы сосков, продолжала свой путь по накаченным прессу и рукам, окутывая своим спокойствием и снимая всё напряжение с чугунных мускул. Тонкие струйки стекали по лицу, разбиваясь о белоснежную ванную, унося с собой весь туман, что был в голове у парня. Холодные потоки воды смывали весь ужас прошедшей ночи, очищая разум и оставляя все тревоги позади. Трезвость сознания постепенно возвращалась к резонатору, дымка рассеивалась и воспоминания всплывали одно за другим, как поплавки многочисленных удочек на озере. В голове возникали образы чудовищ, непроглядная, бесконечная темень и Фролова. В нос вновь ударил едкий сладковатый запах из сновидений. Где-то он уже слышал его, только вот где — плёнка отказывалась показывать. Слова девушки, внезапно вышедшей из алого портала, вырезались у парня на подкорке черепа, загадка вытекшая из её уст была не сложной, можно было догадаться что речь идёт о той самой деревне, в которой он первый раз встретился со Скаром, и тот рассказывал ему весьма душераздирающую историю, однако первая часть таинственного монолога заставляла Ровера задуматься: «…когда в мир выйдут все твари плача…». Что это значит? Ведь эти чудовища и так ходят по этой выжженой, разрушенной земле, как по красной дорожке, хозяйничая в самых тёмных уголках мира. В прочем, вряд ли эти слова хоть толику имели ценность для Ровера. Всё таки, всё что произошло этой ночью, оказалось всего лишь дурным сном, который хотелось забыть, словно это был самый постыдный момент в его жизни, кажется сейчас для этого используют слово «кринж». Чися любила много болтать.       Выйдя из душа, Ровер осмотрел свою комнату, она была такой же как и вчера, не было видно никаких изменений в интерьере или же странных вещей, которые бы хоть как-то подтверждали существование ночной гостьи. Надев свою одежду, Ровер взглянул на себя в зеркало, не смотря на довольно освежающий душ, он всё равно выглядел помятым, словно его били палками. Он попытался пригладить торчащие волосы, но в конце концов наплевал на свой внешний вид и решил что сегодня не стоит шататься в окраинах старых развалин, он для этого явно был не в форме, так что разумно было пойти погулять в город, и надеяться на встречу недавно приобретённых друзей, и может у знать от них какие-либо новости минувших дней. А после, можно будет зайти проведать Цзияна, если конечно тот будет свободен. Может даже пригласить его немного прогуляться, поговорить на интересные темы, обсудить нынешнее положение дел, дальнейшие планы и ещё множество предлогов, дабы побыть с привлекательным генералом ещё пару минут на едине, наслаждаясь красивыми пейзажами сего мира.       Шагая по улицам уже знакомого, как собственные пять пальцев, города, Ровер оглядывался по сторонам в поисках хоть одного знакомого, однако как на зло, улицы были почти пустыми, лишь редкие прохожие быстро проходили мимо резонатора что-то бурча себе под нос. Это было довольно странно, если учесть что время было отнюдь не раннее, не было видно ни кошек с собаками, обычно в изобилии обитавших в городе, ни единой птицы не пролетело над его головой за всё время что он находился на улице. Непривычная тишина обволакивала со всех сторон спирая дыхание, в груди резко поселилось чувство тревоги, сердце кричало о неправильности происходящего. Беспокойство нарастало снежным комом, и парень решил позвонить Чисе, всё-таки она должна знать что происходит и почему во всём городе бродит лишь пару человек. Он набрал номер красноволосой подруги и в надежде нажал на кнопку вызова, однако терминал выдавал лишь глухие монотонные гудки, от которых в голове начинало пульсировать. — Блять, — тихо выругался Ровер куда-то в тишину — придётся идти к Цзиньси. И парень в тишине побрёл по мосту, обратно, в сторону резиденции. Ветер совсем стих, не было ни малейшего признака присутствия живых существ, с каждым шагом сердцебиение учащалось, волнение переливалось через край. Внутри главного здания тоже было пусто, хотя обычно здесь сновали какие-то исследователи и многочисленная охрана. Продвигаясь дальше по коридору, устланного по бокам красивыми растениями, резонатор вдруг услышал гул, словно рой озлобленных шершней летел в его сторону. Он немного постоял в напряжении возле двери, раздумывая стоит ли её открывать, однако его любопытство взяло верх и медленно повернув ручку он толкнул дверь, та со скрипом поддалась и распахнулась.       В глаза ударил яркий свет, гудение шершней превратилось в гомон людей, огромное множество жителей стояло, столпившись вокруг небольшого возвышения, все громко что-то обсуждали, бурно жестикулируя руками, был слышен крик каких-то ругающихся людей, кто-то сидел в сторонке закрыв голову руками и по их телу пробегала сильная дрожь, на лице каждого был виден холодный отпечаток страха. Атмосфера была накалена до предела, в воздухе витало напряжение. Ошарашенно оглядев сию картину, Ровер решил пройти вперёд. Протискиваться сквозь эту толпу было не легко, чужие локти постоянно били по рёбрам, и резонатор, итак изрядно потрёпанный, то и дело вскрикивал от злостных тычков, однако преодолев всё расстояние, он приблизился к возвышению на котором пребывала спокойная, излучающая уверенность Цзиньси. Она стояла молча, словно каменная статуя, и лишь наблюдала за всем происходящим, не предпринимая никаких попыток успокоить разбушевавшееся население. Оглядев всех кто был рядом, резонатор заметил недалеко стоящих знакомых: Чисю и Ян Ян. Они тоже что-то обсуждали, на их лицах можно было прочитать замешательство и тревогу. Красноволосая, всегда весёлая девушка, сейчас выглядела удручающе. Её лицо было бледным как лист бумаги, а брови были сильно нахмурены, руки сложены на груди, выдавая напряжение в их разговоре. Ян Ян же что-то объясняла девушке, покачиваясь из стороны в сторону, на её глазах выступали слёзы, казалось ещё миг, и она впадёт в дикую истерику, разрушая всё на своём пути. Ровер расталкивая всех стоящих рядом пробрался к подругам.