Операция «Не ссы и признайся»

      Феликс держал белоснежного хорька, подхватив его под лапками, и пристально смотрел на бесстыжую моську. Хорёк не сводил с него ответный взгляд чёрных глаз-бусинок. Казалось, они играли в гляделки.       — Хёнджин-а, какого чёрта?       В лаборатории зельеварения царил настоящий погром. Когда Феликс сюда зашёл минут десять назад, его встретили разбитые колбы и баночки, осколки которых поблёскивали на полу; часть оборудования тоже упала. Среди этого великолепия валялся белый халат с бейджиком «Хван Хёнджин. Помощник главного зельевара». В халате Феликс и нашёл хорька: он, свернувшись в клубок, бессовестно дрых.       Хорёк фыркнул и отвернул мордочку с розовым носиком. Феликсу показалось, или тот ещё умудрился закатить глаза?       — Вот скажи мне, — вздохнул он, — чего ты уже налакался?       Перехватив хорька одной рукой, Феликс махнул ладонью в сторону раскуроченных колбочек, словно хорёк и правда мог ему ответить.       — Хёнджин-а, это какая-то месть, да? Это потому, что я обещал тебе отпуск, но так и не дал? Ты решил меня проучить?       Хорёк завертелся, задёргался, вырываясь; громко зафырчал. Феликс подхватил его, чтобы не слетел на пол с кучей стекла, но хорёк, умудрившись тяпнуть его за палец, умотал под шкаф. Достать его не получилось — он забился в самый угол и оттуда победоносно поблёскивал глазами.       — Ты вредная задница, Хёнджин-а, — сурово проговорил Феликс, скрючившись в три погибели, чтобы заглянуть под шкаф. — Вот и сиди там теперь, пока я не уберу стекло.       Хорёк что-то пропищал и растянулся вдоль плинтуса длинной мохнатой сосиской. Кажется, в этом теле Хёнджин чувствовал себя прекрасно. Интересно, сколько он уже так, раз успел освоиться? Феликс сгребал осколки в совок и попутно вглядывался в небольшие лужицы зелий и эссенций. Надо понять, что именно выпил Хёнджин. И, главное, почему, но это явно потом. Если, конечно, хорёк внезапно не заговорит. Вообще, было одно подозрение: Феликс и Хёнджин как раз работали над экспериментальным зельем, которое должно превращать человека в животное, близкое ему по духу. Но зелье никак не получалось, чего-то не хватало, и они пытались понять, чего же именно. Может, Хёнджин разобрался с этим вопросом, пока Феликса не было? Даже вон успешные испытания провёл, блин.       — Выползай, — Феликс опять согнулся возле шкафа, убрав в кабинете.       Хорёк лениво приоткрыл глаз. Двигаться он, кажется, не собирался.       — Не заставляй уговаривать тебя. Или пользоваться шваброй.       Фыркнув, хорёк неспеша вышел из укрытия и вальяжно прошествовал к месту, которое занимал, будучи человеком. Скрестив руки на груди, Феликс наблюдал за его безуспешными попытками запрыгнуть на стул. Он тяжело вздохнул и подсадил.       — Уже поздно, пора домой, — сказал Феликс.       Хорёк возмущённо запищал, мелко подпрыгивая. Феликс мог поклясться, что если бы Хёнджин сейчас был в теле человека, то из его рта лилась бы отборная ругань. Наверное, психовал из-за невозможности остаться дома самому.       — Вот и чего ты разорался? К себе заберу, балбеса такого. Поживёшь у меня, пока не придумаем, как вернуть тебя обратно.       Хорёк моментально угомонился, замерев. Он уставился взглядом, который Феликс расшифровал как «ты сейчас серьёзно»? Если хорячьи взгляды вообще можно расшифровывать… Но, по факту, это же Хёнджин, а его мимика всегда была красноречивой. Господи, Феликс, кажется, потихоньку начинал сходить с ума. Потерев переносицу пальцами, он шумно выдохнул, снял халат и, повесив его на плечики, сунул в шкаф. Оттуда же выудил свой рюкзак. Расстегнув молнию, он проверил содержимое на предмет всяких потенциально опасных штуковин. Ничего не обнаружил и поднёс рюкзак к хорьку:       — Залезай.       Хёнджин-хорёк выгнул дугой спину, распушился и заверещал. В воплях явно сквозили какие-то ругательства.       — Да не задушишься ты там, не ори, — закатил глаза Феликс. — Просто так будет удобнее.       Но лезть в рюкзак он всё-таки отказался, показательно отвернувшись. Ну и чёрт с ним. Феликс собрал вещи Хёнджина под внимательным присмотром, подхватил его и сунул под олимпийку. Устроившись, хорёк тут же высунул мордочку наружу.       Когда Феликс добрался домой, тот уснул мертвецким сном, свесив голову. Хорьков у Феликса никогда не было, и он даже запереживал, что с Хёнджином что-то случилось: на зов он не реагировал, на тормошение — тоже. Просто висел безвольной макарониной в руке и даже не шевелился. Если бы не сердцебиение, которое Феликс услышал, приложившись к нему ухом, то он точно бы полетел в ближайшую ветеринарку. На всякий случай ещё влез в интернет. Там писали, что это обычный хорьковый сон и переживать не о чем. На этом Феликс успокоился, правда периодически всё равно проверял лежащего на диване хорька. Если с Хёнджином что-то случится — он себе этого не простит.       На Хёнджина Феликс уже давно положил глаз, если уж начистоту. Умный, способный зельевар, с ним всегда было о чём поговорить и пошутить. Так ещё и красивый, как лесной эльф. Прям полный набор. Но портить рабочие отношения Феликсу не хотелось, потому и не делал никаких шагов.       Жить с хорьком оказалось тем ещё приключением. Первым встал вопрос о кормёжке: нужна специальная еда или человеческая, если хорёк вовсе не хорёк? Решилось экспериментальным путём: от спагетти он отказался, зато отварной говядины налопался от пуза. Потом начались приключения с походом в туалет. Хёнджин, даже будучи хорьком, кажется, страшно этого стеснялся и отказывался делать свои дела на подстеленную пелёнку, о которой Феликс вычитал на форумах. Но долго он не продержался и в итоге навалил кучу посреди ванной комнаты. Феликс устроил целую воспитательную беседу, во время которой хорёк постоянно прятал мордочку в лапках, но после всё же начал исправно ходить куда надо.       Попутно Феликс пытался сделать нужное зелье, пообещав, что обязательно вернёт Хёнджину облик человека. Хорька он брал с собой в лабораторию, и тот везде совал свой любопытный нос, словно пытаясь помочь. Результатов пока не было, кроме одного — хорёк, напившийся очередного зелья, чихал весь вечер и злобно поглядывал на Феликса. Он чесал его за маленьким ушком и извинялся.       — Хёнджин-а, — протянул Феликс спустя две недели неудачных попыток сварганить зелье. — Я дам тебе отпуск на целый месяц, только подскажи как-нибудь, что именно ты смешал перед тем, как нахлебаться зелья и стать мелким чудовищем.       За чудовище Феликс получил болючий укус в палец, а после хорёк деловито забегал по столу, лавируя между колбами. Он вглядывался в их содержимое и принюхивался. Но, кажется, ничего подходящего не обнаружил, потому как сник и расстроенно фыркнул. Вздохнув, Феликс принялся поглаживать мягкую белую шёрстку на его спинке. Хёнджина, на самом деле, очень жаль. Даже представить не получалось, каково это — быть человеком, а потом внезапно стать хорьком. Возможно, навсегда. К жизни в таком образе с ним Феликс уже вроде привык, несмотря на перестроенный быт, но понимание того, что это всё-таки Хёнджин — заставляло переживать и усиленно работать. Хотелось поскорее вернуть его.       Хорёк постепенно перестал вечно фырчать на Феликса. Даже повадился таскаться к нему в постель на ночь. В первый раз, когда он пришёл, на улице бушевала гроза. Феликс точно знал, что сам Хёнджин грома не боялся, но, видимо для хорька оглушительные раскаты уже перебор. Он запрыгнул на кровать и, заверещав, принялся скакать и тыкать лапками в лицо. Феликс сначала не понял, чего от него хотели, но очередное грохотание всё объяснило — Хёнджин сжался и запищал. Феликс откинул одеяло, пуская его к себе под бок. Тот моментально заскочил в укрытие, прижался поближе, и Феликс, осторожно приобняв, гладил его между ушей и что-то бормотал. Так и уснули. А после подобные ночёвки стали стабильностью. Феликс уже и сам не мог нормально спать без пушистого Хёнджина, растянувшегося рядом.       Феликс, подложив под щёку ладонь, водил кончиком пальца по лапке хорька, устроившегося на соседней подушке. Мягкий свет ночника тёплыми пятнами ложился на его белый мех и бликовал на чёрных глазах-бусинках. Хёнджин, кажется, засыпал, а Феликс всё думал, как же его спасти. Без помощи самого Хёнджина это очень трудно, ведь подробности превращения узнать можно только от него. Всё, что тот сейчас мог — это продолжать обнюхивать содержимое множества колб.       — Эй, Хёнджин-а, — тихо проговорил Феликс, и хорёк сонно пошевелился. — Даже если мы ничего не сможем сделать, я тебя не брошу. Всегда буду о тебе заботиться, обещаю.       Хорёк, негромко пискнув, подполз ближе. Феликс убрал руку из-под щеки, давая место, и тот, ткнувшись носом в подбородок, устроился на плече, зарывшись мордочкой в изгиб шеи. Феликс и правда был готов на это. Хёнджин ему небезразличен, а уж в каком он виде — неважно. Но бросать попытки помочь он всё равно не станет.       Спустя ещё несколько дней, Феликс сунул под розовый нос хорька пару колб с синеватой жидкостью.       — Вот, теперь проверь эти.       Хорь принюхался и фыркнул. Вздохнув, Феликс убрал колбы в подставку — опять не то. Он рухнул лбом на стол. Казалось, что перепробовано уже абсолютно всё. В висок ткнулось что-то холодное и влажное. Повернув голову, Феликс обнаружил замершего возле него хорька. Он опять вздохнул, поднялся и откинулся на спинку стула; хорёк тут же перепрыгнул к нему на колени, встал на задние лапки и, уперевшись передними в грудь, проникновенно уставился в глаза.       — Подбадриваешь меня, да? — улыбнулся Феликс и погладил его по всей длине.       Хорёк пискнул, подставляясь под ласку.       Чуть позже Феликс вновь выставил ряд колб. Тот деловито обнюхивал, фырча, а потом застыл возле двух последних, вертя между ними головой. Наконец, он громко заверещал, подпрыгивая на месте.       — Какая из них? — уточнил Феликс, чувствуя, как сердце забилось быстрее.       Хорь так и продолжал скакать возле обеих.       — Точно эти?       За палец традиционно цапнули, Феликс зашипел — всё-таки зубы у хорька острые. Схватив обе колбы, Феликс смешал их содержимое, добавил немного зелья, которое осталось с экспериментов по превращению и взболтал. Так, теперь точно получилось то, что превратило Хёнджина в пушистого.       — Добавим возвратного? — спросил Феликс, глядя на малиновую жидкость.       Возвратное зелье помогало принять свой облик, но только если до этого человек принимал вид другого человека. Что там было насчёт животных — непонятно.       Хорёк опять запрыгал. Феликс принял это за согласие и добавил зелье. Малиновый цвет жидкости стал ярче, потом потемнел до насыщенного бордового, а после замерцал и стал серебристым. Даже красиво.       — Ну что, попробуем?       Феликс влил немного жидкости в миску, и хорёк с готовностью сунул в неё мордочку, принимаясь шумно лакать. Выпив всё, он застыл на мгновение и свалился на бок. Феликс страшно перепугался. Такого у них ещё не было. В висках гулко колотился пульс, руки потряхивало. Феликс схватил хорька, утягивая к себе на колени. Чёрт, лишь бы остался живым. Он водил ладонью по меху, лихорадочно думая, что же предпринять. Но хорёк внезапно вздрогнул. А потом ещё и ещё. Феликс отнял руку, глядя на него широко распахнутыми глазами.       Вокруг белоснежного тельца зарябило, хорёк постепенно увеличивался в размерах. Секунда — и на коленях Феликса оказался Хёнджин. Абсолютно голый и ошалело глядящий по сторонам.       — Твою-то мать! — воскликнул Феликс, хватаясь за его плечи. — Как же ты меня сейчас напугал.       Он резко прижал Хёнджина к себе, сдавливая в крепких объятиях. Ему бы точно не помешало бы в душ, но Феликсу плевать, главное, что они смогли.       — Раздавишь, — прохрипел Хёнджин, но, в противовес словам, свои ответные объятия не прекращал.       — Терпи, мне надо осознать, что это правда ты.       Хёнджин закряхтел и уткнулся носом в его шею. Они просидели так какое-то время, а потом Хёнджин завозился, видимо осознав, что одежды на нём никакой нет.       — А вещи есть? — проговорил он.       Кивнув, Феликс нехотя вылез из-под Хёнджина и, стараясь не глазеть на него, вытащил из шкафа халат.       — Пока только так.       Хёнджин скуксился, но другого Феликс предложить ему не мог.       — Меня раздирает любопытство, — начал он, скрестив руки на груди. — Ты как напился этого зелья?       Что-то буркнув, Хёнджин опустил взгляд, застёгивая последние пуговицы. Кончики его ушей нещадно покраснели.       — Рассказывай, меня уже ничем не удивишь. Ты гадил у меня посреди ванной, я имею право знать.       Румянец сполз на щёки и даже шею, Хёнджин поднял на него возмущённый взгляд и шумно выдохнул.       — Как будто у меня выбор был! — смущённо вскрикнул он, а потом махнул рукой: — Додумался просто, что нужно добавить в зелье, хотел записать рецепт. Но это было ночью, я уже немного тупил. В общем, перепутал колбу со стаканом воды, ну и…       Феликс громко расхохотался. Что ж, зато эксперимент оказался удачным, а ещё они приготовили возвратное зелье. Он подошёл ближе и провёл ладонью по щеке Хёнджина.       — Знаешь, ты можешь и дальше гадить у меня, но только уже не на пелёнки. Половину кровати тоже уступлю.       Хёнджин покраснел пуще прежнего, хотя казалось бы — куда ещё? Рассмеявшись, Феликс утянул его в объятия.       — И половину шкафа тоже уступи.