Любовь в чистом виде

Сэм задавался вопросом – почему он имеет такую популярность у местных качков-футболистов? Они как будто постоянно поджидали его за каждым углом, и это немного напрягало парня. Нет, ему было лестно такое внимание и он ощущал себя какой-то звездой, которой ещё не дали Оскар за прекрасную выдержку невозмутимости перед своими фанатами. Но всё же, иногда это становилось действительно жутко, особенно когда наблюдал Старскрим. У него явно был зуб на паренька. А потом на Уитвики, все, как один, полезли всякие неприятности. Ну, как неприятности. Он мог бы скинуть клей в сумке и кедах, а так же парочку дохлых мух у себя в учебнике на полную случайность, но таких случайностей в жизни не могло происходить. Не само же насекомое сдохло в книжке. Естественно, парень решил игнорировать всё это дело, так как у него не было никакого желания связываться с тем, кто это сделал. Даже чисто из соображений о своей безопасности и ценности спокойной жизни. И парень как-то не учёл, что таковой его жизнь перестала быть примерно тогда, когда он вышел из машины Би на территории колледжа. Тем более, в этом он находил некоторые плюсы. Например, налитый клей в его кеды - так он давно собирался их заклеивать, совсем разорвались. Нет, он не отрицал, что ему обидно и это унизительно, но не мог переступить через свои принципы и дать сдачи. Вообще, парень с радостью бы устроил кучу подлянок всем тем, кто ему не нравится, но просто не хватало той же самой храбрости. Или, может быть, он настолько привык к таким издевательствам, что уже просто не обращал внимания. Сэм не отрицал, что ему хотелось, чтобы его кто-то взял и внезапно защитил, этакий рыцарь на белом коне. Нет, лучше чёрном. Хотя, какая разница, главное, чтобы рыцарь был. Но с другой стороны, если суммировать всю жизнь Уитвики и издевательства над ним, то шансов на какого-то там "рыцаря" вообще не было никаких. Поэтому приходилось как-то управляться самому. Сэм был вообще очень терпеливым малым, он мог выдержать долгое время любые унижения – примером тому служила школа, из которой он выпустился, никого не убив, но вот то, что это продолжается ещё и в колледже, его окончательно начало добивать. Конечно, он мог бы и дальше терпеть издёвки, дохлых тараканов в сумке и жвачку на стуле, но оказалось, что и его спокойствию иногда приходит конец. Парень ощущал себя каким-то воздушным шаром, которому не дают ни улететь, ни сдуться спокойно. При этом его постоянно таскают по всему миру, каждый раз не задумываясь о том, что он может лопнуть от острых веток и это будет действительно больно. Никто об этом не думал, преспокойно убивая спокойствие и воздушность этого шарика. А он ничего и не мог сделать. Уитвики прекрасно понимал свою беспомощность, но он всё же был нерешительным человеком и это портило большинство его глобальных планов на какие-нибудь пакости. Он часто думал о том, как устраивает гадости невзлюбившим его футболистам, их девушкам-чирлидершам и другим действительно хреновым людям. Но парня расстраивала постоянная его неспособность воплотить эти мысли в хоть какое-нибудь дело, и в один ужасный момент его нервы не выдержали. Этот момент наступил, когда он сидел на астрономии. Сначала в него прилетела одна бумажка со стороны гогочущих качков, а точнее от Баррикейда - Сэм её проигнорировал и спокойно продолжил чиркать звёздочки на полях тетради. Потом начали прилетать вторая, третья, четвёртая... Самое печальное в этой ситуации было то, что лектору было абсолютно плевать на то, что творится в аудитории – он спокойно чертил на доске какие-то записи, на которые всем было давно начхать. Это было личным оскорблением для страдающего Уитвики, который уже не выдерживал того факта, что в его голову постоянно прилетают комки бумаги. В конечном итоге это ему просто наскучило и он хотел уже было отправить весь этот мусор обратно владельцу, но краем глаза на одном листке заметил какую-то надпись. Любопытство взяло своё, да и напасть в виде бумажек в голову прекратилась, так что Сэм как бы невзначай взял этот клочок и начал разворачивать, ожидая какую-нибудь очередную гадость. Но там было всего одно слово, которое парень попытался принять за обычное оскорбление, но почему-то оно его задело за живое. Жирная надпись гласила: "ПЕДИК". Сэм с секунду смотрел на неё, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слёзы и ярость, которые уже начинали заглушать здравомыслие. Ему было абсолютно плевать, кто это сделал, но ощущение того, что прямо сейчас его втоптали в грязь и унизили настолько сильно, насколько только можно было унизить человека, не отпускало, а лишь только разгоралось сильней. Он сжал руки в кулаки, медленно выдохнул, но когда перед глазами вновь мелькнула эта надпись, он с тихим воем и грохотом смёл все бумажки со стола, схватил вещи и выбежал из аудитории, теряя по дороге ручки и листки с записями. Хотя, сейчас ему было абсолютно плевать на всё это, так же, как на крики лектора и удивлённые взгляды остальных студентов. Хотя смешки Старскрима и его дружков всё ещё звучали в голове, как будто они были совсем рядом. Уитвики бежал, не разбирая дороги из-за пелены слёз и рвущегося из глотки крика. Он успел только распахнуть перед собой дверь туалета и залететь в него со скоростью света, чуть не споткнувшись о порожек и не упав. Парень бросил куда-то на пол все свои вещи и со стоном облокотился на раковину, трясущимися руками пытаясь включить воду, чтобы смыть с глаз слёзы и как-то отрезвить себя ледяной водой. Пальцы его не слушались, и он бросил попытки совладать с краном, поднимая взгляд и смотря в зеркало. Почему-то сейчас он казался себе никчёмным, разрушенным, просто пустым забитым ребёнком, несмотря на то, что он был уже достаточно взрослым парнем. Он ненавидел себя за то, каким он был. Гнобление было постоянным в школе только потому что он был не похож на других. Парень терпеть не мог то, каким он родился. Он всячески пытался избавиться от своей ориентации, стать самым обычным парнем, но всё заканчивалось только унижением. Он надеялся, что хотя бы в колледже это закончится, надеялся на то, что тут об этом хотя бы не узнают и он не станет вновь забитым подростком, который боится выходить на улицу только потому, что слегка не похож на своих ровесников. Сэм смотрел на своё отражение, чувствуя уже не просто отчаяние и боль, а самую настоящую злость на самого себя. Гнев наполнял его до самых краёв, слёзы не прекращались. Он сжал руки в кулаки и, с криком сквозь зубы, ударил в зеркало, надеясь, что тем самым он разобьёт и себя самого, но поверхность только треснула, и это ещё сильней разозлило парня, который вновь врезал в стекло и разбил его на кучу осколков, при этом ощущая, как по руке начинают течь капельки крови. Боль заглушила отчаяние лишь ненадолго и Уитвики, посмотрев на то, что он натворил, уже бессильно упал на колени, закрывая лицо окровавленными ладонями. В этот момент дверь резко открылась и заскочил напряжённый каждой клеточкой тела Прайм. Он проходил мимо в тот момент, когда услышал приглушённый вой и звон разбитого стекла, что заставило его вспомнить солдатские привычки и немедленно заскочить в туалет. Напряжение тут же улетучилось, сменяясь беспокойством и испугом, когда он увидел сидящего в осколках разбитого зеркала и с кровью на руках Сэма. - О боже, Сэм... - мужчина в долю секунды оказался рядом с подростком, с ужасом его оглядывая и осторожно отнимая его руки от лица, видя заплаканные глаза. - Господи, что произошло?! Видя, что парень не способен что-либо говорить из-за своего состояния и, видимо, боли, Оптимус быстро собрал его раскиданные вещи в сумку, тут же закинув её на плечо, и поднялся на ноги. Он чуть склонился, осторожно помогая студенту встать, стараясь не трогать его руки, которые тот держал ещё около своего лица, мелко дрожа. Прайм прислушался на секунду, убедился, что лекции ещё идут, а в коридоре тихо, и поднял Сэма на руки, даже не чувствуя от страха никакой тяжести. В голове было только то, что нужно ему немедленно помочь и любыми способами. Из-за волнения и слегка растеряной военной хладнокровности, он не смог сразу сообразить куда отнести Сэма. Мысли всё возвращались к так не вовремя уехавшему домой медику, поэтому пришлось действовать крайними способами. Мужчина как можно быстрей направился на стоянку, всё время оглядываясь и прислушиваясь, чтобы их никто случайно не заметил. Он быстро выбежал на улицу, сразу же несясь к своему байку. Прайм осторожно посадил впереди себя студента и, запрыгнув на транспорт сам, дал по газам. В голове крутились мысли о Сэме, и о том, что могло произойти с этим постоянно позитивным парнем. Испуг и беспокойство закипали в нём, желание убить того, кто довёл студента, росло с каждой секундой. Он даже не заметил, как приехал к дому. Уитвики был словно безвольной куклой, он пустым взглядом смотрел куда-то вперёд, улетая мыслями далеко от реальности, и не проявлял никакой реакции на то, что его уже принесли в дом и пытались хоть как-то привести в чувство. Перед глазами была только эта надпись, а где-то в груди ощущение того, что его постоянно будут ненавидеть. Жизнь к парню вернулась только тогда, когда на разбитых руках он ощутил тепло и даже небольшое жжение. Он опустил напуганный взгляд и в момент покраснел, осознав, от чего идёт это чувство. А точнее от кого. Оптимус Прайм сидел перед ним на коленях, держа правую руку парня в своих ладонях, и целовал сбитые в кровь костяшки и пальцы, марая свои тонкие губы в алой крови, но словно бы и не замечая этого. Он закрыл глаза, не обрамлённые очками, и сдвинул брови к переносице, из-за чего появились неаккуратные морщинки, а на побледневшем лице ещё сильней показалось отчаяние и боль, словно бы ранен был не Сэм, а он сам. Сейчас мужчина казался верным псом, пытающимся как-то зализать раны хозяина, но не преуспевающим в этом. Сэм чувствовал себя ужасно в плане морального и физического состояния, и поэтому даже не стал задумываться о том, что он делает в, по-видимому, доме преподавателя. Он не раз замечал за собой, что, когда случались панические атаки, он неосознанно оказывался непонятно где, будто бы был дневным лунатиком. Иногда это оказывались абсолютно незнакомые места, которые пугали, но сейчас он чувствовал себя в полной безопасности, хотя немного и неловкой, но такой необходимой после того, что он умудрился натворить. Да, память у него была хорошая, и сейчас было чувство какой-то убитости. Внезапно тепло с рук исчезло, и Уитвики встретился взглядом с ярко-синими и наполненными тайной паникой глазами. - Простите... - еле выдавил парень охрипшим голосом. - За что ты извиняешься? - ещё сильней нахмурился Прайм. - Не ты должен это делать, а те, кто заставил тебя причинить себе боль. Сэм ещё сильней поник. Оптимус заметил это и тяжело вздохнул, поднявшись с колен и направившись за аптечкой. Ему несказанно повезло, что Мегатрон куда-то смылся, и поэтому он мог спокойно оставить студента у себя на долгое время и как следует ему помочь. А ещё спросить, кто довёл его до такого состояния, а после уже утолить на этих уродах свою жажду крови. У физика были смутные догадки, но всё же стоило убедиться. Парень обнаружился сидящим на диване с поджатыми коленями и держащим руки совсем рядом, чтобы не заляпать кровью что-нибудь. Хотя, пол и край дивана уже были в красных пятнах, на которые Сэм скашивал глаза и краснел, вероятнее всего, пытаясь придумать нормальные извинения. Оптимус сел рядом и положил себе на колени аптечку. - Я... - начал было приходящий в себя Уитвики, смотря на заляпанный пол. - Не беспокойся насчет этого, Мегатрон все уберёт... - задумчиво произнес Прайм, сосредоточив своё внимание на ране. - Мегатрон? - Мой старший брат. Сэм хотел было начать расспрашивать, но зашипел от неприятных ощущений, когда мужчина начал обрабатывать сами порезы. Оптимус заметил это и осторожно подул на раны, пытаясь заглушить боль. Это уже был второй раз, когда он лечил Уитвики и, кажется, это скоро войдёт у них в привычку. Парень покраснел до самых кончиков ушей и чуть отвернулся, всё же говоря то, что хотел. - А мне казалось, что всё убирают младшие братья, которых заставляют это делать старшие. - Мы с ним всегда ломали стереотипы, - спокойно ответил физик, удовлетворённо замечая на губах парнишки лёгкую улыбку. - Так как он живёт в моём доме, то и, соответственно, занимается уборкой и другими домашними делами, в то время как я работаю и пытаюсь прокормить его безработный зад. Сэм уже откровенно смеялся, забыв о боли. Прайм с успокоением замечал возвращающиеся задорные искорки в его глазах, и был даже доволен собой, что смог поднять убитому морально парню настроение. Но вопрос, от чего это произошло, всё еще был открыт, но Оптимус просто не хотел вновь поднимать эту тему, ибо боялся того, что парень снова замкнётся в себе. Но что-то делать с этим нужно было. - Рэтчет куда-то уехал? - внезапно спросил парень. - Что? - Прайм непонимающе на него посмотрел и Уитвики пожал плечами, стараясь скрыть смущение за воротом рубашки, который он как бы невзначай поднял. - Ну, вы, вроде как, не отвели меня к нему, а привезли к себе домой, и это означает, что врача снова нет на месте... - тихо ответил Сэм и кашлянул. - Да, - Оптимус опять опустил взгляд на руку парня. - У него часто появляются дела, из-за которых он срывается с места. - А у вас? - Сэм посмотрел на мужчину, который постарался не поднимать глаз от повреждённой руки. - Вы всегда оказывались рядом, когда у меня появлялись неприятности. - Значит ты и есть моё дело, причём весьма проблемное, - улыбнулся Прайм, а Уитвики зарделся ярким румянцем и посмотрел на пол, удивляясь, каким тот стал интересным. - Кстати, насчёт проблем... - парень снова поднял глаза… - Из-за чего это произошло? Сразу же наступило очень напряжённое молчание. Сэм в момент сник, будто бы ему по памяти резанули ножом, и очень сильно. Ему не хотелось думать о том, что произошло, но желание высказаться, излить душу кому-то, грызло его изнутри. Он никогда никому не говорил о своих проблемах, в частности, именно о нынешней ситуации – сам как-то справлялся. Но сейчас у него не было выбора, да и рассказать что произошло нужно было, хотя бы только потому, что Оптимус уже не раз ему помогал и практически спасал. Как бы Уитвики не хотел загружать преподавателя, тот сам спросил о произошедшем и отмалчиваться было бы совершенно грубо по отношению к нему. Парень вздохнул и прочистил горло, придумывая как кратко всё объяснить. Прайм в это время молча накладывал бинт, краем глаза наблюдая за замешкавшимся студентом. - Я... - мужчина сразу же прислушался к тому, что начал говорить Сэм. - Я сидел на астрономии, недалеко от меня находилась команда футболистов. Они, видимо, решили развлечься, и начали кидать в меня бумажками, скорее всего потому, что из всех лузеров я сидел ближе всех, - на слове "лузеры" Оптимус скривился, но промолчал. - Это как бы обычное дело, но в этот раз они решили задеть чуть сильней и написали кое-что на одном из клочков, из-за этого я сорвался, и произошла такая ситуация. Вот и всё. Прайм осмотрел ещё раз замотанную бинтами руку и осторожно отпустил её, давая парню рассмотреть результаты стараний физика. Судя по лицу Сэма, он был доволен, даже не смотря на то, чему он радовался. Оптимус внимательно посмотрел на студента, ясно понимая, что тот упустил большинство того, о чём стоило рассказать. Он описал ситуацию кратко: там сидели, то сделали, туда пошли и так произошло, на этом весь рассказа и закончился. Мужчина не хотел давить, но ему просто нужно было точней узнать о надписи, потому что такой позитивный человек как Сэм не мог сорваться из-за типичного оскорбления в виде "дурак". - Что было написано на том клочке? - Прайм посмотрел на дёрнувшийся кадык парня и сам невольно сглотнул, догадываясь. - А что могли написать такому как я? - Сэм дергано повернул голову и посмотрел стеклянным взглядом забитого щенка. Сначала глаза Прайма расширились, а после на его лице отразилась такая гримаса, которую студент не пожелал бы видеть даже в своих кошмарах. Мужчина быстро поднялся с дивана и схватил ключи от байка со стола. - Я отвезу тебя в общежитие, отдохни пару дней, я договорюсь с остальными лекторами, - тоном, не терпящим возражений, сказал Оптимус, чем достаточно сильно напугал Сэма, но тот не подал виду и просто вышел из квартиры вслед за физиком. *** Прайм не жалея рук выбивал из боксерской груши все внутренности, пытаясь как-то угомонить свою злость, но гнев ещё сильней закипал в нём, заставляя сжимать кулаки до сведённых мышц. С каждым ударом он не мог сдержать рык сквозь зубы, и даже когда он не чувствовал рук, он бил и бил. В конце концов, злоба достигла точки кипения, и Оптимус с коротким криком сбил грушу с крючка, откидывая её от себя на небольшое расстояние. В голове у него всё вертелось то, что сказал ему Сэм, и это ещё больше заставляло физика беситься. Ему ещё сильней хотелось что-нибудь сломать, и лучше бы это был хребет Старскрима. - Хэй, успокойся уже, - Айронхайд похлопал пару раз друга по плечу и подошёл к сбитой груше. - Главное, что парниша сейчас в норме... - Он был бы в норме, если бы его руки сейчас не были замотаны бинтами и не случались панические атаки! - грубо выплюнул в ответ Прайм. - Если Скрим довёл его до такого состояния одной только надписью на бумаге, то подумай, что он может начать делать дальше, только ради потехи. - А ты не пробовал хорошенько поговорить с ним? - Хайд, в противовес товарищу, был спокоен. - Меня останавливает закон, и ты это прекрасно понимаешь. Айронхайд на это только фыркнул и поднял потрёпанный спортивный атрибут. Судя по тому, как из него высыпалось содержимое, Оптимус действительно был зол. И это веселило тренера, поскольку он уже начинал видеть то, что никогда бы сам Прайм не признал. Ну или же просто не думал об этом. Да вот только в глазах всё было видно. - Если тебя посадят, то ты точно не сможешь оберегать Сэмми, так что попридержи коней и подумай головой, - мужчина скинул грушу на пол к другим. - И не веди себя как в первые недели в армии. - Будто бы ты лучше, - хмыкнул физик, снимая с рук боксёрские перчатки. - За тобой постоянно какой-то шебутной паренёк таскается, я его видел только два раза на своём предмете, и то спящим. - Ты про Леннокса? Вот ты сказал, что он прогуливает, теперь есть мотивация вломить ему. Оптимус только покачал головой и взял из сумки полотенце, собираясь в душ. Айронхайд в это время положил ключи на стол и направился к двери, салютуя другу. - Ключи потом вернёшь, - Прайм на это только кивнул и сразу взял звенящую связку, бросая её в свою сумку и направляясь в душ. Злость после разговора с другом отошла на второй план и постепенно начала рассеиваться, оставляя после себя только неприятное ощущение пустоты и какой-то незаконченности мыслей. Словно бы он начал что-то делать и резко оборвал это, при этом не пытаясь продолжать, и с этим нужно было что-то делать, поскольку дело было достаточно важным. Даже не так. Он был очень важным. Прайм просто не мог думать о чём-нибудь другом, поскольку он настолько не привык так часто улыбаться и заботиться о ком-то, что Сэм для него был сейчас каким-то спасательным кругом, который медленно, но верно вытаскивал мужчину из этого дна вредных привычек, мыслей и воспоминаний о том, о чём думать не хотелось абсолютно. Взгляд Оптимуса невольно возвращался к разноцветной фенечке на его руке, которую он снимал разве что на ночь. Это была первая вещь за огромное количество времени, которая была дороже сигарет, и это заставило физика задуматься. Очень сильно задуматься. Например о том, как себя сейчас чувствует Сэм и что он сейчас делает. Или о том, заживает ли его рука или нет, болит или нет, хорошее у него сейчас настроение или плохое. Подсознательно мужчина понимал, что в его голове не осталось больше никаких мыслей, кроме этого весёлого парня, для которого почти весь мир был словно конфетти, или же как палитра, но он не мог перестать о нём думать. Прайм быстро принял душ, оделся и вышел из зала, не забыв закрыть дверь и положить ключи в карман, чтобы на следующий день отдать их Хайду. Был уже глубокий вечер, на ули