Ordinary

Едва прозвенел звонок и присутствующие сдали листочки с кое-как написанными контрольными, Чону, которого посадили на почётное место за первой партой без возможности схитрить, почувствовал, как на его плечи лёгким прикосновением легли те самые руки, которые он, к счастью или сожалению, мог узнать среди сотен тысяч других. Из груди вырвался тяжёлый вздох, и, наверное, это было всё-таки сожаление. — Трудно было? — негромко прозвучал голос над ухом, а до носа донёсся запах обладателя этого по-подростковому резковатого тембра. Запах этот нельзя было сравнить ни с чем – для Чону это был просто запах него, который словно служил ключом от шкатулки воспоминаний, накопившихся чуть ли не за всю жизнь – так много было связано с этим человеком. — Да уж, тяжело, — отвечал тем временем Чону. — Я из-за этой старой карги почти ничего не написал. — Пошли, — Чону поднялся с места и размял спину, хрустя всем позвоночником, и двое не спеша зашагали в коридор, провожаемые взглядами любопытных одноклассников, которым всё никак не надоедало уже второй год обсуждать самую популярную в коллективе, а может, и за его границами, пару. Едва Чону заходит в кабинку туалета, он тут же слышит, как за его спиной защёлкивается задвижка на тонкой двери. Парень тут же оказывается развёрнут спиной к стене и прижат к ней. — Что, Доёни, пошалить захотелось? — прошептал Чону с выражением лица, полным плохо скрываемой насмешки. Ослеплённый внезапным приливом похоти, Доён не заметил этого и лишь впился в желанные губы, шершавыми ладонями трогая мягкие волосы любимого. Чону не сопротивлялся, лишь позволял парню делать то, что он хотел; к тому же, ему было интересно, чем это всё закончится. — Не бойся, я ничего такого не буду делать сейчас, — шептал тот, целуя Чону в шею. Дыхание Доёна сбилось, и, казалось, он словно растерялся и не знал, куда деваться от нахлынувшего возбуждения. Хотелось всего и сразу: любоваться, целовать, прикасаться, а может, и чего-то большего тоже хотелось, но... — Здравствуй, Джухён, ты же помнишь, что у нас на половину третьего репетиция вальса? — внезапно раздался незнакомый голос мужчины, говорившего по телефону. — Чтобы все были! Что ты говоришь?.. Парни замерли в тесной кабинке ошарашенные: кто это такой, что он делает здесь и как он так бесшумно зашёл? Мужчина тем временем завершил телефонный звонок и ушёл – по крайней мере, парням так показалось, – так же бесшумно, как и зашёл. Однако, когда Чону осторожно отпер дверь и выглянул, он с ужасом увидел высокого, элегантно одетого незнакомца модельной внешности, устремившего свой заинтересованный взгляд прямо на него. Взгляд этот был совершенно беззлобный, однако Чону это отнюдь не успокоило. — Добрый день! — улыбнулся мужчина. — Вы и молодой человек с вами из какого класса? Перепуганный Доён, услышав упоминание о себе, решил сдаться и вышел из кабинки, отвечая: — Мы из 11-А. — Замечательно! Какие у нас нынче красавцы учатся, — отвечал мужчина, оценивающим взглядом рассматривая Доёна. — Ох, вы, должно быть, не знаете меня ещё? Меня зовут Ким Кибом, я буду заниматься организацией школьных мероприятий. Как жаль, что мы не познакомились с вами раньше! Ну что ж, к половине третьего приходите на репетицию, только не забудьте привести себя в порядок. Увидимся! — В смысле "привести себя в порядок"? — отмер Чону и подошёл к зеркалу. Увидев там разрумянившееся, растерянное чучело с растрёпанными в разные стороны густыми волосами и покрытой красными отметинами шеей, парень с негодованием воскликнул: — Доён, блин! Больше мы таким в школе не занимаемся, ты понял? — Да понял я... — пробормотал Доён, подойдя к Чону и обняв его со спины, пока тот умывал лицо и предпринимал попытки уложить волосы. Но Чону дёрнулся, как ужаленный, и убрал руки Доёна от себя: — Ты не понял? Мы находимся в школе, хватит! — А раньше тебе нравилось, — вздохнул Доён, глядя на себя в зеркало и печальными глазами словно выискивая во внешней оболочке себя причину тому, что Чону впервые оттолкнул его. А может, не впервые? После этой ситуации Чону пересел к Джэхёну за следующую парту. Вроде как он был недалеко, но Доён, слыша весёлые перешёптывания и безостановочный смех, думал о том, что лучше бы он сидел как можно дальше. Мучительное чувство ревности, которое он всегда презирал и избегал, теперь глодало его изнутри, а в голове бродил лишь один вопрос: "Что я сделал не так?"... Неужели Чону настолько смутился при виде учителя Кима? Любой другой преподаватель в этой школе, будучи уж слишком порядочным и честным, уже пошёл бы жаловаться к директору, а этот вроде нормальным оказался – уже часа три с инцидента прошло, а на моральную казнь парней ещё не звали, да и не позовут – Доён был уверен. В чём же дело тогда... *** — Слушай, Чон, — вполголоса сказал Чону, как только закончился последний урок, — у нас же репетиция вальса сегодня? — Ага, — вздохнул Джэхён. — Мне вообще не хочется в этом участвовать. Глаза Чону загорелись: — А хочешь, сбежим сейчас? Джэхён, ни секунды не колеблясь, согласился, и парни, как дети малые, понеслись из школы так, будто банк ограбили. Запыхавшись, они остановились лишь уже за территорией школы и, пытаясь отдышаться, не спеша побрели в маленький магазинчик за сладкой газировкой. — Мне с тобой так хорошо, — внезапно выдал Чону, когда они, сидя на детской площадке недалеко от магазинчика, допивали газировку и просто наслаждались компанией друг друга. — А мне-то как с тобой хорошо, ты бы знал, — отвечал Джэхён слегка меланхолично. — Кстати, почему ты не с Доёном? Чону повернулся к Джэхёну, чтобы установить зрительный контакт – ему нравилось дразнить и смущать парня, давно проявлявшего к нему симпатию – и оказался к нему так близко, что ни за что не простил бы себя, если бы упустил это мгновение – Чону взял друга за плечи, боясь, что тот будет сопротивляться и испортит момент, и соприкоснулся с ним губами. Джэхён и не думал сопротивляться – слишком уж долгожданный момент это был для него. Этот поцелуй был лучше всяких слов и объяснений – оба вдоволь наслаждались друг другом на, к счастью, безлюдной площадке, и взаимно согревались в этот холодный, но солнечный декабрьский день. Никакой неловкости, никакого смущения и близко не было после того поцелуя. Джэхён засиял, наконец полученное счастье словно лилось через край, и он стал казаться Чону ещё симпатичнее. Уже давно стемнело, когда они, долго-долго обнимаясь, стояли у подъезда Чону. Молчание, пропитанное зимним холодом, компенсировалось душевным теплом и надеждой, и всё портило только то, что пора было расходиться. — Не скучай сильно, — сказал Чону, нехотя отпуская Джэхёна. — Завтра увидимся. Зайдя в угрюмый полутёмный подъезд, Чону впервые за несколько часов достал телефон и ухмыльнулся, когда увидел несколько пропущенных от Доёна и множество сообщений от него, в которых его настроение из сожаления постепенно переходило в гнев. Чону не чувствовал ни малейшего угрызения совести – когда-нибудь этим отношениям нужно было положить конец. Чону достаточно давно испытывал чувства к Джэхёну, но ему до боли нравились все эти загадочные интриги, многозначительные взгляды, бесчисленные догадки и домыслы, сомнения, а самым главным было то, что он знал, когда нужно было остановиться, и этот момент настал сегодня. Чону нагло оставил сообщения просмотренными и со спокойной душой поднялся к себе домой, предвкушая насыщенный завтрашний день.