the rain is loved

— Мне просто очень тяжело… Тихий голос Хао прозвучал в телефоне и пронзил сердце Ханбина до боли в глазах, когда он услышал знакомые приглушенные вздохи лучшего друга, легкие, как облако, но тяжелые, как раскаты грома в ночи. — Потерпи, Хао, — Ханбин уже выбегал из подъезда, спускался по лестнице, потому что на лифте пришлось бы тратить больше времени, чем нужно. Он распахнул дверь и помчался к машине, с опаской косясь на сверкающий под светом фонарей бетон. В воздухе витал запах дождя. — Подожди меня, — его ботинки заскрипели, когда он запрыгнул в машину и завел двигатель, как только обе ноги оказались внутри, а дверь закрылась. — Я скоро буду, хорошо? — он дождался хриплого мычания Хао в ответ и неохотно завершил разговор, сев за руль. Ханбин, как человек, соблюдающий законы и правила, мчался по направлению к квартире Хао чуть быстрее, чем ему хотелось бы признать, и сбавил скорость только тогда, когда понял, что, если ему выпишут штраф, Хао останется один надолго. Он добрался до здания за пять минут: после дождя, прошедшего в городе за последние несколько дней, дороги были почти свободны от машин, и ехать по ним было довольно рискованно. В мгновение ока он взбежал на третий этаж и бросился к двери в квартиру Хао, колотя кулаками по дереву, как только смог встать и отдышаться. Дверь со скрипом распахнулась, и на мгновение он увидел лишь покрасневшие глаза Хао и его щеки, измазанные слезами, брови и розовые губы. Ханбин почувствовал, как в груди запульсировала боль, которая могла бы свалить его с ног, если бы была физической. Хао смотрел на него сверкающими глазами, сканируя его, и на глазах у него выступили слезы, а из горла вырвался кроткий всхлип, не покидающий Ханбина. Ханбин бросился обнимать Хао и повел их в квартиру, где Хао мог спокойно отпустить свои стены, и закрыл за собой дверь, когда Хао начал всхлипывать ему в плечо. Они так и стояли, предоставив буре идти своим чередом. С каждым вздохом, с каждым хрипом, с каждым всхлипом, с каждой каплей дождя, пролившейся на ткань куртки, Хао все крепче прижимался к талии Ханбина. Ханбин провел пальцами по волосам Хао и положил подбородок ему на макушку, взъерошенные волосы щекотали кожу. Он провел успокаивающими движениями по лопаткам Хао. — Все хорошо, я здесь, — Ханбин прошептал. — Все будет хорошо, — по спине Хао прошли еще круги. — Ханбин… — прошептал он. — Мне так… так трудно, и я не успеваю за всем… Столько всего нужно сделать… Я не могу… — он замолчал и издал дрожащий вздох. — Хаохао… — Ханбин почувствовал, что его горло сжалось, и, сглотнув нахлынувшую боль, продолжил тихим голосом, едва превышающим шепот. — Ты не должен делать все это сейчас… Я обещаю тебе. Это много… но прежде чем делать всю работу, ты должен позаботиться о себе. Ты сейчас не в том положении, чтобы работать. Хао хмыкнул в ответ и медленно кивнул в плечо Ханбина, все еще крепко прижимаясь к нему. — Ты можешь делать все понемногу, не дави на себя, чтобы закончить все быстро, не спеши. У тебя и так все хорошо получается, Хаохао, — он слегка отстранился и поднял голову Хао на руки, нежно обнимая его и смахивая слезы, выступившие из затуманенных бессонницей глаз Хао. Он выглядел прекрасно, даже в своем усталом и убитом горем состоянии. Глаза блестели, нос и щеки покраснели от слез, волосы были мягкими на ощупь и рассыпались над бровями. Ханбин отмахнулся от волос, заслонивших лицо Хао. — Я буду рядом с тобой. Хао фыркнул. — Конечно, будешь, тебе же не хватает меня, — дразняще произнес он, и Ханбин тихонько рассмеялся, проведя руками по волосам Хао. — Ты прав, — его сердце расцвело, когда Хао слабо улыбнулся. — Спасибо, Ханбин. Ты был нужен мне здесь… — В любое время, Хао, я всегда на расстоянии одного звонка от тебя. И я всегда, — Ханбин указал на грудь Хао, прямо над сердцем. — Здесь, — ухмыльнулся он, зная, что тот вечно смущается от таких выходок. Хао застонал, отшатнувшись от последней фразы Ханбина, но улыбка не сходила с его губ. — Ты такой слащавый, Ханбин-и… — Кстати, о сыре и тому подобном, ты уже ел? — Ханбин отстранился, когда Хао покачал головой, что натолкнуло его на мысль: а не должен ли быть способ перемещаться по кухне в их объятиях? — Можешь присесть, я быстро что-нибудь приготовлю, — Ханбин усадил Хао на диван, положив руку ему на талию, и сделал несколько шагов, чтобы добраться до кухни в крошечной квартире Хао. Он достал из выдвижного ящика кастрюлю и аккуратно поставил ее на плиту, а затем включил чайник, чтобы вскипятить воду. Потянувшись к верхнему шкафу, он достал две упаковки рамёна, развернул их и высыпал в кастрюлю. Чайник со щелчком выключился, его содержимое забурлило, а вода снова успокоилась, и Ханбин смог вылить ее в кастрюлю, одновременно включив плиту. Поставив чайник на место, он прислонился спиной к прилавку и стал ждать, пока вода забурлит в кастрюле, скрестив руки. — Джиуна сегодня нет дома? — отсутствие соседа Хао по комнате было заметно по отсутствию изысканных блюд, которые кипели на плите на ужин, когда он приходил вечером. Хао поджал губы и покачал головой. — Он уехал домой на выходные, навестить родителей. Ханбин обернулся, когда вода начала пениться, и повернул ручку плиты. — Тогда я останусь, я хочу побыть с тобой, — бесстрастно сказал он, снял кастрюлю с плиты и слил воду в раковину, оставив только мягкую лапшу. — Ты уверен? Не стоит, если ты предпочитаешь спать дома, — Хао сказал это с явным оттенком неохоты в голосе, словно не хотел отпускать Ханбина. Ханбин кивнул и хмыкнул, перенося кастрюлю на стол в гостиной и подкладывая под нее рукавицу, после чего положил на стол две палочки для еды. — Лучше я останусь с тобой, — он насыпал приправы и перемешал их палочками в рамёне. — Держи, — передал палочки Хао и сел рядом с ним. — Ешь хорошо. Губы Хао снова надулись, глаза заблестели, и он на несколько мгновений положил голову на плечо Ханбина. — Спасибо, Бин. Ханбин улыбнулся, поднял голову и взял палочки. — Тебе не нужно меня благодарить. Я просто разогрел немного еды. Хао удовлетворенно откусил от лапши. — Тогда беру свои слова обратно, — проворчал он, наполовину приглушив звук. — Подожди, неважно, это вкусно. Ханбин рассмеялся: у него сердце замирало, когда Хао дергал его за ногу своими глупыми выходками. Дождь, казалось, уже прошел. Он просунул руку под руку Хао и прислонился к его боку, просто чтобы погрузиться в его тепло. Хао положил руку на бедро Ханбина и слегка сжал его. — Скажи «ааа», — Хао поднес кусочек к губам Ханбина и подождал, пока тот раздвинет губы, чтобы принять угощение. — Поешь со мной, — Хао схватил крышку кастрюли, которая балансировала на боку, перевернул ее и высыпал на нее лапшу, поднеся к Ханбину и предложив еще несколько кусочков. Ханбин с радостью принял щедрое угощение Хао, не отказываясь: он ужинал несколькими часами ранее, но после дня, полного танцев, был голоднее обычного. Через несколько мгновений кастрюля была пуста, и Ханбин с неохотой отстранился от Хао и отнес ее в раковину, где она простояла до утра. — Я буду спать здесь, на диване, — сказал Хао, когда Ханбин снова сел рядом с ним. — Ты можешь занять мою кровать. Ханбин без раздумий покачал головой: он ни за что не позволит Хао спать на диване, особенно после бури, с которой ему пришлось столкнуться этой ночью. — Нет, нет, тебе не стоит спать на диване, Хаохао. — Еще как стоит, — Хао тут же огрызнулся, высунув язык. — Ты должен спать на своей кровати. — Нет. — Да. — Нет. — Да. — Тогда мы оба будем спать на кровати! — заключил Хао, скрестив руки на груди и выглядя весьма гордым от принятого решения. Ханбин чуть не подавился слюной, когда полностью осмыслил слова Хао, но пришел к тому же выводу. — Тогда мы оба будем спать на кровати, — повторил Ханбин, не обращая внимания на то, как заколотилось его сердце при одной только мысли о том, что он будет спать под боком у Хао. — Хорошо. — Хорошо. — Тогда мы должны пойти помыться, — Хао поднялся с дивана и пошел прочь, скрывшись в ванной, но затем высунул голову из двери и посмотрел в сторону Ханбина. — Я быстро, Бин, — он снова скрылся в ванной и закрыл за собой дверь, оставив Ханбина сидеть в тишине, пока воздух оседал вокруг него. Возможно, тишина в квартире и шум воды в ванной действовали Ханбину на нервы, потому что он уже судорожно сжимал конец рукава пиджака. Не то чтобы он раньше не спал рядом с Хао — они были лучшими друзьями уже пять лет и не раз дремали, обхватив друг друга руками. Но в последнее время, заметил Ханбин, его сердце стало гораздо реже биться в присутствии Хао. Хао, как и обещал, выскочил из ванной, и Ханбин проскользнул туда сразу после него, но не без того, чтобы не погладить Хао по щеке, когда их пути пересеклись. Закончив, Ханбин направился в комнату Хао. Он нашел Хао уже сидящим на кровати со скрещенными ногами, волосы влажные и еще более взъерошенные, чем раньше, с торчащими во все стороны волосками. Хао улыбнулся, войдя в комнату. — С возвращением, — схватив полотенце на шее, он перекинул его через спинку кровати. — Хочешь, я достану запасное одеяло? Ханбин покачал головой. — Все в порядке, — он не возражал против того, чтобы разделить одеяло с Хао. Он также нашел письменный стол Хао, заваленный бумагами, нотами и тетрадями, которые занимали почти каждый сантиметр поверхности стола. Неудивительно, что Хао сломался в его объятиях: как одиноко, должно быть, он чувствовал себя, когда перед ним был только стол, заваленный бумагами и нотами, и слова сыпались на него. Ханбин подошел к столу и начал раскладывать их по категориям: ноты, теория музыки. — Ханбин, ты не обязан… — вокал — он узнал все эти бумаги, которые изучал за последнюю неделю. — Но я хочу, — Ханбин продолжал сортировать бумаги, пока все они не были сложены в небольшие стопки, не менее подавляющие по количеству, но теперь было легче ориентироваться в них. — Ты так хорошо обо мне заботишься… — пробормотал Хао, не отрывая взгляда от Ханбина, который сел на кровать рядом с ним. Ханбин потянулся к руке Хао и переплел их пальцы. — Я создан для этого. Создан для единственного и неповторимого Чжан Хао, — он громко захихикал, когда Хао пришлось отвернуться и спрятать улыбку, которая так явно заиграла на его губах. — Почему ты так много флиртуешь? Может, мне придется тебя поцеловать? — Хао раздраженно хмыкнул. Ханбин фыркнул. — Тогда поцелуй меня, — он говорил смело, но на самом деле его желудок скручивало и переворачивало от одной только малой возможности… Хао резко наклонился вперед, и их лица оказались на расстоянии всего дюйма друг от друга. — Должен ли я? Ханбин затаил дыхание. Он не думал, что зайдет так далеко. Его взгляд на мгновение опустился к губам Хао, а затем снова встретился с его глазами. — Поцелуй меня, — сердце Ханбина бешено колотилось в ушах. — Хорошо. Хао сомкнул пространство между ними и прижал их губы друг к другу, положив свободную руку на колено Ханбина. Ханбин растаял в поцелуе, он был естественным, словно их губы были идеально подогнаны друг к другу. Он считал это благословением. Их губы слились воедино, сладкие, как мед. Через несколько мгновений они отстранились друг от друга, поцелуй был не настолько долгим, чтобы у Ханбина перехватило дыхание, но, так или иначе, весь воздух был украден. Его лучший друг. Или теперь они стали больше? Хао не сводил с него глаз, словно их взгляды слились воедино так же идеально, как и губы. — Я ждал этого, — улыбка заиграла на губах Хао. Ханбин слегка приоткрыл рот. — Похоже, мы все время были в одной лодке и даже не подозревали… — он прижался к губам Хао мимолетным поцелуем. Целиком. Он чувствовал себя целым, когда Хао был рядом с ним. Глаза Хао сверкали, как ночное небо. В горле у него першило, когда он собирался заговорить, он выглядел нерешительным, почти испуганным. — Тогда… теперь, когда мы знаем… — он замялся, давая Ханбину закончить фразу. — Тогда… я могу сказать, как сильно я тебя люблю, — Ханбин мягко улыбнулся, окинул взглядом красивые ресницы Хао, его щеки, родинки под глазом, на носу и на щеке, украшающие лицо, словно созвездие, вот только портрет Хао был искусством, которое оно создавало. На глаза Хао снова навернулись слезы, несмотря на улыбку, украсившую его губы, — солнечный ливень. — Я тоже люблю тебя, Ханбин. Ханбин крепче сжал руку Хао: услышать эти слова было мечтой, в которой он жил до сих пор, и которая, по его мнению, не должна была сбыться. Сердце замирало от тепла, которое принес ему Хао, завернутый в розовую ленточку и подписанный специально для него, это был подарок — хранить любовь Хао в себе, хотя, возможно, он сам того не осознавая, лелеял ее все это время. — Давай спать, у тебя был трудный день, — Ханбин провел рукой по влажным волосам Хао. Ханбин забрался в кровать рядом с Хао и укрыл его одеялом, прежде чем самому спрятаться от прохладного вечера. Он повернулся на бок и посмотрел Хао в лицо: их руки по-прежнему были соединены, и все было правильно. Даже если бумаги, которыми был завален стол Хао, еще не исчезли, даже если им все еще предстояло пройти через адский университет, они пройдут через все это вместе… Как и всегда. — Спокойной ночи, Хао. — Спокойной ночи, Ханбин.