Попасть в западню

      — Ура! Наконец-то каникулы! — Союз хоть и любил учиться, но, кажется, был рад. Недавно он сказал, что поедет в Москву, к своему брату.       Я сам тоже давно ждал, когда отделаюсь от этого треклятого пансионата. Я уезжаю в Нюрнберг. На всё лето. Это хорошо. Я давно жду встречи с новым другом.       Мы дошли вместе до моего дома. Там Союз попрощался со мной и ушёл. Ура. Этот пискля больше меня не бесит. Я знаю, что "Ленин" обидется, если я прямо скажу ему, что от него у меня звенят уши. Но я типа рад, что не услышу эту мышь всё лето. Его голос становится грубее, но не когда он кричит.       — Пока Тройбан! Увидимся осенью! — крикнул он. Сволочь писклявая. Ещё прозвище такое тупое мне дал. Я бы с радостью тебя больше не видел. Злишь.       Мамочка уже собрала наши вещи. Замечательно, что не придётся делать это самому. Я, если честно, совершенно не хотел этого делать. Отец останется дома и мамуля хочет забрать меня.       — Ну, что? Готов? — давно, мамуль. Ещё с моего дня рождения. Веймар уехал. Теперь я живу у отца совсем один. Выродок бьёт меня, говорит, что я ничего не добьюсь. Мама давно бросила отца. Она всегда говорила, что не хочет видеть его пьяную рожу. Чтож, мама, ты её больше не увидишь. Никогда.       — Ты не рад, что мы едем в Нюрнберг, Рейхи? — это меня бесит, и ты это знаешь, мам.       — Рад.       — Почему ты так отстранён? Ты уже не любишь меня?       — Ты знаешь, что я люблю тебя, мамуль. Но ты бросила меня с отцом.       — Ох, я ведь забрала тебя...       — Поздно. — не буду говорить, что я задумал. Не хочу, чтобы мамочка перестала меня любить. Главное — избавиться от улик. — Пойдём на вокзал, а то опоздаем.       — Точно! Бежим, скорее!       Неужели. Пока идём на вокзал, думаю. Кто этот "новый друг"? Почему нельзя было написать сразу?       Короче, Адольф — это мой друг — отправил мне письмо. В нём говорилось, что он недавно встретил удивительного человека. Он тоже хороший оратор и впишется в нашу компанию. Он уверен, что наше сотрудничество далеко пойдёт, если удастся его организовать. Человек интересный и загадочный, поскольку Адольф не назвал даже его имени.       У мамы в Нюрнберге живёт муж, а мне и надо в этот город. Адольф там. Он встретит меня и познакомит с тем человеком.       Едем долго. Я уже успел поспать и нарисовать этого человека-загадку в мыслях. Мамочка стареет. Уже не может читать без очков. Ей трудно дышать. Я умею оказывать помощь, но не смогу всегда быть рядом. Долго ещё? У меня уже зад болит сидеть. Начинаю злиться. Невольно скрипнул зубами и чуть не прикусил язык. Так делать нельзя, иначе пробью в нём дыру. Чёрт бы побрал эти долгие поездки.       Наконец добрались. Я выхожу из вагона. Мамулю встретил её муж и его сын. Я смог улизнуть от них — не хочу участвовать в этих телячьих нежностях. Фу.       Глазами ищу Адольфа, он обещал меня встретить. Я довольно высокий, поэтому смог разглядеть его лицо на входе. Его трудно не узнать — такие усы я видел только у него и Чаплина. Но второй живёт в Америке, а у Адольфа чёлка зачёсана влево. Я тоже теперь так хожу, сейчас это вообще популярная причёска.       Я уже чуть выше него. Забавно. Я уже сто семьдесят восемь, а он сто семьдесят пять. Разница всего два сантиметра, а всё равно приятно быть выше.       — Ну, привет, Империя Удачи. — он протянул мне руку. Он частенько называл меня так. — Ты хорошо подрос! Скоро будешь настоящим стопроцентным арийцем!       Я хмыкнул.       — Разве сейчас я не такой? В любом случае, я рад тебя видеть, Адольф. — я пожал его руку.       — Иди за мной. Я познакомлю тебя с герром Штрейхером.       — Это тот, о ком ты говорил в письме? — мне уже, по-честному, не терпелось его увидеть.       — Да, это он. — Адольф вывел нас с вокзала и остановился у пивнушки, — Герр Штрейхер! Вот тот самый парнишка, про которого я говорил!       К нам подошёл, прямо скажу, мужичок. Он был невысокого роста, чуть ниже Адольфа, лысый и с большим носом. В нашем пансионате училась парочка евреев. Я бы сравнил его с одним из них, но не решился. Судить о человеке по внешности — это странно. Почему меня вообще волнует такое? Кажется Адольф есть причина таких ассоциаций. Совсем мозги мне запудрил, солдат недоделанный. Я может и психопат, но не дурак — он думает, я не вижу, что он просто морочит мне голову?       — Вот, герр Штрейхер, знакомьтесь! — Адольф, скотина, из-за тебя я испугался! Не начинай больше говорить так резко! Вслух я это, конечно не скажу... — Он довольно хороший оратор, поэтому я думаю, что втроём мы сможем собрать вокруг себя в два раза больше народу! Зовут его Третий Рейх — символично, не так ли?       Мужичок подошёл ко мне и протянул руку.       — Герр Штрейхер. Юлиус Штрейхер. — сказал он, — Рад наконец познакомиться.       — Взаимно. Герр Кёниг. Дирк Кёниг. — я пожал его руку. Рожей он, конечно, не вышел, но вроде человек хороший. Хотя... Всё ещё впереди. Надеюсь, ты не разочаруешь меня, мужик.       Из всех троих я самый высокий. Хах, мне это нравится. Может, я буду ещё выше? Было бы не плохо... Где-то вдалеке кричит мама. Кажется, она меня потеряла. Я должен вернуться к ней, чтобы не боялась.       — Я скоро приду. — я вернулся на вокзал. Чувствую мамин запах, по нему я могу понять, куда она пошла. Новый муженёк увёл её к выходу с вокзала.       — Мама? — она разговаривает с другим мальчишкой. Он почти моего возраста? Эх, мама, мама...       — Рейх? Куда ты пропал?       — Я говорил с моим другом, мамуль, не волнуйся. — я обнял её, чтобы не боялась. Она слаба здоровьем, ей трудно дышать и она начинает слепнуть. За что ей всё это я не знаю.       — Ох, Дирк... — она погладила мои волосы. Я отпустил её и повернулся к мальчишке рядом с ней.       — Королевство Венгрия... — он опустил голову. — А позывной... Домонкос...       — Третий Рейх. Дирк. Рад встрече. — я хочу вернуться к своим друзьям. — Мама, я пошёл.       — Сынок, ты уверен? Город большой и...       — Мама, я уже не маленький ребёнок. Скоро я буду жить без твоей опеки. Удачи, мамочка. Я найду вас по твоему запаху. Пока.       Я снова обнял её и пошёл к пивнушке, где меня ждали Адольф и этот... Юлиус.       Я узнал, что и он воевал на Великой войне. Он похвастался своим Железным Крестом. Они с Адольфом немного похожи судьбами. Юлиус работал и, похоже, работает учителем. Видимо поэтому он такой хороший оратор. Интересно, какие у него магические способности? Я заметил, что его тотемное животное — овчарка. Адольф, в свою очередь, волк. Я заметил, что волк, собака и орёл — очень популярные животные среди немцев и австрийцев.       — С таким количеством героев, даже странно, что мы так глупо проиграли... — я просто хотел поддержать разговор.       — Это всё эти... — Юлиус фыркнул, — Евреи... Они закатили тут революцию, из-за которой наше правительство вынуждено было закончить войну. Если бы не они — мы бы победили! Они воткнули нам нож в спину! Они и коммунисты!       — Как же хорошо, что я не один это понимаю! — Адольф повернулся и посмотрел на меня, — Я же говорил: удивительный человек!       Что, простите?! А как вообще связаны евреи и коммунисты? Да, революция была, но я не думаю, что в ней участвовали только евреи. Их, в конце концов, не так много в нашей стране! Да и вообще, чего вы оба прицепились к ним? Что за чёртов бред?!       Юлиус говорит, что своим ученикам он рассказывает "правду" о евреях. Мне страшно представить, что это за "правда"...       Мы засели в пивнушке. Адольф не пьёт, я тоже — к чёрту эту гадость. Про Юлиуса я не знаю. Мы обсуждали эту тему про евреев и революцию. Я пытался спорить с ними, но эти две сволочи опрокинули все мои аргументы и мне пришлось смириться с их бредовыми теориями. Иначе меня выставят из партии. Я сделал вид, что поверил им, что они открыли мне глаза и т.д... Короче, лапши на уши им навешал. А что? Им можно, а мне нельзя?       На самом деле я ни за что не поверю в эту ложь. Что значит "евреи не воевали", если вы оба только что заявляли, что ваши командиры были евреями? Почему "они трусы", если они были на передовой? Бред сивой кобылы...       Надоело их переубеждать. Адольф упёрся, как баран и не идёт даже на компромис. И этот Юлиус... Он ведёт себя мерзко и пошло. Я совсем не так его представлял. Разочарование.       Он достал свою газету — он сам её создал. У меня глаза вытекают — что это за уродливая карикатура? Это оскорбление понятия "живопись"! А от содержимого у меня и вовсе дёргается глаз. Что несёт этот лысый чёрт?!       Но Адольфу нравится. Он чуть ли не боготворит эту газетёнку! Я быстро придумываю какое-то оправдание, чтобы сбежать из этой юдофобской шайки.       Мама... Как там мама? Хорошо, что Адольф понимает меня в этом плане. Фух... Какое облегчение. С этими двумя мне стало трудно дышать... Нужно сваливать. Срочно.       Мой нос, а точнее нюх, помог мне найти дом, где теперь живёт мама. А может ну её — эту партию? А зачем? Но здесь я нашёл понимание, а с Адольфом можно поговорить на художественные темы. Эти редкие моменты стоят того, чтобы терпеть неприятные разговоры и слушать этот бред. Я согласен: коммунизм — довольно странная вещь и я определённо не стал бы коммунистом. Если только не придётся притворяться им. Я хочу порвать дружбу с Союзом — он меня бесит и абсолютно бесполезен для моих целей. Только пока не знаю, как сделать это более деликатно.       Я меняюсь. Глупо этого не замечать. "Ленин" меня бесит, хотя раньше этого не было. У нас была довольно крепкая дружба. Я буду скучать по этому времени... наверное... Русский язык меня бесит. Я всё чаще использую в своей речи свой родной немецкий. Под влиянием Адольфа я стал меньше рисовать. Этюдник все каникулы пылится у стены. У меня нет времени на это. Меня бесит Веймар, хотя раньше такого не было. Счастлив он, видите ли. А в стране что?! Ублюдок...       Наша партия процветает, хоть и появилась всего в девятнадцатом. Нас всё больше и Адольф говорит, что мы скоро перейдём к захвату власти. Вот тогда держись, Дэвид! Жду не дождусь, когда это произойдёт!       Моя внешность тоже меняется. Мои уши... Когда-то я был волком, а теперь становлюсь демоном — мои уши обрастают чем-то жёстким.       — Я вернулся, мамуль. — усаживаюсь на диван и чешу уши, которые злили меня всю дорогу.       — Что случилось, Рейхи? — мама снова за своё...       — Мои уши жутко чешутся. И я прикусил язык. — я сделал это пока ушёл в свои мысли.       — Снова прикусил? Дирк, ты же знаешь, что с этим нужно быть аккуратным!       Мои зубы — челюсть акулы — очень острые. Прокусить ими язык очень просто. Я устойчив к этим травмам, но всё равно неприятно.       — Твои уши превратились в... — Мама выглядит испуганной. Она схватила меня и потащила в ванную. В зеркале я увидел себя, но... это был не я! Мои уши превратились в рога. Мама надела на меня ободок для волос с волчьими ушами, чтобы спрятать их. Она перекрестилась, покачала головой и ушла.       Что-то происходит со мной. Мои глаза чуть-чуть светятся в темноте...       В нашей партии мы носим коричневые рубашки. Она появилась недавно и ещё не такая большая, но мы растём. Интересно даже, что будет дальше.       Я умею управлять огнём и он меня не обжигает. Способность трудная и требует постоянных тренировок. Я вышел на улицу, чтобы не сжечь ничего в доме. Мамочке не понравится испорченная мебель. Устроить пожар не хочется, поэтому ухожу подальше от домов. Ищу ближайший пустырь, чтобы никто не мешал и не попал под огонь. Запускаю по улице огненную собаку. Может позже заведу настоящую. Я даже знаю какую хочу. Пусть это будет наша немецкая овчарка.       Недавно я изучил новый приём: сжимаю кулак и поджигаю его, языки пламени вырываются сквозь пальцы — красиво, ничего не скажешь. Делаю замах и ударяю кулаком о землю — огненная волна, как стрела, пролетает до середины пустыря. Выглядит красиво, а можно ли сделать её длиннее? Повторяю те же действия, только перед ударом прыгаю. Волна стала длиннее. Создаю огненные ленты и пускаю по ним волну. В темноте, наверное это выглядит ещё лучше, особенно, когда искры летят во все стороны. Превращаю ленты в смерч, запускаю его вокруг себя, со временем делаю его больше, раскручивая руку над головой. Ударяю руками о колени — смерч рассыпается на сотни огненных бабочек. Собираю из них орла и отправляю его на пределы пустыря.       Раздался звук удара, в небо поднялась куча искр, кто-то вскрикнул. Упс! Высовываюсь на улицу. Там некоторые члены нашей партии, которые находились здесь, во главе с Адольфом и этим новым... Юлиусом... С ним люди, которых я не знаю. Его партия? Может быть...       — Это ты запустил огненного орла? — спросил Адольф.       — Я.       — Это было завораживающе. До того, как он врезался в дом... — подхватил кто-то из толпы.       — Не знал, что ты так умеешь! — Адольф, перестань смотреть на этого лысого придурка! Ну он не достоин внимания! Просто какой-то помешанный, как и ты! Два сапога пара, вы оба друг друга стоите.       — Умею. Я практикуюсь здесь.       — Надеюсь, с твоей мамой всё хорошо? — хоть где-то ты нормальный, — Раз ты освободился, то пойдём. У нас есть ещё парочка вещей, которые нужно обсудить.