«Моё почтение, Сириус. Пишет тебе Люциус Абраксас Малфой. Разумеется, для тебя не секрет, что оба наших Рода знатны богаты практически одинаково. Мне кажется, такое не может не вызвать взаимного интереса наследников друг к другу. Мы с тобой никогда не были врагами, чего нельзя сказать о твоих сомнительных приятелях, но и друзьями нас называть сложно. Скажу не таясь, мне бы хотелось исправить это досадное упущение. И дело не только предположительных партнёрских отношениях наших семей. Ты мне нравишься Сириус. Нравишься, как потенциальный друг. Если моя персона не вызывает у тебя негативных эмоций, я был бы рад начать с тобой общение. Клянусь своим родом и титулом, что не замышляю против тебя ничего дурного, а также в том, что никому не расскажу о вашем с Блэком и Люпином секрете. P.S Будь добр, отправь мне ответ с моим же филином.
С надёжной на скорую встречу, Люциус Малфой»
Дочитав письмо, Сириус надолго задумался. Внезапное предложение от Малфоя было как нельзя кстати и словно послужило ответом на его вопрос, так и не заданный вслух. Люциус его заинтересовал. Причём не только странным обещанием никому не рассказывать о их с мародёрами секрете, но и своеобразным предложением дружить и высокопарным слогом, которым Малфой изящно изложил на бумаге свои мысли. Поставив воды уставшей от перелёта птице, Сириус зажёг в покоях свет, и, взяв пергамент и перо, вернулся обратно на подоконник, чтобы написать ответ.«Моё почтение, Люциус. Не буду скрывать, твоё письмо стало для меня неожиданностью, но я был искренне рад получить его. Если честно, я не вижу препятствий для нашей с тобой дружбы, потому и принимаю твоё предложение. Судя по твоему письму, ты хотел бы со мной увидеться. Предлагаю нам встретиться во вторник, на следующей неделе. И да, Люциус. Я не испытываю тебе ни капли неприязни поэтому так же как и ты клянусь не рассказывать никому о твоём персональном секрете. P,S Буду ждать твоего ответа, желательно, с этим же филином. Он показался мне невероятно милым.
С уважением, Сириус Блэк.»
Поборов желание пририсовать в конце письма рожицу, юноша запечатал письмо в конверт (заворачивать письма в свитке было уделом исключительно Малфоев) и аккуратно привязал его к лапке филина. — Лети, приятель, — усмехнулся Сириус. И только когда птица, прощально ухнув, растворилась во тьме, едва слышно пробормотал, — вот же ты удивишься, когда прочитаешь моё письмо. Люциус Малфой сидел у окна в Малфой-мэноре, неторопливо скользя взглядом по тёмно-серым тучам, которые, как ему казалось, с каждой минутой становились всё тяжелее. Уже очень скоро должен пролиться дождь, или, правильнее сказать, ливень. Беловолосый юноша довольно долго наблюдал за небом, с необъяснимым трепетом ожидая этого момента. И вот, наконец, первая капля сорвалась с темного облака и разбилась о землю где-то далеко внизу. За ней последовали вторая, третья, и вот уже сотни маленьких капелек наперебой барабанят по оконному стеклу. На губах Малфоя проступила едва заметная улыбка. Не радостная или самодовольная, а скорее спокойная и немного усталая. Всё таки он дождался, не пропустил момент… Люциус всегда очень любил дождь. Небесная вода всегда приносила с собой чистоту, свежесть, покой и умиротворение, которых наследнику древнего рода порой очень не хватало. Яркая молния, сверкнувшая высоко в небе, на миг осветила сидящего на окне. Люциус слегка прищурил глаза, но всё равно не оторвал взгляд от бушующей стихии. Сейчас тучи рассеялись, и их место заняло мутно-серое полотно, из которого, не останавливаясь, лилась и лилась дождевая вода. Малфою никак не удавалось заметить, откуда берутся капли. Казалось, они формируются прямо в небе и, догоняя друг друга, быстро-быстро летят к притягивающей их земле. А после забиваются, растекаются лужицами, впитываются в мягкую землю, или же застревают на башенках фамильного замка… Его, Люциуса, будущего замка. В каждой из многочисленных капелек Малфой видел отражение собственных тёмно-серых глаз. Раньше юноше казалось, что они приобрели такой цвет, потому что он, Люциус, частенько наблюдал за таким же серым, пасмурным небом. А сейчас... Сейчас ему просто не хотелось думать о такой ерунде. Впервые за несколько лет Малфой был по-настоящему счастлив, радость буквально переполняла его. Разумеется, причиной такого прекрасного настроения послужила не разыгравшаяся за окном непогода. Вернее, не совсем она. Настоящей причиной такого несвойственного Малфоям веселья послужило то, что Сириус Блэк, являющийся наследником такого же славного и древнего рода, как и род Малфоев, с энтузиазмом принял его предложение о дружбе. А ещё Сириусу, как оказалось, можно было довериться. До него Люциус ни с кем не делился своим маленьким секретом, кроме того, и не собирался этого делать ближайшие лет сто как минимум. Несмотря на всю свою аристократичность и пунктуальность, Малфои никогда не любили лишней бумажной волокиты. Но вездесущий Блэк, видимо, нюхом учуял подобного себе и поклялся не выдавать. Что ж. Будем надеяться, что слово Бродяги такое же крепкое, как и слово Пернатого.